"Я тебя знаю"

Часть 1. Все четверо смотрели на этот круг, молчали. Каждый думал о своем. Кит Барнс сочинял в уме статью, которую он уже завтра выдаст на сайте. Эд Фингер представлял себе будущую встречу со спонсорами. Мэт Свон пытался снова и снова просчитать массу, допустимую к отправке. А Дана с ужасом осознавала, что их дурацкая затея, юношеская мечта, сумасшедшая идея воплотилась в жизнь. Вот она, - этот круг, три метра в диаметре, на титановой платформе, окруженный тремя шестами, чуть сходящимися к центру, - это транспортер, способный перенести что-либо в любой отрезок времени. И только что они убедились, что есть и обратная связь, когда кот Эда вернулся назад. Вернее, он появился в круге, взъерошенный, похудевший, с ободранным хвостом, истошно орущий. Видимо, от голода, потому что Рыжика не было сутки. Хотя изначально отправляли его на час всего лишь. И все бы было отлично, если бы кот не стал вести себя немного странно, - не узнавал никого, даже Эда, подолгу «зависал» то над миской с кормом, то по пути к своему любимому коврику у процессоров. Было такое ощущение, что животное все делает механически, на автопилоте, а самого его здесь нет. «Кит, - ворчал Эд, - ты угробил моего кота! Он стал зомби!» На что Кит только отмахивался и насел на Мэта. «Давай, Мэт! – торопил он друга, - Давай сделаем это сейчас!» - Нет, - мотал головой Мэт, - Это опасно! Ни ты, ни я не сможем перенестись. Слишком большая масса тела… Тут Эд оглянулся на Дану. - Что? – нахмурилась девушка. - Нет, нет, нет! – заорал Мэт, - Я против! Я не отправлю сестру на верную смерть!.. Вы с ума сошли! Еще нужны пробы! Много проб, но не с человеком!.. - Ты тормозишь нас, Мэт! – злился Кит, - Эд не может вечно сдерживать боссов. Они порвут нас на тряпки за каждый потраченный цент!.. - Это бред, и вы идиоты! – не сдавался Мэт. Конец спорам положила сама Дана. Она оглядела всех троих парней, покачала головой и сказала: - Если отправите меня в Доусон, начала двадцатого века, я смогу вернуться со слитком золота… Эд, это будет достаточным доказательством для твоих дружков из совета директоров? Кит, пораженный, замахал руками. - Обалдела? – громким шепотом кричал он, - Канада, холод, одичавшие от жажды наживы мужики, индейцы!... - Кит, - усмехнулась Дана, - ты пугаешь меня больше, чем индейцы!.. Тем более, вы сами недалеко ушли от золотоискателей. Скажешь, что это не так? - Это мысль, - спокойно говорил Эд, - К тому же, Дана весит… Сколько ты весишь?.. Сорок пять килограмм? Это отлично просто! Что скажешь, Мэт? Мэт молча сверлил сердитым взглядом сестру. Ему меньше всего хотелось отправлять куда бы то ни было Дану, пусть хоть их проект закроют навсегда… Но он лучше кого бы то ни было знал, что если Дана Свон решилась на что-то, то остановить ее не в силах никто. «Бульдозер Дана» - звал он иногда свою сестренку, и не зря. - Мэт, - позвала его Дана, - ты еще с нами, или ушел в астрал? - Доусон, Клондайк, - начал не спеша Мэт, - Ты начиталась Лондона? Ты представляешь себе, с чем ты можешь столкнуться? Ты… Ты понимаешь, что отправить тебя я смогу только нагишом?.. - Ну задай время летнее, - пожала плечами Дана, будто разговор шел о простой поездке к бабушке, - В чем проблема-то?! Пусть будет лето. Кажется, даже в Канаде летом не холодно… - Ты дура? – не выдержал Мэт, - Проблема не в температуре! Ты можешь оказаться среди толпы мужчин!.. - Хорошо, - спокойно перебила брата Дана, - отправь меня в Древний Рим, сойду за рабыню, и притащу вам какую-нибудь амфору с вином… - Нет, это невыносимо! – простонал Мэт и ушел за кофе. Решали, спорили еще долго. Наблюдали за Рыжиком, делали расчеты и думали. Каждый о своем. Дана и хотела, и боялась. Никто в здравом уме не решится на такое, но Дана как раз была немного не в себе. Из-за брата. Еще никто не знал, что у Мэта вторая стадия, и страховки хватит лишь на первоочередные процедуры. Сбережения, оставленные родителями почти на нуле, - все ушло на подготовку к этому проекту. Но кого интересует, сколько они с братом вложили во все это? И сколько еще нужно… Но Дану интересовало прежде всего состояние Мэта. Нужно было во что бы то ни стало сделать все возможное и невозможное, чтоб этот чертов транспортер работал! Чтобы дело выгорело, чтобы заработать деньги, чтобы спасти брата. Это все, о чем могла думать Дана. И если для этого нужно шагнуть на этот круг, позволить распылить себя на тысячи атомов во времени, и чтобы тебя после швырнуло хрен знает куда… И надо еще вернуться назад. Постараться вернуться, с доказательствами, живой, вменяемой… Да, она согласна. Пусть Мэт уже не верит, но она-то верит. Ей нужно верить, иначе никак. Иначе все было зря. - Трое суток? – говорил Мэт, - Это значит, что тебя не будет… - Примерно 4 300 тысяч часов, - быстро перебила его Дана, - Плюс минус сутки, почти полтора месяца… Если верить Рыжику. Мэт усмехнулся, потер лоб уже ставшим привычным движением ладони. Посмотрел на сестру с легкой грустью. - Ты так уверена? – спросил он, - Просто я знаю тебя, и тебя уже ничего не остановит, но… Дана, а что если… - Никаких «если»! – Дана взяла брата за руку, - Ты только продержись это время. Я вернусь, обещаю! Когда Дана подошла к кругу, Кит уже снимал ее на камеру. Девушка неловко прикрывала груди руками, трусики решили оставить. На недовольное бормотание Мэта, она пошутила: «Как прибуду, сразу раздобуду себе одежду, клянусь! Мэт, честь твоей сестры будет сохранена!» На это он только мотнул головой и отвернулся. «Снимай так, - сказала Дана Киту, - чтобы спонсоры офигели! И чтоб ни сантиметра целлюлита, слышишь?» Она пыталась шутить, парни пытались поддержать ее шутки, но все были напряжены. Поверхность платформы была ледяной, ровный гул проникал в мозг, оглушал, путал мысли. Дана, стоя в центре круга, уже не слышала, о чем говорят парни. Только смутно понимала по губам. Секунды тянулись и тянулись, но стоять дольше не было уже сил, - голые ступни резало от холода, холод пробирался быстро во внутренности. Дана сделала глубокий вдох, посмотрела на брата, кивнула. Последнее, что она запомнила, это обреченный взгляд Мэта, растерянные лица друзей, и потом… Потом ее словно дернуло куда-то вверх и назад, как крюком. Запредельный шум, яркие, разноцветные пятна перед глазами, голову будто сплющивало тисками, боль нарастала, ослепляла, воздух выжало из легких до жжения. И темнота… «Мама!» - рвалось в голове Даны. Она четко чувствовала, как сосуды в мозгу звенят от давления крови, и это было единственное, что она могла слышать. Чернота и этот звон, и боль. Наверное, так люди умирают от инсульта. Боль сгустилась только в мозгу, царапалась иглами, разрывала сосуды, вены, капилляры. Сколько времени это длится? Она не понимала. Знала только, что летит куда-то спиной вперед и что-то надвигается на нее. Вот-вот она с чем-то столкнется… И бах!!! Ее так приложило к чему-то твердому, что чернота на миг взорвалась в голове красным, рассыпалась по всему телу осколками боли, и все снова потухло. Но воздух ворвался в легкие с шипением, острыми комками забулькал в горле, заставляя Дану судорожно вдыхать-выдыхать, кашлять чуть ли не кровью. Глаза пришлось открыть, и новая боль резанула истерзанный мозг. Так, что она зажмурилась, сжимая слабыми руками голову, пытаясь перевернуться со спины на бок, чтобы стало легче дышать, и вообще… Сквозь грохот до нее донесся чей-то голос, встревоженный, громкий, мужской. Слов не разобрать, только Дана поняла, что ей ничто не угрожает. Приятный голос, и от этого боль стала отступать, все тело стало ватным, внутри что-то отпустило, разжалось, силы уходили стремительно. И, прежде, чем ее веки сомкнулись, она различила силуэт. Кто-то бежал к ней… И снова чернота. Часть 2. День первый. Дана лежала на чем-то мягком, ей было тепло, уютно, спокойно. Даже ноющая боль в спине не мешала. Глаза она не открывала и вот уже несколько минут слушала приятный женский голос, поющий что-то тягучее, грустное и очень красивое. Голос доносился откуда-то приглушенно, из-за чего Дана решила, что находится в какой-то палатке, и не толстые стены ее окружают. Она слышала запах меха, кожей ощущала мягкий ворс, а еще она ясно чувствовала присутствие рядом