POV Билл
Машина плавно и резво бежала по ровности трассы, под приятный слуху гул быстро съедая левым крылом всё новые мелькающие линии пунктирной разметки. Хвойный лес мерцал по обе стороны пути, и было всегда в нём что-то такое неприступное, независимое и волнительно отчуждённое от суеты городского мира для меня, особенно когда я один проезжал мимо этого сокровенного царства шумящей зелени. Подпевая музыке, раздающейся в терпко пахнущем ароматизатором сером салоне, я всё гнал вперёд, совершенно окрылённый своим настроением: я наконец-то со всеми своими пожитками ехал в другой город к моей возлюбленной, намереваясь ей сделать сюрприз и нагрянуть немного внезапно. Словом, где-то месяц назад мы решили с ней всё-таки съехаться. Разделяло нас, грубо говоря, почти сто пятьдесят миль, если даже не больше из-за объездного пути. Пусть мы и договаривались, что приеду я к ней только через несколько дней, и уж тогда мы точно будем неразлучны, но так уж вышло, что терпение не стало больше считаться со мной и просто с пылом послало меня к чёрту. Закончив поскорее все дела и похватав чемоданы с самым необходимым, я просто безоглядно бросил всё и сорвался навстречу этому горячему ветру, развевающему через открытое окно мои светлые мешающие пряди. Ехать, как и говорилось, надо было немного в объезд, потому я изрядно и нервничал, и всё из-за кое-каких технических неисправностей моего авто и халатно просроченной страховки, чтобы копам с небольшой лишь вероятностью попасться, а то те же ещё как впаяют мне штраф, который у меня и так уже не первый. Не могу, блин, никак собраться её сделать, вечно ж находятся другие дела, особенно с этим скорым переездом, вот и приходилось мне в итоге круги окольными путями нарезать. Много времени, в общем, заняла эта дорога, и когда я приехал на место и неторопливо зарулил во двор, оранжевый вечер уже опускался на город. Солнце выглядывало из-за громады синих туч на гористом горизонте, а я, счастливо улыбаясь, заглушил мотор и, взяв пока что только мобильник, так как не знал, дома ли вообще моя Эсси, вышел из салона. Кости после долгого сидения приятно захрустели, и я со стоном потянулся, попутно пригладив волосы назад, после чего довольно огляделся. Я уже бывал здесь раньше несколько раз, но я бы сказал, что теперь всё здесь мне было таким по-особому близким, даже несмотря на пока что плохую ориентацию в местном пространстве. Чего таить, я же с таким предвкушением ожидал сегодняшнего дня, потому и бесконечно расточал улыбки, задыхаясь от своих же чувств и сладкого экстаза. Домой я решил позвонить когда-нибудь потом, хотя бы когда разберу на новом месте чемоданы и освоюсь, а пока, закрыв тачку, я пискнул сигналкой, всунул ключи в задний карман и довольно пошагал пешком в сторону искомого дома — но только всё равно до следующего: всё-таки промахнулся же и опять слегка не доехал, путаю их уже раз третий. Среди всех остальных машину Ванессы я заметил почти сразу, как и какое-то шевеление внутри, и тогда лишь радостно прибавил шагу, понимая, что хоть ждать её до ночи не придётся, и я могу показаться своей невесте уже прямо сейчас. Но вот чем ближе я подходил, тем ощутимей тяжелело моё сердце: в машине она оказалась не одна. Тогда, застыв холодной льдиной около чьей-то чёрной, малость битой Тойоты, я, даже не мигая от резкого ступора, издалека остекленело вылупился на неё через лобовое стекло, такую красивую, сияющую улыбкой в свете заката.. в объятиях какого-то урода. Они самозабвенно целовались, не замечая просто ничего вокруг, а