Lana Del Rey - The Blackest Day
POV - Мэгги
Голубой цвет всегда ассоциируется с венами, с лаком для ногтей. Голубой — это цвет песни, в которой чувствуешь сплошь и рядом меланхолию. В меланхолии легко потеряться, в ней продолжаешь находиться ты, такой далекий и отстраненный, хоть все еще рядом со мной. Ты говоришь со мной, даешь понять, что наши отношения изжили себя, однако ты не ошибаешься. Все кончилось. Нелегко говорить об этом, но любовь у меня в мечтах, со мной все не просто. Я не сумею тебе это объяснить. Я изменилась, все более ощущая в себе мрак. Он плотно окружил меня, когда ты захотел уйти не выдержав. И тогда наступили мрачные времена, самые мрачные времена. На пластинке играет лишь Билли Холлидэй — это музыка для моих ушей. Я погружаюсь все глубже и глубже, я тянусь вниз: моя жизнь — сплошной мрак. Ищу любовь, но не в тех местах, где нужно. Испиваю темную пошлую страсть, пытаясь забыть тебя, мальчик. Пытаюсь жить с твоим образом. О да, у меня есть новая машина и пистолет, который недавно я сумела стащить от какого-то пьяного парня. Я вновь слушаю одну и ту же песню, плыву вместе с ней, ветер раздувает мои волосы, а твой образ держит меня крепко за руку. Не хочу, чтобы ты говорил со мной о каких-то заурядных вещах. Нет, просто лучше подними руки ввысь над пластинкой, не говори о будущем, ведь для меня такой вещи не существует. Я погрязла в темноте без тебя живого. Ты словно наркотик, который я принимаю каждый раз все сильнее и сильнее, потому что больше ничего не чувствую. Ты должен был предвидеть это, но упрямо молчишь. Зачем ты позволил этому вообще происходить? Ты со мной, но там, где мне хочется. Ты для меня мертвец, которому я собственноручно прострелила голову в порыве одержимости. Может быть, тогда начались самые темные времена? Но я попалась на поводу у твоих обещаний о вечности. Ты — демон-искуситель, который меня покинул. Играешься со мной в игру «сбей с толку», но знаю, что тебя уже здесь нет. Где же ты, греза моя? Когда ты ушел, мои дни превратились в самый ад, в его пекло. Это не один из тех жизненных этапов, что мне надо пройти, нет. Совершенно нет. Я теперь сама по себе. Одна и сама по себе. Пусть темнота правит мной, пусть она захватит меня в плен, потому что ты ушел навсегда из моего сердца, а теперь еще и разума. Я не хочу так. Так нельзя жить. Может, мне просто повезет, и я достану где-нибудь в очередной раз крепкое тонкое лезвие, чтобы присоединится к тебе, греза моя. Чтобы темнота меня приняла, раз я отдаюсь все больше и больше ей. Если ты был демоном, то теперь персонального у меня нет, ты устроил мне ад. Заставил меня чувствовать боль, хоть и обещал мне быть рядом. Но я не захотела тебя слушать, не захотела тебя принимать. Почему расплачиваюсь я тогда сейчас за это? Быть может, этого хочет моя темная сторона? Это жажда, от которой не хочется избавляться, хоть она требует все больше и больше. Темнота есть моя любовь. Так пусть все так и свершится, я хочу быть верна ей, и еще один шаг остался, чтобы в нее упасть. Теперь я вместе, заодно с ней, и ты, моя греза, не сможешь нам помешать. На мир опустился мрак, так пусть он правит миром. Я принимаю себя(1)… Я сидела на скамейке около собственного шатра, наблюдая за окружающими. В руках у меня был заряженный пистолет, а на губах играла коварная улыбка. Я ничего не говорила, просто ждала чего-то. Наверное, ждала тебя, Джимми. Чтобы покончить с этими мучениями раз и навсегда. Я думала, что живу благодаря тебе, но ошиблась — ты все усложнил, а потом разрушил, причинив мне боль, хоть во всем была виновата одна лишь я. А так больше не могу. Мое сердце бьется для тебя, но никогда не поздно начать с мести, чтобы переродиться и возродиться. Ты проходишь мимо, презрительно посмотрев мне в глаза, собираешься уйти, но я хватаю резко тебя за руку, заставив сесть рядом со мной. Еще не знаешь, что в руке у меня пистолет. Ну и пусть! Мне нравится эффект неожиданности, хочу застать тебя врасплох, пусть будет именно так. — Может, поговорим уже? — спрашиваю наивно я, зная, что ответ будет отрицательным. — На не о чем говорить, Мэгги, ты сама об этом знаешь, — он собирается уйти, однако я продолжаю держать его за руку. — Ты делаешь мне больно, — жалобно говорю я, пытаясь воззвать к себе остатки разума. — Прежде это сделала ты мне, а теперь просишь о чем-то другом для себя, — его глаза смотрят в мои, но в них вижу пустоту, в них ничего нет. А что же тогда в моих? — Я хочу все исправить, Джимми. Ради нас. Ведь мы можем еще уехать. — Нет, — резко отрезал он, — теперь каждый сам по себе. Я плотно сжала губы, гнев готов был заклокотать во мне, а пистолет уже был наготове. Я все тебе, греза моя, отдаю, а ты… — А я ведь изменилась, Джимми. Я не прошу любить меня, — он уставился недоуменно на меня, не понимая, чего я хочу от него. — Я хочу, чтобы ты просто был рядом. Любовь осталась в моих мечтах, но я не могу тебе все это объяснить. Слишком сложно. — Это все, зачем я нужен тебе? — мне не нравился твой тон, не нравился твой взгляд. Я заводилась не на радость. — Пожалуйста, останься, — в последний раз прошу, зная, что в следующий уже достану пистолет. Джимми