Парень его мечты

      POV Катя Пушкарева.       — Неужели вы думаете, что я просто так появился в компании? — спросил/а я Киру.       — Нет?       — Конечно нет! Екатерина Валерьевна вместе с Андреем Павловичем придумали как убрать ее из компании и в то же время оставить. Я пришел вместо нее. Я ее глаза и уши. Я ежедневно докладывал и докладываю ей обо всем, что происходит в «Zimaletto». А она мне за это так хорошо платит, что меня не перекупить.       — Александр Андреевич, почему же Катерина, после того, как Кира оставила…       — Понимаю о чем ты хочешь спросить, Сашка. Я отвечу тебе на твой вопрос. — Андрюша был сама любезность. — Во-первых, не Кира оставила компанию, а Киру несколько изолировали. А во-вторых, и это главное, Катенька сейчас отдыхает за рубежом и готовится к свадьбе…       — Что?! — закричали Вооропаевы в три голоса.       — Катенька сейчас отдыхает за рубежом и готовится к свадьбе, — терпеливо повторил Андрей. — А что вас собственно так удивляет? Что молодая девушка после всех ваших над ней издевательств, после более чем полгода тяжелой работы с полной самоотдачей, иногда по десять-одиннадцать часов в день уехала отдыхать? Что же тут странного?       — Катенька, значит? — Кира прикусила губу. — И кто жених? Не ты ли, Жданов?       — Не я ли? Я ли? А ес…       — Андрей Павлович, простите, что перебиваю, но Катерина Валерьевна не уполномочивала нас вести беседы о ее частной жизни. Тем более с Кирой Юрьевной.       — Ты прав, Алекс. Без сомнения прав.       Мне безумно нравилось наблюдать за Андрюшей. Он сидел на стуле чуть откинувшись, вальяжный, свободный и очень спокойный. На его губах играла улыбка. И он явно получал удовольствие от того, что он может позволить себе эту роскошь — быть самим собой! Не врать, не выкручиваться, не извиняться поминутно, не психовать и не орать, как резаный, заводясь от каждой мелочи. Как там у Некрасова? «Вот приедет барин — барин нас рассудит»? Вот именно такого барина мне сейчас и напоминал Андрей.       — Надо же, какой важной персоной стала Пушкарева! Украла у нас компанию и думает, что ей принадлежит весь мир вместе с тобой? Да, Андрей? Да она просто воровка, ее место в тюрьме, а не на отдыхе за границей.       — Кира! — неожиданно одернула Кристина сестру. — Помолчи, тетька.       — А почему это я должна молчать?       — Потому, что Катенька ни у кого ничего не украла. — Андрюша начал заводиться. Ну, вот. Я только порадовалась, что он спокоен, а он начал нервничать. Зря! Знал же заранее в какой гадюшник мы идем. — Я сам переписал компанию на нее.       — Преподнес «Zimaletto» на блюдечке.       — Не без твоей, Кирочка помощи. И вот еще что… Тебе бы лучше помолчать, потому что даже если бы Катя была воровкой, то это все равно не убийца. И уж если ты, убийца, сидишь в «Ришелье», а не в тюрьме, то ей сам Бог велел отдыхать за границей.       — Довольна? — спросила Крис. — Вот потому я тебя и попросила помолчать.       — Опять балаган, — наконец и я открыл/а рот. — Мне все это надоело. Александр Юрьевич, я могу продолжить?       — Конечно. Только…       — Сашка! Я хочу понять, мы долго еще намерены терпеть хамство этого… Этого… Представителя Пушкаревой!       — Кира Юрьевна, — я поднялся/лась, встал и Андрей. — Я больше ни на секунду здесь не задержусь. Выслушивать ваши хамства ни в свой адрес, ни в адрес Екатерины Валерьевны я не намерен. Хочу только предупредить! Внимательно перечтите свои договоры купли-продажи акций. Особое внимание обратите на статью девять, дробь три, четыре, а главное шесть. И последнее, чтобы вы не думали, что штрафные санкции — это пустые угрозы, на вас, Кристина Юрьевна, они уже наложены. Перечтите свой договор, вы его нарушили и два процента от ваших прибылей отныне будут поступать на счет «НикаМоды».       — Что? — Крис казалась совершенно обескураженной. — Какие два процента? За что? Что я нарушила?       — Вы подписали договор в котором черным по белому написано, что вы не имеете право разглашать никакую информацию… Никакую, подчеркиваю, ни о компании «Zimaletto», ни о компании «НикаМода», ни о компании «Нефтегаз» в течение десяти лет, никому. Однако вы тут же, еще не выходя из здания, стали рассказывать работникам «сказки», за что на вас и был наложен штраф. И скажите спасибо, что все осталось, так сказать, внутри. Если бы хоть одно ваше слово достигло ушей представителей СМИ, процент был бы удесятерен. То есть уже не два, а двадцать процентов от своей прибыли по ренте вы подарили бы «НикаМоде», а следовательно лично госпоже Пушкаревой.       — Что? Но я не видела этого пункта. Кукусик, ты понимаешь? Я не обратила на него внимания!       — Это ваши и только ваши проблемы, Кристина Юрьевна. Засим, разрешите откланяться. — Я сделал/а полшага вправо, и Сашка схватил меня за руку. Не грубо, нет, просто постарался остановить, но у Андрюши уже помахали красной тряпкой перед глазами.       — Отпусти его руку! Немедленно! — крикнул Жданов, едва удержавшись от драки под моим очень пристальным взглядом. Удила, правда, закусил, отправив доброго полицейского на свалку истории.       — Простите, Алекс, я просто хотел попросить вас задержаться. Поверьте, что больше вы не услышите ни одного слова хамства, ни от кого из нас. Да, девочки? — молчание было ему ответом. — Да, девочки? — уже с нажимом спросил Сашка. — Черт побери! Вы еще не поняли с кем имеете дело? Она гений! Екатерина Валерьевна Пушкарева — гений!       — Дядька, ты белены объелся? — поинтересовалась Крис.       — Я белены объелся? Пожалуй, объелся, если поверил в неземную любовь ко мне Жданова, если, как лопух, не вчитываясь подписал договор.       — А почему ты не вчитывался в договор?       — Для этого у меня были мои адвокаты. Как видно, пункт о неразглашении — это не такая уж редкость, если адвокаты не указали мне на него.       — Вы совершенно правы, Александр Юрьевич. — вставил/а я. — Более того, скажите спасибо Екатерине Валерьевне, что она не вставила пункт по которому ни один из вас не мог бы открыть свой Модный Дом.       — Она гений! Так ей и передайте, я восхищен ее умом и предусмотрительностью.       — Обязательно передам. Теперь я могу идти?       — Вы ведь еще не выполнили всех распоряжений, правда? — голос Сашки был теплым и мягким, а тон просительным, и это очень не понравилось Андрею, кажется он всерьез начал ревновать.       — Я не могу и не хочу работать ни в балагане, ни когда меня оскорбляют.       — Я даю вам слово, что наша дальнейшая встреча пройдет в спокойной, даже дружественной обстановке. Я поговорю с сестрами.       — Хорошо. Только учтите, один выпад, и я ухожу без предупреждения.       — СашЕнька, Кира! Я все придумала! — Кристина светилась от счастья. — Мы откроем свой бизнес! Свою компанию, свой Модный Дом, дядьки и тетьки! А?       — Точно! Вытащим свои акции из «Нефтегаз», заплатим им и «НикаМоде» штрафные санкции, откроем свой «Zimaletto», сделаем тебя президентом, через неделю разоримся и пойдем просить милостыню! Браво Кристина! Браво! — вскричал Сашка. — Господи, за что ты отнял разум у моих сестер?       — Плохая идея, да?       — Ужасная, Кристи. Девочки, давайте-ка выйдем, нужно поговорить.       Пока Воропаевы отсутствовали, я все пыталась успокоить Андрюшу.       — Ну, пожалуйста, прекрати так на него реагировать.       — Ты просто не знаешь Сашку, солнышко. Если бы ты могла…       — Мог!       — Прости. Если бы ты мог себе представить, как он на тебя смотрит.       — Ты с ума сошел? Будешь теперь ревновать не только Катю, но и Алекса?       — Всех! Всех, кто будет хоть отдаленно похож на мою девочку.       — Тише, они идут. Постарайся держать себя в руках.       — Договорились.       Не знаю, что сказал Сашка сестрам, возможно, он сумел объяснить им, что каждый раз, когда они открывают рот, они должны понимать, что именно в этот момент они могут стать намного беднее, возможно, ему удалось убедить обеих дать мне возможность объяснить все, до самого донышка, но обе подошли к столу с виноватым видом и обе пробормотали: «Прошу прощения». Это была победа. Еще какая победа!       — Ничего страшного, — великодушно сказал/а я. — Позвольте мне продолжить… Ммм… Итак… Ваши права на ближайшие десять лет. Вы имеете полное право получать ренту от компании «Нефтегаз», уверяю вас, что это очень надежная компания. Вы имеете право отслеживать доходы и расходы фирмы, в которую вложены ваши акции. Более того, «НикаМода» обязуется, в случае падения доходов переместить ваши акции в более выгодное предприятие. Пока все понятно?       — Да, Алекс. Вы все очень понятно объясняете, — ответил Сашка.       — По крайней мере в области прав. — вставила неугомонная Кирюша.       — Ну, что же. Перейдем к обязанностям. Вы не имеете права свободно распоряжаться своими акциями. Все их движения могут проходить только через «НикаМоду».       — А Пушкарева будет на нас наживаться? — не выдержала Кира.       — Совершенно верно! Это ее компенсация за все унижения, — вставил Андрей.       — И сделать с этим ничего нельзя? — поинтересовалась Крис.       — У вас не хватит денег, чтобы изменить существующее положение. Штрафные санкции вас разорят, — сказал/а я. — Позвольте мне продолжить.       — Да, пожалуйста.       — Вам запрещено в любом виде общаться с Павлом Олеговичем и Маргаритой Рудольфовной.       — Что? А это еще почему? Что за наглость? На каком основании? — затараторили Воропаевы все сразу.       — Алекс, я сам попробую ответить на этот вопрос, — взял Андрюша инициативу в свои руки. Глубоко вздохнул, и включил диктофон:       —… Саш­ка, — ше­пот Киры, — ты дав­но раз­го­вари­вал с Пав­лом Оле­гови­чем и Мар­го?       — Дав­но, а что?       — А ты им зво­нил?       — Боль­но на­до.       — А ты поп­ро­буй! Вот уви­дишь, они да­же раз­го­вари­вать с то­бой не за­хотят.       — И о чем это го­ворит?       — О том, что Па­вел толь­ко для ви­да те­бя под­держи­вал, он знал, что Ан­дрей бу­дет из­бран, вот и усып­лял твою бди­тель­ность.       — И за­чем ему это на­до бы­ло?       — А ты не по­нима­ешь?       — Нас хо­тят все­го ли­шить, Саш­ка…       —… Я бо­лее чем уве­рена, что все от­че­ты нам пред­став­ля­ют ли­повые. Что Жда­новы по­тихонь­ку пе­рево­дят день­ги на свои лич­ные сче­та, что­бы объ­явить о бан­кротс­тве и ос­та­вить ме­ня, те­бя и Крис без средств к су­щес­тво­ванию…       — Вы помните этот ваш разговор? Так вот родители тоже его слышали. Вы посмели обвинить отца в… У меня просто нет слов! Никто вас не оставил без средств к существованию. Никто не переводил деньги на свои личные счета. Вы и только вы остались в шоколаде. Нам еще поднимать «Zimaletto», и прибылей у нас пока нет… Короче, ни мама, ни папа не желают вас больше ни видеть, ни слышать. Это понятно?       — Понятно, — Кира посмотрела на Андрея вызывающе. — Только не понятно, как ты нам это сможешь запретить.       — Очень просто, Кира Юрьевна, — встрял/а я. — Для этого нам нужно почитать все тот же договор, и ту же статью, только дробь номер пять…