я, вот так растерявшись и обалдев не на шутку, тысячу раз уже мечтал просто взять и тупо обознаться, что это не она, что не могла она вот так.. Но эту гнусную, мучающую меня правду я не мог переделать и при всём желании: местность, номер и марка машины, её прическа и черты.. ничто упрямо не поддавалось даже самым жалким сомнениям. Сжимая в руке со всей силы от бешеной досады телефон, я уже реально весь кипел, полыхал ужасным гневом, как огромный костёр инквизиции, мечтая пойти и разорвать в клочья того гондона, противной его башкой пробить Ванессе капот и в глаза ей, подлой такой дряни, посмотреть.. Да кто это вообще такой?! — Как так.. — прошептал я сквозь дрожь в осипшем голосе и в задыхающейся надежде всё смотрел туда, совсем не успевая вслед за своими же мыслями и жаркими, болезненными спазмами в груди. Я не мог поверить, в голове нисколько не ложился этот бред! Почему..? Я ж бросил ради неё всё: родителей, друзей, работу! А теперь лишь стоял и метался в этом тяжком отчаянии, чувствуя, как больно режет разбитое сердце мне грудь, а едкая горечь следом пропитывает собой каждую новую рану. Да я, блин, знать не знал, что теперь думать! Чего не дал ей я, а дал вот этот? Это что, тот самый её бывший? Но Ванесса ж говорила, что они давно.. чёрт.. Блядь, почему?! Я ведь для неё на что угодно бы пошёл!.. Поникнув душой и телом и ещё крепче сжав от скребущей злости кулаки, я в один миг просто взял и в агоническом запале, не сдержавшись, швырнул с отчаянным рыком свой смартфон прямо в стену каменного дома, и обломки, жалобно хрустнув, упали в пышные зелёные кусты. Кадык и челюсть безудержно дрожали, как и правый глаз, и я, стиснув зубы и тупо плюнув на какие-то глупые, уже ненужные объяснения, которые мысленно проиграл уже на несколько раз, просто развернулся и на негнущихся от жгучего, неприятного волнения ногах быстро пошёл назад к своей машине. — Несси.. да как ты могла?! — подавленно и разбито рявкнул я и, качая головой, в ярости ударил по рулю, судорожно выдохнув и закрывая лицо ладонями, при этом резко откидываясь на спинку. — Какого, сука, хрена?! Что, блин, это за дерьмо?! Что я сделал-то? Что я сделал не так?! С каждой секундой я, казалось, ещё больше выходил из себя и психовал, разрываясь между своими же желаниями, но я только спешно провернул ключ и, сглотнув ком в груди и не пустив сильный порыв хлынуть ещё и из глаз, лихорадочно уставился вперёд и ещё наивно пытался молча утихомирить все воедино взыгравшиеся чувства. Хотелось с силой протаранить её грёбаную тачку вместе с ними, сделать больно хотя бы физически, если не мог ответить ей той же монетой, и какой-то гадкий эгоизм, неперекрикиваемая жалость к себе сейчас мечтали захватить контроль над ситуацией, и я почти не мог уже им стойко противиться. Быстрее, чем положено, я с визгом шин рванул прочь из двора, едва не задавив случайных пешеходов. Я с такой мощной силой впивался в руль, только на автомате управляя машиной, будто на уровне инстинктов, что даже немели и белели пальцы, в то время как голова была дисквалифицирована напрочь. Настроение зачахло слишком резко, все мои мечты и планы рухнули в один-единый миг, обескуражив так же моментально, и я совсем не знал, что делать со всем этим теперь дальше. Я просто ехал, не зная куда, лишь предположительно в обратную сторону, почти не разбирая улиц в этом всё ещё мне слишком малознакомом городе Баффало, и то, что меня никто ещё не тормознул, было только случайным везением на фоне всеобщей разрухи моего не существующего больше мира. На