В двух шагах от рая.

Завораживающее зрелище наблюдать за тем, как спектр, забавляясь, играет радужным светом на твоей кукольной физиономии. Ты знаешь, почему я так люблю маски? Почему они зачастую окружают меня по жизни, на концертах, в клипах, почему люблю касаться их безжизненной текстуры, смотреть в их пустые глазницы, целовать их безмолвные губы? Тебе лишь стоит взглянуть на своё отражение, и ты найдешь ответ. Прячась от мира, ты создал шедевр, сшив для себя идеальный наряд из плоти и крови. Основное отличие наших масок исключительно в том, что мои, это всего-навсего бутафорская подделка, они лишь временная заслонка для случайных персонажей, которые разоблачившись, теряют свою загадку, ты же стремясь к идеалу, практически добился совершенства, сросшись со своей фальшивой личиной. Ты самая каверзная головоломка, которую я когда-либо встречал. Пожарище твоих холодных глаз испепеляет моё сердце, красноречие твоих немых уст терзает мою душу, улыбка грустного лица будоражит разум… ты как карнавал, стоит единожды попасть в эпицентр его сатанического бала, как все последующее превращается в безликие, пресные будни. Я тешил себя лживыми убеждениями, что моя жизнь полна и насыщенна, на самом деле, это не более чем яркие декорации к серому, гибнущему от тоски миру. Как бы я хотел стать твоим кукловодом, тем единственным обладателем нужного ключика к дверце за нарисованным холстом, что бы навсегда заполучить доступ к любимому развлечению. Хочу закрыть тебя в своей темнице, наказывая за тот ад, в который ты превратил моё существование. Пожалуйста, отдай мне своё сердце, ведь моё собственное ты давно уже украл. Витая в мыслях, я крепко сжал твою кисть в своей ладони. Дернувшись: -Что ты делаешь?— ты разжимал мои пальцы,— отпусти. -Я всего лишь хочу подержать тебя за руку, что в этом такого предрассудительного? Ты можешь продолжать спокойно наблюдать шоу, обещаю, я ничего большего себе не позволю. -Но здесь же полно народу,— проскулил ты, не в силах смириться со своим явным бессилием,— кто-нибудь увидит. -Если ты будешь так суетиться это, совершенно наверняка, произойдет, так что в твоих же интересах сидеть тихо,— оценивая ситуацию, ты на секунду задумался, выбирая меньшее из зол. Бросив на меня высокомерный взгляд, откинулся на спинку стула, выражая снисходительное безразличие к моим робким поползновениям. Глупышка. Смотря на подиум, я фокусировал своё истинное внимание на выпрошенном снисхождении, нежно поглаживая расслабленную кисть, от кончиков фаланг пальцев до запястья, снова и снова, вычерчивая на атласе ткани запутанные линии, плавно переходящие в причудливые узоры, лаская каждый дозволенный миллиметр твоего тела. Трепет нарастая, легким штормом дразнил кровяной штиль. Запустив свои пальцы между твоих, я, как кошка в момент наивысшего комфорта и удовлетворения, чувственно массировал руку. Тайком ловя вдох, ты кашлянул. До дрожи в мышцах сомкнув наши ладони, я прочувствовал, как материал стремительно увлажняется от обоюдного жара. Отпустил, соскользнув к основанию кисти, пробираясь за узкое кружево перчатки. Возможно, ты и делал вид, что я тебе противен, но реакция тела говорила об обратном. Твой пульс в купе с аритмией, очевидно, превышал границу верхней частоты колебаний. Стянув раздражающий аксессуар, я сам не удержался от томного вздоха. Сдавлено хмыкнув, ты вновь попытался освободиться от меня: -Кого я вижу!— нас, словно окатило из ледяного гидранта, ты в ужасе отпрянул,— добрый вечер, Гакт-чан,— Камиджо похлопав меня по плечу,— Мана-чан, моё почтение,— вручил тебе алую розу. -Юджи?!— переведя дыхание, я натянуто улыбнулся. -Ками-чан, рад тебя видеть,— натягивая перчатку, ты приветливо кивнул. -Надеюсь, вы не против, если я составлю вам компанию?