В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир – в зерне песка,
В единой горсти – бесконечность
И небо – в чашечке цветка.*
Не знаю как вам, но когда я думаю о часовой поездке в автобусе в дождливый день, сквозь городское движение, чтобы около четырех часов смотреть на старые пыльные картины, «захватывающе» - первое слово, которое приходит мне на ум. И так настало время для этой устрашающей поездки. В центрe Лондона шел дождь (удивительно, я знаю), и когда наш класс наконец-то завалился сквозь двери небольшой галереи, нас встретил приветливый поток теплого воздуха и не такое уж и приветливое лицо туристического гида, который выглядел очень раздраженно. - Вы опоздали, - он огрызнулся на нашу довольно возбужденную учительницу, которая все еще вытирала капли дождя со своих очков, одновременно пытаясь обуздать наш класс. - Извините! Извините, пробки, вы знаете... Джон! Вернись обратно, никто не разрешал двигаться. Так, перекличка, позвольте мне достать бумаги, нет, подождите, это не тот класс, о боже! – ей как-то удалось уронить всю стопку бумаг на мокрый пол. Пока она их собирала, все еще бормоча извинения, я поймал свой шанс ускользнуть. - Сделаешь мне услугу, скажешь «здесь», когда назовут Дэна Хауэлла? Спасибо, - я прошептал ближайшему однокласснику, который выглядел немного испуганно, от того, что к нему так прямо обратились, и осторожно протиснулся сквозь самый близкий вход. Я шел так быстро, насколько это было возможно, чтобы не выглядеть подозрительно, поспешив через пару комнат, пока не нашел туалет. Убедившись, что внутри безопасно, я проверил свое отражение в зеркале. Каштановые волосы, немного завившиеся от дождя, коричневые глаза, бледная кожа... Я не совсем уверен, чего я ожидал, может того, что у меня выросла новая голова с утра, но к сожалению... все еще такой же обычный. Я взворошил волосы и вернулся обратно в галерею. Исходя из возможно самой скучной семьи на свете, я посетил достаточное количество галерей в свое время, так что я знал, чего мне ожидать. Куча комнат, выглядящих абсолютно одинаково, заполненных кучей картин какого-нибудь чувака, который жил миллион лет назад и теперь должен меня заботить. Вообще я на самом деле люблю искусство, но я ненавижу эти галереи. Картины не создавались для того, чтобы быть засунутыми в какие-то старые мрачные здания, где на них можно смотреть с безопасного расстояния, из-за стекла и под флюоресцентными лампами. Искусством нужно наслаждаться, именно из-за наслаждения, а не потому что кто-то когда-то его сотворил. Я все же долго прогуливался по мрачным комнатам, не слыша монотонный голос гида. Когда я зашел в очередной зал, который был будто спрятан где-то в углу, одна картина поймала мой взгляд. На ней была изображена женщина в поле диких цветов, ее голова была наклонена. Она держала маленький букет. Она было разумеется центром внимания, находясь посередине картины. Но что меня действительно заинтересовало, это была маленькая бирка в углу, на которой было написано:Филлип Лестер (1827-1925)
Женщина в цветах (1857)
Масло на холсте
Я не знал много об искусстве Викторианской эпохи, но это была первая женщина, которую я видел изображенной так сдержанно. Пройдясь взглядом по стенам этой комнаты, я заметил еще несколько работ этого мужчины. Одна из них привлекла мое внимание, это был простой портрет мальчика. Я аккуратно подошел поближе, чтобы рассмотреть его лицо. - Эй, отойди подальше, парень! Я слегка подпрыгнул и обернулся, чтобы увидеть смотрящего на меня охранника. Я был в минимум полуметре от картины, а он глазел на меня, будто я сейчас сорву ее со стены и побегу к ближайшему выходу. Это было для меня не в новинку, поэтому я тоже уставился на него и показал взглядом на молодого человека в другом конце комнаты, который почти касался носом картины. Охранник посмотрел на него, ухмыльнулся, а потом снова уставился на меня. Я вздохнул и повернулся к нему спиной, пока не услышал, как он уходит из комнаты. Затем, просто потому что, я протянулся к картине и провел пальцами по холсту. Это произошло моментально. Как будто я провалился сквозь пол галереи и приземлился