First Day of My Life

«Я все просрал. Прости, что сделал тебе больно» Когда он вошел в дом, Микки лишь мельком взглянул на него. Он сидел на диване и выглядел ужасно довольным, отпивая из своей банки пива и посмеиваясь над историей, которую рассказывала Светлана. Йену казалось, что даже если он приложит максимум усилий, то не сможет почувствовать себя еще более не к месту; странное, непривычное ощущение, ведь угрюмая обитель Милковичей была для него вторым домом. Все выглядели счастливыми и умиротворенными, явно наслаждаясь компанией друг друга и создавая вокруг себя семейную атмосферу. Йен ощутил неприятное чувство в животе, увидев, как Зев сидит рядом с Микки и излучает спокойствие и уверенность, которые сам Йен когда-то чувствовал. Мэнди пригласила его. Вернее, если быть откровенным, это он написал Мэнди о своем желании навестить дом Милковичей, а она его позвала. — Хэй, — сказала девушка, поднявшись с пола, где она лежала под теплым одеялом, и поцеловала Йена в щеку. — Я тебе поесть наложила. Ты ужинал? — Все нормально, — рассеянно ответил Йен, не отрывая глаз от Микки. Брюнет улыбался, и блять, как же это завораживало. Он обожал его улыбку; в такие моменты лицо Микки словно сияло, а у глаз появлялись маленькие, едва заметные морщинки. Он был рад видеть Микки счастливым. Ему хотелось сделать Микки счастливым. Ему хотелось, чтобы он являлся причиной этих улыбок. — Пиво? — предложила Мэнди, мягко погладив Йена по затылку, когда заметила, что тот таращится на ее брата. Йен молча покачал головой. — Ну давай, идем, — она потянула его за руку на пол, туда, где устроила себе свое уютное гнездышко. Они присели, и Мэнди накинула на их ноги одеяло, вновь принявшись слушать историю Светланы. — Пиздеж, быть такого не может, — сказал Игги, неверяще встряхнув головой. — Врешь. — Можешь спросить Мэнди, — Светлана спокойно пожала плечами. — Она подтвердит. — Чистая правда, — кивнула девушка. Она начала рассказывать Йену суть их беседы, но тот был слишком зациклен на Микки, чтобы слушать. Он кивал головой, подделывая интерес, и украдкой бросал взгляды в сторону брюнета. Он никогда не жаждал кого-то так сильно, как жаждал Микки. Требовалась каждая капля самоконтроля, чтобы не подползти к удобно расположившемуся на диване Милковичу, расстегнуть его штаны и попробовать на вкус. Внутри Йена словно обитало жадное существо, царапающее его кожу изнутри и извивающееся так сильно, что тяжело было терпеть. Ему нужно было почувствовать Микки, прикоснуться к нему. Но его трогал Зев. Он непринужденно положил руку на спинку дивана прямо за головой Микки и пальцем щекотал его по плечу, когда хотел привлечь внимание. Каждые несколько минут Микки произносил нечто, что заставляло Зева разразиться самым громким и противным смехом, что Йен когда-либо слышал. Микки качал головой, пытаясь подделать раздражение, но улыбка его выдавала. Раньше он всегда вел себя так вместе с Йеном; закатывал глаза в ответ на идиотские шутки и с трудом удерживал смех. Мэнди сказала, что Зев был натуралом, и у них с Микки были чисто дружеские отношения, но там определенно присутствовала химия. Йен знал, как легко было влюбиться в Микки. Возможно, очароваться Зевом тоже было не так уж и сложно. Он был шумным, постоянно травил байки и без каких-либо особых усилий мог завладеть вниманием всех присутствующих. Часто он вставлял остроумные, раздражающие комментарии, вызывающие всеобщий смех, а его истории легко захватывали, заставляя жадно внимать каждому слову. Он обладал харизмой и природным магнетизмом, и если добавить его приятную взгляду внешность, то сочетание было взрывным. До этого момента Йен не был знаком с чувством нависшей угрозы и никогда не думал, каково это, когда человек, которого ты любишь, хочет кого-то еще. Для Микки он всегда был единственным. Йен захватил Микки в своей плен, прекрасно это осознавая, но теперь брюнет уделял внимание другому мужчине. Йен ненавидел себя за то, что тогда, у причала, он сказал Микки, что у него был парень. Сама мысль о том, какую боль беглый заключенный спрятал тогда за ухмылкой, была невыносима, но в глубине души Йен понимал, что это еще была ерунда; он причинял ему еще большую боль. Теперь они говорили о Мексике, и было невозможно не заметить проблеска ностальгии, что постоянно мелькал во взгляде Микки. Йен даже не думал, что Микки и впрямь там понравится. Что в то время, как он медленно умирал в Чикаго, Микки жил. — Вы знали, что этот балбес умеет петь? — спросил Зев, потрепав