— вокалист придвинул соседний стул. Выряженный в искрящийся золотыми нитями и обилием сверкающего стекляруса жюстокор, опоясанный широким шелковым шарфом, и выдержанном в одном колоре с остальным костюмом, парчовом плаще, он едва втиснулся в узкое пространство между нами,— сразу после выступления, у нас был назначен короткий автографсет и пресс-конференция, сейчас я, наконец, освободился, и понимаю, что сил практически не осталось,— Камиджо изящным жестом заправил витой локон челки за ухо,— а нужно ещё остаться на фуршет, чувствую себя загнанной лошадью. -Ты один, а где остальной Версаль?— ты с интересом разглядывал выряженного графа. На фоне этого маскарадного шика, мои дизайнерские вещи, совершенно потеряли какую-либо эффектность, превратившись в тривиальную рабочую робу. Клоун. Зависть колючей ехидной свербела мозговую подкорку. -Ума не приложу. После встречи с журналистами они куда-то запропастились, кстати, здесь я как раз и рассчитывал их обнаружить. -Возможно, они среди гостей,— я сделал тонкий намек,— тут вообще-то судейское ложе. -Ничего страшного, найдутся. А что насчет вас, вы уже выступили? -Я да, а Мане ещё только предстоит. Moi dix mois закрывают «Moon scene». -Гакт, отвечать за меня совсем не обязательно,— уголки твоих губ дрогнули,— я и сам в состоянии. -Прости, привычка. -Ксо!!!— выругался Камиджо. Плащ, зацепившись за острый выступ на подлокотнике, недобро затрещал. -Постой. Не тяни,— убрав руку Юджи, твои миниатюрные пальчики, аккуратно высвободив ткань,— может остаться затяжка,— провели несколько неприметных манипуляций, по волшебству уничтожая последствия ущерба. Так было и раньше, ты всегда брал на себя всю ответственность по костюмам в Malice Mizer, просиживая долгими ночами за эскизами или возвращая первозданный вид тому, что не пережило чересчур интенсивных выступлений. Засыпая в тесных гостиничных номерах во время тура, я любил наблюдать, сквозь полудрему, за тем как ты колдуешь над нашими нарядами. -Мана-чан, ты кудесник,— взор вокалиста был преисполнен теплотой восхищения,— скажи, ты подумал над моим предложением? -Да. -Да, это означает то, что ты подумал или это твоё согласие? -Да, подумал и да, я хочу попробовать себя в качестве сессионного гитариста в группе Версаль,— поперхнувшись на вдохе, я остолбенел, ровно так же отреагировал и Камиджо. Это же вне твоих принципов. Ушам своим не верю. Чем ты руководствовался, принимая это решение? Чем тебя могла прельстить эта пафосная группка? Я насилу сдержал бурю негодования. Выйдя из ступора, Юджи смял тебя в объятьях: -Ох, Мана-чан, я не смел верить в то, что ты ответишь положительно. -Что ты?— ты приятельски похлопал его по спине,— не стоит, это же не предложение руки и сердца,— я фыркнул,— к тому же, у меня будет несколько условий. -Все, что вам будет угодно, моя сударыня,— не сводя преданного взгляда, вокалист целовал твои кисти. -Именно об образе я и хотел… -Это уже чересчур!— я перебил. Наконец-то мои подозрения подтвердились на практике, Камиджо из кожи вон готов вылезти, что бы угнаться за мной. Ещё со времен Lareine ему покоя не давала моя слава. Кажется, ни Хизаки, ни Кайя не слишком подходящие кандидатуры, и он решил пропиариться за счет тебя,— я не позволю, ты не будешь участвовать ни в чьей роли в Versailles. -Прости, что ты сказал?— ты приподнял бровь в изумлении,— кто дал тебе право решать, что мне делать, а что нет? -Если Marisu ещё хоть что-то значит для тебя, ты откажешься,— я встал. -Почему ты проводишь параллели?