посреди сырой каменной дороги. - Что за... Я тут же повернулся в поисках какого-нибудь названия улицы или номера дома, чего-нибудь, что бы мне помогло понять где я. Вдруг я заметил довольно удивленного маленького мальчика, застывшего в проеме двери дома. Он выглядел как-то знакомо, но я не стал на этом зацикливаться. Были более важные вещи, о которых нужно было думать. - Эй, пацан, не против рассказать мне, где я? Мне кажется я, эм, немного заблудился. Если он меня и услышал, он не подал ни какого знака. Я подошел чуть ближе, а он отпрыгнул назад, потрясываясь. Я поднял руки вверх, показывая ему ладони. - Все в порядке, я тебе не сделаю больно. Английский? Не Английский? Он сглотнул и засунул голову обратно в дом: - Мистер Лестер? Тут какой-то странный дядечка, он выпал из неба! Я покраснел и потерянно осмотрелся. Что за нах... Я был оторван от своих мыслей появлением другой фигуры в проеме двери. - О чем ты говоришь, Барни? Это был мужчина, который был примерно моего возраста, с бледной кожей и черными, как смоль, волосами. На нем были свободные штаны и белая рубашка, запачканная краской. Он не сразу заметил меня, но тут же замер, прежде чем помотать головой и сказать: - Кто ты? Что ты здесь делаешь? - Я... Я н-не с-совсем уверен... – я заикнулся, мои зубы стучали. Он осмотрел меня сверху вниз, замечая мои мокрые волосы и одежду. Он вздохнул: - Ладно, тогда тебе лучше зайти внутрь. Барни, давай, иди домой, мы встретимся в это же время завтра. – Мальчик бросил на меня последний запутанный взгляд, затем развернулся и убежал в темноту улицы. Мужчина повернулся и пригласил меня внутрь. Я прошел за ним, и пока мои глаза привыкали к неожиданной яркости, я в страхе осматривал комнату. Она была маленькой и забитой бесконечными баночками и рулонами бумаги. В центре было освобождено место для мольберта, на котором стояла незаконченная картина, которая выглядела устрашающе знакомой. Я уставился на мужчину и все встало на места. - Какой сейчас год? Он нахмурился: - Сейчас 1850 год от рождения нашего Господа. 1850? Казалось, что комната уплывала у меня на глазах, и я схватился за стол, чтобы удержать равновесие. Я несколько раз неровно вздохнул и выпрямился. - И как ты сказал тебя зовут? Я нахмурился, нервно ожидая ответа, неожиданно пугаясь воды, капающей у моих ног. - Фил Лестер. Моя голова резко поднялась на его голос, мне вдруг снова стало нехорошо. Это имя. Картина. Ну разумеется именно я буду тем, кто переместится в пространстве и времени и каким-то образом окажется в Лондоне, в 1850 году. Моя мама совсем не будет этому рада. Он все еще смотрел на меня, но сейчас это было не так осуждающе, как жалеюще. Он выдохнул и посмотрел на темнеющее небо в окне. - Ладно, кем бы ты ни был, думаю тебе лучше пойти со мной. Оставлять кого-либо одного в грозу – плохой этикет, не важно насколько этот человек странный. Все еще немного краснея, я последовал за ним на улицу. Он остановился, чтобы потушить последнюю свечу, оставляя свою студию в темноте. Мы торопились по улице в тишине, наконец останавливаясь у потрепанного дома в ряду. Фил оглянулся, убеждаясь, что я все еще следую за ним, прежде чем тихо отворить дверь и проскользнуть внутрь. - Все уже будут спать. Моя дверь – последняя слева, ты можешь взять мою подушку, если хочешь. Будь осторожнее, третья ступень скрипит, - он прошептал. Я кивнул, но поколебался у лестницы. - Дэн, - я пробурчал, и он остановился. – Меня зовут Дэн. Он обернулся, чтобы посмотреть на меня, и мне показалось, что я увидел небольшую улыбку на его губах, прежде чем он развернулся и пошел дальше. Я на носочках поднялся по лестнице, задерживая дыхание каждый раз, когда проходил какую-либо дверь, наконец добираясь до простой коричневой двери, которую я тихонько открыл, морщась от каждого скрипа. Как только я зашел внутрь, я закрыл дверь за собой, и тут же оказался в кромешной тьме. Я нащупал свой путь к кровати и взял довольно комковатую подушку, наконец-то сворачиваясь в комок на самой мягкой части пола, которую мог найти. Я лежал, как казалось, несколько часов, уставившись на силуэт кровати. Я знал, что Фил