***
— Алиса? Ты теперь руководишь этим дурдомом? — веселый голос его старого приятеля прозвучал будто внутри его головы. Борису оставалось лишь поперхнуться. Он почему-то оказался рядом с Бенджамином и той которую он обозвал Алисой. Поспешный осмотр того места куда он попал не дали особых результатов они стояли в каком-то безликом коридоре, поэтому понять где конкретно находится он и эти двое он не смог. Попытки аниматора пошевелиться или что-то крикнуть окончились неудачей — он просто не мог никак пошевелиться. Вообще вся эта ситуация походила на просмотр какого-то фильма поскольку перед глазами Бориса немного рябило и картинка время от времени становилась нечеткой. Он был просто зрителем, иначе объяснить то что эти двое очевидно его не замечали Борис не смог. Та женщина, что стояла возле его друга скорее всего просто тезка той Алисы, что он помнил. Это женщина с появляющимися морщинами и жуткой худобой на грани анорексии да и еще к тому же ставшими жесткими темными каштановыми волосами не могла быть той милой девушкой, которую Борис помнил как Алису Кембелл. Хотя если приглядеться можно было заметить определенные сходства с той юной цветущей девушкой. Неужели её так потрепало время… — Для вас я мисс Кембелл и я гораздо выше вас по званию. Я не та маленькая девочка! — голос этой женщины был груб и уж точно не был похож на голос из рая. Да Борис сомневался, что эта женщина вообще сможет что-то нормально спеть. Тогда у Бориса оставался только один вопрос, кто тогда озвучивает Сьюзи. Ведь голос остался тем же, даже в тех странных новых эпизодах… — Алиса, да что с тобой? Ты странная не находишь? Сначала подсылаешь какого-то мальчишку с письмом. В самом письме просишь прийти и помочь. А сейчас ведешь себя так будто я какой-то доставший тебя гость… — сам его друг очевидно пытался сохранять дружелюбие и спокойствие в этой ситуации, но все-таки его взгляд оставлял желать лучшего. — Я позвала не тебя старый черт, а Бориса, — в её голосе сквозил какой-то будто детский каприз, который не исполнили и сейчас она по этому поводу закатит истерику — Где он? — Борис? — его же друг не походил на себя. Он очень сильно нервничал постоянно теребя в руках свою трость, да и выглядел так если бы он был кипятящимся чайником. Хотя чего мы врем это так и было, — Он занят. У Бориса сердце пропустило удар. По многим причинам. Первая была в том, что Бен очевидно врал. В тот день, когда его друг исчез они оба просто не знали чем себя занять и даже подумывали отправиться в поход в горы потом, когда будет погода получше. Так что про то, что он занят это было очевидной ложью. Вторая была в письме, который его друг получил от Алисы. Его друг просто ничего ему не сказал. Он что считал, что Борис слишком тупой или… — Я вижу, что ты мне врешь! Ты ему не сказал, так? — и эта истерика началась. Хотя тут он мог понять эту Алису ему бы тоже не понравилось, если бы ему солгали. Хотя ему уже не нравиться тот факт, что его друг умолчал о какой-то беде Алисы, да и вообще о том, что она просто написала ему письмо. — Не хотел беспокоить, он занят сейчас, — его друг упрямо настаивал на этой версии, будто желая убедить эту женщину, что он говорит правду. — Тем более я тоже могу помочь тебе. — Ты? Не смеши меня, — по всему коридору раздался безумный и зловещий смех. Эта женщина смеялась над Беном — это однозначно давало новую цепочку для размышлений. Хотя скорее было похоже, на что она насмехалась над низеньким мужчиной. Будто такой насмешкой она желала показать, что она умнее его, выше его и вообще, что она сомневается в способности Бенджамина помочь или просто сделать что-то хорошее. Теперь почему-то злоба у Бориса прошла. Даже может это было и к лучшему, что Бен ему ничего не сказал. Не факт, что это беседа окончилась для них обоих хорошо. И эта насмехающаяся над стариком женщина смела звать себя той самой Алисой Кембелл. Той Алисой, что когда-то подарила свой голос Сьюзи. Она не похожа на себя. Слишком не похожа… По мнению Бориса малышка Кембелл не могла так испортиться за столько лет. Не могла превратиться в это…***
