Фриск в Хогвартсе

— Что ты творишь, Санс?! — закричала Фриск, бросая на парня презрительный взгляд. Да уж, Санс впервые видел напарницу в таком разгорячённом состоянии. Но, однако, косяк его, придётся принять тяжесть всех этих слов. Не успел бывший когтевранец ничего сказать, как гриффиндорка выхватила книгу из его рук. А ведь ей совсем недавно хотели замахнуться, из-за чего девочка тут же и треснула парня по голове. Слабенько, но довольно уместно. — А что я? Ну да, мы тогда с Азриелем не ладили, — сказал Санс, с искривлённой гримасой потирая уже ушибленные места. Удар в ногу был куда серьёзнее. — Как ты мог обидеть такого кроху, идиот?! Чара правильно сделала, что его защитила. Знаешь, если бы я была там по-настоящему, ты бы!.. — Всё-всё, я понял, — парень отгородился руками от девушки, прекрасно зная о том, что ещё может сотворить женщина. А ведь ему когда-то уже доводилось слышать подобное... Студентка резко замолкла. Не из-за Санса. Сгладив нервные морщинки, та огляделась. А ведь эти двое даже не заметили, как перенеслись в другое воспоминание. Они оказались в Общем зале. Судя по всему, в Хогвартсе шёл первый день после летних каникул. — Интересно, зачем воспоминания опять ушли в прошлое? Разве они не должны идти по порядку? — удивился когтевранец, вспоминая событие, произошедшее ещё годом ранее. А ведь он предугадал подобное, но эмоции прошлого не дали ему сосредоточиться. — Да? — забыв о недавней перепалке, поинтересовалась девочка, разглядывая высокий потолок школы. Традиционно он был почти закрыт роем парящих свечей. Практически каждое утро в Хогвартсе проходит так, но в первый учебный день свечи горят ярче. Оглядывая округу, можно заметить большое скопление первокурсников, выстроенных рядком у входа. У всех крайне взволнованные лица. Успевшие подружиться волшебники таинственно перешёптываются или просто дурачатся, удивляясь новой забавной обстановке. В общем, знакомая история для любого волшебника старше. Остальные студенты, уже имеющие на груди один из четырёх гербов, нехотя рассаживаются за свои родные факультетские столы. Повсюду летают призраки, приветствуют или пугают пришедших учеников. Помимо них главной фигурой был полтергейст-манекен. Монстр крушил всё подряд и жёстко потешался над новенькими. Но несмотря ни на что, атмосфера стояла настолько живая и уютная, что прям так и хотелось остаться здесь на всю жизнь - в Хогвартсе. Но, к сожалению, это невозможно. Зал начал затихать. Тишина прервалась тихим неуклюжим шарканьем. В это время все сидели абсолютно тихо, будто бы под чарами молчания. Вдруг на знакомый пьедестал знакомо взошёл всем знакомый директор - Азгор Дриимурр. Неудивительно, что все притихли при виде такого величественного и всеми уважаемого волшебника. Будто бы главная фигура на шахматной доске, от зоркого мудрого взгляда которой не спрячешься. Но и шаги к врагу не могут быть для него главной задачей, ведь он король, а у королей есть свои принципы и ход, который не должен превратиться в шах. Не может быть король настолько глупым, чтобы оставить свою армию, обрекая ту на плен. Тогда война для всех проиграна, а возможность реванша навсегда утеряна, ведь чем выше ты стоишь, тем больнее падать. Пока профессор произносил приветственную речь ученикам, Фриск начала рассматривать задний план. За учительским столом находились лица, которые ну совсем невозможно забыть. Ториель, самая оживлённая фигурка и первая, кто бросился девочке в глаза. По виду женщина чуть взволнована. Она всё время теребила сидящего рядом беднягу профессора Гастера. Ториель что-то без устали рассказывала, показывала вдаль рукой или просто хваталась за сердце. В общем, типичная обеспокоенная старушка, которой не сидится на месте и всё время хочется почесать языком. Но однако и такая особа своевременно может дать отпор и поставить мат. Таинственная фигура, скрывающая себя, специфично скосила шляпу на лоб, чтобы придать больший эффект незаметности и как-то спрятаться от бессмысленных речей коллеги. Профессор всё время поправлял свои треснутые очки, с которыми он