— Юджи предпринял попытку оправдаться,— я ничего такого и не… -Заткнись, тебя я вообще не хочу слышать,— я огрызнулся,— кстати, можешь больше не изображать из себя моего друга, как будто ты с самого начала не видел моего к тебе истинного отношения,— я развернулся готовый уйти,— да, чуть не забыл, поучаствуй от моего имени в голосовании, думаю, это доставит тебе удовольствие. В зеркальной глади лужи отпечатался, слегка искаженный рябью от соприкосновения легкого ветерка к воде, лик ясного месяца. Я сделал глубокую затяжку. Помню, много лет назад, я рассуждал о луне и даже вывел своё определение отдельному классу людей, назвав их «лунами». Это та каста личностей, которые не обладая ослепительным солнечным светом, слегка подсвечивают все, что попадает в поле их зрения, лишь на пару шагов вперед показывая дорогу среди темноты, сквозь которую нужно идти. Среди этих персонажей немало незнающих смысла своего существования, но появляются другие, те, которые открывают путь по которому необходимо следовать. Именно таким проводником, путеводной звездой в своё время стал для меня ты. Видимо поэтому, мне так сложно мириться с твоим безразличием и я никак не могу разорвать ту зыбкую нить, которая до сих пор связывает нас. Как только в легких перестало хватать воздуха, я оторвался от горлышка Джека Дэниэлса, вытерев стекающие по подбородку струйки горячительного. Ненавижу тебя. Сейчас только допью эту бутылку и буду ещё больше ненавидеть. Ведь в твоей жизни я имею гораздо меньшее значение и от этого мне мучительно больно. Стиснув веки, я ударился затылком о бетонную стену, сползая на землю. Эта боль не любовь, я знаю. Поморщившись, я смял рубашку на груди. Вот бы открыть глаза и увидеть тебя перед собой, что бы ты, молча, сжал мою ладонь и не отпускал. Всего лишь немного тепла, мне не нужно больше. У меня совсем не осталось сил выносить этот арктический холод. Не любишь меня, не люби, но неужели я совсем не заслуживаю хоть капельку элементарной человеческой нежности. Слух уловил чьи-то тихие шаги, сердце тут же сжалось в наивной надежде: -Вот ты где? Я везде тебя ищу. -А, это ты?— прохрипел я, лишь мельком взглянув на подошедшего мужчину. -Ты ждал кого-то другого?— в ответ я сглотнул виски,— хм, кажется, я догадываюсь по чью душеньку сегодня панихида,— Ю присел рядом на корточки. -Какой-то ты чересчур догадливый стал последнее время, не находишь? -Гакт, я ведь предупреждал… -Ой умоляю, ради бога, только давай без этого,— я отмахнулся. -Мне уйти?! Я мешаю? -Нет, останься, — я ухватился за его запястье,— Ю, сделай это ещё раз. -Сделать что? -Поцелуй меня,— усмехнувшись, друг взял из моих рук недокуренную сигарету: -Нет,— вдыхая табачный дым,— тебе это не нужно,— он крепко прижал меня к себе,— я слабо смахиваю на готическую лолиту,— улыбка, вскоре переросла в дружный хохот. Зябко поёжившись, я приподнял воротник пиджака. Все-таки хорошо, когда у тебя есть человек, который не смотря ни на что, может вот так запросто поддержать тебя в трудную минуту. Сколько бы я не причинял ему боли, сколько бы раз не предавал, Ю всегда оказывался рядом. Он больше чем друг, он мой брат, пускай в наших жилах течет разная кровь, но ближе и роднее у меня никого нет и наверное уже не будет. *** Как я устал от этого театра, от этой лживой маски. Взяв черную помаду, очерчивая губы, я стер улыбку. Фальшивый оттенок кожи, поддельный цвет глаз, накладные пряди волос, не считая наращенных ресниц и татуажа бровей, во мне не осталось ничего настоящего. Сегодня буду плакать не на потеху публике, для удовлетворения себя, если не могу прочувствовать, так хоть нарисую. Я вывел аккуратную слезинку, дополнив каплю хрустальной стразой. К тому же, утонченный рисунок, гораздо эстетичнее неприглядности горестной гримасы. Целомудренный Пьеро или невинная Пьеретта, всего лишь милая роль, а по сути, урод, ошибка, Арлекин с насквозь прогнившим сердцем, убийца