человека. Да, человек, чье дыхание было слышно совсем рядом. Тихое, равномерное дыхание. И запах солнца. Дана не хотела открывать глаза, не хотела шевелиться, но ей становилось жарко. И мысли-воспоминания начали понемногу тревожить… Сколько времени она так лежит? И где она? И кто это рядом?... Она осторожно ощупала материю на себе, похоже на замшу. И вроде это покрывала?.. Она укрыта покрывалом, и больше на ней ничего нет. С трудом разлепив губы, она едва слышно ругнулась… И тут же вздрогнула. Кто-то, находящийся рядом, быстрым движением опустил ей ладонь на лоб. Она открыла глаза и увидела склонившегося к ее лицу мужчину. Серые глаза, внимательные, строгие, нахмуренные брови. Это все, что Дана смогла различить в полумраке. - Откуда ты? – спросил мужчина на прекрасном английском. И Дана облегченно вздохнула. Слава богу, хоть не придется изъясняться на языке жестов. - Сан-Франциско, Калифорния, - просипела она. - Как ты сюда попала? – мужчина не убирал руку. Не удерживал, но и не отпускал. - Не знаю, - Дана медленно подняла свою руку и коснулась его кисти у себя на лбу. Мужчина понял правильно, отнял руку, чуть отодвинулся, но все равно был слишком близко. От него веяло жаром, пахло солнцем, горькой полынью. В неверном свете Дана разглядела его широкие развернутые плечи, загорелую кожу, длинные волосы, собранные в хвост, и коротко стриженные виски. Четкая линия подбородка, крупный нос, высокий лоб, красивые губы, и глаза, серые глаза. - Как тебя зовут? – мужчина чуть прищурился. - Дана. - Почему ты была без одежды? Тебя кто-то оставил на поляне в лесу без одежды. Ты словно свалилась с неба! Кто сделал это с тобой? - Никто, - Дана решила подняться, но это ей было трудно сделать. Стоило лишь приподнять голову, плечи, как все вокруг начинало крутиться в тошнотворной пляске, - Меня никто не бросал в лесу. Я сама пришла… - Я был там, - вскинул бровь мужчина, - тебя там не было, но потом вдруг ты появилась… - Не знаю, о чем ты говоришь, - отвернулась она от его прожигающего взгляда, - Скажи мне просто, где я, и как долго я без сознания. Мужчина поднялся на ноги, достал откуда-то сбоку рубаху и протянул Дане. Она взяла, стала медленно садиться, спуская ноги на землю с этой мягкой лежанки. Когда противные мошки перед глазами рассеялись, она заметила, что мужчина отвернулся и теперь стоит к ней спиной, скрестив руки на груди. Дана усмехнулась. Сейчас ее меньше всего мучила стыдливость, хотелось только, чтобы голова перестала кружиться, а увидит он ее голой или нет, ей было все равно. С трудом одеваясь, она все же спросила: - А тебя как зовут? - Ты пришла за золотом, как все другие? – ответил вопросом на вопрос мужчина, - Тогда почему ты одна? Женщине нельзя быть здесь одной. - Да где здесь? – начала злиться Дана, - Спасибо тебе, что не оставил в лесу, но скажи уже, - где я! Мужчина обернулся, хмуро оглядел девушку. - Ты в моей деревни, - сказал он, - Чтобы стало понятнее, рядом озеро Марш. Ты была без сознания все утро… - Так долго! – ужаснулась она, попыталась вскочить, но ноги ее едва держали. Ему пришлось подхватить ее за руки. Он усмехнулся недобро, покачал головой, спросил: - Не терпится пойти за золотом? И кто тебя отпустил одну? Где твой муж? Дана от удивления даже выпрямилась, твердо встала на ноги. Глянула на мужчину широко распахнутыми глазами. - Я не замужем! – возмущенно сказала она, будто он оскорбил ее, - И почему я здесь, никого не касается! И будь добр, помоги мне дойти до Доусона. И больше ты не увидишь меня никогда! - Доусон? – улыбнулся он и на ее утвердительный кивок вдруг так рассмеялся! Громко, раскатисто, так словно ничего смешнее в жизни не слышал. Снаружи смолкли голоса женщин, где-то испуганно всхрапнула лошадь. Кто-то произнес на чужом языке что-то, видимо обращаясь к хохочущему мужчине. Он, все еще смеясь, громко ответил каким-то коротким словом. «Боже, - изумилась Дана, - Он же индеец! Я среди индейцев! Но почему он так хорошо говорит по-английски?» - Пойдем, глупая! – он взял ее за руку и вывел из палатки на яркий солнечный свет. Дана зажмурилась, покачнулась опять, но он не дал ей упасть. Крепко держал за плечо, но не тащил вперед, давая ей возможность прийти в себя. И она стала различать. Первое, что бросилось ей в глаза, это в испуге застывшая девушка, с тушкой зайца в руках. Поближе к ней стояла стайка детишек, голопопые, чумазые, в изумлении раскрывшие рты и забывшие свои игры. Неровным полукругом стояли… «Викиапы!» - вспомнила Дана, почти с радостью, обнаружив, что не все еще выветрилось из университетского курса истории. У каждого жилища возились женщины, помладше, постарше, в рубахах до колен, простоволосые, с бронзовой кожей. Каждая была занята своим делом, кто-то даже чистил ружье. И все вдруг, при появлении из палатки мужчины с серыми глазами, как по команде чуть пригнули головы, то ли в страхе, то ли в почтении. Поселение будто бы находилось на большой поляне посреди леса, но с одной стороны девушка ясно различила далеко простирающуюся гладь воды, пологие спуски гор, холмы. И повсюду деревья - ели, березы, тополь. Воздух был горячим и свежим, и словно накатывал волнами, кружил голову. «Мать твою! – ругнулась тихо Дана, - Твою же… Я это сделала! Я здесь!» Она нерешительно обернулась на рядом стоящего, и глаза ее в удивлении распахнулись. В полумраке палатки она видела взрослого мужчину, а сейчас перед ней был парень, едва ли ее ровесник. Высокий, плечистый, длинноногий, литые мышцы подрагивали под загорелой кожей, с брызгами веснушек гречишного цвета. Волосы такие темно-медного оттенка и густоты, что в пору обзавидоваться, и даже выстриженные виски смотрелись красиво. Такого же цвета, что и волосы, брови, густые и длинные, как у девчонки, ресницы. От уголков серых, пронзительных глаз разбегаются лучиками морщинки. Немного, видимо, он постоянно всматривается вдаль. И этот крупный нос, и бледно-розовые губы такого рисунка, что невольно думается о чем-то другом. Дана, смутившись, перевела взгляд на его подбородок, крепкий, волевой, на мощную шею, плечи… Покраснела. Взгляд скользнул вниз. Штаны, перехваченные кожаным ремнем, висели низко, открывая нескромным взорам и дорожку темных волосков от пупка и ниже, и рельефные мышцы пресса… «Он везде такой загорелый?» - в смятении подумала она, почувствовала, как пылают ее уши, ругнулась опять чуть слышно. Уперлась глазами в его мокасины. Мысли ее поскакали в разные стороны, в конец путая, заставляя дышать прерывисто… - Если пойдешь вдоль берега на запад, выйдешь к реке, - заговорил он тихим голосом, - Дальше все время вдоль воды, и дойдешь до первых стоянок. Всего дней пять пути. Дана в шоке подняла на него глаза. Он улыбался, насмешливо, спокойно. Издевается! - Пять дней?! – выдохнула она, - У меня нет пяти дней! Я не могу быть здесь так долго! Что-то в ее голосе насторожило его. Он уже без улыбки внимательно вгляделся в ее расстроенное лицо, покачал головой. Он вспомнил, как она бормотала что-то, теряя сознание там, на опушке леса. - Я не понимаю тебя, женщина, - сказал он серьезно, - Ты пришла за золотом. Вот дорога, тебя никто не держит. На первой же стоянке ты найдешь старателей и присоединишься к ним… - Мне нужна твоя помощь! – чуть громче, чем надо, воскликнула она. Он хотел что-то ответить, но вдруг от дальнего викиапа, укрытого белыми шкурами, послышалось: - Та-мо! Он обернулся на зов, жестом показал девушке оставаться на месте. Что-то сказал девчонке, что так и сидела, теребя шкурку зверька, и пошел прочь. Хотела или нет, Дана на миг забыла обо всем, любуясь его уверенной походкой, широкой спиной, длинным хвостом волос, чуть развевающихся от легкого ветра. И не сразу почувствовала, как кто-то тянет ее за рукав. Она посмотрела в сторону, увидела девушку, протягивающую ей ковшик с чем-то белым. Молоко? Дана улыбнулась этой смуглой, кареглазой красавице, принимая из ее рук посуду. В ответ получила робкую, смущенную гримаску, означающую одобрение. Дана очень пожалела, что никогда не интересовалась языками, испанский знала потому, что половина ее друзей и знакомых говорили на нем, а другие языки ей были ни к чему. А жаль! Сейчас могла бы худо-бедно расспросить девочку, кто