***
В дом Милковичей он пришел только к ужину, проведя большую часть дня на работе. Мэнди сейчас была занята в своей закусочной, так что Йен практически дрожал от волнения, открывая дверь и заходя внутрь. В доме царил странный запах чего-то рыбного, и играла приглушенная, странная, но все равно красивая музыка. Все казалось каким-то иным, светлым и уютным, а не мрачным и депрессивным. Когда он вошел на кухню, разворачивающаяся там сцена застала его врасплох. Зев стоял у кухонной плиты и громким басом разговаривал о еде, в то время как Евгений сидел на коленях Микки за кухонным столом и ловил каждое слово мужчины. Все взгляды резко устремились к нему. — Йен! — воскликнул Евгений и, соскочив с коленей отца, бросился к рыжему. — Привет, дружок, — Йен обнял мальчика и уткнулся лицом в его шею, пытаясь сдержать внезапное желание взвыть, вызванное только что увиденным зрелищем. — Я по тебе скучал, — сказал Ев, когда Йен неохотно поставил его на пол. — И я скучал по тебе, — заверил его Йен, потрепав мальчика по темным волосам и выдавив улыбку. Он поднял взгляд и увидел, как Микки смотрит на него, скрестив руки на груди. — Светлана здесь? — Не, ушла с друзьями, — прохладно ответил Микки. — Тебе лучше звонить и предупреждать, если собираешься прийти. Знаю, раньше в этом не было необходимости, но теперь, когда я здесь, — Микки закусил губу, явно нервничая. — В общем… звони и предупреждай. В глазах у Йена предательски защипало, но он кивнул. — Хочешь, чтобы я… Я могу уйти, если что. Я не хочу… — он замялся, сделав короткий вдох. — Не хочу мешать. Евгений, который уже забрался обратно на колени Микки, выглядел растерянным. — Что такое? — осторожно спросил он, не понимая, что происходит, но явно чувствуя. — Ничего, дружок, — Йен отчаянно пытался держаться. — Я просто зашел, чтобы поздороваться, но мне уже пора. Не могу сегодня остаться. Зев посмотрел на него с выражением, которое подозрительно напоминало жалость. К Йену вновь вернулось ощущение того, что он был пришельцем на чужой планете. — Ты уже здесь, — заметил Микки, почесав переносицу костяшкой. — Ты можешь остаться и поиграть с пацаном, все такое. Йен торопливо замотал головой, всем своим существом желая только одного — убраться отсюда как можно скорее. — Не могу, — он подошел ближе к Микки с Евгением и мягко поцеловал мальчика в лоб. — Мы поиграем завтра, когда тут будет тетя Мэнди. Евгений расплылся в довольной улыбке. — Мы пойдем в большой аквариум смотреть на рыб? — Что пожелаешь, — убедил его Йен. Он вновь посмотрел на Микки, и сердце его пропустило один удар, сжавшись, когда голубые глаза быстро моргнули и сфокусировались на спине Зева. Йен вежливо попрощался с Зевом, извинился за то, что помешал, и вылетел из дома. Все чувство свободы испарилось, обернувшись тяжелым грузом, давившим на плечи. Он быстро шагал к собственному дому, изредка вытирая рукавом влажные щеки. Дома он несколько часов провалялся на кровати, думая, стоит ли ему писать Микки. Он не знал, сможет ли он выдержать еще одно безответное сообщение, особенно после сегодняшнего холодного визита. Будучи не в силах остановиться, он напечатал слова из песни, которая несколькими часами ранее наполняла дом Милковичей своим прекрасным звучанием. «И когда солнце зайдет, я буду луной, что твой путь освещает» Он зарылся лицом в подушку, лениво удивившись тому, что у него еще остались слезы. Внезапная вибрация вывела его из раздумий. Сначала Йен подумал, что это Мэнди, но на экране высветилось имя Микки. «Все пиздец как сложно» Руки Йена тряслись, когда он набирал ответ. «Я все усложнил. Прости. Я по тебе скучаю» Ответ пришел быстро. Йен чувствовал, как гулко бьется сердце его в груди, отдаваясь в ушах. «Не все, только большую часть» Он улыбнулся, представив ухмылку на лице брюнета. «У меня есть шанс?» «?» «Что мне сделать, чтобы доказать тебе?» «Доказать что?» «Я люблю тебя» «Плохо сегодня вышло. Ненавижу этот вечер. Прости» «И я ненавижу. Не вини себя» Он подождал ответа, который так и не последовал. Йен раздумывал над тем, чтобы отправить еще одно сообщение, но остановил себя — сказать было больше нечего, и, кроме того, теперь у него было то, чего еще не было час назад. Надежда.Weeping Willow
8 июля 2017 г. в 21:28
«Обними меня, причини мне любую боль, но только позволь мне быть с тобой; и в жизни, и в смерти, и в вечном огне — он вечным раем покажется мне»
Йен отбросил телефон в сторону. Прошла почти неделя с момента их поцелуя, и Микки не отвечал ни на одно его сообщение. Он пытался быть забавным, сексуальным, милым, но его старания так и оставались безответными. Он знал, что ему нужно остановиться, дать брюнету немного пространства, но просто не мог. Он хотел, чтобы Микки знал, что ни один его день не проходит без мыслей о нем. Он хотел, чтобы Микки понимал, что владеет им в полном смысле этого слова — владел уже много лет. И он готов был проглотить гордость, если это означало, что она вернется к Микки. За последнее время он и так слишком много натворил, повинуясь ложным позывам своего сумасшедшего рассудка; может, последовательность пойдет ему на пользу. Это докажет Микки, что он может быть ему хорошим партнером: постоянным, надежным, как Милкович и заслуживал. Он хотел стать таким человеком, но боялся, что Микки уже не способен увидеть в нем положительную сторону. Может, нанесенный им ущерб был непоправим.