Ярость, разочарование, озадаченность, недоверие и ощущение того, что это не могло быть реальностью — вот что осталось у Бориса в голове после просмотра этого видения. И эти чувства он сумел углядеть как в своем друге, так и в Алисе. Сам же Борис после просмотра этого видения не испытывал ничего. Даже та сиюминутная злоба и недопонимание прошли будто их и не было. Хотя в голове и копошились мысли и размышления навеянные этим сновидением, но это был скорее осадочный эффект, который достаточно быстро прошел… Да и зачем злиться за то, что никогда не происходило? В общем эта сценка, что он увидел с участием Алисы и Бена явно не была реальной. И Борис даже сумел найти разумное объяснение этому внезапному обмороку и сновидению: его изможденный мозг из-за неприятностей и большого потока информации просто перегрузился и отрубился в попытке привести всю эту информацию во что-то внятное. Про что-то подобное он вычитал один раз в книжке про психологию или нет…в общем в какой-то книге.Но к сожалению это знание ненадолго дало Борису необходимое ему спокойствие. Позднее аниматор по мере так называемого пробуждения вспомнил о многом… …О том, что он сейчас находиться в мультипликационной студии с ожившими мультяшками и большинство из них не настроенно к нему дружелюбно. Ну, исключение составлял Сэмми, но с ним все равно оставался ряд непоняток. …О том, что его друг здесь показался и даже был все еще тут. Возникал лишь вопрос не опоздал ли аниматор, может Бенджамина уже нет в живых. Хотя если верить словам Джоуи, то его друг все еще жив. Но можно ли доверять словам сумасшедшего ученного — именно этот вопрос еще в начале раздумий вызывал у Бориса головную боль. …О том, что это место полно аномалий в их число помимо оживших мультяшек входили и Искатели, и пустые плакаты. И как подозревал аниматор это только верхушка айсберга, а значит его ждет кое-что похуже. Однако полноценно проснуться у Бориса не получалось. Веки не желали открываться, да и само тело оставалось тяжелым и было словно опухшим и опустошенным одновременно. В результате аниматор не мог более менее нормально пошевелить чем-либо, а рот не желал держаться закрытым и норовил открыться как у какого-то слабоумного. В целом его состояние можно было оценить так — из него выжали все жизненные соки. По правде сказать причин для такого состояния было достаточно много. Ведь в течении всего нескольких дней он перелопатил весь город в поиске своего друга, позже он нашел эту студию и в ней еще успел побегать, да и сейчас они носились в течении наверное нескольких часов от этих Искателей. Деньки были очень насыщенные… И как небольшой кирпичик в большом доме нынешнего состояния стоял — голод. Перед уходом в студию аниматор даже не удосужился перекусить. Стоило вспомнить о голоде как его ухо тут же уловило звук кипящей воды, а нос тут же предоставил ему запах бекона, не самого свежего конечно, но по прежнему остававшегося вкусным. Желудок тут же завыл, прося топлива для организма. После аниматор прислушался к обстановке. Вокруг стояла блаженная тишина, что нарушалась время от времени тиканьем часов да и звуками идущие со стороны кипящей кастрюли — все это невольно будто говорило Борису остаться здесь, полежать немного и подремать… — Овечка! — этот внезапный окрик посредине этой блаженной тишины заставил Бориса на автомате очень сильно дернуться — Ты живая? Ох да Борис уже успел подзабыть о том что он тоже может быть тут. Правда почему-то раньше аниматор не успел призадуматься о том, что кто там готовит обед. И ответ вызывал в Борисе и одновременно радость и сильную волну скептицизма. Сэмми никогда не отличался