Фаворит

Король смотрел вопросительно, но без тени сомнения в том, что скажет министр. По его болезненной бледности и серым кругам под глазами Кромвель понял, что он еще не оправился от недуга. Но, судя по всему, спешил как можно скорее уладить свои дела. Разумеется, Брэндон уже проинформировал государя о положении дел, но тот хотел услышать об этом еще раз из уст слуги, которому поручил разбирательство злополучного брака. - Я рассмотрел документы, которые прислал герцог Клевский, - доложил Кромвель, упреждая вопрос, который читался в глазах короля. – Предварительный брачный контракт королевы с лотарингским принцем составлен так, что исключает возможность заключения другого брака. - Отлично! – воскликнул король, и глаза его оживленно блеснули. – Выходит, я и не был женат? Этот брак незаконен? - Да, Ваше Величество, - подтвердил Кромвель. – Необходимо проинформировать королеву. Если она не захочет оспорить это решение - можно будет незамедлительно приступить к подготовке документов об аннуляции. Впрочем, оспаривать нет смысла – все однозначно и очевидно. Король сосредоточенно нахмурился, вероятно, представив себе реакцию королевы на эту новость. Потом поднялся из-за рабочего стола, за которым рассматривал и подписывал накопившиеся за время его болезни документы, подошел к министру и положил руку ему на плечо. - Я не сомневался, что ты справишься с моим поручением, Томас, - признательно сказал он. И, немного помедлив, переместил свою руку ему на затылок и провел пальцами по жестким вьющимся волосам. С выздоровлением короля придворная жизнь вошла в прежнюю колею. Возобновились приемы и вечерние танцы, ко двору прибывали гости – по большей части придворные, разогнанные смертями двух предыдущих королев. С нынешней многие стремились познакомиться и пристроить своих дочерей и племянниц к ней в свиту. Мало кто знал, в каком затруднительном положении нынче сама королева. Восседая на троне, Генрих рассеянно скользил глазами по залу, где веселились придворные, носясь в танцах или собравшись в оживленно беседующие группы. Одна из них внезапно привлекла его внимание. Герцог Норфолк, как всегда важный и невозмутимый, говорил что-то своему компаньону – франтоватому джентльмену невысокого роста. Тот держался напыщенно, с гордым видом, лишь изредка стреляя глазами по сторонам. Но интереснее всех был третий участник компании – молодая белокурая девушка, и Генрих невольно задержал на ней взгляд. Вероятно, чья-нибудь родственница. Возможно, даже самого Норфолка – у них большое семейство. Миловидная, миниатюрная, очень юная. Выражение лица робкое и восторженное одновременно. Забавная малютка. Но почему-то смотреть на нее тревожно… Что в ней не так? Ибо чем дольше он рассматривал девушку, тем сильнее им овладевало это странное тревожное чувство. Незнакомка озиралась вокруг с нескрываемым интересом, беспокойно поправляла густые светлые локоны, то и дело прикасалась к колье на своей шее, словно проверяя – тут ли оно. Норфолк строго сказал что-то девушке, и она тотчас же перестала теребить ожерелье и приняла вид смиренницы. Второй джентльмен снисходительно посмотрел на нее и удостоил чуть заметным кивком. Генрих жестом велел фавориту, стоящему рядом, наклониться к нему поближе – музыка была слишком громкой - и поинтересовался: - Кто это с Норфолком, Чарльз? - Джентльмен - старший сын Генри, граф Суррей. Недавно вернулся из Франции. Говорят, он игрок и пишет стихи, - коротко, по-военному, доложил Брэндон, как и многие придворные, недолюбливающий это семейство. - А девица? - Племянница. Первый раз при дворе. - Еще одна племянница? – приподняв бровь, Генрих саркастически усмехнулся и мысленно отметил, что угадал, предполагая в ней родственницу Норфолка. – А он, как я вижу, не оригинален. И более чем оптимистичен. А попросту – нагл. - Думаешь, это ход в твою сторону? – Брэндон