***
Очнулась я… Как ни странно, снова в больнице. Меня окружали белые стены, белый потолок, белый пол. В общем, все белое. Первые десять минут я не могла понять, что я тут делаю. А потом воспоминания накрыли меня, как волны-убийцы: я должна увидеться со своей «семьей», которую даже никогда не видела. Все бы ничего, но мне бы не хотелось выделяться своим странным поведением. «И что мне делать? Дурочкой прикинуться? А поможет? Вот и я думаю, что нет, » — мысли крутились, как белка в колесе. «Пора бы вставать, а то лежа я ничего не смогу сделать, » — только я подумала об этом, как вдруг ко мне в палату заходит человек, похожий на доктора. — Здравствуйте, мисс Хейз, как вы себя чувствуете? — учтиво поинтересовался доктор. И тут, у меня в голове, промелькнула мысль: «А может действительно прикинуться дурочкой? У волшебников есть что-то типа амнезии? Фу-у-х, кто не рискует, тот не пьет шампанское!. Что-то я часто начала это произносить… Пора бы заканчивать, а то еще люди подумают, что я какой-то алкаш, нехорошо…» — Э, простите, а вы кто? — робко поинтересовалась я. Ох, что-то мне не нравится его реакция: почему он немного, но все же выпал в осадок?! — Э, м-м-м, мисс Хейз… я дежурный целитель. Мое имя Гиппократ Сметвик. Простите, что не представился, — кажется, он снова обрел контроль над ситуацией, надо снова его забрать. Мне нужно что-то глупое сказать, но что? Хотя… В моем случае это может быть что угодно. — Кто такие целители? — и наивно хлопаю глазками. Я белая и пушистая, белая и пушистая… Только снаружи, хе-хе. Вот здесь он действительно растерялся: — Простите, вы помните, как вас зовут? — поинтересовался он в свою очередь. — Мисс хейз, — и опять глазками хлопаю. И тут случилось то, отчего я долго была в шоке: этот целитель взмахнул как-то причудливо палочкой, и передо мной появился филин, только он был не просто филином, он был соткан словно из света. Такой ярко-белый… Сразу же в помещении стало уютней и теплей, будто все проблемы отошли на задний план. Почему-то я вспомнила свои самые счастливые воспоминания…***
От третьего лица. Детский интернат. На удивление, в конце февраля, двадцать восьмого числа, стояла по-настоящему весенняя погода. На территории интерната весело играли дети, за исключением одной девочки. Эта была ничем не примечательная девчушка лет тринадцати со светло-русыми волосами. Она стояла одиноко, отчужденно даже. Взгляд ее был направлен на других весело играющихся детей. Но в ее глазах не было всего того озорства, что было присуще детям ее возраста. Она не спешила присоединяться к этой компании. Она не спешила даже знакомиться с ними. Ее мысли были далеки от этого места: она желала, наконец-то, остаться наедине и… Мечтать. Да-да, мечтать. Она так сильно хотела оказаться в хорошей семье, что, сама того не замечая, перестала с кем-либо общаться. Это было для нее лишним; ведь зачем заводить знакомство, если ты завтра можешь уже быть в другой семье, жить другой жизнью и об этом человеке даже не вспоминать? Ты только сделаешь ему больно или же себе. Сути это не меняет. Поэтому эта девочка тихо, но сильно верила в свою мечту: ее удочерят, и она заживет счастливо. Но ожидание никогда не совпадало с реальностью. Каждый раз заинтересованная в ней семья находила кого-то другого, более милого и красивого ребенка, а о ней забывали. Так было раза три-четыре. И вот девчушка тихо, но уже робко верила в эту мечту. Но верила. Быть может, вера ей и помогла? Быть может, кто-то свыше увидел эту тлеющую надежду, которая вот-вот погаснет, и решил ее осуществить? Ответы на эти вопросы не знает никто, а надо ли знать? Этим предвесенним днем произошло то, чего так ждала девочка: приехала уже не молодая семья в надежде, что могут уехать уже с ребенком. И вот тогда Лиза, так звали эту девочку, будто очнулась от оцепенения, и на ее лице появились эмоции — она даже пару раз улыбнулась! Пара довольно долго общалась с разными детьми, и вот, наконец-то, очередь дошла и до Лизочки, которая так долго ждала… А ведь все потому, что ей уже тринадцать лет! Никто таких уже взрослых детей не брал: они всё осознают, всё понимают. Девочка глубоко внутри надеялась на то, что они выберут именно ее, но понимала, что шансов мало. Вот ее уже приглашают в специальную комнату с игрушками и уютными диванчиками. Лиза заходит в нее робко… Осторожно, словно испуганный зверек, боясь каждого шороха. Каждого треска. Каждого слова. — А это наша Лизочка! Очень милый и стеснительный ребенок. Правда, она уже достаточно взрослая, но все также сильно мечтает попасть в хорошую семью, — мило улыбаясь, проговорила одна из самых хороших воспитателей (по мнению Лизы), Екатерина Анатольевна. — Добрый день, — поздоровалась Лиза.