зашел почти сразу после меня, но он молчал, да и я не особо стремился начать разговор. Моя голова до сих пор кружилась после всего, что сегодня произошло. Я был растерян, испуган... и восторжен. Наконец я решил, что был больше всего взволнован, и с этой мыслью в голове я провалился в сон. *** Меня разбудили раньше, чем мне бы хотелось, меня тряс Фил. Он дал мне кусок хлеба и немного сыра. Я сел, чувствуя боль в мышцах, от того, что провел всю ночь на полу. Я пожевал черствый хлеб, наблюдая за тем, как он перебирает сундук у своей кровати. Наконец он достал пару блеклых штанов и рубашку, почти идентичную его же, и протянул их мне. Я взял их и развернулся к стене, стесняясь самого себя и стягивая свою футболку через голову. Я услышал движение за собой и подскочил, когда почувствовал его руку на своем плече. - Тебе понадобится это, - он сказал, держа в руках скомканную майку. Через примерно пять минут неудачных попыток застегнуть маленькие античные пуговицы, я услышал мягкий смешок за своей спиной и резко обернулся, видя, как он наблюдает за мной, облокотившись о косяк двери. Он слабо улыбнулся и подошел ко мне, забирая рубашку. - Ты выглядел так, будто тебе могла бы понадобиться помощь. Скажи, когда будет сильно сдавливать, тогда она сидит правильно. Я неловко засмеялся. Его пальцы двигались ловко, застегивая пуговицы, которые неудобно натирали мне грудь, до самого верха. Я прикоснулся к его плечу, и он усмехнулся, застегивая последние пуговицы и профессионально расправляя рубашку. Его пальцы задержались на моей талии всего на секунду, и я чувствовал, как горели те места, которых он дотронулся. Потом, в ту же секунду, как он свершился, этот момент закончился. Он быстро отошел назад, и когда я надел жилет, его уже не было. Я тихо спустился вниз, дрожа в сером свете рассвета. Фил ждал на улице и вновь позвал меня. Вместе мы вернулись в его студию. Я неуверенно стоял в двери, пока он ставил мольберт и доставал всякие баночки. Он взглянул на меня: - Ну же, проходи. Мой отец не даст тебе остаться в нашем доме, так что ты можешь быть здесь днем и спать в моей комнате ночью. Предполагаю, что тебе больше некуда деться? Ты пришел из богатой семьи? Тебе там платили? Он думает, что я сбежавший слуга. Я понял. Я сглотнул: - Я... Я не уверен. Где-то на севере, я из деревни. – Я скрестил пальцы за спиной, но он не стал спрашивать больше. Развернувшись ко своему столу, он стал смешивать разные краски. - В любом случае, если ты собираешься оставаться здесь, от тебя должна быть хоть какая-то польза. Барни придет в любой момент, чтобы сидеть для своей утренней сессии. Мне нужно, чтобы ты поставил это все, - он показал на какие-то баночки и кисти, - на тот стол рядом с мольбертом. Когда он придет, я буду занят. У меня есть раствор, чтобы промыть кисточки, когда я закончу. Понял? Прежде чем я даже смог кивнуть, он развернулся на пятках и продолжил маячить по маленькому пространству. Я стоял у стены и смотрел, как он осторожно смешивает краски и ставит мольберты и холсты. Он высовывал кончик языка, когда концентрировался, а я не мог ничего поделать, как думать, что это очень мило. Он поднял взгляд и я тут же посмотрел в другую сторону, краснея. Барни пришел через несколько минут, все еще неуверенно смотря на меня (не смотря на то, что сейчас на мне была «нормальная» одежда). Он сел на свой стул. Фил стоял напротив него, исправляя почти законченный портрет, макая кисточку в краску, перед тем, как сделать мягкие мазки. Я был будто загипнотизирован, наблюдая как он без труда скользит по поверхности, добавляя тени или маленькое отражение в глазах мальчика. Я тихо смотрел на него, потом меня передернуло и я взял кисточки, которые он отложил, чтобы вымыть их. Я взял вонючую банку и стал оттирать кисточки, как он мне показал. Утро прошло быстро, и солнце быстро поднялось высоко над маленькой студией. Барни спрыгнул со своего стула и выбежал на улицу. Фил отошел от холста и осмотрел свою работу. Он бросил взгляд в сторону, где я наблюдал за ним. - Ну, что ты думаешь? Он готов? Я опешил, почему он ожидает, что я смогу сказать ему хороша ли его