своих чувств и эмоций. Я провел рукой по воздушной органзе белоснежного воротника. Мне казалось, что мой трон уже достаточно оледенел и королевство погрязло в вечной мерзлоте, однако тело предало. Стоило лишь раз тебя увидеть, и сквозь сухие заросли густого терновника пробился луч света. Протягивая ленту сквозь петельки, я затянул тугой корсет. Но жаль, в моем саду нет места жизни, я сберегу его от лишних треволнений. Я для тебя всего лишь фетиш, экзотика, красивая игрушка, вершина до которой ты никогда не сможешь дотянуться, хотя и для меня ты значишь не больше. Ненавижу слышать твой голос, ведь во всей вселенной я не нашел звука прекраснее его, я ненавижу твои глаза, так как только в них я вижу отражение себя, я ненавижу чувствовать тебя, потому что моя душа слишком любит твои прикосновения. Ты искушаешь подчиниться, но участь раба не для меня, а ты недостоин, быть моим господином. Ты изгнан, стерт, сведен к нулю, тебе нет пути назад, ведь я сам в сердцах послал тебя в ад. -Мана-сан, вы готовы?— раздался голос по ту сторону двери в гримерную,— выступление вот-вот начнется,— ну что ж, осталось вытерпеть совсем немного, одно выступление, один суетливый вечер и можно снова будет закрыться в своем уютном, покойном саркофаге. Как только я оказался в коридоре, охрана, окружив плотным кольцом, повела меня в направлении цокольного этажа, закрывая широкими спинами от вспышек нелегальной фотосъемки. Имидж превыше всего, нельзя допустить ни одного промаха, я слишком долго лелеял свой образ, что бы позволить хоть малейшее упущение. Поклонникам дозволено видеть лишь только то, что я им пожелаю показать. Придерживая рукой, пышный шлейф юбки, маневрируя по техническому отсеку, я шагнул на скользкий металлический пол подъемника. Молитвенный перезвон колоколов воззвал к началу темной мессы. Объятый томным контанто органа, в лучах ультрамарина возносясь на сцену, я словно низверженный архангел, расправляю крылья под рокот меццо. Послушники приветствуют своего пастыря волнующим, почтенным гулом. Не терплю громких криков, моя музыка для тех, кто жаждет слышать, а не для тех, кто просто хочет слушать. Трепещет мануал. Мерцают лица. Вспышки блица. Пылая, горю синим пламенем в ревущем звуке, режущих слух децибел. Манерно вскинув руки «к небу», грациозно взмахнув, дарю эфемерную улыбку аудитории, поклоняясь в почтенном реверансе. -Мана-чан, как долго мы ещё должны здесь находиться?— прогнусавила Ито,— я устала и хочу, что бы ты поскорей отвез меня домой,— поглаживая мой локоть,— я хочу, что бы ты снял с себя это дурацкое платье и приласкал меня в своих объятьях,— она потерлась кончиком носа о скулу. Похоже, это было слишком импульсивным поступком, звонить и приглашать с собой эту женщину. Мало того, что я обязан терпеть этот шумный надоедливый вертеп, как и после всего, я вынужден буду услаждать её капризам: -Прости, но я не могу заставить время бежать быстрее,— уклонившись от посторонних глаз, прошептал я. -Давай сбежим, уйдем по-английски. Здесь столько народу, что никто и не заметит нашего отсутствия. -Дорогая, твоего отсутствия может быть никто и не заметит, а я достаточно приметная персона на этом торжестве, так что, увы… -Тогда попроси своего дружка, так не пялиться на нас. Я уже чувствую, как подошвы моих туфель пепелятся под его взглядом,— с высоты второго этажа, там где располагались диваны для отдыха, в компании своих непревзойденных друзей и нескольких вульгарных девиц сидел ты, судя по блуждающему, расфокусированному взору, находясь в изрядном подпитие. Уловив моё внимание, ты тут же переключился на одну из своих развязных дамочек. Боже, Камуи, ты ведешь себя, как подросток, неужели ты думаешь, что это может заставить меня ревновать? -Успокойся, разве ты не знаешь, кто такой Гакт и на что он способен? -То-то и оно, что знаю,— отпив шампанское,— мальчик вырос, он и раньше не отличался покорным нравом, а теперь ты только взгляни на него,— Ютака ткнула пальцем в твою сторону,— это же воплощение нарциссизма. Он наверняка считает себя королем, а мы ересь, которая по первому зову должна ползти к его ногам. Мана, ты никогда не чувствовал себя ничтожеством рядом с ним?