этот сероглазый, почему все вокруг не смотрят ему в лицо прямо, что это за поселение, и где остальные мужчины. Дана отпила немного сладкого, теплого молока. Поняла, как сильно проголодалась, и жадно допила все до донышка. Возвращая ковшик девушке, она благодарно улыбнулась. Коснулась слегка ее плеча, потом ткнула себя в грудь и сказала: - Дана. Хотела жестом спросить, как зовут красавицу, но та, испуганно пискнув, глянула куда-то за спину Даны и шмыгнула мышкой за палатку. Дана обернулась, увидела идущего к ней парня. - Бабушка хочет видеть тебя, - позвал он ее и, не дойдя нескольких шагов, поманил рукой за собой. «Какая еще бабушка?» – подумала Дана, но делать было нечего, пришлось идти за этим здоровяком. И вроде не так и далеко до белого викиапа, но девушка успела обругать колючую траву, исколовшую ей голые ступни. И когда она вошла вслед за парнем, откинувшем для нее полог, она еще раздраженно шипела, потирая ступни друг о друга. И не сразу смогла разглядеть маленькую, сгорбленную фигурку, примостившуюся у дальней стены. Женщина была укутана во что-то пушистое, большое, видна была лишь ее склоненная на бок седовласая головка. Ярко блестели темные глаза, смуглая кожа против ожидания не была изборождена глубокими морщинами, скорее легкая сеточка мелких линий, говоривших не столько о возрасте, сколько о пережитом. Взгляд был ясным и добрым. Женщина, выпростав сухонькую руку из-под покрывал, погладила место возле себя. Дана поняла, что ее просят сесть рядом, что она и сделала не без робости. «Ну, не съест же она меня», - успокаивала себя девушка, усаживаясь на пятки. - Здравствуйте, - тихо пробормотала Дана, несмело улыбнувшись женщине. А та неожиданно весело, задорно улыбнулась в ответ, сверкнув белыми, крепкими, на зависть, зубами. Взяла в руку прядь темных волос Даны, пропустила сквозь пальцы. Коснулась кончиками пальцев ее щеки, и положила горячую ладонь на грудь девушки. Прикрыла глаза, будто прислушиваясь к чему-то. Дана замерла, боялась пошевелиться, она совсем не понимала, чего хочет женщина, но не смела мешать ей. Было в хозяйке белого викиапа нечто большое, сильное, подчиняющее и доброе. Девушка засмотрелась на безмятежное лицо, сомкнутые веки, беззвучно бормочущие губы, на миг даже почувствовала, что засыпает. И тут женщина слегка погладила Дану по подбородку, с легкой улыбкой заглянула в глаза, и кивком головы указала на выход. Вот так просто, ни слова не сказала! Даже имени не спросила… Дана с удивлением чувствовала, что не хочет уходить, что ей хорошо и спокойно рядом с этой женщиной. Бабушка… Чья бабушка? – запоздало подумала Дана, но полог за ней уже опустился, она снова была одна, осматривалась по сторонам, а за спиной слышала приглушенный разговор сероглазого и женщины. О чем они говорили, Дана не могла понять, но когда парень вышел, губы его были чуть поджаты, брови хмурились. - Я помогу тебе, - бросил он Дане на ходу, - Но ты будешь делать только то, что я скажу. - Все, что хочешь сделаю! – обрадовалась она, семеня за ним следом, - Только бы успеть!.. Парень вновь смерил ее хмурым взглядом и больше не сказал ей ни слова. Он быстро прошел в свой викиап, недолго там пробыл. Вышел с небольшим наплечным мешком, дал Дане пару мокасин. На ее растерянный взгляд, лишь пожал плечами. Что-то негромко сказал той девчушке, поманил ее пальцем, и когда она подошла к нему ближе, вновь что-то проговорил. Девушка кивнула, что-то тихо спросила, он, насупившись, буркнул строго, от чего она опять убежала. Дана следила за всем этим и терялась в догадках, вертела мокасины в руках, не зная, как их одеть. Сероглазый заметил это, со вздохом помог Дане, покрепче затянул шнурки на обуви, рывком поднял ее на ноги и пошел в сторону леса, даже не поясняя, что ей тоже нужно идти за ним. Дана опомнилась, когда парень успел отойти на несколько метров, и поскакала за ним, с непривычки оступаясь, - в мокасинах надо еще уметь ходить. Она то и дело оглядывалась назад, даже помахала смотревшим ей вслед детям, жалея, что так недолго была в этом поселении. А сероглазый шел, молчал, не убавлял шага, не заботился о том, успевает ли за ним пришелица. Дана шла за парнем уже очень долго, наверное, часа три. Задыхалась, запиналась ногами за все камни, корни, сучья, парилась в этой рубахе, еще волосы рассыпанный по плечам мешали дико, все лезли и лезли в глаза, в рот, в нос. «Вернусь, - сердилась Дана, - займусь бегом! Пойду на фитнес!» И еще что-то бухтела себе под нос, уже не глядя на впереди идущего парня, который ни разу даже не приостановился, чтобы дух перевести. Она старалась не отставать, но силы ее были уже на исходе. Пыталась еще немного продержаться, но в итоге сдалась. - Эй! – громко позвала она парня, - Послушай, бугай!.. Да остановись ты хоть не надолго! Эй! Парень, не останавливаясь, повернул к ней, подошел вплотную. Дана удивилась тому, что он, судя по всему чертовски зол. Ноздри его раздувались, губы были сжаты в струну. - Кажется, - зло сказал он, - ты торопилась. Так зачем останавливаться? - Я устала, - тоже начала злиться девушка, - дурья твоя башка! Мне жарко! Я проголодалась! Неужели нельзя чуть-чуть отдохнуть?! - Я тебя не понимаю, женщина! – он угрожающе навис над ней, - Появилась из ничего, тебе нужно золото, просишь помощи, а теперь хнычешь, как младенец! - Знаешь что, - задиристо заявила Дана, ничуть не испугавшись этого здоровяка, - покажи, куда идти, и вали в свой гарем! Сама дойду! Сдохну, но дойду! Сероглазый мгновение разглядывал ее раскрасневшееся лицо: прилипшие прядки темно-русых волос, насупленные брови, слипшиеся стрелками ресницы, прозрачные зеленые глаза, надутые в обиде губы, чуть подрагивающий подбородок. И улыбнулся с удовольствием. - Скоро пойдет дождь, - сказал он ей, - тебе станет легче идти. И дорога не так уж и далека! - Мы идем в Доусон? – спросила она, вскидывая бровь, - Ты сказал, что туда пять дней пути! - Нет, - он уже отвернулся от нее, зашагал вперед, - Есть место ближе. Ты сама просила побыстрее. Дана, тяжко вздыхая, потопала за ним следом. Ну хоть что-то стало известно! Значит, она успеет! От этого ей стало немного лучше, хотя ноги уже отказывались передвигаться… Ну и где этот дождь? И почему он вдруг стал таким злющим?.. - Скажи еще, как тебя зовут, - попросила Дана, нагоняя его, - И кто ты вообще? И в белом викиапе, это твоя бабушка? И почему ты так хорошо говоришь по-английски? И кто все эти женщины? И где остальные мужчины? Сероглазый с усмешкой покачал головой. - Мое имя ты слышала, - ответил он, - И побереги дыхание. После будем разговаривать! И все же он чуть сбавил шаг, видя, как Дана стала чаще спотыкаться. Дорога, ведомая ему одному, стала забирать выше, все чаще попадались ели, крупные валуны. Он поглядывал на небо и будто бы ждал чего-то. И тут хлынуло! Сначала тихонько закапало, но очень быстро полилось так, что Дана вмиг вымокла. И очень быстро стало смеркаться, и первое блаженное ощущение прохлады для разгоряченного тела сменилось малоприятным холодком. И ссадины на спине девушки стало щипать нещадно, и усталость придавливала тяжелым грузом. Одна только мысль о том, что она должна выдержать все до конца, просто обязана, удерживала ее от того, чтобы расплакаться в голос. А сероглазый уверенно вел ее все выше и выше, ничуть не тяготясь проливным дождем и холодом. Он вдруг побежал и за несколько шагов исчез за мокрой завесой. Дана в ужасе заозиралась по сторонам, но тут же услышала его зовущий голос откуда-то немного левее и выше, словно из пещеры. Быстро преодолев расстояние, девушка действительно оказалась на пороге небольшого грота, разглядела в сгущающихся сумерках, как парень споро разводит костер, и, с облегчением вздохнув, присела на первый попавшийся камень у входа. - Ты хорошо знаешь эти места, - с улыбкой произнесла она, вытягивая натруженные ноги, - Это твоя пещера? Парень молча продолжал разводить огонь, пока не разгорелся приличный костер. Дана с легким удивлением заметила много различных полезных предметов, расставленных в импровизированных полках, вытесанных в каменных стенах. Вот он взял лампу, и очень скоро в гроте стало еще светлее. Тут же оказался и небольшой сундук, обитый железом, из