Так ее учили. А после решила улыбнуться. Будущие родители от этой улыбки весьма расслабились и смотрели на нее так по-доброму, что Лизе захотелось улыбаться каждый день. — Здравствуй, Лиза, меня зовут Марина, а это мой муж, Максим. Скажи, а что ты больше всего любишь? — спросила женщина за тридцать со светлыми короткими волосами и голубыми глазами. — Э-э-э, я люблю… Даже не знаю, — такой вопрос девочка ожидала, но, увы, не знала, что ответить. Ведь больше всего она любила свою семью, которой не стало… — Видите, какая она скромная! — восторженно воскликнула воспитатель. Если бы она знала, что дело тут не в скромности, а в кое-чем другом. — Да, вы правы. Она, действительно, скромный ребенок, — с улыбкой произнес мужчина и продолжил: — Думаю, мы можем уже готовить документы. — И так выразительно, будто спрашивая, смотрит на свою жену. — Да… Да! Готовы. Пойдем, дорогой, — будто подтверждая его мысли, произнесла женщина, и вдвоем они пошли на выход, а за ними, подпрыгивая и что-то верещя, побежала воспитатель этой девочки. И только оставшись одной Лиза смогла выдохнуть: она и не заметила, что дыхание задержала и очень разнервничалась. «Неужели… Неужели, они меня удочерят? А если они имели ввиду другого ребенка? А что, если… Так! Не думаем об этом, а иначе все так и будет!» — с такими мыслями девочка вышла из этой комнаты и направилась на обед, в столовую. Да, девчушка была всецело уверена, что мысли материальны — она испытала это на себе. В день смерти ее родителей, у Лизы было плохое предчувствие: она не хотела ехать куда-либо. Все отговаривала родителей от этой затеи, а они ее не послушали и все-таки отправились к бабушке. Но не доехали… Началась непогода: ливень обрушился на город с такой силой, будто пытался затопить его вовсе, ветер дул с немыслимой силой, раскаты грома заглушали все оставшиеся звуки. И молнии мелькали так ярко и так неожиданно. Девочка в страхе зажмурилась и уткнулась в колени: ей было страшно. Она словно чувствовала, что не сможет пережить этот день. Она думала, что вот-вот сейчас они врежутся в кого-нибудь и сейчас произойдет что-то очень страшное. Ее невольные мысли стали материальными: из-за проливного дождя и невероятно сильного ветра отец девочки потерял управление, и их машину занесло на встречную трассу, где мимо ходом проезжала другая легковая машина, и произошло столкновение. Родители девочки практически сразу скончались, а вот девочке чудом выжить удалось: и дело не в том, что она получила немыслимые раны, от которых смогла оправиться, а в том, что она практически их не получила — отделалась царапинами и шоком. Этот день у Лизы все не уходил из памяти, каждый раз, в день смерти ее родителей, она будто возвращалась в этот день и все заново переживала… но когда-нибудь это должно закончиться. Так почему же не сейчас? Слезами делу не поможешь, как говорится. Только девочка вышла из столовой, как ее тут же позвала Екатерина Анатольевна. — Дорогуша, иди в свою комнату и собирай вещи, тебя забирают в новую семью! — восторженно прошептала ей воспитатель. — Это правда? Та семья решила меня удочерить? — задала волнующий для себя вопрос девочка. А на глазах уже слезы счастья, пусть это еще только половина этого счастья: она еще не услышала точный ответ. — Да, они тебя удочерили, — подтвердила ее самые желанные мысли Екатерина Анатольевна. Вскрикнув от переполнявшей ее радости, девочка обняла воспитателя и побежала в свою уже бывшую комнату. Как она долго этого ждала, этого заветного дня! Тешила себя надеждой, что она тоже будет любимой, что по ней тоже будут скучать, волноваться о ней, переживать. И вот этот день настал! Что она чувствует? Она не знает, но знает одно: ее жизнь поменяется координально, она все исправит! Она будет любить и ценить своих будущих родителей, она будет их оберегать. Не допустит и мысли о их потери, ни за что! И с этого знаменательного дня началась новая жизнь и для новоиспеченных родителей, и для самой Лизы.***
Очнувшись как будто от сна, я огляделась: ничего не поменялось. Я все также была в палате, в белой пижаме, разрисованной какими-то причудливыми зверушками, которых, небось, и в помине нет. В палате я уже была одна, но не долго. Передо мной предстал еще какой-то целитель, судя по его униформе: белый халат с какой-то странной эмблемой. Там то ли голова рыбы была нарисована, то ли еще какое-нибудь чудное животное. Целителю было где-то за сорок, но он достаточно хорошо выглядел: глаза бледно-голубого цвета с серыми вкраплениями; волосы, отдающие слегка сединой, каштанового цвета. — Здравствуйте, мисс Хейз, меня зовут Янус Тики, я–целитель недугов от заклятий, — так представился этот человек. Что-то мне это все не нравится… Если он поймет, что у меня нет никакого недуга, то будет плохо… Плохо мне. — З-з-здравствуйте, целитель. Что со мной? — сделаем вид, что я без понятия, что со мной. Стоп! А если они не найдут причину амнезии, но найдут кое-что другое? Например, что я — это не я. В смысле, что в теле этой девочки живу, нахожусь я, чужеродное существо? И что же мне сейчас делать?