— неровность речи явно указывала на то, что со спиртным пора бы уже было расставаться,— интересно, какой он в сексе?— я непроизвольно вздрогнул,— я бы не отказалась провести хоть одну ночь в его постели… -Так что тебя останавливает?— я попытался отнять её бокал. Ловко увильнув, женщина рассмеялась: -Детка, либо ты слепой, раз ничего не замечаешь, либо безнадежно глуп, раз не понимаешь,— Ито притянула меня за ленту,— ему нужен только ты. -Тебе не кажется, что с тебя уже достаточно на сегодня? -Э нет,— обливаясь, она допила остатки игристого вина,— по-другому я сдохну со скуки… -Все, с меня хватит!— взяв за руку, я насильно поволок женщину к выходу. Отыскав на парковке необходимое авто с моим личным водителем, я усадил Ютаку на заднее сиденье, отдав распоряжение отвезти её в любое место куда она пожелает, лишь бы подальше отсюда: -Милый, ты разве не поедешь со мной?— женщина не выпускала из объятий. -Тебе ведь скучно, значит поезжай домой, а я приеду чуть позже,— я мягко, но настойчиво пытался оттолкнуть её. -Обещаешь?— Ито совершила неудачную попытку поцелуя. -Обещаю,— не хватает ещё, что бы она испортила мой макияж. Захлопнув дверь, скомандовал «трогать». Ками-сама, неужели я избавился от неё? Приятное урчание мотора отразилось от барабанных перепонок, я облегченно выдохнул: -Ты, лживый поддонок,— полоснул истеричный женский визг,— ты ведь не приедешь, а утром, как всегда придумаешь тупую отговорку, а я…!!!— остаток фразы я уже не расслышал, машина скрылась в ночи улицы: -Ты права, именно, так я и поступлю,— ненавижу пьяных женщин. Расправив складки на юбке, я наклонился, поправляя чулок. А пьяных мужчин ещё больше. Господи, только не это. Рядом со мной, словно из-под земли, выросла до боли знакомая человеческая фигура. -Сплавил свою ненаглядную?— разгибаясь, я медленно провел несчастным взглядом от вычищенных до блеска туфлей, до надменной физиономии с зажатой в зубах сигаретой,— правильно сделал. Её давно нужно было послать на все четыре стороны. -Гакт, извини, но у меня нет желания общаться,— ты загородил мой путь,— пропусти, пожалуйста. -Зато у меня есть желание,— тебя штормило,— ты ведь сейчас без пары, могу предложить свои услуги эскорта,— а меня мутило от коктейля из запахов виски и табака,— или что, я для Вас рожей не вышел?— ты расхохотался. За что мне все это? Закатив глаза, решительно отпихнув, я поспешил проскочить к дверям в здание:— или постой, дай угадаю,— моей расторопности, как и во все предыдущие разы нашего с тобой общения, не хватило,— будешь искать своего новоиспеченного принца? Камиджо, как раз о тебе интересовался у стойки администратора. -Знаешь, по правде говоря, сейчас я бы скорее предпочел его общество твоему,— захлебнувшись на вдохе, я оказался скрученным в сильных руках. -Повтори, что ты сказал,— похоже, пришло время испугаться, я сглотнул от вида красных сосудов в твоих преисполненных яростью глазах: -Мне нет никакого дела до вас обоих,— зарычав,— я не знаю, что ты себе там навыдумывал, но Юджи — это всего лишь работа, а ты…ты,— я уперся в твою грудь ладонью, не находя подходящего определения,— тебе лучше не знать какое место ты занимаешь в моей жизни. Да отвяжись же ты от меня уже наконец… не думаешь о своей репутации, так подумай о моей, я не хочу, что бы какой-нибудь папарацци запечатлел наши разборки на пленку,— чуть ослабив хватку, ты огляделся по сторонам: -Ты прав, мне плевать на мою репутацию, одним скандалом больше, одним меньше,— ты заговорил, прижавшись к моему уху,— я даже могу сделать из нашей с тобой связи неплохую PR-акцию, а вот ты навсегда распрощаешься со своим званием гордого, Орлеанского девственника. Непорочную Ману совратил никто иной, как Гакт Камуи. Одно дело строить из себя андрогинную леди, совсем другое оказаться банальным педерастом, ведь так, Сато-чан?