которого он вытащил тонкое покрывало и протянул его девушке. - Сними платье, - сказал он, отворачиваясь, - Укройся этим… И обувь тоже сними. Дана покорно сделала все, как он просил. Укуталась с головой в одеяло, которое оказалось хоть и тонким, но очень теплым. Видимо какая-то шерсть, судя по запаху, но ей было уже все равно, - она пересела на большой плоский камень, напоминающий лежанку, и наблюдала, как сероглазый развесил на длинном шесте ее рубаху поближе к огню, мокасины поставил рядом. Потом он выудил из недр сундука железный чайник, пару кружек. Воду набрать оказалось проще простого – она сумасшедшим потоком лилась с неба, стоило лишь выставить посуду наружу и в миг она полная. От костра пошло ровное тепло и Дану стало клонить в сон, но она все смотрела и смотрела на своего спасителя, который будто решил больше никогда не разговаривать. Но это было не так. - Это грот охотников, - заговорил парень, - Каждый, кто проходит здесь, может пользоваться им, только нужно после себя навести порядок и закрывать вход. От зверей. - А много тут зверей? – спросила тихо Дана, боясь спугнуть его. - Ты о медведях? – похоже, отвечать вопросом на вопрос было его привычкой, - Достаточно. Меня зовут Тамо. Моя бабушка вождь и шаман нашего племени. Моя мать, ее дочь, умерла, когда я родился. Мой отец британец, он в Уайтхорсе. Говорю я по-английски хорошо, потому что много времени в детстве провел рядом с отцом. Он многому научил меня, но я не британец, я танана. Моя родина здесь. Ты видела мою деревню, и эти женщины не мой гарем. Дана с изумлением заметила, как парень усмехается, качает головой словно поражаясь глупости этой девушки. - Ты думала, - сказал он, - что я не пойму, что ты имела в виду? - А что я должна была подумать?! – пожала плечами Дана, - Ты один весь такой господин, и куча женщин вокруг, которые еще и боятся смотреть тебе прямо в лицо! Как есть хозяин гарема! - В деревне много мужчин, - улыбнулся он, - И эти женщины их жены, матери, сестры, дочери. Сегодня была большая охота, поэтому ты не увидела никого, кроме меня. И они не боятся меня. Просто я будущий вождь… - Круто! – невольно вырвалось у девушки. - Это что значит? – спросил он недоуменно, - Ты удивляешься или что? - Я говорю, что будущий вождь это потрясающе! – улыбнулась она, - Это великолепно! - Не совсем, - покачал головой парень, - Это значит, что бабушка скоро уйдет… - Уйдет? Куда? – не поняла она. - Умрет, - просто и спокойно сказал он, - Она очень стара, и устала. Дана ошеломленно молчала, смотрела на него широко распахнутыми глазами, и не знала, что можно на это сказать. Она подумала о Мэте, который… Боже, как определить, где брат сейчас? В другом штате? В другом измерении?.. - Год назад я еще помогал отрядам Стила на Чилкуте, но я нужен здесь, - говорил парень, - Мне нужно создать свою семью, жениться… - Нужно? – удивилась этому выражению она, - Вообще-то женятся, когда хотят это сделать!.. Когда влюблены… Парень пожал плечами. - А как ты прошла перевал? – спросил он и посмотрел прямо в глаза Даны, - Это трудный путь, даже для сильных мужчин. А ты появилась в лесу, одна, без одежды… - Мне повезло, - тихо проговорила она, - что ты нашел меня. Спасибо тебе… Они замолчали. Дана не могла решить, как лучше объяснить парню, откуда она, что привело ее сюда и как это произошло. Не говорить же ему про транспортер, про эксперимент, про Мэта! Он решит, что она больная на голову! Еще чего доброго свяжет по рукам и ногам и… И что? Что он может сделать с ней? Она не знала, но говорить правду тоже не собиралась. - Кто такой Мэт? – задал вопрос парень, от которого у девушки сбилось дыхание, - Это твой сын? - Почему сын? – она помотала головой, пытаясь сосредоточиться, - С чего ты взял? - Твой голос, - усмехнулся он, - Ты бормотала, говорила, что Мэт пропадет без тебя. Так говорят о ком-то очень дорогом, о ребенке, например. - Он мой брат, - Дана выпрямилась в напряжении, стала аккуратно подбирать слова, - Он болен и ему нужна помощь. Наши родители погибли, и кроме меня у Мэта никого больше нет. Я появилась здесь не случайно, и ты прав, мне нужно золото. Только не так много, как ты думаешь! Совсем чуть-чуть! Я не могу объяснить тебе все, но я… - Бабушка сказала, - перебил ее он, - что ты светлая, и я должен тебе помочь. Дана удивленно раскрыла рот. Светлая? Что это значит? Это шутка, или эта женщина действительно что-то увидела? Что она могла увидеть в Дане? Страх, усталость, упрямое желание добиться своего, сумасшедшую цель, которая никогда не пришла бы в голову нормальной девушке!.. Что бы там ни было, но Дане было проще думать, что женщина-шаман просто умеет чувствовать людей. Вот и ее «прочитала». - Тамо, - чуть протяжно произнесла она, - Очень красивое имя. Это бабушка тебя назвала? - Да, - кивнул он, - А что означает твое имя? - Даная, из древнегреческого мифа, - усмехнулась девушка, - Маме понравилось имя. Но мне больше по душе, когда меня просто называют Дана, Дана Свон. Тамо внимательно посмотрел на нее. Улыбнулся, протянул ей кружку с кипятком. - Тебе очень идет твое имя, - сказал он, - хоть я и не знаю этих мифов. Дана тихо засмеялась. Отпила немного, почувствовала, как совсем согрелась. И все бы хорошо, только спина горела неприятно, и мысль улечься на камень не радовала, но лечь очень хотелось. Она повела плечами, ободранную кожу на спине будто обсыпало красным перцем! Дана невольно зашипела. - Ничего, если я немного скину одеяло? – робея, спросила она, - Ты можешь чуть отвернуться… - Есть способ лучше, - без улыбки ответил Тамо. Он вновь открыл сундук, что-то там поискал, выудил небольшую баночку с чем-то серым и жирным. - Что это? – у Даны взметнулись брови, - Ты хочешь, чтобы я этим обмазалась? - Да, - кивнул он серьезно, - если хочешь, чтоб спина зажила. Ну, или терпи пока само все пройдет! Она нахмурилась. И как он себе представляет это? Как ей самой себе обмазать спину? А он вдруг улыбнулся с прищуром, сел рядом с ней. - Я помогу, - сказал он, достал из своего мешка кусок лепешки, протянул ей, - Вот, ешь. И не кричи! Будет сначала щипать. Дана взяла у него хлеб и застыла, когда почувствовала, как он осторожно спускает с ее спины покрывало, откидывает ее волосы в сторону. Она немного напряглась, но тут же выдохнула облегченно. Легкими касаниями он стал наносить мазь на пылающую кожу, от чего действительно немного защипало, но вполне терпимо. Да и запах был против ожидания приятным, напоминал можжевельник и… И прикосновения были такими осторожными, нежными, и пальцы его оказались совсем не грубыми. Мысли Даны сами собой устремились в такие дебри, что она закусила губу, залепетала: - Приятный запах. Это твое лекарство? - Нет, - послышался его тихий голос, - Бабушка делала это снадобье. Помогает при неглубоких ранах.. - Ааа, - протянула она, невольно прикрывая глаза от удовольствия, чуть выгибаясь, как кошка, под ласковой ладонью, - И совсем не щиплет… Тут она почувствовала, как он стал спускаться ниже, к пояснице, и еще ниже. Хотела она того или нет, но ей было так хорошо, - кожу приятно холодило, руки его были сильными, горячими, движения умелыми, ритмичными. Она склонила голову набок, вся отдаваясь этим ощущениям, совсем забыв, где она и что вообще происходит. И видимо она как-то по-особенному вздохнула, потому что тут же услышала, как он довольно хмыкнул. Она заморгала часто-часто, чтоб привести себя в чувство, и впилась зубами в лепешку, чтоб опять ненароком не застонать от такого неземного блаженства. А очень хотелось расслабиться, разлечься на этом каменном лежаке, отдаться этим потрясающе чутким, крепким рукам, забыться. Непрошенными гостями явились воспоминания о том, что уже очень давно, года полтора точно, никто к ней не прикасался, и от этого стало жарко, дыхание то и дело сбивалось, в животе раскручивался тугой узел… - Ложись, - услышала она его вкрадчивый голос и замерла. - Зачем? – пискнула она. - Тебе надо поспать, - ладонями он провел по ее плечам, и тут же убрал свои руки, - Ложись на живот, я укрою тебя. К утру твои ссадины затянутся. Дана покраснела от досады, и не понять, - то ли от того, что разнеслась в своих мыслях до непозволительных границ, то ли от