Микки по волосам. — У него изумительный голос. — Да отъебись ты, — со смешком ответил Микки и замотал головой, давая понять, что не хочет развивать эту тему. — Он же просто кошмарно поет, — с улыбкой не согласилась Мэнди. Несколько раз ей довелось слышать пение брата, и оно ее, мягко говоря, не впечатлило. — Жители Пуэрто Эскондидо с тобой бы не согласились, — невозмутимо отреагировал Зев. — Микки был их королем караоке. — Серьезно? — Игги вскинул брови. — Сколько ты выжрал? — От текилы пиздец крышу сносит, чел, — Микки осушил бутылку, одним глотком прикончив остатки пива. — Они просто не могли наслушаться. Он был их повелителем, — продолжал изощряться Зев и игриво встряхнул Микки за плечи. — Маджестусо! Йен знал, что Зев не преувеличивал. Такое было легко представить. Однажды они с Микки так напились, что решились на исполнение особенно ужасающих песен в дуэте, и в тот момент было в Микки что-то завораживающее. Дело было не в его тоне или чистоте голоса, а в том, каким беззаботным и счастливым он выглядел. Таким, каким хотел его видеть Йен. — Ладно, ладно, пойду покурю, — брюнет поднялся с дивана, явно надеясь сбежать от разговора. Он снял с крючка куртку и направился к заднему выходу. — Я скоро… — торопливо замямлил Йен и, не закончив предложение, вскочил с пола, накидывая собственную куртку. В комнате повисла тишина; все находящиеся молча и опасливо думали о том миллиарде неприятностей, которые могли последовать за решением Йена пойти за Микки. Мэнди хотела остановить его, но зная, что упрямый рыжий не послушает ее, лишь проследила за тем, как он поспешил за ее братом. — Да ты угараешь, — пробормотал Микки, увидев его; он закатил глаза и затянулся сигаретой. — Я тоже хочу покурить, — невинно ответил Йен. Он зажег свою сигарету и откинулся спиной на подпорку крыльца. Молчание затянулось намного дольше, чем Микки предполагал. — Ты сегодня тихий, — он покосился на Йена и досадливо цокнул языком. Его сжимающие сигарету пальцы слегка дрожали, и Микки молча послал их на хуй вместе с идеальным с идеальным лицом Йена впридачу. — Так что, тебе понравилось в Мексике? — спросил Йен, пытаясь завязать вежливый разговор, пока все его существо желало чего угодно, но только не следовать нормам хорошего поведения. То, как пухлые губы Микки обхватывали сигарету, забивало его голову грязными мыслями. Он видел, как слегка потемнела белая бумага в том месте, где ее коснулась слюна Микки, и облизнул губы, досадуя, что вместо этого не может облизнуть губы Милковича. Сдерживать себя становилось физически больно. — Там было просто охуенно, — ответил Микки, слегка улыбнувшись и глядя на линии электропередач так, словно они были пальмами. — Вернусь туда как-нибудь снова. — Отдохнуть? — спросил Йен, желая, чтобы эти голубые глаза хоть на секунду посмотрели на него так, как они смотрели практически на все остальное. — Не, — Микки встряхнул головой. — Я туда перееду. — Ого, — выдохнул Йен; это признание застало его врасплох. — Там просто ебаный рай, — Микки внимательно посмотрел на своего бывшего, который побледнел сильнее обычного и выглядел так, словно ему только что ударили кулаком в живот, выбив весь воздух. — Тебе бы там понравилось, — добавил он, слегка злорадствуя. — Мне тоже было тяжело, — Йен закусил губу, надеясь, что это спасет его тело от внезапного приступа дрожи. — Я должен тебя пожалеть? — Микки изогнул брови. — Бедный Йен? Рыжий замотал головой. — Я не так выразился, — он на секунду закрыл глаза, пытаясь подобрать нужные слова, идеально описывающие его чувства. — Думаешь, мне было все равно? И что решение оставить тебя там далось мне так легко? Меня сразу подкосило, — он пытливым, настойчивым взглядом сверлил Микки, и тот молча смотрел на него в ответ, давая понять, что ждет продолжения. Йен шумно втянул ноздрями воздух и продолжил. — Я целые дни только о тебе и думал. Только о тебе, — он снова сделал глубокий вдох, пытаясь оставаться спокойным. — Я все проебал. Мне нужно было поехать с тобой. И я ненавижу себя за то, что сделал это с тобой и с нами. Микки бросил сигарету в пепельницу и цокнул языком. — Будь откровенным. Ты не можешь себя ненавидеть. Слишком, блять, любишь себя, — он посмотрел на Йена из-под ресниц и усмехнулся, пытаясь не показывать, что его слова смогли его смягчить; дело было даже не только в словах, а в том, что Йен копнул достаточно глубоко, чтобы произнести их вслух. — Но это так, — уже более твердым тоном продолжил Йен, своим горящим, зеленым взглядом