картина? Тем не менее, я отложил кисточки, которые мыл, в сторону и подошел к портрету. Он точно был, как настоящий, но мне казалось, что чего-то не хватает. В музее его картины будто бы дышали. Я наклонился поближе. - Это глаза, - я наконец решил, - они выглядят пустыми. Он уставился на меня, а затем на картину, а затем снова на меня. Я отошел назад и отвел взгляд. Когда я вновь посмотрел на него, он стоял ко мне спиной и водил кисточкой по мольберту. Я неловко облокотился о стену и перевел внимание на полки. Рассматривая банки с пигментами напротив меня, я заметил что-то, что заставило меня пересечь комнату, чтобы посмотреть поближе (Фил оглянулся, но не стал возражать). Как только я подошел очень близко, я заметил, в каждой банке были цветы. Я завалил ботанику в школе, но я был почти уверен, что это были гвоздики, растворенные в красной краске, и черноглазые сусаны в желтой. Я все так же рассматривал различные краски, когда почувствовал Фила за спиной. Он положил кисточки и любопытно рассматривал меня. - Это дикие цветы, растворенные в алкоголе. Я научился это делать, когда жил в селе, а старые привычки не умирают, как кажется. Что ты думаешь? – Он махнул рукой на картину. Я еще раз посмотрел еще раз, пока он смотрел на меня. - Мне нравится, хорошая работа. Правда! – я добавил, когда он скептично поднял брови. – У тебя правда талант. - Это ничего, я просто рисую, что вижу, - он пробурчал. Но я клянусь, я видел, как он краснеет, прежде чем отвернуться. *** Дни шли быстро, и я находил, что думаю о доме все меньше и меньше. Фил продолжал приводить меня в студию, где проходили разнообразные предметы для картин. Старые, молодые, красивые, отвратительные... Фил писал их всех, и всем он давал некий блеск в глазах. Я ловил себя наблюдающим за ним, пока он работал, отводя взгляд только тогда, когда он прерывал свою работу. Возможно это было мое воображение, но иногда, когда я перемешивал краски или переставлял банки на полках, я клянусь, я тоже чувствовал его взгляд на себе. В один день, примерно через две недели, после того, как я пришел, Фил разбудил меня чуть раньше, чем обычно, его лицо в сантиметрах от моего в темноте. - Давай, одевайся. Я хочу тебе кое-что показать. Я быстро сел и оделся, возясь в слабом свете сумерек. Мы спустились вниз вместе, и как только мы оказались на улице, Фил схватил мою руку и повел меня в противоположную сторону от студии. Мы шли несколько минут в тишине. Я пытался игнорировать тепло, поднимающееся к моим щекам от того места, где наши руки касались. Через некоторое время я заметил, что ряд домов сужался, а камней на тротуаре становилось все меньше, пока мы вскоре мы не оказались на грязной дороге с разваливающимся забором по обе стороны. Вскоре Фил остановился и отпустил мою руку. Он подбежал к забору и попытался перелезть через него, только зацепляясь штанами и падая с визгом. Я громко засмеялся и он вскочил, стреляя в меня злым взглядом, который быстро перетек в ухмылку. Я последовал его примеру, только медленнее, перелезая с меньшим количеством следов от травы. Мы шли через траву довольно долгое время. За это время солнце уже поднялось на зданиями вдалеке и лучи солнца распространялись по полям вокруг нас. В тот момент, когда солнце уже почти касалось наших лиц, Фил остановился и повернулся ко мне. - А теперь закрой глаза и иди за мной. Я непонятливо посмотрел на него перед тем, как закрыть глаза. Я почувствовал, как он снова берет мою руку и тянет меня за собой. Мы прошли всего сто метров, перед тем, как он вновь остановился. Я чувствовал, как он уходил, и неуверенно стоял там, где он меня оставил. - Хорошо, теперь открой глаза, - он позвал, как казалось, издалека. Я распахнул глаза, морщась от резкого света. Фил стоял примерно в двадцати метрах от меня, ухмыляясь мне сквозь море диких цветов. Я медленно осмотрелся, замечая ассортимент ярких цветов, разливающихся во все стороны. Я повернулся к Филу с большими глазами. - Это так красиво. Он засветился еще сильнее, выглядя счастливее, чем я когда-либо его видел. - Тебе нравится? Я нашел это место примерно через несколько месяцев после