Ангел победы

— Смешно и грустно на тебя смотреть. Поверить только, вот что за народ такой чудной, люди. Твоя самоуверенность, думаешь, скрывает страх? Нет. Нет, и никогда не будет. — что-то кольнуло у Бервальда внутри, отчего стало противно на душе, горько и холодно. Неужели это правда? Это косматое, курносое блондинистое чудо — ангел? Что ж, хоть глаза выглядят небом, хоть что-то их, птицу и бескрайний простор, роднит. Если вспомнить, то Люцифер тоже был ангелом. Может, это тот же самый случай… -Слушай, я понимаю, противники сильны, все такое… но, ты же сам знаешь, долго их союз не протянет.  — Русский клялся, что у него нет связи с этими…- Бервальд не смог договорить: тонкие, холодные пальцы коснулись потрескавшихся губ. Ангел прикрыл глаза.  — Ты считаешь, что в мире есть место честному слову? Твоя клятва на войне гроша ломанного не стоит, — его голос такой тихий, нежный, вкрадчивый. Пьянящий. Нет сил его не слушать. Он, да, действительно божье творение. Не то, что люди. Да, эти порочные звери давно забыли о чести, верности и долге. Скорые на веру и безверье. — Забудь. Забудь все, чему тебя учил твой эдакий «рыцарский кодекс». Времена не те. На себя посмотри: пережиток прошлого, верящий в людей. Смешон. — шведу стало неуютно. Хотя грех не согласиться, ведь что из слов ангела неправда? Вестник Божий не соврет, сын Его знает правду, да скрывать ее нет смысла.  — Однако, если подумать, толпа русских мужиков не сможет устоять. Они не обучены, босы, да и желания воевать у них, думаю нет. Как, в общем, и у меня.  — Ты делаешь так много поспешных выводов, — ангел скривил в усмешке губы. Характер — чистый мягкосердечный дьявол, волосня бесенка. А слуга Божий… — Давай, продолжай, мне сегодня очень весело. — Какую угрозу он может видеть от русских? Превосходство в числе? Это не всегда хороший показатель. К тому же, помереть от чумы и голода все успеют. Хутор.  — Самый главный противник — Дания. Он единственный владеет флотом на Балтике. Дальше — Август, вождь Саксонский. Карл сказал, что хочет владеть Польшей. Зачем, конечно, вопрос.  — Никакой не «вопрос», ну и шутник. Люди любят тешить свое самолюбие. Даже жалкий клочок грязи, принадлежащий лично им заставит раздуться их гордость до размеров брюха алкоголика. Для этого и нужна твоя Польша. Однако, смотри, — ангел провел пальцем по карте. — Смотри, неплохая стоянка для войск. Когда-то твой владыка захочет откусить кусок побольше. И будет это все Европа. Видишь, как выгодно, через «Хутор-деревеньку» не придется переходить, да и Карельский перешеек узок. А раз ты у нас богатырь со своей флотилией, то почему бы и не переправить их по морю. Если ты победишь, ты останешься господином Балтики на долгие времена. План хорош, мне нравится. Однако расстраивает количество войск, но это не важно. Ангел все так же беззаботно сидел на столе, ухмыляясь. Его ледяные глаза сквозили дырку в Бервальде, а творение беззаботно покачивало ногами, ударяясь каблуками о крепкий дубовый стол. Швед сидел в кресле напротив. У его ног валялись бумажки, которые сбросил полуночный гость со стола, чтобы сесть. Кресла, он сказал, ему неудобны. От лампады толку мало, но зачем нужна свеча, когда за головой твоего гостя удобно сияет Фаворский свет? Время позднее. За окном шуршат еще не обнарядившиеся ветки, их корни промывал талый снег. Тучи плотно укрыли луну, это добавляло встречи таинственности. Будто никто, даже луна, не в праве слышать разговор. Ангел случайно сюда спустился. Он слышал что-то интересное, но главное, он чувствовал победу этой стороны. Что может пойти не так с такой группировкой сил? Обидно, конечно, когда смена владык играет на руку соседям. Обидно, в прочем, всегда, когда что-то угождает твоим соседям, ведь значит, что скоро раздор и смерть придут в твою страну, посеют хаос и вражду. Так и рушатся семьи, дома, империи…  — Хэй, вояка, тебе спать не пора? — в окно забился частый дождь своими мелкими брызгами. — Утро вечера мудренее, тебе не кажется? — ангел зевнул и потянулся. Сейчас он больше всего походил на кота.  — Как твое имя? — голос Бервальда звучал точно и ровно. Ангел понял, что молчания Оксеншерна не примет.  — Николас. Доволен? Это, думаю, все, что тебе нужно обо мне знать. Спать будем?  — Д-да, — запинаясь, ответил швед. Он даже забыл отметить красивое имя творения. Получается, Бог его так назвал? Он — чертов гений. Ничто из имен ангелу больше не подойдет, как это, Николас. — Там, на той стороне кабинета дверь, за ней кровать. Ложись там, я пойду на диван… — не успел швед договорить это, как он обернулся в сторону гостя, который уже соединил два кресла и лег в их отгороженное пространство и услышал немного детское, но холодное «Мне и тут хорошо». Бервальд погасил лампаду, лег на кровать, в ожидании завтрашнего дня. Ему казалось, будто вставшее над горизонтом солнце что-то изменит, будто этот божественный свет зажжется только во имя его великой, но очень легкой победы.