улице темнело, а я всё жал на газ, не сумев успокоиться, жестоко ненавидя всё вокруг себя и себя самого. А чтобы высвободить весь этот давящий жар, я почти во весь голос кричал, практически срываясь на стенания. Машину часто дёргало из-за меня и этих страшных импульсов гнева, сокрушительно берущих свободу, и только рёв двигателя вторил мне, отвечая и заглушая эту режущую боль. Что я, чёрт возьми, сделал не так?! Этот вопрос не давал мне покоя.. Ведь каждая минута моего времени максимально направлялась на неё, все желания и чувства. А в ответ? Я получил такое низкое и гнусное предательство?! — Приехал, блин, пораньше, идиот.. — с едкой усмешкой злобно говорил с самим собой я, рассеянно и нервно глядя вдаль безлюдной грунтовой дороги, когда город уж давно остался позади, и я даже не помнил, как и откуда вообще сюда свернул. На лобовое редкими каплями мазал скользкий моросящий дождь, а незнакомая дорога освещалась только моими фарами. Я сразу включил дальний свет, тупо надеясь, что поможет, и дворники, но те зажужжали и замолкли, застыв в неподвижности на прежнем же месте. Зашибись.. И я такими темпами никогда так, походу, не доеду даже до СТО.. ещё и скорости постоянно вылетают.. — Сюрприз, блядь, удалсь.. А-а! .. Ох-х-х, чёрт! — только и успел я шикнуть, отвлёкшись, как внезапно раздался какой-то громкий хлопок, будто колесо моё чем-то пробило, и машину, резко дёрнув, бесконтрольно и так же быстро понесло прямо с дороги. Я выворачивал руль, как только мог, пытаясь удержаться; шины шуршали, рождая в эмоциях ещё и липкий панический страх, но сколько я ни старался, меня всё равно стремительно раскрутило и двумя поворотами выбросило в густо поросший кустами и деревьями кювет. Машина, сначала повиснув на самом краю спуска, опасно и шатко застыла, но вскоре, накренившись, — хоть я и даже не дышал, не говоря уж о малейших шевелениях, — неумолимо и медленно поползла вниз — в какой-то ужасный глубокий овраг, а спустя уже миг при хрустящем столкновении с чем-то прямо в меня завершающим аккордом резко ударила сработавшая подушка безопасности. Мгновения дикого ступора на фоне общей суеты и быстрого прощания с жизнью, а я, крепко зажмурившись и едва не сойдя за эти секунды с ума, так и повис, пристегнутый и сжатый, полубоком, чувствуя, как гулко ноет всё тело, а сильная загородная тишина, смешанная с предсмертным шипением моей дымящейся разбитой машины, отчаянно резанула по ушам, пока до меня доходило всё только что случившееся. — Боже.. — больно хрипя, в ужасе выдохнул я негромко, чувствуя, что каких-то нормальных, связных слов, если честно, у меня сейчас тупо и нет, и очень хочется лишь опять закрыть глаза, их никогда уже не открывая. — Бли-ин.. Господи.. я живой.. я жив, господи! Жив.. Ан-н.. — едва не срываясь от грызущего меня стресса, перепуганно бормотал я и слабо попытался пошевелиться, кряхтя, и всё же как-то выбраться. Подушка медленно сдувалась передо мной, пока я сам с огромнейшим трудом в себя приходил, даже не чувствуя от паники ног в полной мере. Мучаясь и корчась в этом железном гробу, да кое-как ещё нащупав ремень, к счастью, мне поддавшийся, я даже думал, что вообще без помощи не выберусь отсюда. Кричать смысла не было, оставшаяся вверху дорога была совершенно пуста и, как назло, охвачена смутными сумерками, и в такой экстренной ситуации я хотя бы наконец-то начал более-менее соображать. Все левые мысли успешно отключились и утратили важность, даже зрение стало чётче, дыхание — жадным, а чувства — сравнительно холоднее. Я долго прокопался, но