талантом в готовке да и вообще его было опасно подпускать к плите по причине того, что люди обзывают криворукостью. Правда вот оставался вопрос почему мультяшка его опять обозвала овечкой — это же вроде должно было быть шуткой. Сначала по крайней мере это было именно шуткой. Однако почему именно сейчас это уже звучало как оскорбление, которое очень сильно задевало мужское самолюбие аниматора. Будто он какая-то беспомощная баба… — Сэмми, я не овечка…я… — это возражение Борис попытался проговорить как можно понятней, даже несмотря на то его язык совсем не хотел слушаться. Глаза аниматора были закрыты из-за чего могло создаться впечатление будто Борис говорит это сквозь сон. — А кто ты тогда? — эту фразу Сэмми уже произнес с оттенком превосходства как будто полагал, что мужчине нечем будет ответить на такой простой и сложный вопрос одновременно. Да и вообще было похоже на то, что мультяшка им немного разочарована. — Я Волков Борис Владимирович — бывший аниматор работавший в этой студии за троих и получавший за это одобрение со стороны начальства. Создатель вашего мира вместе с моим другом Бенджамином. Тот человек, что пошел его искать и попал сюда… — Создатель знает свой мир, который он создал. Ты не Создатель! Ты никогда им не был. Создателем был Темнейший, а ты так чувак, который время от времени что-то руками делал… — Сэмми пробубнил себе это под нос, таким образом капая Борису на и без того не соображающие мозги. Правда для аниматора оставался открытым вопрос Сэмми хотел, чтобы он услышал эти его причитания или все-таки это просто способ незаметно сбросить гнев. Таким образом бурча себе под нос распылял свой гнев и Бен… На секунду в голову Бориса закралась очень странная мысль, которая граничила на грани гениальности и бреда. Это мысль была очень проста в своей сути: Сэмми и был Бенджамином! В пользу этой странной теории были несколько опять же странных фактов, как полагал Борис. Ну или то что его мозг пытался за эти факты выдавать… Первым фактом было вообще появление Сэмми в студии. Ведь в шоу его уже не было — он был удален, а это фактически можно было считать смертью для мультяшки и его врятли могла вернуть к жизни Чернильная машина. Чернильная машина не может воскрешать удаленных персонажей — именно это Бен и причислял к недостаткам сего громоздкого и шумного агрегата. Если это правило по прежнему в силе, то что за сила сделала так, что мультяшка сейчас перед ним спокойно разгуливает и говорит. Второй факт был в том, что Сэмми заимел те тона и интонации, которых у него раньше не было и их не имел его актер озвучки. Тот тон военного не был в нем изначально. И это явно не влияние перезапуска, ведь в этом самом перезапуске шоу Сэмми нет. Третий был в том, что помимо голоса в Сэмми были замечены и не типичные для него черты характера, но вполне походившие на характер Бенджамина. Например, когда он вначале постарался рассмешить Бориса, дав ему странное прозвище. Как это чудно не звучало, но его друг нередко, чтобы развеселить оппонента давал ему прозвище, а потом используя уже это прозвище пародировал того человека. Способ рассмешить был конечно спорный, но в некоторых случаях он работал. Вот этот пункт в теории Борис был наиболее спорным, Сэмми конечно пытался быть веселым и улыбчивым в начале, но позднее уж совсем впал в какое-то уныние. Хотя в этом месте сложно быть оптимистом. Также как дополнительный факт в этой теории был и тот, что Сэмми ни разу не попал в беду, да и вообще скорее его из этих бед и вытаскивал. А неудачи каким-то неведомым образом складывались так что им удавалось еще оставаться живыми и целыми. И если первые десять раз можно было свалить на простое случайное везение, то на двадцатый создавалось впечатление будто Сэмми привязал к себе Фортуну и таскает её с собой постоянно. — Молчишь? — этот вопрос был брошен мультяшкой в