Zero Hundred Hours

4 месяца, 3 недели, 6 дней Микки прислонился лбом к окну и наблюдал за детьми, играющими в мяч в парке внизу. Ебаный вид на парк. Это и правда имело такое большое значение для него всего месяц назад? Он не знал, смеяться ему или плакать от степени собственного идиотизма. - Хэй, - мягко сказала Мэнди, показываясь в дверном проеме, - Мы с Шоном собираемся пойти сыграть пару партий в бильярд. Хочешь с нами? – с надеждой спросила она. - Не, - прохрипел в ответ Микки, - Мне нужно тут кое-что сделать. Распаковаться и прочее дерьмо, - он неопределенно махнул в сторону черного рюкзака, стоявшего нетронутым у подножия его кровати с тех самых пор, как он приехал домой четыре дня назад. Домой. В Индиану. - Ну же, Микки, будет весело! – Шон возник позади его сестры в дверном проеме с широкой улыбкой на лице. - Я, блять, сказал нет, ясно? – взорвался Микки, отворачиваясь от окна и заставая их за обменом обеспокоенными взглядами, - Слушайте, я просто, я не, я имею в виду… - Нет, мы понимаем. Без проблем, Микки. Если передумаешь, мы будем в «Eight Ball», - Шон оттянул сопротивляющуюся Мэнди от двери, и Микки снова повернулся к окну, когда услышал, как за ними закрылась входная дверь. Он выдохнул на окно и наблюдал, как его дыхание сформировалось на запотевшем стекле в отчетливое «О» там, где находился его рот. Он поднял голову и вывел «Нахуй тебя» на стекле своими сбитыми пальцами. Микки до боли хрустнул суставами пальцев, вновь раскрывая частично зажившие порезы, разбросанные по тыльной стороне его ладони. - Дерьмо, - тихо пробормотал он, вытирая кровь с пальцев. Несмотря на боль, он не сожалел о причиненных самому себе неудобствах. Когда Микки выследил говнюка в клубе шестью днями ранее – что было легко, когда ты Милкович, и люди знают, что лучше дать тебе ответы, которых ты ищешь – ему понадобилась вся решимость, чтобы не убить его прямо посреди ебаного танцпола. Вместо этого он агрессивно приблизился к нему, с намеком смотря из-под прикрытых век и приглашая парня «уединиться» на задворках клуба. Шейну, этому мудаку, не пришлось повторять дважды. Он ни на секунду не выглядел виноватым ублюдком, уложившим Йена в кому на последние три недели. Никаких признаков раскаяния или пробуждения совести, и это сделало каждый удар по его лицу намного слаще. Он работал над ним целых десять минут, хрипя «Йен» с каждым взмахом кулака. Кровь забрызгала все вокруг, Шейна, Микки, мусорный бак, к которому он прижимал долговязого, и брюнет никогда не чувствовал такого наслаждения, как когда он услышал однозначный треск ребер, в последний раз пиная парня в грудь. Он оставил его там, свернувшегося калачиком и рыдающего, валявшегося около помойки как мусор, которым он и был. Земля вокруг него была залита потом и кровью, и, черт, Микки даже хрустнул зубом под подошвой своего ботинка, когда уходил уверенной поступью, которая месяцами где-то пропадала. Лишь пройдя несколько миль по направлению к больнице, он заметил, что его телефон вибрирует в заднем кармане джинсов. Он быстро вытащил его и запаниковал, увидев пять пропущенных от Липа. Дерьмо. Дерьмо! Он набрал ему, но не получил ответа. Он перешел на бег и вернулся в больницу в рекордное время. Я бегу, Йен! Блять! Я бегу. Он порвался в ОРИТ, страх и спешка отпечатались на его лице. Уровень его тревоги взлетел до небес, когда он увидел Фиону, стоявшую снаружи палаты Йена в конце коридора, склонившись над блокнотом с врачом и двумя ночными сестрами. Слезы текли по ее лицу, когда она подняла взгляд в сторону несущегося в их направлении Микки. - Фиона! Фиона? Что за хуйня? Йен… Он в порядке? Что случилось? – выдал он с отчетливым страхом в голосе. Фиона подошла к нему, протягивая руки. - Все нормально. С ним все нормально, Микки. Остановись! Он очнулся! – она выставила вперед руки, чтобы замедлить его, когда он пробежал мимо, остановившись лишь, когда она схватила его за предплечье. - Что? Что! Он очнулся! Я, блять, хочу увидеть его! - Нет, - прорычала Фиона – прорычала, блять – и встала