Счастливые начала

— Идеальный день. Это замечание Свон настолько совпадает с тем, о чем сейчас думает Реджина, что она вскидывает голову и настороженно всматривается в свою визави. Лицо Эммы расслабленное и довольное, и Реджина понимает, что Эмма вовсе не читала ее мысли; просто день и вправду был таким — идеальным для них обеих. Они сидят за столиком в ресторане, прикончив каждая по небольшому лобстеру (Реджине хватает опыта есть с изяществом, а Эмма напрочь заляпывает соком выданный фартук) и выпив: Эмма — большой бокал безалкогольного пива, а Реджина — два бокала белого вина. — Попросим счет? — предлагает Реджина. — Угу, — Эмма делает жест, подзывая официанта. — Как же хорошо, правда? Я ела лобстеров и в Бостоне, но только приехав в Мэн, смогла их распробовать по-настоящему. — Когда ты закончишь принимать зелье Голда, сходим в рыбный ресторанчик на пирсе и поедим там лобстеров. А еще там очень вкусные мидии в винном соусе и рыбное ассорти. — Я с удовольствием, — отзывается Эмма. — Ох… я что-то в последнее время стала задумываться: а вдруг Голд все-таки найдет во мне проклятие? Он же вышвырнет меня из Сторибрука в двадцать четыре часа. И будет прав, кстати. — Нет, — убежденно говорит Реджина. — Никакого проклятия в тебе давно нет. Голд успокоит свою паранойю, и мы отпразднуем это морепродуктами и белым вином. — Заметано. Эмма с неохотой позволяет Реджине оплатить счет, сдавшись на аргументе «раз ты не позволяешь отблагодарить тебя ужином, значит, я должна оплатить тебе шоппинг-сопровождение деньгами?» Они выходят на улицу. Вечерний Фрипорт отличается от дневного, но атмосфера этого крошечного городка все та же: уютно-праздничная. Они решают немного прогуляться, и по дороге к гавани Эмма спрашивает: — Значит, тебе понравилось делать покупки со мной? — Да. Только не зазнавайся. — Ладно. Тем более, твои советы тоже были не лишними. Было легче сделать выбор. — А я опасалась, что все будет более… ну, агрессивно, что ли, с твоей стороны. Например, когда ты попросила меня примерить то платье лимонного цвета с асимметричным кроем. Я согласна, что оно мне идет, но все же для меня это было бы непривычно; я едва ли стала бы его носить. Меня порадовало, что ты сразу принесла другие вещи и не стала меня уговаривать. — Мне кажется, в первую очередь человеку должно быть комфортно в выбранной одежде. Ты сногсшибательно выглядела в том платье, но, если ты пока не готова носить такой крой, это нормально. Будем расширять твои горизонты постепенно. — Ты все-таки очень самоуверенная, Эмма, — замечает Реджина с улыбкой. — Да ладно?! Ты только что это поняла? Они приходят в номер, когда уже совсем стемнело, делают короткие звонки Генри и Чармингам, потом Реджина занимает ванную, а Эмма тем временем продолжает рассматривать и перебирать обновки. Реджина принимает двойную дозу своего зелья, пока Эмма моется. Страшно представить, что бы Реджина могла натворить сегодня, если бы не снадобье. Даже под его воздействием Реджине постоянно хотелось касаться Эммы, брать ее за руку, обнимать. Во время импровизированного показа Реджине стоило больших усилий сохранять выражение легкой заинтересованности на лице, в то время как все ее существо рвалось к Эмме: хотелось взять ее в охапку и зажать в углу, как сама Спаситель недавно прижимала ее к двери, а потом целовать, бессчетно целовать накрашенный красной помадой рот, белокурые локоны, беззащитные ключицы, изящную шею… Вот же черт. Ничего, сейчас возбуждение отступит, и ей станет намного лучше. Надо только переключить свои мысли. Но вместо этого Реджина прислушивается к звукам льющейся воды и представляет, как Эмма стоит под тонкими струями, и хлопья пушистой пены, покрывающие ее плечи и грудь, постепенно тают, смываются потоками прозрачной воды, оставляя за собой блестящую розоватую кожу… Реджина достает пижаму, грубо расправляет ее, словно одежда чем-то провинилась, переодевается и ложится в кровать, крепко зажмуривая глаза. Это был долгий день, и она устала. Седативный эффект зелья поможет ей быстро уснуть. Уснуть и не видеть сны, в которых она входит в примерочную и властно обхватывает полуголую Эмму за талию, рывком приближает к себе, опускает ладони ниже и, подхватив Свон под ягодицы, сажает на себя, склоняется к шее и прикусывает нежную кожу, чувствуя под губами бешеный пульс Спасителя… Реджина вскакивает на кровати и яростно взбивает подушку, пропустив за этим занятием возвращение Эммы из ванной. — Ого, — удивляется та. — Жесткая, да? — Немного слежалась, — бурчит Реджина. — А я умираю, как спать хочу. — Я думала, мы еще поболтаем перед сном. — Свон, имей совесть! — Ладно-ладно, я только приму зелье и почищу зубы. Я тихонечко! А ты спи. — Спокойной ночи, — неприветливо говорит Реджина и зарывается головой в истерзанную подушку. Желанное забытье все-таки настигает ее, и, когда она балансирует на грани сна и яви, ей кажется, что матрас прогибается под весом Свон и губ касается легкий, как пушинка, поцелуй.