пустоту, он не ждал ответа и уже добавлял в варившуюся жижу щепотку засохших трав, которые были вообще не понятно откуда взятые. Попытки Бориса открыть глаза окончились относительным прорывом: он смог на несколько секунд увидеть, что же происходит вокруг него. Они с Сэмми по-прежнему были в безопасной комнате Алисы и для Бориса было сюрпризом обнаружить, что тут помимо огромного стола есть еще и плита. Что-то он её не приметил когда зашел сюда. Хотя аниматор до сих пор не мог понять, где в этой безопасной комнате был вход и выход. — А кто ты? — именно такой ответ и получил Сэмми. Хотя это было скорее желание уточнить что перед ним именно та мультяшка, что он когда-то до натирания мозолей рисовал. — Ты что сильно шандарахнулся башкой? — было четко видно, что Сэмми очень сильно озадачен подобным странным и уж совсем не умным по его мнению вопросом. Ну, а то что он озадачен говорили внезапно появившиеся вокруг него знаки вопроса, — Но думаю напомнить тебе надо. Я Сэмми — мультяшка, как видишь. Был удаленным персонажем, но сейчас жив и в полном здравии. Меня ненавидит вселенная, поэтому я неудачник и постоянно ломаю чужие планы. Причем неважно будут это планы «хороших» или «плохих» ребят… — А ты не помнишь как ты проснулся? — почему-то аниматору резко расхотелось слушать полную биографию мультяшки, которую как он понял по большей части не изменилась и решил приступить к интересующей его части. — Проснулся?! — теперь вокруг Сэмми помимо знаков вопроса появились и восклицательные знаки, а на лбу появилась испарина. Данная боязнь воспоминаний дала о себе знать и сбивчивой речью — Я очнулся, когда понял что тону…в чернилах вместе с этими чернильными трупами и они хотели растерзать меня. Я как можно быстрее всплыл на поверхность, но они все равно продолжали преследовать меня. Я тогда смог скрыться тут… Что ж данный короткий рассказ Сэмми прояснял по крайней мере один вопрос. Почему мультяшка здесь вообще появилась. Однако, что заставило её воспрять из мертвых — вот что тревожило Бориса сильнее всего. А пока его мозг кипел над решением загадок этого места у аниматора окончательно пропало желание спать, да и судя по тому что мультяшка уже выключила плиту можно говорить о том, что этот вкусно пахнущий суп был готов. Сам дрыщ в комбинезоне из неоткуда достал железную тарелку и начал ложкой набирать в нее по инерции кипящий суп. Запах от сего варева шел прекрасный и это пробуждало аппетит. Только вот вид у сей массы был неоднозначный: это было по сути сваленное в кучу белое и черное мясо, соединенное жиром и пленками и даже можно было приметить кусочки масла в этом и так уже жирном блюде. Похоже тут кормили грузчиков не иначе, только им нужно столько калорий поглощать за один присест. Сказать по правде на вкус эта жирная жижа с беконом вообще не имела вкус этого самого бекона. Правда сам Борис справедливо предположил, что это скорее всего не вина Сэмми на этот раз, а суп сам по себе уже имел такой безликий вкус. Но с другой стороны, это было и к лучшему. Еще более худшим по мнению аниматора вариантом было бы, если суп оказался бы испорченной гадостью от которой его могло потянуть блевать. И тут же Борис себя остановил — он слишком сильно зациклился на этом супе. Его сильнее должен интересовать вопрос осталась ли та надпись на стене, или тот странный знак в пентаграмме. Ну или даже те разорванные бумажки в кабинете Алисы в них могло быть что-то важное. Аниматор медленно развернулся к стене и вновь посмотрел на ту сборную пентаграмму: надпись была на месте, но вот тот знак в виде черта с нимбом исчез. Итак теперь Борис точно знает, что ему померещилось. И сейчас приглядываясь к тем бумагам из которых состояла уже пустая пентаграмма он приметил среди них и газеты. И отрывки из них на оптимизм не настраивали: «…студия вновь упала на дно…», «Проклятие студии…», «…мисс Кембелл стала вульгарной девицей!», «Отец Алисы Кембелл перевернулся бы в гробу!», «Дочь священника стала…», «…руководитель студии женщина?»