того, как мы сюда переселились, и я сбегаю сюда каждые пару недель. Я не могу не ходить. Я видел, как ты смотрел на цветы и решил, что тебе тут понравится. Я заговорился, не правда ли? Извини, я просто... Он опустил руки, выдыхая, когда я его обнял. На секунду он застыл, но потом улыбнулся и обнял меня за талию, толкая меня на землю. - Мне очень нравится, Фил. Он захихикал в мое плечо, и мы на мгновение лежали неподвижно. Я чувствовал, как бьется его сердце через его грудь, и я ухмыльнулся, когда его ритм ускорился, когда я подвинул руку, чтобы слегка запутать пальцы в его волосах. Я знал, что это что-то, что друзья вряд ли бы делали, но я чувствовал, что это правильно, а Фил уж точно не возражал. После, как казалось, совсем недостаточно времени, Фил вздохнул и оттолкнулся, чтобы сесть. - Вообще-то я привел тебя сюда не просто так. Мне нужно больше красного и синего. Я сел и мы начали бродить по лугу. Я брал столько, сколько мог унести, заполняя свои руки. Мы встретились на краю луга и вместе пошли обратно. В темноте казалось, что мы шли несколько километров, и я был удивлен, как быстро мы оказались у дверей его студии. Он держал дверь открытой и мы зашли внутрь. Он спихнул старые холсты и палитры со стола и высыпал свою кучу цветов, показывая, чтобы я сделал то же самое. Работая быстро, он достал несколько почти пустых банок и бутылку с полки. Положив все перед нами, он повернулся ко мне. - Смотри, как я делаю, а потом повторяй. Он взял горсть синих цветов и быстро сорвал все лепестки. Он высыпал их в банку и взял толочь со стола. Раздавливая лепестки в густую пасту, он брызнул жидкость из бутылки, и поставил все в сторону, ожидающе смотря на меня. Я поколебался на секунду, а потом взял горсть красных цветов. Более неуклюже, чем он, я оторвал лепестки и кинул их в банку с красной краской. Я повторил его действия и отошел назад. Он снова улыбнулся – он выглядел самым счастливым – и продолжил брать синие цветы из нашей кучи. Мы упали в какой-то ритм и прежде, чем я заметил, наша куча опустилась к земле, как и солнце. Я поднял взгляд на Фила, моргая в сумерках. Он вытер руки о свою рубашку и поставил банки обратно на полку. - Оно настоится за ночь, а завтра я могу начать новый проект. - Кого ты будешь писать на этот раз? – я задумался вслух. Он улыбнулся, но не ответил. Следующий день настал так же, как и все остальные. Я вылез из кровати и сонно оделся. Мы, как обычно, пришли в студию, но только в этот раз, вместо того, чтобы ожидать модель, Фил закрыл дверь за нами и повернулся ко мне лицом. - Я хочу нарисовать тебя, - сказал он довольно громко. - Извини, что? - Я... – теперь он покраснел. – Я хочу... нарисовать тебя, если ты не против. Я точно стал каким-то оттенком красного, чтобы конкурировать гвоздикам, но до того, как я успел одуматься, я кивнул. Он заулыбался мне и быстро потянул меня к стулу: - Пытайся выглядеть натурально, делай вид, что меня здесь нет. Это будет сложно, я подумал, но сел немного ровней и попытался игнорировать мягкое шуршание угля по бумаге. Мои мысли витали во вчерашнем дне, как Фил ко мне прижимался, как его волосы чувствовались на моих пальцах, а его дыхание щекотило мне шею и... - И так я ездил на лошади в Китай, чтобы спасти империю от смертельного дракона. Дэн! Я передернулся, чуть ли не падая со стула. Фил пытался (очень плохо) сдержать смех. Я пытался выглядеть достойно, восстанавливая равновесие. - Ты был на луне на секунду. О чем ты думал? Я чувствовал, как краснею: - Ни о чем, - я пробормотал. – Хватит смеяться! Фил захихикал еще громче, и не думая, я дотянулся до ближайшей банки и брызнул в него краской. Он пискнул и пригнулся, а я застыл, думая, что совершил огромную ошибку. Но он высунулся обратно из-за мольберта, на этот раз вооруженно собственной кисточкой и банкой. - Эй! Смотри у меня! – я закричал, ныряя под стол, чтобы не испачкать все в краске. - Только не картину! Оо, за это ты у меня поплатишься! – он закричал, и я наконец-то вытер свои желтые руки о его рубашку. Он махнул своей кисточкой, ловя мой нос, и прежде чем я заметил, мы бегали друг за другом внутри маленькой