Меланхолия

«Ты счастлива?» Невеста уже не помнит, сколько раз за весь приём ей задали этот вопрос. «Конечно», - неизменно отвечает она с улыбкой, от которой уже сводит лицо и немеют мышцы щёк; Друэлле много раз говорили, что она обаятельно улыбается – интересно, сейчас её улыбка так же очаровательна, как и обычно, или по ней уже видно, насколько она счастлива в данный момент. «Ты должна быть счастлива», - говорят ей в один голос друг семьи – Морган Мальсибер, и кузина её мужа – Лукреция. – «Ты же понимаешь, сколько было вложено в это празднество, верно?», - говорит ей миссис Пруэтт. – «Ты ведь хотела себе пышную свадьбу, верно? Так будь добра быть счастливой в этот великий день». - «Это самая дорогая свадьба последних лет, - вторит ей Мальсибер, - и ты не представляешь, каких трудов нам стоило всё это организовать. Потому, я хочу, что б ты пообещала мне…» «…быть счастливой», - в эту фразу сливаются воедино сотни других, скандируя, въедаясь в мозг, доводя до истерического исступления, непроизвольно заставляя губы растягиваться в ещё боле широкую нервную улыбку. Точнее, радостную, счастливую улыбку. И смех у невесты звонкий и полный счастья – потому что это же Друэлла, и всем известна неё эмоциональность, проявляющаяся ярко и непосредственно, как у ребенка; именно эмоции делали Друэллу Розье всегда до неприличия живой, и потому сейчас уже мало кто сомневается в том, что невеста и правда рада своему празднику. Мерлин, до чего же она не хочет здесь быть – среди этой огромной и шумной толпы приглашенных ею же людей. Она и правда хотела отпраздновать с размахом. Друэлла слыла одной из лучших партий своего поколения – и свадьбу она хотела если не самую лучшую за последние годы, то по крайней мере одну из лучших. На приём было приглашено больше сотни гостей; играл оркестр, приглашенный их Академии Искусств, а пела для гостей и новобрачных специально приглашенная итальянская оперная дива, на чьи концерты порой было попросту невозможно попасть. Даже погода была в этот день замечательной – в меру тёплый, солнечный августовский день. И не было невесты краше, чем Друэлла, и о цене отделки её платья с длинным кружевным мерцающим шлейфом можно было только догадываться. Правда, самой Дрю было абсолютно наплевать на это, и больше всего на свете ей сейчас хотелось хотя бы снять неудобные свадебные туфли на огромной шпильке, и либо кинуть их куда-нибудь подальше, либо кому-нибудь в голову; расшнуровать корсет, скинуть платье, оставив его лежать бесформенной горой белой ткани, и забраться в тёплую воду, и не вылезать из неё как можно дольше. И чтобы единственным звуком, нарушающим тишину, был плеск поды об эмалированные бортики ванной. Друэлла зверски устала; опустошена и вымотана, выжита, выпита, высосана, и слышать не хочет, сколько чьих галеонов было потрачено на «её прихоти». Да, она этого хотела – всего этого, и получила свой праздник. Вот только вряд ли в своих запросах она была одинока, раз никто, во время планирования торжества, не сказал ей «нет». «Мерлин, где же мама?», - отчаянно думает она, так как ей просто жизненно необходимо с кем-нибудь поговорить. – «Или Рауль?..» Хоть одна живая душа, с которой можно было бы нормально поговорить, а не слушать рассуждения о золоте, семейном счастье, и ворох однотипных поздравлений. «Есть кто-нибудь живой?..» «И Сигнуса не видно, - думает она, машинально кому-то улыбаясь и соглашаясь потанцевать. – Скорее всего, общается с кем-то из своих особо важных гостей». Звучит очередной вальс, и Друэлла кружится в нём с каким-то не то другом, не то дальним кузеном своего мужа – дементор его разберёт, кто тут кому кем приходится, и уже готова в голос взвыть от происходящего. Время вокруг густеет, обволакивает, цепляется за руки и за ноги, растягивается на века, длиной в секунды. Наверное, если есть такая вещь, как ад, и там играют музыку, то это непременно свадебные вальсы. Музыка заканчивается, и Друэлла вежливо прощается со своим спутником, уходя в гущу гостей, рассекая всё это гудящее море словно айсберг. Она говорит себе, что нужно найти Сигнуса и раз во дворе его нет, значит, он где-то в доме, и с чистой совестью покидает гостей, которые замечательно справляются и без виновников торжества. Друэлла поднимается на второй этаж, и закрывается в библиотеке. Подходит к одной из полок и сдвигает книги – за ними обнаруживается маленький тайник, в котором лежит пузатая бутылка коньяка и пара стаканов. Стаканы Дрю не трогает, и с бутылкой садится на кожаный диван, вытягивая уставшие ноги, попутно сбрасывая с них туфли, после чего совершенно не аристократично делает пару мощных глотков обжигающей жидкости прямо из горлышка; блаженно прикрывает глаза. Тишина. Благословенная, блаженная – тишина. - Не помешал? – раздается голос чуть позади неё – тоже уставший, но всё равно умудряющийся сохранять нотки живого участия. Дрю открывает глаза – рядом стоит Сигнус и, кажется, он тоже устал быть счастливым на этом празднике жизни, как и его жена. - Нет, - отвечает она. Сигнус подходит к дивану и садится рядом. С минуту они просто молча сидят вдвоём, после чего жених забирает из рук Друэллы коньяк. - Я забыла запереть дверь? – спрашивает Дрю, скосив взгляд на мужа, сосредоточенно смотрящего на янтарную жидкость, плещущуюся за толстым стеклом. - Да, - отвечает он, и сам прикладывается к бутылке, как и Друэлла несколько минут назад, и, как она замечает, Сигнус отпивает заметно больше неё. Какое-то время они просто молча передают коньяк друг другу, в порыве немой солидарности людей, которые слишком многим обязаны, чтобы не испытывать радость в этот светлый день. - Тебе тоже постоянно все напоминали цену нашей свадьбы? Сигнус кивает. Конечно же, напоминали – это же Лукреция и Мальсибер. - Ты рано ушла и часто куда-то исчезала… - Всё в порядке. Просто устала, - слабо улыбается Друэлла Сигнусу. Они снова молчат. - Что происходит? – нарушает тишину Сигнус, которого явно не удовлетворил предыдущий ответ жены. Что происходит? Одновременно хороший и бессмысленный вопрос. - Я как будто бы завязла во всей этой вязкой и мягкой… пряже, - всё же отвечает Друэлла, не смотря на мужа. – Она опутывает мои ноги и руки, мешает двигаться и всё тянет и тянет непонятно куда… - Скоро всё закончится, - звучит мягкий голос у неё над ухом. Сигнус подвигается ближе и обнимает её одной рукой, притягивая к себе. – Потерпи ещё немного, - выдыхает он ей в волосы, после чего аккуратно целует в висок; в этот момент Друэлле отчаянно хочется разрыдаться – от переизбытка чувств, и она плотнее прижимается к мужу, утыкаясь носом ему в шею. - Я хочу в ванную, - говорит она после паузы, по-прежнему уткнувшись лицом в шею Сигнуса. – Подождешь меня здесь? - Конечно. Но, возвращайся побыстрее. - Мы ведь всё равно там уже никому не нужны, верно? - В общем-то да. Может, тебе помочь с платьем, чтоб ты скорее со всем закончила? - Я не против.