Он чувствовал себя так, словно ему снова было пятнадцать, и он ходил по пятам за вечно раздраженным и грязным гопником из своего района, который всем своим видом показывал, что не был в нем заинтересован, и открывался только в редкие моменты слабости. Тогда лишь мимолетного взгляда Микки было достаточно, чтобы у Йена в животе оживились бабочки. Даже в то далекое время он уже понимал, что между ними что-то было; нечто несомненно особенное. Такую связь нельзя было подделать — она была обнаженной и явной, почти гипнотической на подсознательном уровне. Он был с парнями до Микки, встречался с ними после Микки, и никто не шел в сравнение. Как бы лирически это ни звучало, ему было предначертано быть только с этим человеком и любить его этой дикой, необузданной любовь каждый день их совместной жизни.
Он всегда знал, что Микки был тем самым, но со временем все усложнилось, и он испугался; испугался стать обузой со своими вечными перепадами настроения, испугался посмотреть в глаза правде, говорившей о том, что Микки вынужден провести много лет за решеткой, и он ничего не сможет с этим поделать. Испугался остаться один, испугался начать новую жизнь в Мексике. Его преследовал неуемный, едкий и отравляющий страх. Йен никогда не считал себя трусом. Будучи Галлагером, он с самого детства знал, как бороться. Его навыки выживания подтолкнули его пойти в кадеты, где он приобрел еще больше знаний и набрался уверенности. Он всегда был сильным, твердым и надежным… пока не перестал таким быть.
Порядок и организованность часто вели к хаосу. Хоть Йен и чувствовал себя свободным, его телом завладело чудовище, которое силой заставило его подчиниться. Во время упадка сил это чудовище убеждало его, что он ни в ком не нуждался, и ничто в этом мире ничего не стоило. Мир не выходил за пределы его кровати, где он лежал, словно окоченевший, прижатый к матрасу невероятной силой собственного настроения. Он был слишком раздавлен и не чувствовал ничего, кроме пустоты. И, словно этой пытки было недостаточно, в какой-то момент чудовище хватало его за плечи и вытаскивало из-под одеяла, наполняя его вены бурлящей энергией и подкармливая ложными истинами о бесконечных возможностях этого мира. Он наивно считал себя непобедимым и искренне верил, что все его решения не имели никаких последствий. И в тот момент, когда он уже выбрал направление, в котором хотел направиться, чудовище вновь хватало его и кружило на месте, поворачивая на 360 градусов; когда Йен останавливался, мир вокругн его менял все краски, а он чувствовал себя беспомощным и одержимым. Именно тогда страх нашел пробоину и прокрался в его мысли — тогда, когда он осознал, что не может контролировать свое тело и рассудок. Таблетки помогли, но уже не мог доверять себе и не знал, как вернуть это утерянное доверие. Бесстрашный Йен стал Йеном испуганным, нерешительным и подавленным. Чудовище больше не вторгалось на его территорию и плавало где-то за буйками, но это не значило, что оно было не способно посеять в нем зерно сомнения. Последние годы он провел, занимаясь тем, чем должен был, став шестеренкой в одном большом механизме, и не доверяя себе достаточно, чтобы разрешить себе стать свободным. Но он больше не хотел бояться. Ему нужно было стать смелее. Если он хочет вернуть доверие Микки, то сначала придется построить доверительные отношения с самим собой.
Он вздохнул и вылез из кровати, где провел почти полчаса, размышляя о Микки и прокручивая в голове одни и те же мысли. Он спал и видел сны о нем, а когда просыпался, то в первую очередь вспоминал Милковича. Это мысли его измучали. Микки был во всем — в каждой строчке сопливой песни, в каждом поцелуе в фильме. Он был везде, и это доводило до изнеможения.