сожаления, что все кончилось, так и не начавшись. Она легла, как сказали, и отвернулась к каменной стене, чтобы Тамо не увидел ее горящих щек. Он осторожно укрыл ее, предусмотрительно скрутив ей волосы в жгут, чтобы не мешали. Это было мило. Она даже улыбнулась: надо же, такой заботливый! - У тебя нежные руки, - пробормотала она, так, на пробу. Ей вдруг захотелось проверить, насколько далеко сможет зайти он сам. Конечно, она не собиралась соблазнять парня, но все же… - Спи, - услышала она твердое, - Подъем будет ранним. Подавив вздох разочарования, Дана повернула голову в его сторону. Просто хотела посмотреть. Зря она это сделала! То, что она увидела, переклинило ей мозг напрочь, - Тамо лежал на таком же каменном лежаке у другой стены, штаны свои он снял, и теперь был укрыт другим покрывалом, но лишь до пояса, да и длинные ноги тоже были на виду. Сквозь спутанные волосы она разглядывала его крупный орлиный нос, плотно сомкнутые губы, чуть подрагивающие закрытые веки, пушистые ресницы. Руки его были под головой, широкая грудь, плоский живот, с рельефными мышцами пресса, чуть заметно поднимались, опускались, в отблесках костра его кожа, волоски золотились. Мысленно она провела рукой по его ногам, от ступней и выше... - Спи, - не размыкая век, повторил Тамо, и отвернулся к стене. Зря он это сделал! Теперь она разглядывала его спину, сильную, широкую, и поясницу, и полоску более светлой, не тронутой солнцем, кожи немного ниже… «Закрой глаза!» - скомандовала себе она, отвернулась, так как не смотреть оказалось выше ее сил. «Думай о деле! Думай о деле!» - повторяла она тихим шепотом, и уснула. Часть 3 День второй. Дана шла вслед за Тамо, вновь и вновь понукая свой мозг думать, - как, как ей изловчиться и суметь перенести кусок золота? Хватит ли для дела, если этот кусочек будет умещаться в сжатой ладони? Ведь если он будет больше, то неизвестно, что произойдет. Ведь если даже тонкая ткань белья не выдержала и рассыпалась в пыль, то, что станет с золотом? И сильно подозревала, что с рукой тоже все будет не очень хорошо. Но если уж и чем-то жертвовать, то пусть это будет рука. Возможно, что будет ожог, но это не смертельно! Из любой ситуации можно найти выход… Дана думала о чем угодно, смотрела куда угодно только не на впереди идущего парня. Ей хотелось бы вообще не видеть его, его спину, его походку. Не думать о нем! И все же мысли нам не подвластны, особенно когда ночью снилось такое!.. Она с усилием отгоняла эти картинки из своего сумасшедшего сна, эти видения двух обнаженных тел, прильнувших друг к другу, двигающихся в такт каплям дождя, красивых губ, беззвучно шепчущих о чем-то нежном, целующих так ощутимо, крепких ладоней, властно прижимающих, лаская… Она, как наяву, чувствовала на себе эти руки, губы, тело, и сердилась. На себя. «Думай о деле!» - твердила она себе снова и снова, но не вспоминать сон не могла. И где-то в затаенных уголках души, спрятавшись от угрызений совести, она мечтала, чтобы этот сон стал реальностью, жалела, что этот сон лишь плод ее фантазии. Злилась на Тамо. Хотя понимала, что он совсем не виноват в том, что ее драконы пробудились именно сейчас, именно в такой ситуации. Как это глупо! Ругала себя последними словами, шла, бухтела себе под нос и совсем не замечала ничего вокруг. А стоило оглядеться, - деревья попадались все реже, трава стала выше, запахло водой. Дана это почувствовала, услышала. - Река рядом? – спросила она, не надеясь на ответ. Тамо шел, не оборачиваясь, лишь махнул рукой в сторону. Она повернула голову вправо и увидела наконец излучину, переливающуюся под лучами солнца беспокойную воду, крутые склоны, маленькие и побольше островки, поросшие елью. Посмотрела влево и поразилась тому, как река становится шире, мощнее, простирается все дальше и дальше, уходит за горизонт. - Юкон, - произнесла Дана с чувством восхищения, - Никогда не видела ничего более прекрасного! Океан, да, но это!.. Она стояла и не могла надышаться. Только сейчас она осознала, куда попала, и как все это красиво и… Нереально. Слишком все красиво, чтобы быть правдой. И эта река, и лес, и воздух, и пение птиц, даже камни. И он. Слишком все поражало воображение, и именно все это было сном. Прекрасным сном, от которого она должна пробудиться, очнуться. Иначе она сойдет с ума, иначе все оставшуюся жизнь будет грезить несбыточным. Ведь она живет совсем в другом мире, и здесь ей не место. И этот мужчина никогда не будет частью ее жизни. Потому, что его просто не существует. Так же, как не существует ее в его жизни. Просто кусочки, осколки времени наслоились друг на друга, как отрезки кинопленок из разных бобин, и получилась причудливая картина. Она вспомнила, как в детстве они с братом лазали в здании старого, заброшенного кинотеатра, нашли целые рулоны старых пленок, и потом до позднего вечера развлекались, соединяя разные кадры, накладывая их друг на друга… Да, все это лишь сказка, и скоро она кончится. - Почему ты плачешь? – Тамо оказался неожиданно близко, заглянул в ее расстроенное лицо. Она отвернулась, в груди ее рвалось что-то горькое, очень даже реальное. - Долго нам еще идти? – сухо спросила она, - У меня осталось времени меньше суток. - Нам нужно спуститься к реке, - холодно ответил он, отстраняясь, - И переплыть на вон тот остров. Там ты найдешь свое золото. Он пошел первым, только поманил за собой, и больше не оглядывался на нее. Глотая слезы, продолжая злиться на себя, она пошла следом. Оскальзывалась то и дело, хваталась за кустики, камни, ободрала себе ладони, но не произнесла ни слова. Она понимала, что ее эмоции лишь выдумка, но обида ее была вполне себе ощутимой. Ей действительно было обидно, но плакать она перестала. Спуск к реке оказался не таким уж трудным. Сложным для Даны оказалась сама река. Вблизи ее воды были не такими спокойным, как виделось с высоты берега, - вода бурлила, двигалась беспрерывно, течение ее было быстрым. Плавать Дана умела, но никогда не плавала в открытых водоемах, даже в океан ни разу не окунулась! Только в бассейнах, да и то, очень редко. Если разобраться, то и дикой природы она никогда не видела. Разве что на канале Дискавери… А теперь эта самая дикая природа предстала перед ней во всей красе именно в виде этой огромной, стремительной реки. - Только не говори, что не умеешь плавать, - строго сказал Тамо, скручивая свой мешок в узел, - Я не потащу тебя на себе. - И не надо, - буркнула Дана, и решительно шагнула в воду, которая обожгла ее холодом, настоящим холодом! Но отступать уже поздно. Дана вздохнула поглубже и продолжила идти вперед, пока вода не стала ей по грудь. Течение и в правду было сильным, и ей пришлось вспомнить, чему ее учили на уроках физкультуры в школе. Она присмотрелась к очертаниям берега острова, примерилась и поплыла. Сразу взяла средний темп, не слишком широко откидывая руки, чтобы не тратить лишнюю энергию. Она же не собиралась плыть на скорость, главное было достичь острова и не позволить течению унести себя дальше. И плыть оказалось очень даже приятно! Течение мягко, но верно пыталось развернуть ее, подчинить себе, но она легко преодолевала эту силу, неуклонно следуя выбранному курсу. Это было похоже на игру, и вода словно живая, ласково толкалась, обтекала ее тело. В какой-то момент захотелось поддаться, отдаться течению, и плыть, плыть, плыть, не чувствуя себя, растворяясь в воде. Дана даже немного огорчилась, когда берег вдруг показался прямо перед ее носом. Она заметила вполне удобный кусочек земли и теперь уже быстро поплыла к нему. Где там был Тамо, она даже не подумала. Все еще не разобравшись в чехарде своих мыслей, эмоций, она хотела немного побыть одна, успокоиться. Можно было бы поплавать еще, хотя бы вдоль берега, но вода была холодной, и уже сейчас ее начинала бить дрожь. «Вчера дождь, сегодня река, - думала Дана, сидя на камне и отжимая подол рубахи, - Не заболеть бы». Но она уже заболела, только названия такой болезни еще никто не придумал… - Ты хорошо плаваешь, - услышала она за спиной. Обернулась, увидела идущего к ней мокрого Тамо. Он улыбался, спокойно, открыто, с толикой восхищения. В другое время, в другом месте за такую улыбку она отдала бы полжизни, но не