студии, уворачиваясь от ракет с краской и почти опрокидывая полки. В итоге я поднял руки, сдаваясь, и Фил сразу закончил, осматривая все вокруг. По идее, все могло бы быть хуже. Окно и все видимые поверхности были покрыты краской, но мой портрет чудом остался чистым. Мое лицо, с другой стороны, было совсем другой историей. Я был покрыт различными пигментами от затылка до пяток, и Фил выглядел не лучше. Его волосы были синими, а на его рту красовалась огромная фиолетовая полоса. Он смотрел на меня каким-то интенсивным взглядом, который я еще не видел. Я даже не заметил, как мои ноги двигались, но в какой-то момент мы стояли грудь к груди. Он поднял руку и провел пальцами по моим губам, а я дрогнул от его прикасания. - У тебя губы фиолетовые, - он пробормотал. - Нет, не прав... – Меня прервали, его губы прижались к моим, хватая меня с такой силой, что я вдруг был прижат к столу позади меня. Мои руки нашли его талию, а его водили по моей шее. Мы стояли прижатые друг к другу на долгое мгновение, пока я наконец не отстранился за воздухом, выдыхая. Фил тоже тяжело дышал, но он ухмылялся мне. - Теперь да. Я закатил глаза и снова притянул его, в этот раз раздвигая губы. Его язык проскользнул в мой рот, и я тихо застонал, заставляя его вновь ухмыльнуться. Его пальцы запутывались в моих волосах, пока его язык расследовал мой рот. Когда мы отстранились, мы оба были возбуждены и нам не хватало дыхания. - Ну, эм, я думаю нам стоит... – Фил немного отошел, беспомощно показывая на беспорядок. - Ага, - я согласился, отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку. Мы почти не говорили до конца дня, но я несколько раз ловил Фила, бессознательно касаясь пальцами своих губ. Следующие несколько дней были огромным пятном из красок, кисточек и чувства Фила рядом со мной. Я все еще позировал, сначала просто сидя на стуле, но иногда стоя у окна или у раковины, моя кисточки. Я замечал, как он смотрел на меня в моменты тишины, альбом в руках. Каждый раз, когда это происходило, я корчил ему рожицы, пока он не закатывал глаза и закрывал альбом, чтобы притянуть меня к себе на колени. Прошло еще несколько недель, так же, как и прежние, и Фил снова тряс меня, чтобы разбудить. Я перевернулся с места, где прижимался к нему, и лениво потянулся. Он нежно поцеловал меня в шею, а затем не так уж и нежно выпихнул меня из кровати. Он высунул язык и прошептал: - Мне нужно больше синей и желтой краски. Когда мы пришли к лугу, мы оба тяжело дышали и потели под поднимающимся солнцем. Фил остановился посреди луга и повалился прямо на землю, закрывая глаза руками. Я сел рядом с ним, скрестив ноги, и стал щекотать его нос ромашкой. - Дэээээээн, - он прорычал, жмурясь и переворачиваясь лицом ко мне. Я ухмыльнулся ему, а он улыбнулся в ответ, садясь и срывая несколько цветов вокруг себя. Я наблюдал, как он делал из них венок. – Иди сюда, - он промычал, поднимая свой шедевр. - Оу, это мне, Фил? Я чувствую себя особенным, - я пытался вести себя нормально, но мои щеки все равно порозовел. - Ты и есть особенный, - он сказал так просто, поправляя венок на моих (теперь безнадежно кудрявых) волосах. Я покраснел еще сильнее, а он засмеялся, притягивая меня в очередной поцелуй. Мы медленно перевернулись, лениво целуясь в траве. Со временем Фил отстранился и сел прямо. Я сделал то же самое, доставая траву из одежды. - Я должен спросить, почему именно этот луг? Я уверен, если тебе нужны цветы, ты можешь купить их или вырастить собственные? Просто кажется довольно длинный путь для пары ромашек. Фил задумался, прежде чем ответить. Наконец он выдохнул и сказал: - Я не знаю, я просто всегда любил дикие цветы. Даже когда я был маленьким – это было единственное, что я хотел рисовать. Здесь так много цвета и жизни и они просто... тут, ты знаешь? Их не посадили и не поливали, и большинство времени их никто не хочет. Но они продолжают расти, не правда ли? Не важно сколько раз на них наступают или их срывают, они все равно растут, просто потому что они могут и потому что они красивые, - он отвлекся, перебирая свои пальцы. Я улыбнулся и убрал его волосы из его глаз: - Ну, я