никогда не расставался даже под предлогом, что те сломаны. Из-под них виднелись сщуренные и усталые серые глаза. Чёрных шрамов к тому времени ещё не было, поэтому было немного непривычно видеть его таким. Казалось, что он даже моложе выглядит без них, хотя настоящий Скелетон Фриск нравился больше. Под всем этим чудным видком мерцал серьёзный и острый взгляд. Если девочке не изменяет память, в обычные дни на уроках на его физиономии красовалась широкая едкая улыбка, намекавшая на невероятное знание того, до чего ты бы даже не додумался. Однако сегодня этой особенности не наблюдалось. Всё, даже выглядывающие из-под шляпы потрёпанные седые локоны говорили лишь об уставшем мужчине, слушающем бесконечную болтовню старой леди. Это напомнило Фриск одинокого рыцаря, двигающегося лишь по своей линии. Не прямо, а именно наискось, куда бы никто и не подумал лезть. Ведь у этого человека свой ход, и когда его нога ступит к тебе, пощады не жди. Рядом с ними, опираясь на трость, сидел анимаг Герсон - своеобразная ладья на доске. Задумчивый старческий взгляд был уставлен вперёд, и будто не видел. Видимо очередная великая дума посетила нашего егеря. Старик порой кивал самому себе, наверняка с чем-то соглашаясь у себя в мыслях. Со стороны это покажется странным, но с другой Герсона абсолютно не напрягало то, что на него смотрит гость из будущего. Ступает только прямо или уходит в сторону - в слепую зону, в незаметность - каждый его шаг обдуман и в любой момент может сбить тебя с верной дороги. Преподающая заклинания Маффет сидела с самого края. Не взирая ни на что, профессор абсолютно не прислушивалась к речи Азгора. Гордо распрямив спину за столом, внаглую попивала наколдованный чай и с хитринкой поглядывала на учеников. Кто и замечал её взгляд на себе, с непониманием и некоей тревогой старался убежать от испепеляющего взора. Тёмная лошадка, которая скрывает свою личность в тени. Но ступить ей лишь шаг, кто знает, мастерский ли будет ход. Ведь ход коня загадочен и в своё время является выигрышным в войне. С другой стороны сидела неизвестная Фриск персона в капюшоне. На момент показалось, что это живой дементор, ибо вид был устрашающий и какой-то "неживой". Глаз не видно под тенью чёрной ткани мантии, руки вальяжно сложены на стол, а пальцы, словно дёрганые, отбивают какой-то безумный ритм. Незнакомец смотрит на директора... По крайней мере капюшон повернут именно туда. Однако это не обнадёживает, так как конкретный взгляд не виден. Как ни странно, но его мрачный образ украшает довольное милое ожерелье из золотых цветов на шее. Это выбивает из колеи, ибо из всех присутствующих он кажется самым странным. Бледное лицо скрипит белоснежным оскалом, но потом быстро смягчается, когда рядом сидящий преподаватель обращается к нему с каким-то неуместным вопросом. Что за фигура, какое место ей на доске? Каковы её действия и мысли, какая отведена ей роль в этой войне? Тем временем профессор закончил с торжественной речью и тихонько подозвал жену, которая немедленно порхнула к супругу бабочкой. В одной руке у неё был свиток, а во второй та самая старая распределяющая шляпа. Фриск помнит. Буквально полгода назад с помощью неё гриффиндорка попала на свой факультет. Лишь тогда она поняла, где её место в этой игре. Разгладив свои тканные морщинки, шляпа пошевелила ртом, а потом открыла глаза-щели, немного сонно взирая на творившееся вокруг оживление. Затем Ториель взгромоздила предмет на наколдованную табуретку, и по традиции шляпа начала свои песнопения. Как говорил Папирус, из года в год шляпа поёт новые песни, однако смысл остаётся тот же. Тоже про факультеты, тоже про учеников и конечно про Хогвартс. Блаженные стихи и рифма погрузили Фриск в раздумья. Санс, не отрываясь, с ухмылкой смотрел на торжество. Для него с какой-то стороны всегда было интересно послушать стишки с частичкой истории - не Меттатон же, который превращает в песню всё, что услышит и увидит. Однако в типичном умиротворённом взгляде парня сверкала и некая искорка злости в сторону волшебника в капюшоне. — Сейчас мы