… И еще много чего похожего, но все они твердили о том, что мультипликационная студия теперь точно упала на самое дно, а Алиса Кембелл стала чуть ли не Сатаной во плоти. Похоже время его старую знакомую все-таки малость подпортило. В конце концов не с проста же трезвонят об этом газеты. Но почему-то Борис не сомневался в том, что все не настолько печально как говорят эти куски бумаги, просто характер Алисы немного подпортился, а газеты и журналы как всегда раздули из мухи слона. Они так часто делают, почему бы сейчас этому не произойти… В подобных невеселых размышлениях аниматор уже начал доедать свою порцию супа. А мультяшка поглядывала на сей процесс с таким интересом будто до этого не видела, что люди могут есть. Хотя учитывая, что Сэмми нередко походил на отшельника может и не видел. Эту игру в гляделки между Сэмми и аниматором прекратил внезапный и резкий шум снаружи. Со стороны коридора раздался звук электрического разряда, после как реакция на разряд чуть ли не адские крики. А еще через секунду во всем коридоре раздался громогласный зловещий смех и звук ломаемых костей. И этот смех Борис узнал бы из тысячи — это был Джоуи. Теперь становилось ясным, что Джоуи бродит прямо за тонкой стенкой этого тайного кабинета, да и еще к тому же внезапно благодаря знаниям Сэмми, обнаружилась небольшая щель откуда было видно коридор. И коридор оставлял желать лучшего: там все было залито чернилами и были разбросаны кости бывших Искателей, некоторые из них были целыми, а другие — сломанными. Однако даже в такой мертвой куче чернил были видны отдельные Искатели, что пытались бороться и добраться до мультяшек, крича затертое до дыр «чужаки». На что Джоуи просто еще сильнее дернул за рычаг в стене и по чернилам пронеслась молния. Похоже ученный усмиряет их электрическим током. Весьма жестоко… — Вы бесы чернильные, сидеть! — и про жестокость не было какой-то злой шуткой, поскольку то с каким лицом Джоуи смотрел на мучение Искателей, располагало к тому, что любой человек мог очень легко его записать в садисты — Кому сказал сидеть! — Джо, это не перебор? — вот и второе действующее лицо в этом спектакле — Генри. Только вот в отличие от ученного он видно ощущал себя не в своей тарелке и более походил на себя изначального. Тот холодный чурбан, что был в кабинете словно не существовал. — Как никак они были людьми вначале… — Вот именно что были, — вот только в отличие от кота злодей не испытывал никакой жалости к чернильным человечкам, что было видно как и по резкости и громкости тона, так и по презрительной гримасе — Они не являются ими сейчас! — Ты точно в этом уверен? Они ведь умеют говорить. Пускай даже односложно… Борису даже невольно становилось мягко говоря обидно от увиденного. И причина была в простом не понимании, чем он так насолил Генри, что он так мягко говоря холодно его принял. А тут он решил неожиданно высказать сочувствие Искателям, что пытались их только что прикончить… Так что с уверенностью можно было сказать, что Генри относился негативно именно к нему и к Бенджамину тоже. А сказать по правде быть ненавидимым хорошим изначально персонажем весьма стремно, потому что тогда ты невольно думаешь, а не являешься ли ты негодяем… — Хватит уже постоянно нудить! — а вот Джоуи походу уже начинал злиться и судя по лицу даже немного недоумевал — Ты что не согласен с моим планом? — Нет, я в целом его одобряю, но некоторые моменты очень странные… Ты не находишь? — нервозность, что обычно возникает, когда пытаешься не взболтнуть лишнего и при этом еще и выглядеть естественно. Это было несколько странно и даже походило на переигрывание актера местного театра, но Борис свалил это на карикатурную суть мультяшек и продолжал вслушиваться и