между дверью и Микки. Она кинула быстрый взгляд на доктора и медсестер, и они молча исчезли в палате Йена, - Нет, Микки. - Что значит нет, блять?! Я ждал этого три ебаные недели, - Я ждал этого намного дольше, - Я, блять, хочу его увидеть! – Фиона посмотрела на него, ее взгляд смягчился, когда она заметила отчаяние на его лице. - Я знаю, что хочешь. Но, Микки, - мягко сказала она, - Дело не в тебе. Слушай, ты знаешь, мы ценим все, что ты сделал для Йена за эти несколько недель. Я знаю, как сильно… Я знаю, что ты чувствуешь к нему. Но ты не идиот, ты знал, что так выйдет. Я не могу позволить тебе увидеть его. Я должна делать то, что лучше для Йена, и Микки… ты не входишь в эту категорию. Микки прислонился к стене позади себя, позволяя собственному весу спустить его на пол и утыкаясь лицом в колени. Она была права, он знал, что это случится, когда Йен проснется. Знал, что так будет правильно. Йен демонстрировал такой сильный прогресс, будучи сам по себе. Он просто думал, он просто решил, что может, может, все изменится. Что путь, который они с Йеном прошли вместе за эти несколько недель, позволит им начать сначала, вернет им дом. Но потом, с болью в груди он осознал, что Йен не проходил никакого ебаного пути. Все это время Йен спал крепким сном, и это Микки, и только Микки, мусолил каждую секунду их истории и совместных воспоминаний, день за днем в ожидании, наблюдая, поддерживая Йена любовью, отчаянием и всем, что было в его жалком сердце. Он медленно поднял голову, чтобы взглянуть на Фиону. - Он правда в сознании? – она съехала по стене рядом с ним. - Не сейчас, - Микки резко повернулся, чтобы взглянуть на нее, - Но он был, - поспешила добавить она, - Доктор сказал, что это нормально. С каждым днем он будет становиться все сильнее, будет приходить в сознание на более длительное время. - И он нормальный? Я имею в виду, есть какие-то… повреждения? – Фиона покачала головой с легкой улыбкой на лице. - Такой же нормальный, как и всегда, не то чтобы то состояние было очень, блять, нормальным, - Микки выпустил смешок облегчения, - Они должны провести еще тесты, но прямо сейчас он, кажется, в порядке. Микки расслабил плечи и прижался макушкой к стене. Не открывая глаз, он едва слышно спросил: - Он сказал что-нибудь? Когда Фиона не ответила, он повернулся к ней. Фиона потирала ладони друг о друга и смотрела в стену напротив, как будто пыталась прийти к какому-то решению. - Нет, - наконец сказала она, - Ничего кроме «привет». И года, страны и имени президента, когда доктор его попросил. Микки медленно кивнул, отталкиваясь от стены и поправляя свою куртку. - Могу я хотя бы взглянуть на него? Через дверь? Я не буду заходить, клянусь, ты же все равно сказала, что он снова спит… - Фиона глубоко вдохнула и встала. - Ладно, Микки, но без говна, договорились? Последнее, что Йену нужно… - Он даже не узнает, что я здесь, - Всего лишь последние, блять, три недели. Фиона кивнула, и он осторожно подошел к двери, как будто за ней был дикий зверь, готовый наброситься в любую секунду, как будто Микки не успел узнать эту дверь лучше, чем пять своих ебаных пальцев. Он поднял взгляд и посмотрел через стекло. Йен. Такой же, но не совсем. На щеках появился цвет. Волосы причесаны. Вокруг на три аппарата меньше, чем было, когда Микки отлучился на свою блядскую миссию шесть часов назад. Доктора, медсестры, Лип, Дебби толпились вокруг, создавая бурную активность, а Йен мирно спал в центре всего этого хаоса. Он глубоко вздохнул и уже было собрался отойти от стекла, как вдруг Йен открыл глаза и посмотрел прямо на него. Микки замер. Это могло длиться секунду, а могло несколько часов, но это произошло. Они уставились друг на друга, впитывая образы до последней капли, и небольшая полуулыбка вздернула уголок разбитых, потрескавшихся губ Йена. Мгновением позже доктор внутри палаты прошел мимо окошка, и когда он исчез из поля зрения, глаза Йена уже снова были закрыты. - Спасибо, Фиона, - пробормотал Микки и вышел прочь из ОРИТ, прочь из больницы, назад в ночь.