появимся, — будто отмерив секунды, сказал когтевранец, обращаясь к подруге. Как только эти слова дошли до затуманенной головы гриффиндорки, в стороне заскрипела дверь. Парочка обернулась и увидела двоих детей, узнать которых было несложно, исходя из недавнего воспоминания. Как сказал Санс, это событие случилось ещё раньше, и Фриск сразу вспомнился сон. Теперь отпали всякие сомнения насчёт того, почему они опоздали на начало церемонии. Маленький Санс кивнул и указал новой подруге куда становиться первокурсникам, затем сам скрылся за одним из столов, украшенным чёрными с синим одеяниями. Та с благодарностью кивнула и тихонько подбежала к подобным ей одиннадцатилеткам. Это появление не колыхнуло даже Гастера, ибо распределение уже началось, а тихий шёпот и открывание дверей ничуть не отвлекают присутствующих. Лишь персона в капюшоне приподняла голову и проследила за Чарой. Спустя несколько минут в развёрнутом Ториель свитке осталось только одно неназванное имя. Женщина помялась на месте и немного неуверенно произнесла такое дорогое ей имя: — Чара Дриимурр! — свёрток скрутился сам собой и исчез. Ториель взяла шляпу в руки, взглядом поприветствовала подходящую дочку, а мыслями пожелала удачи. Столько доброты и заботы в одном существе. Чара остановилась перед матерью, смиренно кивнула и уселась на табурет, после чего отовсюду послышались шёпот и тихие удивленные высказывания. Это ничуть не прогнуло сознание старушки, и та плавно усадила шляпу на голову алоглазой малышки. Наступила тишина, и даже полтергейст вдали перестал сбивать свечки и запускать в Блука. Все затаили дыхание, даже Фриск на всякий случай. Небольшие капельки пота катились по лицу Чары. Ожидание хода... Вдруг шляпа зашевелилась, что-то промямлив себе под нос. Всё стало ещё больше мертвецки-неживым. — Какая сила... — начала шляпа. — Целая сокровищница Решительности! Жаль, что угаснет она... Итак... Нет, не могу. Мой вердикт - Слизерин! — Что? Почему Слизерин? — вылетел недовольный голос из-под широких полей. Чара встала, сняла головной убор и повернула к себе лицом. — Так надо, девочка моя, — ответила та с крупинкой грусти, а потом свернулась, не желая ничего более объяснять. — Проклятье! — злоба и недовольство переполняли первокурсницу, выливаясь ядом в её детском голосе, сотрясшем тишину. Откинув предмет в сторону, она развернулась, даже не посмотрев на удивлённую мать. Так показательно спуститься к столу зелёных флагов могла только Чара, когда лишь отчаянные шаги прозвучали в зале. Такого хода со стороны пешки никто не ожидал. Она не остановилась, не села, а лишь перешла на бег, обогнув стол со змеёй. Слишком смелый ход для такой ничтожной фигуры. Разочарование в тупой шляпе и ненависть ко всем слизеринцам дали сил одним лёгким движением руки распахнуть двери зала. После ухода новоявленной слизеринки все уставились на учительский стол, и в особенности на директора. Тот был весьма раздосадован таким поведением дочери, тяжело вздохнул. Шокированная Ториель не могла отвести взгляд от захлопнутой с треском двери, через которую всего лишь десятком минут ранее в Общий зал прошла искрившаяся счастьем родная душа. Материнское сердце заколотилось в непонимании и жалости. Любовь к своему чаду так и толкала женщину побежать следом, ведь любовь не связывает нас материально. Материально мы лишь пытаемся подражать ей. Душа. Лишь с помощью души мы можем проявлять чувства. Пусть Чара не была родным ребёнком Ториель, но она поверила, что каждое существо достойно материнской любви. Они были связаны. Дриимурр всегда ощущала тревогу в любом существе. Безусловно и в Чаре. "Такое чистое сердце, такая добрая душа, и такой надёжный друг", — говорил Санс когда-то. Лучше и не скажешь. Лучшая фигура в нашей партии. Остальные волшебники тихонько зашептались. Постепенно всё встало на свои места. Вернулись шум и гул, но на этот раз не такие громкие и исполненные радостного возбуждения. Некоторые ученики просто сидели и думали о произошедшем. Получилось довольно неловко. Королевская чета медленно вернулась на исходные клетки. Директор