теперь. - Я не совсем безнадежна, - пожала плечами, и тут же сжалась вся от озноба, - Холодно что-то… Он присел рядом, взял ее ладони в свои, потер их. - Надо было оставить тебя на том берегу, - нахмурился он, - Здесь и костер не разведешь, чтобы ты согрелась… - О, нет! – с усилием улыбнулась она, - Не надо костра, не надо согревать! Потерплю. - Ладно, - кивнул он, - Пойдем. Здесь не далеко. Он вновь закрылся, лицо его снова стало непроницаемым. И не понять, задел ли его такой решительный отказ от помощи, или что-то другое, но Дана вдруг почувствовала себя виноватой. Ну как ему объяснить, что творится у нее внутри? Не скажешь ведь такому парню: не трогай меня, потому что ты сводишь меня с ума! Реальный он или нет, но действовал он на Дану как самый сильный наркотик, а ей нельзя было терять голову. Не здесь и не сейчас. Не успела она пройти и десятка шагов, как вдруг он, с силой схватил ее за руку, припечатал к ближайшему дереву, закрыл ее собой. - Тс-с-с! – чуть слышно прошипел он, - Не двигайся! Дана хотела уже в раздражении оттолкнуть его, так он придавил ее к стволу, но тут краем глаза заметила среди деревьев… Гризли! О, боже! Это был огромный зверь, самый настоящий! Дана слышала его кряхтение, различала бурую шерсть, чуяла его запах, и ей было совсем не страшно. «Это все нереально, - пронеслось у нее в голове, - это как в кино!» А значит, по сценарию, с ней ничего не случится, и медведь ее не тронет. Наверное, все же нервы у нее сдали. Иначе, как объяснить то, что она стала трястись от смеха, и чтобы не рассмеяться в голос она прижалась лицом, губами к обнаженной спине Тамо. Прижалась, почувствовала его напряжение, пыталась подавить истерику. А он, не решаясь даже шепотом что-либо сказать ей, сжал ее руки, будто призывая успокоиться. Дана краем глаза следила за гризли, видела как он принюхивается, осматривается по сторонам, но людей явно не замечает. Медведь осторожно, не спеша продвигался к воде, постепенно удаляясь. Дана уже не смотрела на него, она закрыла глаза. Усталость накатила мгновенно, и только запах солнца, горьковатый, терпкий запах кожи мужчины казался важным в этот момент. Она приникла губами к его коже, хотела узнать ее на вкус, но не стала этого делать. Просто дышала, просто запоминала. И сколько так стояла, прижатая к дереву, она не могла сказать, но когда наконец Тамо чуть отстранился, она испытала что-то вроде разочарования. Оглядевшись, она увидела, как медведь очень быстро плывет по течению, видимо решив, что здесь ему нечем поживиться. Тамо обернулся к Дане и покачал головой укоризненно. - Если б он нас почуял, - сказал он серьезно, - то никто бы из нас назад не вернулся. - Но ты ведь охотник, - улыбнулась она, - ты бы справился с медведем! Или нет? - Зачем мне лезть к зверю? – пожал плечами он, - Я не охочусь на гризли. - Потому, что он больше тебя? – продолжала улыбаться Дана. - Без надобности нападать не стоит, - усмехнулся он, - А ты хотела увидеть поединок человека и зверя?.. У тебя каша в голове! Пойдем, нам надо вернуться на тот берег до сумерек. И снова Дана идет за ним, только теперь она то и дело нагоняла его, болтала без умолку, говорила всякую чушь. Рассказывала о детстве, тут же перескакивая на студенческие годы, потом ни к селу, ни к городу, начинала рассказывать о друзьях. Он не перебивал ее, почти не слушал, молча поглядывал и шел. А ее несло и несло, при этом она ощущала себя, так словно накурилась травки, - все вокруг стало каким-то мультяшным, чересчур ярким, даже глазам было больно. И когда Тамо подвел ее к ручью со словами «Ну вот. Смотри внимательно! Здесь золото просто под ногами», она со смехом присела на корточки и действительно увидела тут и там тускло сияющие камешки среди гальки. - И никто не знает об этом месте? – удивилась она, повертела в пальцах камень величиной с горошину, - Еще не добрались до этого острова? - Тут есть хозяева, - усмехнулся он, - Одного ты видела на берегу. - О, мишки-хранители?! – и она принялась горстями загребать мокрый песок, мелкие камни, и разглядывать все это с интересом, - А ведь по сути, золото это всего лишь камень, как и алмазы, и всякие там рубины-изумруды, и нефть всего лишь жижа. Полезные ископаемые!.. Почему люди не могут обходиться без всего этого? Зачем нужно расплачиваться золотом? Давали бы друг другу камни… Вон какие красивые! Белые, желтые, красные… Чем камни хуже золота?.. Скажи, будущий вождь, почему так? А? Тамо приложил ладонь к ее лбу, нахмурился. - У тебя жар, - сказал он, - Надо было оставить тебя в деревне… Пойдем, пойдем! Он рывком поднял ее на ноги, но она покачнулась. Чуть не рухнула в воду, и ему пришлось поднять ее на руки. Она, все еще бормотала что-то, крепко обвила его шею руками, приникла головой к плечу. Он почувствовал, как часто и болезненно она дышит, и побежал. Он бежал к реке, уже не думая ни о гризли, ни о усталости. Ему вдруг стало страшно, - эта странная женщина не давала ему покоя, будоражила мысли, волновала, а теперь, похоже, она простудилась не на шутку. Он не понимал ее, ни слова из того, что она говорила, ни ее поведения, ни причин смены ее настроения. Она была чужой и для этих мест, и для него самого, но она нравилась ему. Что-то незнакомое, колючее, теплое росло у него в груди, пускало ростки, вызывая неизвестные ему до сих пор ощущения, путало мысли, мешало. Но она ему нравилась. Когда там, на опушке леса, он услышал этот странный свист, а затем легкий хлопок, он обернулся и с изумлением увидел обнаженную женщину. Она лежала на земле, задыхалась, сжималась в комок. Как она там оказалась? Ведь он только что проходил там, и никого не было. А даже если бы и был, то он услышал бы, почуял. Он знал свой лес, как свои руки, и не было там ни одного места, где можно было бы спрятаться. Откуда она там взялась? А потом ее непонятные слова, бормотание, даже теряя сознание, она продолжала что-то говорить. Она была легкой, ему было не трудно нести ее в деревню. И от ее волос пахло как-то странно. Он не мог подобрать ни одного слова, чтобы было с чем сравнить ее запах. Он нес ее, и думал, что возможно так пахнет неземное существо. «Лебедь» - пронеслось у него в мыслях, но почему именно лебедь, он понять не смог. Что-то вспомнилось из детства, какие-то сказки, которые бабушка рассказывала ему, убаюкивая, и там была душа раненого лебедя, вселившаяся в прекрасную девушку. Тамо после долго разглядывал свою находку, и усмехался сам себе. Обычная женщина, белая женщина, ничего сказочного в ней не было. Но откуда бы она не явилась, ему вдруг захотелось, чтобы она осталась здесь, с ним. И когда увидел ее прозрачные зеленые глаза, услышал ее уверенный голос, и когда бабушка сказала, что он должен ей помочь и отпустить, он понял, что последнее ему сделать будет очень трудно. Но придется. Потому, что она уйдет, так или иначе. Потому, что она не отсюда, и здесь ей не место. А сейчас неся ее к реке, он и боялся, и хотел, чтобы она осталась. Может этот жар остановит ее, но что он будет делать, если она останется?.. Тамо не знал, и это ему не нравилось. Он вошел в воду, от чего она вся затряслась, очнулась. - Держись за плечи, - сказал он ей, перемещая себе за спину, - Только не отпускай! Слышишь? Она слабо кивнула, обхватила его покрепче, прижалась, дрожа. И они поплыли. Из-за ноши на спине и течения Тамо пришлось плыть чуть медленнее, дольше. Он то и дело прикасался к ее рукам, проверяя, хорошо ли она держится, удерживая и себя и ее в эти мгновения, чтобы не уйти под воду. Её свистящее дыхание пугало его, он понимал, что до деревни не донесет. А значит нужно как можно быстрее добраться до грота, и там он постарается что-нибудь придумать… Это проклятое золото! Ну почему люди готовы жертвовать жизнями ради этих желтых крошек?! Зачем все это? Если бы не это золото, он мог бы сейчас гулять по лесу с ней, рассказывать истории о своей деревне, о реке, об озере… Она сказала, что у нее осталось мало времени. Значит ли это, что за ней кто-то придет? Или она должна куда-то идти?.. Лучше бы она никогда не появлялась здесь, никогда. С трудом выбравшись на берег, Тамо снова взял ее на руки, и пошел, взбираясь на крутой склон. Надо только подняться выше, а