— меня буквально сразил удар тока высокого напряжения, всеми силами стараясь сдерживать хладнокровие, я выдохнул: -Что ты от меня хочешь?— этого-то я и боялся больше всего. -Думаю, тебя мне будет более чем достаточно,— я почувствовал влажную ладонь, шарящую под подолом моей юбки,— так что сейчас ты будешь умницей и пойдешь туда, куда я прикажу,— ужас отчаянья сковал конечности, мне ничего не оставалось, как подчиниться. Минутная слабость и я шлюха в кабале у своего врага. Так не должно было случиться. Как я мог верить в твоё благородство? Сколько раз судьба учила меня не доверять людям, так или иначе они обманут и обратят твои слабости в свою силу. Я почувствовал, как грань стойкого, флегматичного мужчины, уступает другой моей личности маленькому, забитому изгою. Никогда не нужно полагаться на эмоции, во главе всего должен стоять рассудок. Сердце, бесполезный орган, который порождает излишние чувства, по вине которых и совершаются самые абсурдные ошибки. Вот истинное лицо твоего выдуманного героя, подлый шантажист, который тащит тебя сейчас неизвестно куда, что бы отыметь, как последнюю дешевку и ты ничего не сможешь ему противопоставить. Безумно захотелось забиться в самый темный угол, что бы спрятаться от внешнего мира и забыться в тишине, укрывшись под покровом излюбленного одиночества. -Это место, как раз подойдет,— ты затолкал меня в затхлый, пропахший сыростью, заставленный грудой коробок и прочего хлама подвал. Навалившись всем телом, ты придавил меня к стене, затыкая рот проспиртованным поцелуем. Меня здесь нет, это происходит не со мной. По позвоночнику искрились мурашки тошнотворного омерзения. Отстранившись, ты окинул моё лицо взглядом выражающим ничуть не меньшее отвращение. Совершенно однозначно, я противен тебе так же, как и ты мне, зачем же ты все это делаешь? – ненавижу этот сургуч, на вкус дерьмо и выглядишь ты с ним паршиво,— просипев, ты коснулся моих губ, размазывая помаду по щекам. Молча терпя унижение, я закрыл глаза,— лучше бы вместо слез ты нарисовал себе улыбку,— схватив за шею, ты притянул меня к себе,— посмотри на меня,— я сомкнул веки ещё сильнее,— я сказал, смотри на меня,— пальцы больно вдавливались в кожу. Распахнув ресницы, я обжигал тебя ненавидящим взором. Спустя минуту вербального боя, твой подбородок задрожал: -Ненавидишь меня,— ты улыбался сквозь слезы,— презираешь, я омерзителен тебе,— Ками-сама, ты безбожно пьян. Ты вообще даешь отчет своим действиям? Если ты хочешь изнасиловать меня, тогда к чему весь этот спектакль с рыданиями, можно подумать, что ты здесь несчастная жертва: -Гакт, ведь ты же не хочешь этого,— я решил воспользоваться замешательством, — отпусти, давай поговорим,— от твоего удара кулаком со стены осыпалась штукатурка. -Не ты ли говорил, что нам не о чем разговаривать?