огляделся. Кого-то из учителей явно не хватало. Санс устало опёрся о стол, но забыл, что он не материализован для него, и начал падать. Рефлекс сработал моментально, когда когтевранец схватился за рукав одного из учеников. Друзья вновь у дерева. Третье воспоминание так и оборвалось, а обстановка резко сменилась. Стало как-то пусто на душе. Санс, которому всё же посчастливилось упасть, поднялся. Странное ощущение заставило его разжать руку. Друзья увидели на ладони маленькую белую фигурку в форме пешки. Ещё один телепорт. Не зря Фриск казалось всё это игрой. Чара - слизеринка. Слизеринка, которая вовсе не хотела быть такой. Может быть это одна из причин угасания её светлой Решительности. Что-то тут не складывается. Обычно шляпа должна учитывать предпочтения первокурсника, но в случае Чары она будто назло распределила её на этот факультет. Партия не доиграна. — Слушай, а кто это был в капюшоне? — спросила Фриск, стараясь осмыслить произошедшее и расставить всё по полочкам. — Это смотритель. Его настоящего имени никто не знает, хотя, может быть только директор, — начал пояснять анимаг. — Я знаю только то, что он полукровка. Он наполовину дементор. Если такое случается в мире волшебников, что дементор является каким-то дальним родственником, то кровь моментально загрязняется. Брак с подобным существом превращает твоё будущее и будущее твоих потомков в сущий мрак. Такие случаи крайне редки, но нам "повезло". С виду обычный волшебник, но на самом деле хладнокровный и бессердечный монстр в теле мага. Как известно, поцелуй дементора смертелен. Нас с Гриллби часто пугали им для того, чтобы мы меньше пакостили, но нам было всё равно. Один раз нас всё же поймал именно он. Он ничего не говорил. Одно его выражение лица заставляло раскаиваться за всё, что ты когда-то сделал...  Санс замолк. Его тихий бас до сих пор витал в воздухе, придавая небольшую интригу. Не прошло и пяти секунд, как рассказчик продолжил:  — Но... фишка была не в этом. За неприемлемое поведение и прогулы нас всегда определяли к нему, но он нас не наказывал. Мы сидели в его кабинете как на обычном уроке: тоже за столом, на его столе же лежали пергамент с пером. Но он не вёл никакого урока, просто ходил по комнате и напевал мелодию себе под нос. После двадцати минут нахождения там становилось реально не по себе. Стены словно начинали двигаться, потолок и пол отдалялись от тебя, а твоё внутреннее состояние подвергалось его ауре. После визитов к нему становилось тошно, голод покидал тебя на несколько дней, а твоя душа становилась серой и прозрачной. Ты заболеваешь или начинаешь терять координацию, что само по себе уже плохо. — А разве в зале он не должен был загрязнять воздух своей магией? — По сути должен, но отец говорил, что есть способ отогнать эту ауру. Золотые цветы на его шее не показались тебе странными? Венок из этих растений отчасти помогает избавиться от тёмной магии, но цветы приносят ему боль. На распределении он терпел, хотя значительно выделялся своим поведением, что и сводило многих особо наблюдательных к определённому выводу. — Но зачем директору такой смотритель? Да и вообще, влияние такой твари на детей очень вредно. А это вообще законно? — Как видишь, брак не запрещён, значит и подобные выходки воспринимаются спокойно. Значит законно. — А ученики? Они же страдают от этого недоволшебника! Наверняка были бунты насчёт него? — Ещё как были! Карьера Альфис началась именно с того момента, когда в школе произошёл первый мятеж. — И долго он у вас пробыл? — Около десяти лет, до меня гад ещё был. Но в один день просто взял и исчез... Санс замолк. Фриск показалось, что он что-то не договаривает. — Санс?.. — Следующее воспоминание способно ответить на твой вопрос, — голос был холоден, когтевранец будто бы вновь стал одержим. Он развернулся спиной к подруге и посмотрел на дерево. Оно явно выглядело в разы лучше, теперь уже стало чуть сиять золотой дымкой. Здоровых листков стало больше, но они всё равно опасались подлетать к центру чёрного сгустка тьмы, просто продолжая плавно кружиться