насторожился, заинтригованный. - Почти наверняка, - убеждено заверил Генрих. – Норфолк знает, что я развожусь. А он не из тех, кто упустит момент попытать счастья. - Неужели он на что-то надеется после того случая? – изумился Брэндон. Генрих, задумавшись, ничего не ответил. Вот что его тревожило. Она кузина Анны Болейн. Не сам факт – ощущение этого в ее взглядах, улыбке… не самой даже улыбке – в краешках губ, где таились чуть заметные опасные тени. Это притягивало и пугало. Сейчас больше пугало, отталкивало, словно встреча с призраком прошлого. И все же… Генрих взглянул на Норфолка, что-то объясняющего своей протеже. Четыре года назад ему удалось выскочить сухим из воды, председательствуя в суде против Анны Болейн и вынеся ей смертный приговор. И вот опять он, похоже, вступил в опасную игру… Что ж, он принимает вызов. - Чарльз, проводи ее в мой кабинет! – приказал Генрих, решительно поднимаясь с трона. - Кого? – фаворит тревожно взглянул на него. - Эту девушку, его племянницу. - Ты уверен? - Должен же я узнать, что затевает Норфолк. Она вошла в кабинет, где он уже ждал ее, сидя в кресле возле камина, остановилась в нескольких шагах от него и грациозно склонилась в почтительном реверансе. Генрих с любопытством окинул ее оценивающим взглядом: светлые вьющиеся волосы, тонкое тело, изящная шея и линия плеч. У Говардов всегда есть в запасе хорошенькие девчонки. - Прошу, - он указал ей на кресло напротив. Улыбнувшись, девушка последовала приглашению. Теперь, в свете камина, Генрих мог рассмотреть ее получше. Черт возьми, едва вышла из детского возраста – лет семнадцать, не более. Смотрит прямо, не отводя глаз. Пронзительно-голубых, бедовых, с искоркой. Так смотрят те, кто уже кое-что знает о жизни… - Как вас зовут? – спросил Генрих, чтобы начать разговор. Давно уже он не оставался наедине с хорошенькой женщиной, особенно столь юной, и чувствовал себя несколько скованно. - Кэтрин Говард, Ваше Величество, - ответила племянница Норфолка и добавила с очаровательной непосредственностью: - Там, где я жила и воспитывалась, все называли меня Китти (kitty (англ.) – киса, кошечка). - Забавно, - усмехнулся он. - А где вы воспитывались? - В Ламбете, у вдовствующей герцогини Норфолк, она мне вроде бабушки - мачеха моего отца и дяди, - пояснила Кэтрин, не сводя с короля заинтересованных глаз. - Вот как… Вы замужем… Китти? Она засмеялась, по-детски помотав головой. - Вы знаете грамоту? - продолжал допытываться Генрих, чувствуя себя странно взволнованным ее откровенно-изучающим взглядом. - Могу написать письмо! – ответила девушка с такой гордостью, словно знала по меньшей мере латынь и греческий. - А кто вам пишет? - Никто, - поникла Китти и принялась грациозно водить пальчиком по колену, разглаживая ткань платья. Выходит, она сирота. И жениха, судя по всему, тоже нет. Генрих еще раз окинул ее внимательным взглядом, проследил за скользящей по ткани рукой. Платье нарядное. Кто справил его бедной сиротке? Дядя, который решил повыгоднее пристроить ее при дворе? Он вспомнил, как в зале она постоянно одергивала на себе колье. Ну да, вероятно, она отродясь не носила дорогих украшений, а это по случаю выделила для нее леди Норфолк. Какие они все-таки разные – эта Китти и та ее кузина – преступница, ведьма, его проклятие… Но как похожи, объединенные родственной кровью, которая горячее, чем у других, которая, кажется, имеет ощутимый колдовской аромат. И тела, в которых она течет, источают невидимые волны греха и соблазна. И, уже неотрывно глядя на Кэтрин, он все больше и больше видел в ней ту, которую не желал видеть - но вместе с тем и совершенно безотчетно желал… Это испугало его, и, тряхнув головой, чтобы прогнать наваждение, он невпопад поинтересовался: - У вас есть поместье? Девушка удивленно взглянула на короля, и звонко расхохоталась, и он вместе с нею. Ну да, откуда оно у нее – сироты