— задевая мои губы своими ты прошептал,— сейчас тебе лучше помолчать, ведь у тебя всегда это отлично выходило,— предвкушая жесткое, приправленное изрядной долей слюны, истязание моего рта, я зажмурился. Прижавшись ближе, едва касаясь, ты покрывал меня, легкими, в некоторой степени даже трепетными поцелуями, не пропуская ни краешка, но и не углубляясь. К величайшему удивлению, твои действия не только не отталкивали, а наоборот, притягивали своей дразнящей поверхностностью. Я украдкой провел языком по пересохшим губам, ты же мгновенно слизал оставленную мной влагу. Окончательно растерявшись, я боязливо приоткрыл глаза, встретившись с твоим исполненным нежности взором. Сердце спазматически сжалось, но не от страха или отвращения, а от кардинально противоположного ощущения, я поспешил отвернуться, что бы ты ненароком не заметил моё смущение. Заправив волосы, ты тонко прикусил мочку моего уха, чуть сжав зубы, от твоего жаркого дыхания моя кожа покрылась гусиными мурашками. Я не мог найти в себе силы пошелохнуться. Откуда в тебе столь сокрушительный для моего естества демонический магнетизм? Забравшись внутрь языком, ты волнующе обследовал ушную раковину. Терпя возбуждающую щекотку, я неосознанно прильнул к тебе, ты не отступая продолжал сладкое насилие. Проведя влажную линию по скуле, сладострастно простонав, ты приник к небольшому, свободному от одежды месту на моем плече. Сжимая талию, крепко прижимал меня к себе, твои руки в совокупности с узким корсетом, практически лишили меня воздуха, я задыхался, ловя губами вдох, но вскоре ты забрал у меня и эту возможность, поймав в яростный поцелуй. Я лихорадочно забился в объятьях. Сжав мои ягодицы под юбкой, твои ловкие пальцы беспрепятственно проникли под кружево моих женственных трусиков. Собрав последнюю мощь, я остервенело оттолкнулся. Позволить вновь овладеть мной, было выше моих сил, упав на колени, я тяжело задышал. -Мана, не забывай какова цена моего молчания,— тембр твоего голоса приобрел характерную хрипоту. Поистине сложная дилемма выбирать между честью и неприкосновенностью тела. Как я жалок. Скрежетнув о бетон пола ногтями, я посмотрел на тебя покорным взором. Ухмыльнувшись, ты протянул мне руку помощи, чтобы я смог подняться. Проигнорировав, я схватил тебя за запястье, привлекая к себе. Лучше поскорее закончить. Ты ведь всегда хотел от меня именно этого. Абстрагировавшись от реальности, я прижал ладонь к твоей ширинке. Я все ещё помню твои охваченные похотью глаза на концертах, когда я оказывался в подобном положении. Мне хватало одного взгляда, что бы заставить тебя кончить. Судорожно задрожав, стиснув волосы на затылке, ты потянул назад, упиваясь моим искаженным болью лицом. Подхватив под подмышки, опрокинул меня на одну из коробок. Чертов, ублюдок! Закусив нижнюю губу, чтобы не разрыдаться, я сдался твоей воле. Задрав подол, ты мягко провел по бедру. Почему нельзя сделать все быстро? Зачем ты мучаешь меня? Вопреки желанию, мои мышцы вибрируя, отзывались на скольжение твоих ногтей. Я до крови прокусил кожу, почувствовав, как ты целуя ягодицу, поглаживаешь, задевая через ткань промежность. Спустив белье, ты обхватил мой член, лаская. Ты однозначно лишился рассудка и я вместе с тобой, ведь не смотря на обстоятельства твои действия доставляли мне неописуемое удовольствие. От немощи слезы градом хлынули из моих глаз. Я не удержал громкий стон, как только твой язычок осторожно лизнул отверстие моего сфинктера. Теряясь в волнах наслаждения, единственное, что я мог ощущать, это лишь твои чуткие, но требовательные ласки. Движения твоих пальцев внутри буквально терзали моё нутро, принуждая биться в экстазе. С одной стороны, я ненавидел тебя за унижение, а с другой, страстно любил за эти минуты наивысшего блаженства. Ты насилуешь моё тело, я насилую твою душу, в нашей жизни все уравновешенно. Не отпуская, ты доводил меня до оргазма, раз за разом с помощью одних лишь рук, при этом сам оставаясь неудовлетворенным. Не пряча своё желание, я практически стенал от упоения, как мантру в бреду повторяя твоё имя, постепенно теряя сознание.