думаю, что они чудесны. Фил покраснел и быстро встал: - Нам нужно поторопиться, иначе мы не успеем вернуться вовремя, чтобы сделать краску. Солнце уже начало опускаться, когда мы вернулись обратно в студию. Торопливо расставляя все, мы работали допоздна, с радостью ставя последнюю банку на место, когда я закончил делать краску. Как только мы вернулись домой, Фил затащил меня наверх и в свою комнату. В темноте и толкнул меня к стене, издавая глубокий стон в мой рот. Я вцепился в его рубашку и просунул свою ногу между его. Не отстраняясь друг от друга, мы попятились назад и вместе упали на кровать. На следующее утро я проснулся с прекрасными голубыми глазами в сантиметрах от моих. Я зевнул и сонно улыбнулся, притягивая Фила к себе. Я немного нахмурился и сел прямо, когда заметил его взгляд. - Что случилось, Фил, что происходит? Он нервно дышал, дергая свои пальцы: - Вчера ночью, моя... моя мама ждала меня, она... она сказала, что слышала, что я с кем-то. Она сказала, что заметила, что еда пропадает в последнее время, и она х-хочет знать правду. Я почувствовал, как мой живот болезненно сжался. Я уставился на Фила, пытаясь дышать ровно: - И что ты сказал? - Я сказал, что это просто была девочка, которую я встретил, когда ходил покупать краску, и что это больше не произойдет. - И она это купила? Фил отвел взгляд. - Нет, конечно нет. Но она хочет, чтобы у меня была карьера, и она сказала, что кто бы это ни был, чтобы он никогда не появлялся в этом доме. Я чувствовал, как мое дыхание становилось чаще. Я схватил руки Фила и крепко сжал. - Хэй, хэй, все будет в порядке, мы справимся. Я найду себе какое-нибудь место, я... Я был прерван Филом, который накинулся на меня и уронил меня обратно на кровать. Я чувствовал, как он дрожал под кончиками моих пальцев, и я обнял его крепче, чувствуя, как слезы щипают углы моих глаз. - Фил, Фил, пожалуйста... Он отстранился и грустно улыбнулся мне: - У меня будет выставка в Королевской галерее во дворце. Они хотят видеть больше моих работ, и у меня было несколько человек, люди с деньгами, которые спрашивали про портреты. - Фил, это... это прекрасно! – Я пытался обнять его, но он отодвинулся, все еще выглядя, будто зарыдает в любой момент. - Да, но мне придется уехать. Я буду жить ближе к дворцу, а потом... Я не знаю. Но мама сказал, что кто бы ни был в моей кровати, чтобы ты ушел до обеда, иначе она позаботится о том, что ты больше ноги в Лондон не поставишь. Я заикнулся, пытаясь понять, что я сейчас услышал: - Но... почему она меня так ненавидит? Он горько засмеялся: - Как я сказал, она слышала нас вчера ночью, и я так понял, что она догадалась, что ты не... ну, не женщина. Я больше не мог этого выдерживать. Я выскочил из кровати и натянул вчерашнюю одежду, не обращая внимания на комнату вокруг меня. Я больше чувствовал, чем слышал, что Фил следовал за мной, когда я спустился вниз и выбежал на улицу. Я побежал вдоль улицы, игнорируя странные взгляды прохожих, я просто продолжал бежать, заворачивая на случайные улицы, не зная и не заботясь о том, где я. Скоро я зашел в тупик, обрезанный огромной рекой, которая бежит через город. Я остановился близко, пытаясь восстановить дыхание, и через несколько секунд Фил добежал до меня, облокачиваясь о стену какого-то дома, чтобы не упасть. Он схватил мою руку и повернул меня лицом к себе. Он плакал, и до меня дошло, что я тоже плакал. Мы смотрели друг на друга, тяжело дыша. - Все в порядке, Фил. Это выставка многое значит, да? Я не достоин этого, я... ну, я не знаю, что я буду делать, но я должен уйти. - Я буду ждать тебя. Я клянусь богом, Дэн, я буду ждать тебя. – Он сжал мое запястье еще крепче, прежде чем что-то у наших ног поймало его внимание. – Эй, смотри. Я посмотрел вниз. Между камней рос маленьких обшарпанный одуванчик. Фил наклонился и сорвал его, показывая мне: - Видишь? Даже здесь. Даже когда весь мир против него, он растет. Я взял его ладонь и поцеловал его. Его рука поглаживала мою щеку, и он отвечал с добротой и отчаянием. Я не знаю как долго мы там стояли, пока я не почувствовал руку на своей спине. Я развернулся, и меня встретило румяное