потом он вновь побежит. Надо бежать, потому что она горит, ее трясет, и губы посинели совсем. Ему было страшно. Впервые чья-то жизнь так явно зависела от него, и это пугало. Но он знал, что нужно делать. Главное, добраться до грота. «Уже рядом, - шептал он ей, - Совсем рядом». Она не слышала его, была уже без сознания. И когда он в гроте уложил ее на плоский камень, подстелил покрывало, потом снял с нее мокрую рубаху, укутал другим покрывалом, она даже не открыла глаз. Он быстро, как мог, развел костер, согрел воду. Нашел в сундуке свои запасы, засыпал в кружку горсть сушеной ивы, развел кипятком, и принялся поить Дану. Пила она не охотно, все отворачивалась, просила холодной воды, но все же он смог кое-как влить в нее жидкость. Теперь нужно было подождать. Он стал растирать ее ледяные ступни, ладони, но ее продолжало трясти, так что зубы отбивали дробь. Он немного помялся, но решил все же. Снял с себя все мокрое и осторожно лег рядом, сгреб в объятия, прижал ее спиной к себе, укрылся покрывалом. Сначала она еще дрожала, но постепенно стала расслабляться в его руках, задышала ровнее, хотя жар и накатывал волнами. Он прижимал ее к себе, чувствовал, как она то горит, то вновь чуть подрагивает, но ноги ее уже не были холодными, как и руки, которыми она инстинктивно обвила его руки. Он не мог сказать, сколько времени прошло, прежде чем она по-настоящему обмякла и заснула спокойным сном. Все это время он напряженно ждал, мысленно прося ее держаться, не сдаваться. И теперь он облегченно вздохнул, слушая ее равномерное дыхание, ощущая ее ровное тепло. Теперь он мог и сам уснуть, ведь он устал, действительно устал. Но именно теперь сна не было. Он вдруг осознал, что держит в руках женщину, обнаженную женщину. Красивую, с белой нежной кожей. Он даже видел в неверном отсвете костра голубоватые жилки, просвечивающие сквозь эту тонкую кожу. Её еще влажные волосы мешали ему дышать, но он не отодвинулся. Наоборот, уткнулся в них лицом, вдыхая запах. Усилием воли он заставил себя не думать, но руки невольно крепче сжали женщину. «Нет, - говорил он себе, - нельзя. Я не могу, не должен. Нельзя». Но мыслям невозможно запретить нестись туда, куда влекло. Он старался сдерживаться, но все же сдался. Он продолжал просто обнимать её, не двигался, даже дышал едва слышно, но позволил и телу, и мыслям жить своей жизнью. Внутри все скручивалось в тугой узел, рвалось, стремилось, билось, но он не двигался. Лишь дышал прерывисто, дышал ее запахом, закрывал глаза, запоминал. День третий. Дана проснулась от того, что ей было очень жарко. Не сразу она сообразила, что ее обнимают, что ее ноги зажаты ногами мужчины, и он крепко спит, не желая выпускать ее из объятий. Она еще кое-что почувствовала в области поясницы, и это согнало с нее остатки сна. «О боже! – пронеслось в мыслях, - Только не это!». Нет, она понимала, что в принципе в данной ситуации нет ничего особенного или страшного. Голый парень обнимает ее, и у него ярко выраженная… А, кстати, почему он голый? Смутно Дана начала припоминать, как ее ломало и колотило от температуры, как Тамо поил ее чем-то не очень приятным. А потом были всякие бессмысленные видения, вроде огромных волн и камней, накатывающих на нее, мелькало лицо Тамо, он что-то говорил. Она сглотнула, горло сжалось, запершило, было больно. Рефлекторно она попыталась откашляться, от чего в легких заскреблось противно. Тамо тут же проснулся, навис над ней, хмуро ее разглядывая. - Тебе лучше? – спросил он. - Почти, - проскрипела она, - А если вернешь мне рубаху, станет вообще чудесно. И тут она впервые увидела, что этот серьезный парень умеет краснеть. Да еще как! Он смутился, как девчонка, порывисто соскочил, стараясь быть подальше от Даны. Не глядя на девушку, протянул ей рубаху, и сам стал быстро одеваться, все время отворачиваясь. - Тебя нужно было согреть, - негромко говорил он, - Поэтому я… Только, чтобы помочь тебе. - Все хорошо, Тамо, - усмехнулась она, - Ни сколько в тебе не сомневаюсь. А сама подумала: «И я бы не возражала, если бы ты воспользовался ситуацией». Но тут же себя одернула. Снова глупости в голову лезут, а ведь ей сейчас нужно поторопиться. Если расчеты были хотя бы приблизительно верны, то у Даны осталось часа два, чтобы найти то место, где ее трое суток назад нашел Тамо. Нужно попросить его об еще одной услуге, чтобы он как можно быстрее отвел ее на ту опушку. И для начала неплохо было бы выпить тот отвар, которым он поил ее ночью. - Тамо, - она тронула его за руку, - я никогда не смогу забыть о том, как ты помог мне. Ты лучший из всех, кого я когда-либо встречала. - Там, куда ты уйдешь, - сказал он, протягивая ей кружку с горячим отваром, - есть кому о тебе позаботиться? - Надеюсь, - она пожала плечами, - Честно признаться, я даже не знаю, что меня там ждет. Она действительно не знала ни того, кто именно встретит ее, ни того, как пройдет обратный переход. Здесь прошло почти трое суток, там полтора месяца. И если здесь ничего особенно важного не произошло, то там могло случится все, что угодно. Дана гнала от себя мысли о состоянии Мэта. Ей и так было страшно, особенно теперь, когда это нереальное приключение подходит к концу, и нужно возвращаться. Допив противную жижу, Дана вновь прикоснулась к руке Тамо. Почему-то именно сейчас, не задолго до расставания, ей стало очень важным запомнить его на ощупь. - Ты ведь хорошо помнишь то место, где нашел меня? – спросила она, заглядывая ему в глаза, - Отведи меня туда, прямо сейчас. Он долго не отрывал взгляда от нее, смотрел внимательно, но не понять было, о чем он думает. И все же он улыбнулся, кивнул. - Пойдем, сумасшедшая женщина, - сказал он со вздохом, - Видно, что тебя ничто не остановит. Идти оказалось трудно, у Даны ныла каждая косточка, каждый мускул в теле, горло саднило. И, спускаясь от грота, она невольно цеплялась за Тамо, держалась за его плечо. Он не возражал, а когда тропинка пошла более ровно, он сам взял ее за руку, крепко сплел их пальцы, произнес тихо: «Если устанешь, скажи. Я понесу тебя». Бессовестной Дане сразу захотелось притвориться уставшей, но она все же вспомнила, как должно быть сам Тамо устал. Таскался с ней все это время, вчера возился, как с младенцем, возможно, что и ночью не спал. Нет, надо взять себя в руки, идти самой, по возможности быстрее, и просто радоваться теплу его руки. Его тепло. «Неужели больше никогда в жизни мне не удастся почувствовать что-то подобное? - смахивая непрошенные слезы, думала она, - Неужели больше никогда?!» Она шла, почти шаг в шаг с ним, игнорируя и боль, и жар, забыв о предстоящем переходе. Просто не хотела думать ни о чем другом, кроме этого мужчины. Старалась запомнить все в мельчайших подробностях. И все же ничего не видела вокруг, вся ушла в ощущения. И тоску, которая уже сейчас приютилась в груди и стала пускать корни. Тоску по этим трем сумасшедшим дням, по этому мужчине, которого она в сущности и не узнала. Но будет помнить всегда, и всегда теперь будет искать. В промельке лиц, в мимолетных взглядах, в звуках, в запахах. Его имя теперь всегда будет для нее, как символ, как знак… Чего? Дана усмехалась про себя, - символом чего-то большего, чем просто человек, чем просто мужчина. Она смотрела на его профиль, жалея, что не умеет рисовать, но знала, что его лицо не сможет забыть. Даже если время сотрет подробности, закрывая глаза, она будет видеть его как сейчас. «Ты полюбила тень и мимолетную мысль» - вспомнилось Дане почему-то из любимого фильма, и она улыбнулась почти весело. Да, сейчас она была похожа на Элвин… Тамо крепче сжал ее ладонь, и она, подняв глаза, увидела, что они вышли на небольшой пролесок. Вдруг в висках застучало от страха и воображаемого гула платформы. Дана сразу вспомнила, какая боль была тогда, и подумала, что нужно спровадить Тамо, чтобы он не видел и не слышал ничего. - Мы пришли? – спросила она охрипшим голосом, - Так быстро? - Мы шли почти два часа, - покачал головой Тамо, - Ты так задумалась, что ничего не заметила. Ты очень странная… - Спасибо тебе, - она посмотрела ему прямо в глаза, - Никогда не встречала людей, подобных тебе. И тут Тамо, побледнев, шагнул к ней вплотную, уперся лбом в ее