Zero Hundred Hours

2 месяца Мэнди стояла в дверном проеме, вытирая глаза и наблюдая за Кеньяттой, который загрузил последние мешки в багажник своего побитого «универсала» и отъехал от дома. - Ну же, идиотина, - сказал Микки, нежно толкая ее плечом, - Давай напьемся нахуй. ____________________ Два часа спустя Мэнди уже была не в себе. Микки не мог перестать смеяться. - Никогда не видел тебя настолько в говно, засранка! – смеялся он, пока она ковыляла по улице рядом с ним, пытаясь подкурить сигарету. - Нахуй пошел! – промямлила она, бросая попытки зажечь свою и выхватывая наполовину скуренную сигарету у Микки изо рта, - Ты не паимаешь, блять. Кен… Кен… Кеньятта был моим… - Твоим кем? Твоим изменяющим, лгущим козлом со склонностью к рукоприкладству, который бил тебя даже чаще, чем давал деньги за аренду? Единственное, чего я не понимаю, так это почему ты складывала его вещи так неебически долго! – Микки отобрал свою сигарету у сестры и в очередной раз отпил пива. Он был разбужен ранним утром от того, что Кеньятта крайне шумно вломился в квартиру, крича его сестре, чтоб она сделала ебаных блинчиков. Когда Мэнди не проснулась в нужное время, он ворвался в их общую спальню, и крики сменились глухими ударами и стонами боли, тогда-то Микки и спрыгнул с матраса и вслепую нащупал штопор. Он уже почти пролил кровь, как Кеньятта вдруг начал паковать всю свою хрень по сумкам и скулить о том, что эти двое нахер спятили и он сваливает. Единственное, что расстраивало Микки, это то, как быстро он прогнулся – ему так долго хотелось выбить дерьмо из этого кретина-тунеядца. Ебаный слабак. - Ты же должна быть Милкович, Мэнди. Какого хуя? Мэнди остановилась и повернулась к нему лицом, изо всех сил стараясь стоять спокойно и выпрямиться перед братом. Микки рыгнул и засмеялся еще громче, пока она как осиновый лист раскачивалась в свете уличного фонаря. - Не говори мне о том, как быть Милкович, Микки. Ты… Ты… Ты самый крупный размазня из всех нас, блять. Каого хуя ты вообще здесь деаешь? Кретин. - Очевидно, спасаю твою задницу, идиотка. А теперь пошли, блять, охренеть как холодно, - он потянул сестру за рукав, чтобы заставить ее идти, но она осталась стоять, будто приросла к полу, наконец, она нашла точку опоры. - Нет, Микки, я серьезно, блять. Хватит уже чушь нести, - она прервалась, чтобы пьяно вытереть губы, - Ты собираешься хоть когда-нибудь, блять, рассказать мне о том, что случилось с Йеном? Я до сих пор иногда общаюсь с Липом, знаешь. Я не тупая, блять. Я знаю, что он выкинул какое-то дерьмо в стиле Моники, и Сэмми погналась с тобой с ебаной пушкой, и ты… Микки рванулся к ней, накрывая рукой ее горло и вбивая девушку спиной об уличный фонарь, прежде чем хоть один из них смог осознать, что происходит. - Не раскрывай свой хавальник по поводу дерьма, о котором ничего не знаешь. Ты… - глаза Мэнди расширились, и она сделала глубокий скрипучий вдох, подавившись и обильно срыгнув прямо ему на руку. - Блять! Микки сделал шаг назад, не то чтобы это сильно помогло, поскольку его сестра продолжала вываливать содержимое своего желудка на тротуар между ними. Когда она наконец успокоилась, он неуклюже похлопал ее по спине и подождал, пока она снова выпрямится. - Мне жаль, Микки, я… - Просто, блять, забудь, ладно? Давай-ка доведем тебя до дома, - он подкурил сигареты им обоим и протянул одну сестре, - Нам на работу пиздовать через несколько часов. ____________________ 2 месяца, 4 недели, 5 дней Иногда Йен чувствовал себя почти нормальным. Когда он шел по улице и здоровался с соседом, или покупал в магазине пачку сигарет, или смотрел фильм с Фионой и детьми, ему практически начинало казаться, что он выдумал весь этот диагноз. А в другие дни он шел по той же улице, был в том же магазине, сидел на том же диване и чувствовал, что у него на лбу есть клеймо «биполярный» или, точнее, «ебаный лунатик», видимое всем вокруг. Сегодняшний день принадлежал ко второй категории. - Итак, как тебе кажется, как ты реагируешь на эту комбинацию, Йен? Были приступы мании? Депрессии? Его доктор осторожно смотрела на него через резной деревянный стол. Йен безучастно таращился на нее в ответ. После паузы она продолжила. - Знаешь, ни одна из них не подойдет идеально, пока ты не начнешь принимать таблетки регулярно. Ты должен дать своему телу приспособиться к последовательной схеме лечения. Йен неловко поерзал на своем сидении и наклонился вперед. - Я понимаю, знаете? Понимаю. Но это дерьмо- извините, эти лекарства заставляют меня чувствовать себя хуже, чем другие… симптомы. Такое ощущение, будто я нахожусь в оцепенении. Доктор Дженнингс улыбнулась ему, без сочувствия. - Я понимаю, понимаю. Правда, - Нет, не понимаете, - Но мы должны выявить комбинацию, которая подойдет тебе на долгий период, и мы не сможем сделать это, пока не узнаем, как организм отвечает на каждое лекарство, когда ты принимаешь его правильно. Пару дней в неделю – совсем не тот график, который указан на твоем рецепте, не так ли? Йен посмотрел вниз, на ладони, и выдохнул. - Нет. Дерьмо. - Ладно, вот, что я предлагаю. Ты две полные недели принимаешь лекарства. Правильно принимаешь лекарства. Это значит дважды в день, каждый день, а не только когда ты оцениваешь свое состояние как шаткое. Если по истечении этих двух недель ты скажешь мне, что они не работают – отлично. Больше никаких корректировок дозировки и просьб дать им побольше времени, мы просто перейдем к другой комбинации, без вопросов. Идет? Йен медленно поднял взгляд на нее и глубоко вздохнул. - Без вопросов? - Без единого, Йен. Он потянулся через стол, взял пузырек таблеток из ее руки и открутил крышку, медленно положив известняково-белую таблетку в рот и проглотив ее с невольным содроганием. - Идет.