лицо. Он злобно смотрел на меня, и я чувствовал резкий запах пива. - Эй, Джон! Иди посмотри на эту парочку колокольчиков, которую я поймал за обниманиями. Как думаешь, стоит проучить их? Вдруг два других мужчины, которые оба выглядели довольно неустойчиво на своих ногах, но намного больше, чем мы с Филом. Инстинктивно я дернулся, чтобы защитить Фила. Мужчина злобно засмеялся, а потом замахнул свой кулак и ударил меня в живот. Я согнулся, хрипя для воздуха. Все казалось так далеко. Я слышал, как Фил закричал, и почувствовал, как мое тело кто-то поднял, я потом я падал, и я пришел в себя как раз во время, чтобы увидеть, как река приближается, чтобы встретить меня. Я закрыл глаза и приготовился к столкновению. Его не было. Вместо этого, мои ноги нашли твердую землю и я попятился назад, чуть ли не падая. Я дико посмотрел по сторонам, пытаясь найти равновесие, и моментально почувствовал уже знакомую мне подступающую тошноту. Вокруг меня были темные стены и тихие голоса. Прямо передо мной был масляный портрет очень знакомого маленького мальчика. Я был в задней комнате галереи. Я быстро подошел к скамейке и сел на нее, держа голову руками. Охранник странно на меня посмотрел, прежде чем развернуться, бормоча что-то о невоспитанных подростках. Я посмотрел на свою одежду, ту же самую, что я и носил до этого, все еще влажную от дождя, который шел на улице. Мои волосы снова были короткими, они были копной несколько секунд назад. Казалось, что не прошло вообще нисколько времени с того момента, как я каким-то образом отправился в 1850 и обратно. - А, все-таки присоединитесь к нам, мистер Хауэлл? Я поднял голову и увидел мою учительницу по искусству, которая смотрела на меня с поднятыми бровями, стоя рядом с осуждающим гидом. Я соскочил со скамейки и подошел к ней, извиняясь. Я нашел конец группы и пытался заглушить навязчивого гида. Я не понимаю, как я мог просто так вернуться в свое время, проведя месяцы в другом месте? В этой случае, как я вообще там оказался? О помотал головой, пытаясь прочистить ее, когда имя коснулось моих ушей и вернуло меня обратно в реальность. - Как вы видите, Филлип Лестер показывал талант с раннего возраста. Его отец поддержал его начинания в Лондоне, где они жили несколько лет, прежде чем он начал путешествовать по Европе, работая комиссионером для различных больших имен того времени. Большинство его поздних работ принадлежат личным коллекциям, но нам повезло получить несколько из его ранних картин, которые вы можете увидеть вокруг вас. Он должно быть нарисовал многие из них, когда он едва был старше вас. Группа разошлась по комнате, а я осторожно подошел к гиду. Она уставилась на меня, но я натянул самую вежливую улыбку и спросил: - Извините, я хочу написать реферат про этого художника, и мне было интересно могли бы вы мне помочь. Что было с ним, когда он уехал из Лондона. Например, он когда-нибудь женился? Она выглядела запутанной, но через несколько секунд она ответила: - Нет... Я не думаю. Были слухи, что он вообще гей, но конечно в эти времена это бы считалось очень постыдно. Я сморщился, когда фантомная боль пронзила мой живот. И не говори. Я оглянулся и заметил кое-что на дальней стене, что заставило мое дыхания остановиться в горле. Он был маленьким и в сравнении с работами вокруг, он выглядел довольно серым. На нем был изображен парень, стоящий у окна перед полкой с красками. И хотя его лицо было частично спрятано в тени, он казался потерянным в мысли. Конечно нет... Я развернулся, догоняя гида, которая ушла от меня. - Подождите, еще один вопрос. Что вы можете мне рассказать о вот этом портрете? Она вздохнула и поправила очки, смотря на картину. - Ну, он был написан в начале 1850-х, когда Лестер все еще жил в Лондоне. Кстати, раз ты сейчас говоришь, этот мужчина появляется в нескольких набросках и портретах, сделанных в этот же период, но никто так и не знает, кто он. Возможно это друг семьи или путешественник, проходивший мимо. В любом случае, мы вряд ли когда-либо узнаем. Я поколебался: - А эта картина, как она называется? - Fleur Sauvage, – Дикий цветок. *Уильям Блейк - Прорицания невинного