освободился, изловчившись кое-как разбить и без того треснутое из-за веток стекло, и весь в порезах вылез, изнеможённо падая на пышную траву из перевернувшейся набок машины. В процессе своего спасения я порвал футболку, джинсы в нескольких местах, правая нога протяжно ныла, и я, вдруг испугавшись утечки бензина и возгорания, просто плюнул на все свои вещи и так быстро, как мог, убрался от тачки подальше, минуя кусты и вскоре грузно опираясь на первый же попавшийся ствол спиной. — Чёрт.. — безысходно протянул я. — Пиздец.. Пиздец просто, блядь! .. А машина-то.. Бли-ин.. машина моя.. — чувствуя, что сам я чудом отделался только ранами да какими-то ушибами, теперь я уже смертельно переживал и за свою жестоко изуродованную красотку: отвалившийся бампер — всмятку, лобовуха вынесена к чертям, только осколки местами торчали острыми зубьями, а на остальное я смотреть больше не мог и в ужасе схватился за голову, чувствуя, что уже нюни вот-вот с горя распущу. Сердце колотилось так, что дух перехватывало, организму всему хотелось взорваться истерикой, но голова хоть ещё понимала, что горю слезами не помочь, и надо лучше что-нибудь думать. А когда я хватился такого же разбитого в том адском раздрае телефона, то сожалеть было уже как минимум поздно. Оставалось только отчаянно выругаться и раздражённо сплюнуть на землю, ведь даже помощь вызвать я теперь не мог совсем, что уж там говорить о менее значимой функции фонарика. Вероятность поймать попутку в этой грёбаной глуши и вовсе была равна нулю, поэтому, отдышавшись абы как, я просто насилу смирился со своей кошмарной участью и, теперь уже под другим углом раздумывая об истинной ценности жизни, угрюмо поковылял в обратную сторону, помня, что где-то позади, хоть и давно, но явно была трасса. А там и мои шансы выжить возрастут. Темнело всё сильнее, а я, так и не сумев пока вылезти из глубокого оврага на дорогу, всё шёл и шёл, прихрамывая, по лесу, кожей чувствуя холод и сильнейшую усталость из-за травмы, весь изляпанный в крови, как побитая собака. Как вдруг среди стволов, где-то по левую сторону от себя, неожиданно я увидел какое-то мерцание. Как будто яркий свет фонаря вдалеке скольжениями мазал по ним, и я, вздрогнув, в нерешительности затормозил на месте. Секунда, две — сомнений, и я, окликая так громко, как мог, ринулся скорее в ту сторону. И пока я туда нёсся, падая, собирая все ветки и сидящих на них пауков в темноте, противно путаясь в траве, запинаясь через шаг и едва не сваливаясь в какие-то ямы, свет уже предательски исчез, и я, дезориентировавшись мгновенно, тут же замер на месте, часто и шумно дыша после бега и лихорадочно вглядываясь во мрак. До листьев всё так же шуршаще дотрагивался дождь, и я зябко поёжился при новом порыве прохладного ветра. — Э-э-эй! Кто здесь? — орал я как полоумный, закашливаясь и всё ещё толком не зная, в какую сторону податься и откуда я вообще пришёл. — Мне нужна помощь! Э-э-э-эй! Кто-нибудь! На помощь! Только эхо тревожно ловило мой голос сперва, и я, дождавшись, пока мои же крики умолкнут где-то вдалеке, перед этим вспугнув стайку шумных птиц, я повторил свои призывы ещё громче и испуганнее. Теперь вдобавок ко всему мне стало просто до дикости страшно остаться в лесу одному, не зная, где выход к машине, да даже хотя бы к дороге. Только моё сбившееся дыхание поначалу вырывалось частым шумом под чьё-то стрекотание в траве, и вдруг, как будто со всех сторон одним разом заунывно и опасно раздался мне запоздалым ответом протяжный волчий вой. У меня тотчас дар речи