пытливо сверля голубые глаза Микки; он не обратил внимания на язвительные слова Милковича. — Мне жаль. Блять, ты представить не можешь, как мне… — Не надо, — Микки пожал плечами, упорно делая вид, что ему все равно, хотя оба они прекрасно знали, что это не так. — Что сделано, то сделано, так? Все уже в прошлом. — Но не мы. Мы никогда не окажемся в прошлом, — Йен кинул свою сигарету в пепельницу, где дымился окурок Микки, и облизнул губы. — Мне плевать, сколько потребуется времени, чтобы ты понял. Я подожду, — теперь он стоял слишком близко. Теплое дыхание Микки опалило его холодную кожу, когда он протянул руку и коснулся облаченной в перчатку ладонью щеки брюнета. Не удовлетворившись барьером из толстого материала, он снял перчатки и кинул их себе под ноги, уже двумя ладонями обхватив лицо Микки и затаив дыхание, когда тот его не оттолкнул. Микки просто стоял и смотрел на него, словно вкопанный. — Тебя я не перестану любить, веришь? — сипло произнес он, глядя Микки прямо в глаза. Дыхание Микки сбилось, когда Йен опустил голову, чтобы аккуратно накрыть своим приоткрытым ртом его губы. Именно губы сначала были задействованы в поцелуе, двигаясь медленно и осторожно, словно вспоминая о том, какими мягкими они были, освежая воспоминания; Йен обхватил нижнюю губу Микки и слегка потянул на себя, шумно выдыхая, когда пальцы Милковича зарылись в рыжие волосы на его затылке и слегка надавили, прижимая теснее и углубляя поцелуй. Их языки переплелись, двигаясь медленно, почти лениво, так как Йен боялся, что если начнет напирать, то Микки его оттолкнет. Оба они так увлеклись процессом, потерявшись в только начинающем распаляться поцелуе, что не услышали, как открылась дверь. — Вот дерьмо, извиняюсь, — торопливо пробормотал Зев, и Микки с Йеном шарахнулись друг от друга. Зев виновато на них посмотрел, а затем быстро ретировался обратно в дом, закрыв за собой дверь. Йен вновь попытался притянуть Микки поближе, но тот покачал головой и сделал шаг назад. — Мик, — произнес он тихим, умоляющим голосом. — Пожалуйста. — Нет, — выдохнул Микки, все еще пребывая в немного ошарашенном состоянии и не веря, что позволил себе зайти так далеко. Он отвернулся и, проведя тыльной стороной ладони по губам, исчез в доме. Йен сделал глубокий вдох, охладивший жжение в его груди, а потом немного постоял, прежде чем последовать за Микки. Весь остаток вечера Микки его игнорировал, осушая одну банку пива за другой, словно пытаясь позабыть о произошедшем и о том, как он вновь позволил Галлагеру захватить власть и пробиться сквозь его, казалось бы, крепко выстроенную стену. Йен бросал в его сторону долгие, пристальные взгляды, понимая, что теперь окончательно пропал и хочет Микки лишь еще сильнее. Он попробовал его, теперь ему нужно было больше. Микки был пищей, а он голодал. Когда Йен одевался, чтобы уйти, Микки ушел в свою спальню, молча ругая себя за то, что был таким чертовым сыклом. Большая часть его не хотела прощаться с рыжим, а желала, чтобы он остался, и Микки всей душой ненавидел эту часть. Он ненавидел себя и за то, что так часто смотрел на свой телефон, раздумывая над тем, напишет ли Йен сегодня. Пока он не пропустил ни одного вечера. Микки выругался под нос, презирая себя за это ожидание, и лег на кровать, сразу ощутив все последствия выпитого за вечер пива; комната тут же завращалась. — Бля, — пробормотал он, большим и указательным пальцем массируя переносицу. Завтра утром он об этом пожалеет. Рядом завибрировал телефон, и экран загорелся, оповестив о новом сообщении от Йена. «Я пиздец как тебя хочу» Микки сглотнул, не собираясь отвечать. «У меня на тебя стоит и не падает еще с того самого момента на крыльце. Скоро на стенку полезу» Если бы Микки был религиозным человеком, то попросил бы у Бога хоть немного чертовой силы, потому что, как ему показалось, она его покинула. «Тогда приходи», — написал он, несколько мгновений рассматривая сообщение, а затем быстро удалил его, не отправив. Он скользнул ладонью к своей начинающей пробуждаться эрекции, натягивающей ткань штанов, и вздохнул. — Блять. Сука. Он вновь напечатал сообщение. «Тогда приходи» Отправил его, пока не передумал, и тут же почувствовал, как тело накрыло тошнотворной волной. «Сейчас буду» «Не надо» «Но ты только что попросил меня?» «Передумал» «Пожааалуйста» «Нет» «Блять, Мик, ну пожалуйста» «Нет.» После этого он отключил телефон и отбросил его в сторону, не понимая, что его сейчас бесило сильнее — Йен, он сам или его чертов член.