My greatest creation...

…you’re the smartest in the room?

Тони Старк никогда не признается в том, что не считает себя самым умным представителем человеческой расы, находящимся в комнате наводнённой посторонними людьми. И пусть её поведение будет говорить об обратном, пусть внешне, миллиардерша не выкажет уважения и не признает авторитетов, Тони чётко знает границы своих возможностей, хотя и всегда их перепрыгивает. Мэй Паркер никогда не признает своего родства с четой Старков. Она будет долго молчать о том, что с Тони её связывает кровь и, что её племянник незаконно носит фамилию Бена. Она не воспользуется громким именем своей настоящей семьи и убедит мужа в том, что если он откроет рот, свершится непоправимое. Прав на наследство она тоже не признает, но ежемесячные взносы для Питера, всё-таки, примет. Не потому что ей тяжело, а по той причине, что она хочет лучшего для мальчика, привыкшего жить совсем иначе. Джеймс Роудс никогда не выдаст тайны, которую носит камнем на шее уже с десяток лет. Он не признается даже Тони, что отправляет подарки на имя Мэй Паркер на каждый праздник и оставляет посылки без обратного адреса. Просто потому, что он любит мальца так же, как и они все, да и вкус Тони слишком хорош, чтобы угодить далеко не изысканным желаниям маленького мальчика, который просто хочет грёбанный пистолет, стреляющий шариками для пейнтбола, а не набор юного физика за бешеные деньги, какого-то признанного издательства. Тони будет готова повторять Питеру всю жизнь, что он самый желанный и самый прекрасный мальчик в мире. Она вылезет из кожи вон, чтобы обеспечить его всем необходимым, но не сможет дать ему любовь, которую придётся запереть в себе на ближайшие годы. Конечно, и Мэй не признается Тони в том, что Питер пережил психологическую травму и вряд ли помнит мать так, как ей хотелось бы. Старк сама оплачивала «посиделки» у психоаналитика и клялась, что больше не появится в его жизни, чтобы не травмировать Питера снова. - Позаботься о нём…пацан особенный, - глотая истерику, прошепчет Тони на ухо Мэй, глядя на спящего в постели Бена Питера. Она уедет тихо, ничего не объяснив, никому не отчитываясь. - Что ему сказать, когда он проснётся? – растеряется Мэй, принимая от Старк увесистый коричневый конверт с документами и деньгами и огромный чемодан с мягкой игрушкой Капитана Америка, вываливающейся из наружного кармана. - Скажи… - Тони запнётся, как-то брезгливо закрыв дверь спальни и отведя глаза. – Скажи, что я люблю его и что так надо. Что не будет, как прежде потому, что… - она снова сглотнёт, помнёт щит мягкого Капитана в дрожащих пальцах. – Я не хочу подвергать его опасности, понимаешь? Риск возрос и…я не прощу себе. Никогда, Мэй, понимаешь? – Тони резко оборвёт себя, сунет игрушку подальше в карман и педантично его закроет. - Береги себя, - понимающе ответит Мэй. Будто предсказывая собственные беды, Тони попадёт в плен через две недели и к её счастью, о наличии родственников в виде девятилетки-Паркера, не будет знать даже Обадайя, которого Тони по счастливой случайности тоже исключит из круга доверенных лиц. Она всегда умела вести двойную жизнь, но не желала этого Питеру. В мире, где Тони Старк искусно меняет маски, превращаясь из заботливой мамы, пекущей блинчики по утрам в уютной просторной квартире на Манхеттене, в обаятельную разгильдяйку и тут же беспрекословного гения по производству оружия, ребёнку не место. Либо всё, либо ничего. Третьего не дано. - У вас есть семья, мисс Старк? – спокойно спросит Хо Инсен. Тони повременит с ответом, вспомнит смеющегося Питера, вечно громкую и неуёмную Мэй, не по годам мудрого Бена и…отрицательно покачает головой. - Значит, вы человек, у которого есть всё и ничего одновременно, - хмыкнет мужчина, сделав вид, что не заметил её растерянной задумчивости, а затем искренне разочарованной улыбки. Он узнает этот взгляд, у Инсена такой же, когда он вспоминает о погибшей семье. Возможно, для Тони ещё не всё потеряно, вот только она сама до этого вряд ли дойдёт.