пропал, и чуть глаз не выпал от паники, даже вздохнуть я лишний раз боялся, но завывания от моего трусливого молчания не прекращались, и голосов их к тому же уже стало на несколько штук больше. Неслабо перепугавшись, я дёрнулся и в ужасе, отмерев, подумал всё же о деревьях, нервно глядя на тонкие ровные силуэты бесстрашных стволов, и тут же ринулся к самому толстому, пытаясь взобраться. Зацепиться мне не удавалось, да и не за что было, ещё и ушибленная при аварии нога совсем мне не давала нормально вверх карабкаться. Тогда, бросив эту глупую затею и ощутив, что волки уже близко, я не сдержался, лишь отчаянно заорал и метнулся наугад куда-то в лес. Запинаясь об сучья и чуть глаза не вытыкая об торчащие ветки, я без конца звал на помощь и бежал, не видя куда, а голодное зверьё с шумом гналось где-то поблизости. Ноги почти не слушались, пальцы лихорадочно дрожали, и я, устав уже безумно, безнадёжно прижался вспотевшей спиной к какому-то высокому широкому дереву, в адском испуге слыша лютое звериное рычание где-то рядом. Щупая пальцами кору, я вдруг ахнул и, дав поспешный разворот, скорее стал шарить по неровностям ствола, цепляясь и даже находя, за что схватиться. Всхлипывая и так же от страшной паники крича, я полез прямо вверх, на полметра от земли уже оторвавшись, и дальше, выше, не глядя, так как сумрак совсем уж сгустился, а ветер, завывая, как злобные волки, давил своими шуршащими порывами на листву, мою разорванную стеклом кожу и явно пошатнувшуюся за сегодня психику. Я лез выше и выше, уж голова кружилась, но страх быть съеденным всё гнал и гнал меня туда. А осторожно оглянувшись, я заметил, что забрался-то не очень высоко, но уже хотя бы достаточно, чтобы меня тут не достали. Дождь всё больше расходился, и руки скользили, устало вжимаясь во влажные выступы на бугристой коже моего шелестящего спасителя, но вдруг, попытавшись переставить больную ногу поплотнее, я не удержался, резко соскользнул и, с хрустом без равновесия сорвавшись, неумолимо полетел обратно вниз. Тупая боль прошибла мне висок, а потом — даже больнее — и затылок чем-то твёрдым, тепло тут же поплыло по нему, а в глазах будто всё задрожало, теряясь и мерцая, а перед тем, как утонуть в кромешной тьме, я различил напряжённое, гортанное рычание почти над собой и какие-то яркие, оранжевые огоньки в стороне, так много-много, будто бликами, с шумом и грозными окриками резко мечущиеся из стороны в сторону.★★★
Я медленно, с усилием раскрыл глаза, едва только веки, как гири, поднимая, и вдруг обнаружил себя в каком-то странном доме. Вокруг было светло, чудовищно светло, и слишком белые, разяще ослепляющие предметы и окно просто выносили мне гудящий мозг за пределы вселенной, и я поскорее зажмурился, жалко простонав. Какое-то время я так и лежал, не в силах толком подвигаться, мучаясь от тошноты, распирающей боли во всей голове, а затылок пульсировал, отдавая шумом в уши, а когда поднял ресницы снова, помещение, в котором я по-прежнему был, казалось уже не таким ярко-светлым, но всё равно раздражающим. Деревянные стены и пол, стол, табуретки рядом, шкаф, какие-то коробки.. Высокий дощатый потолок в паутинах, над столом — лампочка без всякого плафона, а место это кажется пустым и даже будто бы невзрачным, необжитым толком, и воздух пахнет какими-то травами. Сильно, дурманяще сладко.. Аромат такой, будто связанный с чем-то, а с чем — я даже и не знаю. Смотреть было больно, не повернувшись в сторону всем корпусом. Сглотнув пересохшим горлом пустоту, я немного подвигал плечом и заметил, что лежу я под одеялом, раздетый до трусов, а бледные, будто кукольные руки в нескольких местах перевязаны противно-белыми бинтами и все почти в бесчисленных царапинах, равно как и тело. Я в ужасе ахнул, разинув рот и ни черта не понимая. — Ч..