вокруг. Внезапно Санс вздрогнул от своих мыслей, и Фриск услышала дрожащий, уже не такой массивный и уверенный голос: — Я... не могу говорить о нём. Я останусь и пойду в другое воспоминание, так и время подсократим. Моя психика и душевное состояние не выдержат этого снова... Удачи. Вдруг вихрь из дерева забрал его, оставляя Фриск наедине с собой. От бессилия и гнева девушка топнула ногой и что-то пробурчала ему вслед. Вскоре запоздалые угольные листочки унесли и её в очередное воспоминание. Фриск с грустью выдохнула. Она снова стояла в холле, а за окном бушевала обыкновенная холодная декабрьская ночь. Повсюду слышались призрачные завывания сквозняков, а тьму прогоняла освещающая помещение лунная звезда. Что же тут произойдёт такого, что заставило Санса отказаться идти с ней? Наверняка что-то очень ужасное и поистине серьёзное... Всё равно не складывается! Скелетон-старший ни за что бы не бросил возлюбленную на произвол судьбы! И откуда он вообще знает про воспоминания? Создаётся такое впечатление, что путешествовать по чьей-то голове для него не в новинку. Но не успела девочка додумать, возможно, одну из важнейших мыслей, как послышались громкие крики. Крики разных высот. Гриффиндорка продвинулась дальше по коридору, зашла за поворот и остановилась. Путница во времени увидела то, что заставило ноги подкоситься. Сильная дрожь прошлась по телу, а в животе словно что-то перевернулось. Вот оно, то самое чувство, которое испытывали многие... Две фигуры в разных одеяниях стояли друг напротив друга. Одна являлась Сансом, но он уже настолько был похож на настоящего, что никакой год разницы не обманул бы нашу героиню. В который раз он мелькает в воспоминаниях. Неужели это что-то значит? Да уж, с Сансом Фриск стоит серьёзно поговорить. Второй персоной, как все уже догадались, являлась главная виновница беды, нависшей над Хогвартсом. Но, однако, её лицо отражало эмоцию страха, будто ту напугали до смерти. Со стороны и не скажешь, что такое вообще бывает с этой конкретной личностью. Девочка с зелёным галстуком была плотно прижата к стенке. Несвойственный Сансу, некий извращённый взгляд скользнул по румяному лицу. Парень всё сужал расстояние между их лицами, продолжая корчить ту самую родственную улыбку отца, заставляя несчастную ощущать огненное дыхание существа из чистого льда. Из-за этого выражения всё тело Фриск сковалось нелепым едким чувством. Боль... Душевная боль, имеющая имя - Ревность. Она, словно острый кинжал Чары, пронзала душу решительной, вынуждая ту терять всякую надежду. Мрачное предвкушение того, что случится дальше, заставило Фриск закрыть глаза и выпустить первые слезинки горечи и бессилия. Осознания того, что здесь ничего изменить она не в силах. Парень ухватил девушку покрепче и в волю своей силы прижал к себе, не задумываясь, совершая грубый поцелуй в губы. Был бы это другой день, Чара бы с удовольствием притянула его к себе сама, но судьба заставила её пожалеть о поспешной мечте, которая всё время рождалась у любой четырнадцатилетней девочки при виде симпатичного парня. Как и ожидалось, слизеринка начала беспомощно сопротивляться и со всей своей негодной мощи бить "друга". Вскоре Санс отпустил всю красную, как огонь в камине Чару, и тут же словил смачную горячую пощёчину разочарованного пламени. Крохотные серебряные слезинки стекали с её щёк, и подобно утренней росе капали вниз, рассыпаясь из ожерелья Отчаяния на миллионы бусинок. — Идиот, как ты посмел прикоснуться ко мне?! Совсем страх потерял?! Что на тебя нашло?!? — Мне не нравится, что ты общаешься с тем недомагом, — ответил парень, потирая покрасневший на щеке след. — Он использует тебя, понимаешь?! — На себя посмотри, комедиант! Что это сейчас было такое? Думал, что я чувствую к нему что-то? Очень наивно и глупо! Не был бы таки-им... Таким жа-алким! — заскандалила девушка, яростно размахивая руками, будто крыльями в попытке взлететь. — В нём есть добро и светлость, которые никто не замечает! Я первая, кто увидела в нём человека. Ну и что, что он дементор? Ну и что?! Ты намного хуже