Paenitet

Он не помнил, когда перестал видеть в Елене копию Кетрин. Пусть более добрую, бесхитростную, но все же копию. Тогда, когда она не смогла соврать ему о поступке его матери или тогда, когда ответила ему на поцелуй? Он не хотел верить, что это была просто игра выключившей человечность Елены. Он не помнил, когда ее жизнь стала такой важной для него, но зато помнил, как начались их отношения. Он встретил ее одну, в парке, над бездыханным телом с разорванным горлом. Она плакала, отчаянно пихала мертвецу в горло свою кровь, но это не помогало. Она кричала что-то, кому-то пыталась дозвониться и опять плакала. Именно тогда он увел ее отсюда. Посадил в свою машину и привез в свой дом. Тогда внушил ей, что она не виновата, защищалась. Ведь отчасти так и было, убитый оказался вором-карманником. Утром она извинилась и попыталась уйти, но не смогла. На самом пороге дома Элайджи на Елену напали эти сумасшедшие врачи из Овгустина. Елена осталась жива, а вот члены Овгустина нет. Тогда она плакала от боли у него на груди и именно тогда она сама потянулась за поцелуем. А потом она опять бесконечно долго извинялась и пыталась уйти, но оставалась. Каждый раз находилась какая-то причина. Они сами придумывали ее. Все их отношения были пропитаны плачем и извинениями Елены и его ожиданием. Ожиданием, пока она разберется в своих чувствах к Сальваторам и своими проблемами, бесконечным, бесконечным ожиданием. И он ждал. Ждал, следил за ней, и, если это было нужно, спасал ее. Потому что не мог потерять ее. Однажды он услышал, что братья Сальваторы уехали. Не выдержали постоянных метаний Елены между ними и просто уехали. И Элайджа пришел к ней. Чтобы в очередной раз дать ей выплакаться, поцеловать ее и назавтра вновь выслушивать фальшивые извинения. Никто из них не жалеет о содеянном, так зачем извиняться? — Я хочу быть с тобой, Элайджа, — эти слова он слышит сквозь сон ночью после их первой близости. Она переворачивается на бок, лицом к нему и еще раз повторяет: — Я хочу быть с тобой и только с тобой. Если ты, конечно, тоже этого хочешь, Элайджа. Первородный берет ее за руку и выдыхает ей в лицо: — Хочу. И она улыбается. Улыбается от счастья, и смотрит ему в глаза. — Спасибо. — За что ты благодаришь меня, Елена? — За второй шанс. Я ведь столько раз предавала тебя. — И я тебя не меньше, Елена. Прошлое должно быть в прошлом, так будет легче. У тебя впереди вечная жизнь, полная счастья и любви, Елена. Не стоит зацикливаться на прошлом. — А ты оптимист, Элайджа. А если я однажды и тебе разобью сердце? Влюблюсь в кого-нибудь другого? — Нас ждет вечность, Елена. Кто знает, вдруг твоя настоящая любовь не я, а кто-то другой? — Верно. Кто знает… А потом в Германии она влюбляется в оборотня. Элайджу Елена не слушает и уходит к своему вервольфу. Почти пять лет Элайджа присматривал за ней, но ее отношения с этим Марком были на удивление хорошими, пока однажды он не стал свидетелем одной сцены в лесу. Этот Марк остановил ее, взял за руку и произнес: — Прости, Елена. — Что?! — Я должен сделать это. Это приказ нашего вожака. Прости. И он впился ей в шею. Ошеломленная Елена совсем перестала сопротивляться. И именно тогда вмешался Элайджа. Он просто свернул оборотню шею и унес Елену к себе. Взял у Клауса кровь и влил в рот плачущей от боли и жутких видений девушке. Когда она проснулась и увидела Элайджу, ее первыми словами были извинения. — Прости меня, Элайджа. Надо было мне тебя послушать. Он чуть не убил меня. — Тише, Елена. Ты жива, и это главное. — Ты простишь меня? Я ведь предала тебя. Я так боялась твоей мести, Элайджа. Я помогла убить двух твоих братьев, я бросила тебя после того, как клялась в любви. Как такое можно простить? — Даже такое можно простить, Елена. — Правда? — Правда.