что.. — еле-еле задействовав голос, я вздрогнул и вновь замолчал, а потом в непонимании, даже сильнейшем волнении, через силу осмотрелся ещё раз. — Где..? Успев уже изрядно испугаться, я вдруг перевёл глаза в сторону открывшейся двери, которую и не заметил сперва, и с улицы со скрипом половиц зашёл какой-то незнакомый бородатый мужлан в камуфляже, заставив меня обалдеть и сжаться ещё сильнее. — Не бойся, — заметив меня, негромко первым сказал он спустя напряжённое молчание секунд так где-то в пять и тоже застыл у дверей, глядя в упор на меня, а я в то время думал, что вмиг разучился дышать, не зная, как наполняются лёгкие, и во все глаза в диком шоке смотрел на него. — Я не трону, — заверил всё же он, слегка подняв и протянув в мою сторону безоружную руку издалека, а я, ахнув, всё равно чуть не скончался от паники и смертного страха при одном только этом жесте. Я боялся его до безумия, хоть и видел лишь в первый раз в жизни, все нервы были тупо мне неподвластны, и даже казалось, что слёзы вот-вот потекут, дай я только малейшую слабину. Я так и молчал, медленно пятясь назад при каждой его попытке приближения, уже в стену уткнувшись голыми лопатками, но при лишнем шевелении голова моя просто на осколки от боли разлеталась, и я криво морщился, едва не кроша зубы и не откусывая от звона в ней язык. Я бессильно вздёрнул руку вверх, вдруг в удивлении нащупав на голове такую же, как на руках, повязку, и бесконтрольно задрожал, не понимая, что за хрень вообще происходит. — Я — Том, — заговорил опять тот тип, а я уже напрочь растерялся, хотелось тупо встать и в какой-то истерике убежать от всей этой паники, волнения и страха хоть куда-то, но вот только тело мне теперь такого ничуть не позволяло. — Я здесь, в лесу, вчера тебя нашёл, — я только криво слушал его голос, мягкий, низкий и негромкий, и заторможенно всматривался в его вполне молодое лицо, пока он, вздохнув, пошёл прямо в сапожищах в сторону стола, а я не сводил с него глаз в каком-то стопорном ожидании. — Как тебя зовут? — вдруг снова окликнул меня он, застыв окончательно, а я, пытаясь думать, тупо захлопал глазами, как идиот, наконец сделав вдох, хотя дыхания мне дико не хватало, и, коротко глянув на дверь, за которой виднелась сплошная рябящая зелень, перевёл грузно ошеломлённый и тревожный взор опять на этого мужика. — Ну? — развернувшись ко мне и отпив из небольшой кружки что-то, снова хмыкнул он нетерпеливо, а я так и молчал, будто языком подавился, переживая, похоже, самый страшный разгром в своих мыслях, а первоначальный страх перед этим непонятным Томом уже и вовсе трусливо и резко сошёл на нет. — Ты слышишь? — настаивал он и легко усмехнулся моему тупежу, аккуратно, но слишком громко для меня ставя кружку и всё же подходя поближе ко мне, и я, по-прежнему вылупившись, как на новые ворота баран, просто осторожно кивнул пару раз, по-новому загораясь внутренним пожаром безумного, невыносимого непонимания. — Как зовут тебя, говорю? Я только панически всхлипнул, сглотнув и дёрнув при этом горло кадыком, и раскрыл было рот, опять поглядев на свои перецарапанные руки. Взглянув повторно на высокого Тома, остановившегося у изножья кровати, я только в ужасе коротко хныкнул и безнадёжно сказал то, что больно меня мучило уже полминуты: — Я.. я не знаю..