Тихие, как дриады в лесу

Арамис проснулся ближе к обеду. Открыв глаза, он не узнал своей комнаты. Впрочем, это и не была его комната вовсе. Это была комната Атоса: оформленная в светлых тонах, но такая же скромная, как и ее хозяин. Сам граф куда-то вышел, но, наверно, ненадолго. Увидев, что ничего не препятствует его передвижению, Рене встал с постели и на негнущихся ногах направился к окну. Идти было больно, да и уже какая разница. Рене отодвинул занавески и в комнату брызнул фонтан яркого весеннего солнца. Услышав под окном звонкий переливистый смех, он высунулся из проема. На дороге стояла улыбающаяся крестьянка, а рядом с ней мужчина, который нес мешок. Вдруг он притянул женщину к себе и впился в ее губы. Кровь прилила к щекам Арамиса. Разве можно делать такое так… когда кто-нибудь может увидеть? Он задернул шторы. В этот самый неподходящий момент вошел граф с подносом. Поставив его на стол, Атос увел Арамиса обратно в кровать. -Ну кто так делает, Рене? Вы же можете простудиться. На вас же только тонкая нижняя рубаха. До воспаленного разума на секунду дошло, что он сидит только в нижнем белье. Да и какая теперь разница? Но эта мысль сразу же ускользнула, когда аббат почувствовал, что его одевают в теплую рубаху на несколько размеров больше. Арамис поежился, когда его начали укутывать в одеяло. Атос взял со стола поднос и зачерпнул ложкой суп. -Погода сегодня хорошая.- сказал он, отправляя в рот Рене пищу- Хотите прогуляться со мной? Увернувшись от еще одной порции супа, аббат пожал плечами: -Не знаю… Как вы решите…- понуро ответил Рене, почему-то заливаясь краской. Атос поставил тарелку обратно на стол. Вдруг, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, граф притянул к себе аббата и нежно его обнял. Арамис сжался всем телом, попытался как-нибудь уменьшиться в размерах, когда почувствовал неожиданную ласку. Он был похож на маленького бесхозного котенка, которого впервые коснулись с такой нежностью. -Хорошо, идем в сад.- вздохнул Атос. Последнее время он вообще ничего не хочет, не выказывает своих потребностей, не ест, не разговаривает. Он просто лежит на постели, бредит, кричит, стонет, плачет… Все близко к сердцу принимает искалеченная душа. Атосу так хотелось приласкать Рене, избавить его от ночных кошмаров, безумия, утешить… Но все не так просто. Изорванную на мелкие части душу и психику не соберешь и за десять лет. Хотя можно попытаться вывести больного из этого состояния. Накинув на Рене свой плащ и одев на него сапожки, граф взял его на руки и вынес в сад. В саду пахло свежестью. Птицы щебетали трели на своем неведомом птичьем наречии. Арамис увидел вокруг себя кусты с бутонами, множество разнообразных цветов, звуков… Арамис видел это будто впервые. Все это его немного пугало. Но свежий воздух хорошо влияет на здоровье и успокаивает поврежденные стрессом нервы. А сидение в четырех стенах хоть и спокойнее, но возрождает воспоминания… Атос снова поставил Рене на ноги и довел до беседки, поддерживая за локоть. Арамис закусил губу. Ему приходилось переставлять ноги. Вдруг судорога прошла по телу и ноги подкосились. Он упал на колени, пачкая старые штаны. Опираясь всем телом на руки, Рене простонал: -Ааах! Убейте! Огонь целует мне ноги! Ааааах! -волна судорог вновь прошла по юному телу и Арамис упал, пачкая рукава предплечья. Атос поднял его на руки и отнес в беседку. Там стоял столик и деревянная скамейка. Посадив на скамью Рене, Атос встал перед ним на колени. Граф стянул с пострадавших ног сапожки, начал согревать холодные стопы руками. Арамис снова уткнулся в свои ладони лицом и тихо всхлипывал. -Рене, милый мой…- одев на него сапоги и посадив к себе на колени, спросил Оливье- Может выскажетесь мне? Не надо держать все в себе. Выскажитесь, станет легче… Арамис тяжело и часто задышал: Высказаться?! — у него начиналась истерика- Как я могу высказаться?!!! Нет, что вы хотите услышать? Вы хотите услышать про то, как меня секли кнутом, как уродовали мои ноги, как палач бил меня?!!! Или вы хотите услышать как меня!!!!!..- крик перешел на шепот-…как меня обесчестили?..ААААА!!! КАК БОЛЬНО!!! -раздался громкий вопль и сразу же утих — Арамис потерял сознание. <Лучше уж истерики, чем безучастное холодное лицо.>подумал граф. С такими мыслями он перенес ослабевшего Рене в комнату. Сняв с него грязную одежду, граф влил в рот аббата лекарства и укутал одеялом. <Спите спокойно, радость моя… >. С этими мыслями граф чмокнул сумасшедшего в щеку и лег рядом, обнимая и притягивая.