угрюмо посмотрел на меня, давая понять, что ничего не выйдет, даже если я стала другой. Но я ведь, правда, изменилась. Ощущая возле себя мрак, а внутри — пустоту. Разве мы с тобой не похожи, Джимми? Ты собираешься встать, как вдруг пистолет упирается тебе в живот. Нервно сглатываешь; удивленная гримаса на твоем лице, на моем — лишь довольство. Играешь в «сбей с толку» сам, но теперь это буду делать я! Держу пистолет на спусковом крючке. Жду, что ты скажешь, но ты молчишь и плюешь мне в лицо. Вот ты как, греза моя? Ну ничего, у меня тоже есть свои козыри в рукаве. Никогда не поздно выпустить гнев наружу, дать ему волю править мной. — Слишком долго этого ждала, чтобы ты сейчас плевал мне в лицо просто так. Хочешь мне что-нибудь сказать? — мой голос низок, с хрипотцой, такой, каким раньше я его не представляла. — Да пошла ты, — крикнул он, пытаясь меня обезоружить, но я так просто тебе, греза моя, не поддамся. — Я же говорила, что изменилась. Сейчас ты полностью в моей власти. Ты, никчемный, мерзкий червяк, который не заслуживает моего внимания хоть на миг. Один лишь нажим на этот крючок — и все. Твоя кровь растечется здесь по всей земле, а я буду на это смотреть. На то, как кровь сексуально разольется по траве. — Давно осмелела? — спрашиваешь ты, вставая со скамейки, собираясь уйти, думая, что я всего лишь играю. — Как ощутила в себе пустоту. Как будто сам дьявол завладел мной сразу и сполна, когда я его впустила в себя на всю глубину. Такое чувство, будто не мы с тобой трахались, а это был постоянно он. — От былой любви не осталось ничего. Я усмехаюсь, зная, что вся ситуация заводит меня все больше и больше. — Думаешь, я просто так тебе дам уйти? — мои глаза непривычно ярко горят, словно у меня лихорадка. — Да, потому что ты не сможешь этого сделать, раз любишь меня хоть и в мечтах. О милый, как же ты ошибался, ты — моя греза, но не ты реальный. Навожу пистолет ему в голову и удивляюсь, что мои руки нисколько не дрожат. А Джимми все усмехается, поворачивается, чтобы уйти. Да, сейчас идеальный момент его пристрелить. Он уходит, а я все целюсь, чувствуя, что приняла правильное решение. Смотрю, как пуля летит ему в голову, как он падает на траву, а кровавый нимб течет возле его простреленной головы. Он корчится в последний раз от боли, издает последний всхлип — и вот его сердце больше не бьется. Все закончилось. И я даже не дрогнула. Просто улыбалась и смотрела, как кровь течет по траве, как все становится багряным. Мне нечего больше добавить, ведь я пришла именно за этим, а не за утешениями. Я тебя, греза моя, не просила оставаться со мной. не просила тебя любить меня. Нет, я просто хотела человеческой мести, хотела, чтобы ты мучился. Но уже не здесь. А там, в аду. Да, я виновата перед тобой, греза моя, но ведь ты же не дал мне еще один шанс. Ты просто отвернулся от меня и больше никогда не замечал, а я хотела твоей любви, ласки. Хотя сейчас я получила гораздо больше — темноту и мрак. Дотрагиваюсь до крови на траве, пробую ее на вкус, понимая, что эта месть стоило всех мук и унижений. Да, вот так и должно было произойти все это. В голове крутится песня Билли Холлидэй, а в руке до сих пор сжимаю пистолет. Пора его вновь спрятать до лучших времен. Волосы развеваются на ветру, в голове ни единой мысли, кроме песни, а мне так хорошо, что должно все казаться наоборот. Наверное, теперь для меня настали самые мрачные времена. Твой образ преследует меня везде. Даже во снах. Ты стал для меня наркотиком, без которого я не могу продолжать жить. Ты рядом со мной, в моих мыслях, но я не могу так. Ты, греза моя, искушаешь меня, лепечешь мне обещания о вечности, но я знаю, что ты всего лишь демон-искуситель. Ты — дьявол, то, что я ощутила в себе и уже очень давно. Ты уничтожил меня, заставив погрязать в грехах. Убивая, воруя, уничтожая. Я погружаюсь все глубже и глубже, я тянусь вниз: моя жизнь — сплошной мрак. Ищу любовь, но не в тех местах, где нужно. Испиваю темную пошлую страсть, пытаясь забыть тебя, мальчик. Темнота есть моя любовь. Так пусть все так и свершится, я хочу быть верна ей, и еще один шаг остался, чтобы в нее упасть. Теперь я вместе, заодно с ней, и ты, моя греза, не сможешь нам помешать. Я теперь сама по себе. Одна и сама по себе. Пусть темнота правит мной, пусть она захватит меня в плен, потому что ты ушел навсегда из моего сердца, а теперь еще и разума. Почему я всегда думала о голубом? Может, потому что такого цвета мои вены, которые так легко вспороть, чтобы присоединиться к тебе, греза моя? Но я не могу. Должна взять тонкое лезвие и перерезать их, чтобы больше не быть той, кем являюсь. Чтобы темнота меня приняла, раз я отдаюсь все больше и больше ей. Почему расплачиваюсь я тогда сейчас за это? Быть может, этого хочет моя темная сторона? Для меня все погрузилось во мрак. Это мои самые темные времена. Без тебя. Я не убью себя до тех пор, пока не пойму, что окончательно не уничтожила в себе все самое светлое, что еще, может быть, осталось во мне, что больше не верна себе и тьме, что больше не принимаю себя таковой. Может, тогда ты дождешься меня, Джимми Дарлинг, мой коварный демон, моя греза?