него, понял? Я тебя ненавижу!!! — Постой! — резкие слова позволили осознанию пробить затуманенный разум Санса. — Знаешь, к чёрту всё! Вот возьму и поцелую его тебе назло! — Чара, не смей! Он просто убьёт тебя, это его природа! — Ах, вот как мы заговорили, — алоокая вмиг успокоилась. Последующий тон заставил гриффиндорку приоткрыть заплаканные глаза. Совсем невнятно было видно картинку, где Чара остаётся Чарой. Гневный взор и яростный оскал пронзили когтевранца, который уже понимал, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. — Ты думаешь, если он дементор, то не заслуживает тепла и любви... Ты глубоко ошибаешься. Плевать на жизнь, плевать на смерть. Я заставлю тебя страдать! — Но... — А, всё понятно, ты просто ревнуешь... Я проучу тебя. Ты такой наглый, а сначала казался не таким уж и плохим. Но теперь можешь не надеяться на то, ЧТО Я ВЕРНУ ЕЁ. ОНА НАСТРОЕНА РЕШИТЕЛЬНО. Последняя фраза была сказана не тем саркастическим, но в то же время мягким знакомым голоском, а будто бы вместо Чары взвыла целая стая адских существ из самых глубин Преисподни. Санс без труда узнал этот голос. С его-то слухом. Фриск видела, как тень девушки искажалась. Лицо приобретало демоническую форму, напоминало живого мертвеца. Санс отпрянул в ужасе, полностью не вникая в происходящее. — ОДНАЖДЫ МОЙ ДЕНЬ НАСТАНЕТ, САНС. ТЫ УГОДИШЬ В МОЮ ЛОВУШКУ. ПОВЕРЬ, НЕ ТЫ ОДИН УВИДИШЬ ЭТО СНОВА. Я ТЕРПЕЛИВО БУДУ ЖДАТЬ, — Чару затрясло. Чёрные слёзы потекли из её опустевших глазниц, а невидящий взгляд был преисполнен ненависти и злобы. Темная аура заполнила комнату, стены стали чёрными, горшки с цветами беспричинно вяли и уже оставляли за собой воспоминания о ранее красивых украшениях школы. Даже ветряные призраки сквозняка утихли. Абсолютная тишина. Теперь Фриск стало ясно. Демоном был никто иной, как полукровка-дементор. Живы телом, но мертвы душой. А ведь Санс всё это время знал. Но почему же он молчал? Что за непонятная сила заставляла его утаивать этот секрет от всех? Но ответ пришёл быстрее, чем ожидалось, словно участники воспоминания читали мысли. Чару ещё больше бросало в дрожь и изредка потряхивало, будто укачивая младенца. — ТЫ ВЕДЬ СОХРАНИШЬ НАШ СЕКРЕТ? ИНАЧЕ, КЛЯНУСЬ, ЧТО Я СНЕСУ ТВОЕМУ БРАТУ ГОЛОВУ. БУКВАЛЬНО... — глючное существо прошептало над самым ухом обескураженного студента. Тот же просто не мог пошевелиться от услышанного. Тварь знала его слабость, и гадкие эмоции наполняли её голову, когда той было просто радостно из-за чужих страданий. Он понимал, что дорожит Папирусом больше, чем кем-либо другим, и никакая женская любовь не заменит ему его младшего братишку. — ТЫ ВЕДЬ ПОМНИШЬ ИХ МЕДАЛЬОН? ВЫ С ЧАРОЙ ТАК ПОХОЖИ, У ВАС ОДИНАКОВАЯ СЛАБОСТЬ. ПАТИРУС... ИЛИ КАК ТАМ ЕГО? ПАПИРУС КАЖИСЬ... ПАПИРУС, АЗРИЕЛЬ. ВЫ ОБА БОИТЕСЬ ПОТЕРЯТЬ ИХ. ЗОЛОТОЙ КУЛОН. ОН У ТЕБЯ ВЕДЬ? ВЕРНИ ЕГО МНЕ, — приказным тоном закричал монстр. Санс будто бы находился в другой вселенной, в некоей прострации, никак не реагируя на слова. Мысленно парень оглядывал чёрную комнату. На лице появилась улыбка, но уже светлая и добрая. Немного пошарив в карманах, он остановился, после чего посмотрел в сторону девочки, словно зная о её присутствии. — ПРИЗРАКА УВИДЕЛ? А НУ ВЕРНИ КУЛОН! — голос становился громче и настойчивее. Санс заговорщически подмигнул гостье из будущего и повернулся обратно, вновь делая испуганный вид. Этот знак девушка поняла быстро. Без промедления когтевранец вытащил из кармана маленькое сердечко на золотой цепочке и кинул его в сторону волшебницы. — ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ? ЗАЧЕМ ТЫ КИНУЛ ЕГО, ИДИОТ? — демон был на пределе, когда его взгляд буквально начал пожирать упавший предмет собственной яростью. — Иди и возьми, если успеешь, — лучезарная улыбка шутника засветилась на бледном лице, что привело оппонента в ещё большую ярость. Фриск всё поняла, ведь фраза, казалось, была адресована ей. Мигом подняв украшение, та услышала лишь громкое протяжное "Нет", которое отразилось громким и невнятным эхом в ушах. В глазах всё потемнело. Видимо хорошая концовка всё же есть