вглядываться. — Ты на что это намекаешь… — тут произошло нечто странное, рука ученного немного потекла и он по быстрому скрыл её в кармане своего халата, будто не желая её показывать Генри. Похоже их уровень доверия друг другу не безграничен. Хорошо это для него или плохо, Борис так не смог определить. — Я говорю, что отдельные пункты твоего плана спасения очень спорные… — попытки Генри играть спокойствие во плоти выглядели нелепо и даже смешно. — Слушай сюда, Генри. Ты ведь не идиот, не так ли? И ты прекрасно понимаешь, что происходит? — на лице Джоуи вернулась его фирменная усмешка. Снисходительная усмешка. — Вроде… — сам же Генри будто находился перед каким-то выбором, который по его мнению решал судьбу чуть ли не вселенной. — Если это так, то перестань уже пытаться вести себя как идиот! Твоя доброта тут не уместна. Даже не так она вредит делу! — Это почему? Я герой имею право, — похоже у Генри тоже был не безграничный запас терпения, — Хватит пытаться меня переделать! Ты в этом походишь на него. — О так ты теперь вспомнил, что ты герой! Как вовремя! — из уст злодея вырвался смех. Он не был зловещим, он был ядовитым. Простая насмешка ничего необычного. — Ты так походишь на него сейчас. Такой же идиот, что носит улыбку и играет в святого, когда вокруг него происходит апокалипсис. Данный неприятный разговор для обоих мультяшек прервал тот самый то ли рык, то ли крик, что Борис услышал еще в кабинете Джоуи.И снова как и в тот раз мультяшки скрылись из поля зрения. Причем от них даже той дымки повторяющую их силуэт не осталось, да и вообще каких-либо следов кроме этой кучи мертвых Искателей, если конечно их можно назвать таковыми. Некоторое время после их ухода Борис с Сэмми молчали, видимо по тихой переваривая всю информацию, что они только что получили из этого короткого разговора. По крайней мере аниматор точно думал о том как эту крупицу информации использовать в дальнейшей, а вот о чем думала мультяшка было понятно только ей одной. — Да они оба куски говна, — себе под нос пробурчал Сэмми, нарушая устоявшуюся тишину, причем он таким взглядом прожигал то место где были эти двое, что можно было не сомневаться, если он их встретит то как минимум порежет на кусочки не иначе — Что тот говно, что этот. Да большинство личностей, что тут есть свихнулись после этого гребаного перезапуска! Ах да забыл сказать — это место дурдом! — Тише, Сэмми, спокойней. Все хорошо, — Борис же внезапно вернувшийся в реальный мир из своих размышлений попытался успокоить Сэмми первыми пришедшими в голову словами — Главное, что мы живы и целы… — …почему я здесь единственный, кто адекватный? Исключая тебя Овечка… — вот тут начался самый настоящий психоз с плачем и взглядом «я хочу все здесь сжечь к чертовой матери», — Почему я единственный, кто его услышал? Почему я вообще единственный кто понимает что Темнейший это не Сатана на земле? Почему Темнейший вообще послал меня за тобой? Почему он не мог прийти и спасти тебя сам… — Сэмми, пожалуйста успокойся. Все ведь сложилось лучшим образом. Все могло пойти гораздо более худшим образом. Например: ты мог опоздать и меня уже бы разрезали на столе или мы могли не скрыться вовремя и Джоуи с Генри мог нас двоих поймать, или даже мы могли попасться Искателям, или даже ты мог не услышать Бена и подастся обману Джоуи… — да Борис не думал, что ему когда-то придется обнимать Сэмми, чтобы его успокоить, и одновременно анализировать те слова, что ему говорила мультяшка и составлять слова утешения. Тот всегда казался таким самостоятельным, что его невозможно было представить плачущим в чью-то жилетку. Но перед ним явно не тот Сэмми из мультика. Он изменен. Кем-то или чем-то… — Сэмми, все будет хорошо, — этот тоненький женский голосок появился совершенно неожиданно в бесконечных вариациях Бориса более худших последствий. И Борис знал этот голос… — Сьюзи?