Парень его мечты

      POV Андрей Жданов.       … К прерванному занятию в моей частной школе одной ученицы мы с Катюшей так и не смогли вернуться. Настроение было ужасным. И у меня, и у Кати. Все наши усилия по спасению «Zimaletto» летели прахом. Кира все равно собиралась делить компанию. Компанию, которой больше не было.       — Андрюша! — глаза у Кати засветились в темноте. — Мне кажется, я нашла выход из положения.       — И какой?       — Гениальный!       — У тебя все планы гениальные. Какой на этот раз?       — А позвони папе сам. Сейчас позвони, сию секунду, не трать время.       — Зачем?       — Расскажи, как тебя заставили расстаться с помощницей.       — То есть с тобой?       — То есть со мной. Между прочим, Павел Олегович достаточно высоко мой труд ценит. Расскажи, как Кира заставила тебя шантажом принять на работу парня, и тебе теперь страшно неловко. Расскажи, как…       — Я все понял. Ты права. Кто первым встал, того и тапочки. Только один разок тебя поцел… Хотя нет, тогда я не смогу мобилизоваться. — Я быстренько набрал папин номер.       Естественно, у него было занято, значит, Кира успела меня опередить. Я дал отбой, но через минуту мой мобильный зазвонил сам. На экране была фотография отца.       — Андрюша, только не лезь в бутылку, просто рассказывай то, что хотел. — успела шепнуть Катюша.       — Андрей?! Ты звонил?       — Да, пап.       — У тебя что-то срочное?       — Да, папа, довольно срочное.       — У меня Кира на второй линии, Андрей.       — Пап, значит, поговоришь с ней позже. А сейчас, если ты хочешь сохранить «Zimaletto» и при этом не лишить рассудка единственного сына, ты выслушаешь меня.       — Но она плачет, Андрюша!       — Так подари ей «Zimaletto» и пусть девочка вытрет слезки. — честное слово, я никогда еще не разговаривал с папой так по-хамски. Мне этого и не хотелось, но нужно же было чем-то привлечь внимание отца.       — Андрей, я тебя услышал. Не клади трубку.       — Андрюш, ну, что? — Катя тормошила мою руку.       — Кира на второй линии, но кажется, впервые папа отдал предпочтение…       — Андрей?       — Да, пап.       — Ты с кем там разговариваешь?       — Сам с собой. Пап, у нас сложилась невыносимая обстановка в компании. Давай я все тебе расскажу, а выводы ты уж сделаешь сам.       — Ну, давай.       — Значит так… Кира потребовала уволить Пушкареву.       — Почему?       — Хороший вопрос! Потому что так захотела ее левая нога. Не просто потребовала, пригрозила разделом компании и продажей своих акций. Это был шантаж, папа. Самый настоящий неприкрытый шантаж.       — Андрей, ну не могла же Кира ни с того, ни с сего…       — Я не хочу на эту тему. Спроси у нее сам! Как я понял, она меня приревновала.       — К Пушкаревой?       — А что такое? Катя что, не женщина? К ней нельзя ревновать? — в запале выкрикнул я и получил увесистый тумак от самой Катеньки.       — С ума сошел? Не забывайся, — шепнула Катюша мне в ухо.       — Я не говорю, что она не женщина, но все же…       — Вот именно, что все же… Папа! Но дело не в этом. Кира настояла, чтобы помощником у меня был парень. И больше никто! Это как?       — А вот это Кирочка зря. Тебе же с помощником работать.       — Папа! Ты меня слышишь? В ход идет шантаж! Понимаешь? А сегодня у нас вообще ЧП произошло.       — Что такое?       — Я, как осел, поддался Кириному ультиматуму. Нашли мы хорошего мальчика. Вроде и образование и работоспособный и вообще возможно сын Андрея Азарова. Но не в этом дело.       — А что еще?       — А еще выяснилось, что Клочкова получала зарплату исключительно, за то, что она о каждом моем чихе докладывала Кире.       — Андрей! Немедленно увольняй Клочкову.       — Уже уволил. Но мы с Кирюшей, естественно поругались.       — Из-за чего?       — Папа! А ты не поссорился бы с мамой, если бы она наняла частного детектива?       — Андрей! Ты прав! Так этого оставлять нельзя.       — Я и не оставил, мы поссорились. Думаешь Киру это остановило? Она мне второй ультиматум выдвинула.       — Она — тебе?       — Представь себе! Или мы миримся и делаем вид, что ничего не произошло, или она делит «Zimaletto» и продает свои акции. Вот такая раскладка, папа. Я устал ходить собачкой на поводке, понимаешь?       — Понимаю. Андрюша, а перешли-ка ты мне завтра все уставные документы и право дележа компании. А так же правило продажи акций. Хочу во всем этом покопаться.       — Договорились.       — С Кирой я сейчас говорить не буду. Вначале посмотрю все документы. А Катю ты зря уволил. Хорошая работница была.       — Еще какая! Работала и за себя и за Ярика… А теперь и финансового искать надо.       — Хочешь, я Сашке позвоню?       — Спасибо, папа! Давай мы уж как-нибудь без СашЕньки разберемся.       — Ну, как хочешь. Погоди, тут мама трубку рвет.       — Мамуль, привет!       — Привет, Андрюша. Что там у вас с Кирочкой?       — Тебе папа все расскажет. У меня на это нет сил.       — Андр…       — Мам, у меня и на Киру нет сил. Она просто вампирша. Энергетическая вампирша. Я от нее устал.       — Андрюшенька, так нельзя. Кирочка любит тебя. Очень любит. Нельзя предавать человека, который тебя любит.       — Мама, я от ее любви так устал, что уже стал посматривать на Милко.       — Что? Ты там совсем сумасшедшим стал.       — Пока еще не совсем, но на девочек даже смотреть не могу.       — Надеюсь, ты шутишь.       — Я тоже надеюсь, мама. Вы когда приедете?       — К совету директоров и к вашей с Кирой свадьбе.       — Свадьбы не будет, мама. И я сейчас не шучу. Даже если Кира останется последней женщиной на земле, свадьбы не будет. С ней — никогда. Уж лучше навсегда остаться холостым или жениться на Милко.       — Андрюша! — мама еще что-то кричала в трубку, но я уже разъединился.       — Какой же ты молодец, Андрюшенька. Ты все-все сделал правильно. Все-все. Теперь Кира не сможет ударить первой.       — Да, малыш! Да! «Бей первым, Фредди»!       — Что это?       — О, это был очень смешной фильм, Катюша. Совсем как наш. Надо было назвать тебя Фредди.       — Но я уже Алекс, увы.       — Не увы, а ура! Иди ко мне, Алекс.       POV Катя Пушкарева.       У моей кровати на навесе есть только один, нет два минуса. Во-первых, розовый слон, которого мы назвали «Плюшка» постоянно за нами подсматривает, а во-вторых, пока идешь из ванной в постель, все время на пути встречаются препятствия. То стол, то диван, то кресло, а то и сама ванна-джакузи не выпускает…       — Ты прекрасно сдала выпускные экзамены, Катенька. — шептал мне Андрюша, когда мы, наконец лишь под утро доползли до кровати.       — На красный диплом? — я прижалась спиною к его груди.       — Нет! На платиновый с бриллиантами. Ты моя лучшая выпускница.       — А ты самый большой болван!       — Почему?       — Я, конечно же не ревную, но мог бы этого и не говорить.       — Я болван!       — Я знаю! Хорошо еще, что любимый.       — Что?       — Ты любимый болван, Андрюша.       — Я тоже тебя… люблю. Кажется, — почти беззвучно прошелестел воздух.       У меня внутри все запело, но я сделала вид, что не расслышала. Он ведь сказал это не мне, а себе, словно примиряясь, словно смиряясь с неизбежным.       В шесть часов в двери раздались какие-то ненормальные, нетерпеливые, сумасшедшие звонки. Со сна мы никак не могли понять не только, что нам звонят, но и вообще где мы и кто мы.       — Это папа! — В ужасе закричала я и прижалась к Андрюше. — Не открывай! Он убьет и меня и тебя. Андрюшенька, не открывай.       — Катя, кто бы там ни был, двери придется открыть.       — Я с тобой.       — Хорошо, со мной. Куда ты пошла голая? Пижаму хотя бы надень.       Через пару минут мы спускались, держась за руки, по винтовой лестнице. Я дрожала, как осиновый лист, представляя, что папа сейчас устроит Андрюше.       — Кто там?       — Палыч! Открывай! У нас ЧП, — услышали мы голос Романа Дмитриевича.       Андрей отомкнул замок и распахнул двери.       — Что случилось?       — Выпить есть?       — Малина, ты не охренел? Какое выпить? Что случилось?       — Роман Дмитриевич! Сейчас здесь будет мой папа? — в ужасе без конца спрашивала я.       — Какой папа? Наташка Ларина…       — Что Наташка?       — Ее труп нашли в дверях «Zimaletto».       — Что? — закричал Андрей.       — Слава Богу, не папа, — в изнеможении опустилась я на пол…