Йен выглянул в окно, обрадовавшись тому, что сегодня не валил снег. Ему нужно было пробежаться и получить свою ежедневную порцию эндорфина. Натянув кое-какую одежду, он направился на первый этаж, чтобы позавтракать, и с удивлением обнаружил, что кухня уже была занята; Фиона и какой-то незнакомый парень жарили блинчики.
— Привет, дорогой! — Фиона просияла при его виде. — Это Тайлер. Тай — мой брат Йен.
Парень протянул руку, и Йен, дружелюбно улыбнувшись, пожал ее.
— Чем займешься сегодня? — спросила Фиона, подкинув на сковороду еще немного сливочного масла.
— Пойду на пробежку, а затем схожу проведать Евгения. Не видел его всю неделю, — Йен взял банан и щедро откусил от него.
Лицо Фионы омрачилось.
— Уверен, что это хорошая идея?
— А почему нет? — Йен с подозрением изогнул брови. — Я хожу к нему каждую субботу.
— Я знаю, просто… — она сделала паузу, словно раздумывая над тем, стоит ли ей продолжать или лучше держать язык за зубами. — С тех пор, как Микки вернулся, ты ведешь себя иначе. Я не думаю, что тебе пойдет на пользу находиться рядом с ним, понимаешь?
Йен вздохнул и неверяще покачал головой.
— Веду себя иначе?
— Я просто хочу сказать… — начала Фиона, но Йен ее тут же перебил.
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Все та же песня: я направил свою жизнь в нужное русло, а Микки каким-то неведомым образом все разрушит к ебеням, — голос его становился все эмоциональнее. — Когда ты поймешь, что Микки никогда не был проблемой? Проблема была в моей голове!
— Шшш, ну тихо, — успокаивающим тоном произнесла Фиона и, положив лопатку, попыталась погладить Йена по плечу, расстроившись, когда он стряхнул ее руку. — Вот об этом я и говорю, Йен. Смотри, как ты заводишься. Я не хочу, чтобы…
— Я не завожусь, — рявкнул Йен, заработав себе взгляд сестры, который словно говорил, что он только что доказал обратное. — Наконец-то меня хоть что-то волнует! Я чувствую себя увлеченным! Живым! Разве это не лучше, чем просто существовать и ничего не испытывать? С чего ты взяла, что это — правильно? — он посмотрел на Тайлера, который усиленно пытался слиться с обстановкой, явно чувствуя себя неловко от необходимости наблюдать за семейной сценой. — Да-да, привыкай, если хочешь задержаться, — раздраженно фыркнул Йен. Он пошел в гостиную, где обул кроссовки и принялся натягивать куртку; все это время Фиона следовала за ним по пятам, выражая свои надежды на его светлое будущее и делая комплименты тому, как хорошо он со всем справлялся в последнее время. Йен отключился, слыша ее голос словно издалека. Единственное будущее, которое он для себя хотел, было с Микки. Он больше никогда не позволит кого-то убедить себя в ином. Он больше не боялся выбрать Микки; он боялся, что тот его не выберет.
— Йен, ты меня слушаешь? — спросила Фиона достаточно высоким тоном, чтобы тот прорвался сквозь стену мыслей Йена.
— Фи, — начал рыжий, завязав шнурки и выпрямившись. — Я люблю Микки. Это ясно? Я люблю его. Однажды мы снова будем вместе, и в этот раз навсегда. Я его больше не отпущу.
— Ты собираешься выйти замуж на Микки Милковича? — неверяще, ошеломленно произнесла Фиона на выдохе. — Йен, это как-то… — она встряхнула головой. — Это какое-то сумасшествие.
— Ты не понимаешь. Никогда не понимала. Микки делал все, что мне было нужно, но этого никогда не было достаточно для тебя. Думаешь, мы с тобой намного лучше его? По крайней мере, он может быть преданным тем, кого любит. Ты и я… — Йен указал пальцем на Фиону, а затем перевел на себя. — Если и искать проблему несчастий, то только в нас. Теперь я это вижу. Может, тебе стоит как-то посмотреть на себя в зеркало. Я уже сделал это и возненавидел то, что я там увидел. Мне нужно измениться, нравится это тебе или нет.
Фиона стояла и смотрела на него, поджав губы. Прошло много времени с тех пор, как они с Йеном в последний раз говорили не о чем-то поверхностном.
— Увидимся, — неловко сказал Йен, закончив разговор. Он выскочил из дома, не дав ей шанса ответить, и пробежал вдоль всего района, чувствуя, как холодный ветер бьет ему в лицо, и ощущая себя чуть свободнее.