в чужих украшениях… Общий смех разрядил напряженную атмосферу и, дабы сделать ее еще более непринужденной, Генрих предложил Китти вина. Подумав, налил и себе. К черту доктора с его запретами! После пары бокалов тревога и скованность схлынули, уступив место шальному азарту. Зачем здесь эта девчонка с порочным, вызывающим взглядом? Чего она хочет? Чего добивается от него? Со всей определенностью он видит только одно: все ее существо так и просит - бери меня! Вот чего она хочет, Ваше Величество греховодник, отвратившийся от женщин! А теперь признайся себе – отвратившийся ли? Ай да Норфолк, отчаянный сукин сын!.. - Какое красивое кольцо! – воскликнула Кэтрин, словно невзначай дотрагиваясь до его руки. - Оно украшало гробницу святого Томаса Бэкета в Кентербери, - не без гордости пояснил Генрих, снимая с пальца крупный перстень с насыщенно-красным камнем, чтобы получше продемонстрировать его девушке. – Там все покрыто драгоценностями, оставленными королями и паломниками. Но это кольцо было самым ценным даром из всех. Китти внимала ему, широко распахнув глаза и приоткрыв заалевшие губы. - Его оставил король Франции ради спасения своей души, - продолжал Генрих. – А теперь оно принадлежит мне. - Можно мне подержать? – восхищенно выдохнула Китти. Генрих молча протянул ей кольцо. Не отрывая от короля глаз, девушка поднесла перстень к губам и запечатлела на нем поцелуй. Потом, грациозно нагнувшись, подхватила подол своего платья и одним внезапным движением вздернула его, оголив ноги до самых сокровенных мест своего тела. Генрих задохнулся от неожиданности, с которой она нанесла резкий удар его спящей сущности, пробудив ее – мгновенно и грубо. Глаза Китти, влажно блестящие и призывные, следили за ним, а рука, держащая перстень, медленно скользила по внутренней стороне гладкого стройного бедра, приближаясь к бесстыдно обнаженному лону. Словно завороженный, Генрих следил за ее ходом. И когда красный камень достиг сокровенного места и девушка, вздрогнув, закусила губу, он почувствовал, что еще немного – и он лишится сознания от невыносимого напряжения, пронизавшего все его тело. Словно опомнившись, Китти быстро одернула юбку и протянула ему кольцо, возвращая обратно. Помеченное, отравленное кольцо. Чарльз Брэндон, покуда племянница Норфолка пребывала у короля в кабинете, дежурил неподалеку и, едва она вышла, он поспешил туда и обнаружил Генриха у камина с бокалом вина в руке. - Доктор велел тебе воздержаться, - упрекнул фаворит. - Чтоб Господь воздержался ему помогать! – зло бросил Генрих и сделал добрый глоток. Брэндон опустился в кресло напротив него и поинтересовался с тревогой: - Что-то случилось? - Как я и думал, - кивнул Генрих и сделал еще глоток. – Малютка попыталась меня соблазнить. - И как - преуспела? - Почти. - Ты шутишь! – Брэндон до боли вцепился пальцами в подлокотники. - Изволь, - хмыкнул Генрих и в красках живописал мизансцену с участием шалуньи Китти. Фаворит потрясенно смотрел на господина, и по вибрациям его голоса, по блеску глаз, по ритму дыхания понимал – в его вотчину, его святилище снова забрался вор. Опасный вор – женщина. Сестрица Анны Болейн, представительница сучьего племени! Господи, сколько их там еще в запасе у проклятого Норфолка? - Да она просто шлюха! – с неприязнью вырвалось у Брэндона, едва Генрих закончил повествование. - Как и все они, - цинично усмехнулся Генрих. – Только эта – честная шлюха, из тех, кто отдается по собственному желанию и не скрывает этого, а та, другая, продала себя за корону. Вот и вся разница. А Норфолк – такой же торговец шлюхами, как и кабацкие сводники. Глаза Генриха горели болезненным возбуждением, губы вздрагивали. - Как можно доверять женщинам? – с тихой яростью выдохнул он. – Скажи мне, Чарльз? Разве весь мой предыдущий опыт не свидетельствует о том, как это опасно и недопустимо? Екатерина уверяла, что любила меня. Но ты сам знаешь, чем обернулся наш брак. Семь лет она пила мою кровь, изо всех сил цепляясь за мою корону, пока я не оторвал ее от себя, как пиявку, вместе с римской церковью. Он одним глотком опрокинул остатки вина. - Даже Джейн… Она всего лишь боялась меня – вот и все. И как бы ни хотел я верить в то, что она любит меня – я не мог. Та, что была до нее, научила меня не заблуждаться и не лгать самому себе! – Генрих судорожно вздохнул. - Ох, Чарльз, я ведь думал, что избавился от нее! А она сегодня поприветствовала меня… в лице этой девицы, ее кузины… - Тебе не нужно сейчас обо всем этом вспоминать, - мягко сказал Брэндон. – Пожалуйста. - Как бы я хотел все забыть! Заснуть однажды и проснуться без этих воспоминаний… - Они давно мертвы, Генрих – все эти женщины, - с расстановкой проговорил Брэндон, словно пытаясь внушить ему эту мысль. - И все давно позади. - Почему же мне так не кажется? - Ты еще не оправился от болезни. Может казаться то, чего нет, - терпеливо уговаривал Брэндон. - Может быть, и ты мне тоже кажешься? – усмехнулся Генрих. - Я настоящий, - Брэндон поднялся с кресла, наклонился к возлюбленному господину и поцеловал его в губы, неожиданно горячо ответившие на поцелуй. - Да, - прошептал Генрих, с трудом оторвавшись от губ фаворита, чтобы перевести дыхание. – Я не знаю, что бы стало со мной, если б не ты, Чарльз… Ты – настоящий. Брэндон обнял его и закрыл глаза, погружаясь в горячий туман. И все равно, не смотря даже на это, ты причиняешь мне боль, думал он. Почему ты не можешь не мучить, не убивать? Неужто настанет время, когда ты убьешь и меня?.. Эдвард Сеймур покосился на жену, с аппетитом уплетающую креветки, и вкрадчиво произнес: - Я узнал о Фрэнсисе Брайане кое-что интересное. Анна Стэнхоуп невозмутимо промокнула губы салфеткой и отреагировала лишь коротким: - Да ну? - Почуяв, что король положил глаз на племянницу Норфолка, он тайком устраивает ему свидания с ней. - Племянница Норфолка? Бедный герцог Саффолк, - наигранно вздохнула Анна, подцепляя вилкой очередную креветку. - И не только он, - со значением произнес Эдвард. – Мало того, что Говарды лезут на нашу территорию, так этот мерзавец переметнулся на их сторону. А у него всегда был отличный нюх на ситуацию. Анна молча отправила в рот нежное мясо моллюска, запила белым вином. До чего ж хладнокровная сука, почти восхитился муж. - Я этого так не оставлю, - пообещал он. – Когда будет покончено с Кромвелем, я разберусь и с Брайаном. - Жаль, - безо всякой жалости в голосе отметила Анна. – Мне было с ним весело. - Думаю, он веселит многих женщин, не только тебя, - усмехнулся Эдвард. - Для тебя ведь это мелочь, не правда ли? - Совершенно верно. У меня есть дела поважнее. - Не сомневаюсь, - улыбнулась жена, в первый раз за все время обеда посмотрев на него. – Но пока ты так считаешь, Эдвард – не жди, что я буду тебе верна. В полуденный час 10 июня Томас Кромвель твердой поступью вошел в зал заседаний и направился к своему месту во главе стола. - Я собрал вас, милорды, для того, чтобы… - Кромвель, не смейте садиться! – слова герцога Саффолка ударили резко, как плеть. Кромвель вонзил в него столь же резкий взгляд. - В чем дело, милорд Саффолк? Советники смотрели враждебно и холодно, лишь Ричард Рич, по протекции Кромвеля занявший его прежнее место лорд-канцлера, опустил глаза в пол. - Предателям не место за одним столом с честными людьми! – бросил Саффолк ему в лицо. - Я – предатель? – гнев стиснул горло, ярость ударила в сердце, и Кромвель воскликнул с вызовом, глядя врагам в глаза: - На каком основании вы утверждаете так? Спросите сперва у своей совести – предатель ли я? - Предатель!.. Предатель! – полетели в него слова, словно камни, со всех сторон. За спиной тотчас возникла стража. - Томас Кромвель, вы арестованы за государственную измену, - торжествующе отчеканил Саффолк.