лоб. Проговорил, едва не касаясь губами: - Тебе так нужно уйти? Ты не можешь остаться? – и столько мольбы было в его голосе, вдруг ставшим глухим, низким. Он не держал ее за руки, но оторваться от него не было сил. Остаться… Остаться бы сейчас в этом мгновении, слушая частые удары его сердца, чувствуя его запах, ощущая его тепло. Но время бежит, истекают последние минуты. Надо уходить. - Если бы я могла, Тамо, - прошептала она едва слышно. Она отстранилась от него, глянула в глаза, улыбнулась несмело. Потому, что он стал мрачным, весь сжался, серые глаза смотрели без эмоций. - Удачи тебе, Дана Свон, - произнес он глухо. Достав что-то из кармана штанов, вложил это в ее ладонь, крепко стиснул ее руку. Развернулся, не глядя, быстро пошел прочь. Дана в тупом онемении смотрела ему вслед, даже боли не чувствовала. Очень скоро он скрылся в лесу, а она наконец услышала тот самый гул. Даже увидела, обернувшись на звук, слабое дрожание воздуха в паре метров от себя. Без раздумий она скинула свою рубаху, мокасины, и просто шагнула в это марево, думая лишь о том, чтобы все это кончилось быстрее. И все повторилось, только к давящей боли в мозгу прибавилось еще чудовищное жжение в сжатой ладони, и легкие рвались в клочья… Тамо шел, не оборачиваясь, но когда услышал уже знакомый ему свист и хлопок, он повернул назад. Сам того не желая, он кинулся бегом к тому месту, где оставил ее. На какой-то краткий миг ему показалось, что сейчас все повторится, и он найдет там девушку. Без сознания, обнаженную. Но теперь он будет знать, кто она, и не отпустит ее уже никуда. Выбежал на поляну, заозирался вокруг, будто впервые видит все это. В груди засаднило непривычно. Он не нашел там ничего, кроме оставленной рубахи и пары мокасин. Вокруг было тихо, даже птицы смолкли, только легкий ветерок ласково коснулся его щеки. Нахмурившись, Тамо провел ладонью по лицу, стирая маленькую каплю… Часть 4 За окном плыли облака, чуть подсвеченные наступающим закатом. Куда ни глянь, всюду стекло, бетон, железо. Если посмотреть вниз, то открывается забавный вид на кишащую движением улицу. Мегаполис. Красивый, сумасшедший, дерзкий Нью-Йорк. Дана любила приезжать в этот город, но жить здесь – нет, никогда. Обычно она бывала здесь раз в три месяца, проводила чуть меньше недели и возвращалась в Сан-Франциско. Она хотела бы еще куда-нибудь поехать, ведь теперь она могла позволить себе попутешествовать. Но без Мэта это было не интересно. Это брат мечтал о путешествиях, о Европе, Азии, мечтал увидеть Сидней… - Может, все-таки поедешь со мной в Шанхай? – спросил ее Адам, подходя со спины и обнимая, - Спасешь меня от скуки, и тебе самой будет, чем заняться. Дана чуть улыбнулась, погладила мужчину по рукам, обвившим ее талию. Адам всегда будто слышал ее мысли. - Нет, - ответила она, - Ты будешь пропадать на своих семинарах, а мне не интересна Азия. И вообще… Дана не могла сказать Адаму, что на самом деле ей будет скучно с ним. Да, он хороший парень, красив непозволительно, успешный хирург-фтизиатор, не без юмора, но… Их отношения длились уже четвертый год, начавшись сразу, как только лечение Даны закончилось. А было это почти пять лет назад. Пять лет назад Дана вернулась… Когда ее выкинуло на платформу, ожидаемо спиной вперед, она уже была без сознания. И потому она не сразу увидела, кто ее окружает, а когда смогла открыть глаза, то первое, что она прохрипела, было: «Где Мэт?» Ей никто не ответил, ни Кит, ни Эд, ни целая группа мужчин, одетых в военную форму. Никто не реагировал на ее истеричные выкрики, просьбы позвать брата. Ее сразу же уложили на каталку, завернули в какой-то серебристый кокон, вкололи по два препарата в вены, от чего она стала засыпать. А потом потянулись бесконечные дни в клинике, окна в которой были лишь имитацией, персонал невозмутимо молчаливым, врачи предельно вежливыми и отстраненными. На второй день такого обращения Дана устроила форменную истерику, отказалась принимать лекарства, пока ей не объяснят, что происходит и где ее брат. После этого к ней в палату прибыла целая делегация во главе с полковником Шоу, который и рассказал ей, походя принеся соболезнования, что брат ее Мэтью Свон умер две недели назад, а проект теперь целиком и полностью принадлежит военным. «Вы добыли ценные доказательства, мисс Свон, - говорил полковник, указывая на ее забинтованную левую руку, - Вы многим пожертвовали, и это не останется без внимания. Вам предоставят необходимые бумаги, вознаграждение в двойном размере. В обмен на молчание. Надеюсь, в этом вопросе мы солидарны». Военные давно ушли, а Дана сидела на кровати, потирая ноющую грудь, дыша со свистом, пытаясь собрать мысли в одно целое. Мэт умер. Она подозревала это, но знать наверняка было совсем другое. Слез не было, была пустота, холодная пустота внутри. Как дыры, что образовались в ее легких после обратного перехода. Ладонь все еще дергало болью, когда она забывала об ожоге и неосторожно делала что-нибудь левой рукой. Мэт умер, и значит все было зря. Она не успела, не спасла, не помогла. Все было напрасно. И все же откуда-то из глубины сознания на нее смотрели серые глаза, и она понимала, что какой-то смысл во всем этом был. Но Мэт умер. Оплакать брата она смогла только через неделю, когда решительно потребовала перевести ее в обычную клинику, чтобы всерьез заняться своими легкими. Все, что обещал полковник Шоу, было выполнено, и ничто больше не связывало Дану ни с проектом, ни с бывшими друзьями. Кита и Эда она отказалась видеть наотрез, не пожелала даже просто выслушать их, не хотела знать, что в общем-то они не могли спасти Мэта. «Могли! – кричала потом Дана, покидая кладбище, на Кита, который все-таки нашел ее, - Вы могли хотя бы что-то сделать! Поддержать его немного! Чтобы он дождался меня!». Разговора не получилось, Дана навсегда вычеркнула друзей детства из своей жизни, а потом долго плакала уже в другой палате, в другой больнице. Не могла успокоиться, взять себя в руки, пока у нее горлом не пошла кровь. Тогда то она и познакомилась с Адамом Слоули, своим лечащим врачом. Адам оказался строгим, требовательным доктором, знающим, талантливым специалистом, и благодаря его жестким условиям, правилам, Дана очень быстро пошла на поправку. Всего полгода потребовалось, чтобы легкие полностью зажили, чего нельзя было сказать об обожженной ладони. Рана никак не хотела заживать, затянуться, стоило только чуть сильнее расправить ладонь, как тончайшая кожица рвалась и ожог вновь кровоточил. Но и это прошло, остался только грубый шрам. Дана переехала в новую квартиру, перевезя с собой из старой только книги и кое-какие личные вещи брата. Обустроила новое жилище на свой вкус, подолгу пропадая в мебельных салонах и книжных магазинах. Она пошла на курсы кулинарии, научилась шить шторы, поступила вновь в университет, только теперь уже на факультет истории. Делала все возможное, чтобы не было ни минуты, ни дня без дела. Чтобы, ни дай бог, не остановиться и не задуматься: чего она хочет на самом деле? Нет, она не хотела об этом думать, решительно. Придя на очередное обследование в клинику, Дана не увидела уже ставшего другом доктора Слоули, вместо него ее приняла молодая женщина, представившаяся доктором Монтгомери. Она же и рассказала Дане, что Адам теперь работает в другой клинике, где заведует целым отделением. Почему-то уход Адама задел Дану, и она решила увидеться с ним во что бы то ни стало. Сказано – сделано. Дана без приглашения заявилась в кабинет доктора Слоули, даже отодвинула с дороги возмущенную медсестру, лепечущую, что доктор после операции отдыхает и просил его не беспокоить. «Дана? – удивленный Адам поднялся с дивана, на котором только что лежал, - Что случилось?» Дана лишь шумно выдохнула, глядя на его заспанное лицо, карие ласковые глаза, чувственные губы. Она захлопнула дверь, подошла к Адаму близко-близко и поцеловала его, обалдевшего, растерянно улыбающегося. «И как это понимать?» – забормотал он в поцелуй, но рук не отнял, а напротив теснее прижал к себе девушку. «Ты больше не мой врач, - серьезно сказала Дана, снимая с него рубашку, - а значит я могу делать с тобой все, что хочу». И сделала. Не имея терпения, толкнула его на диван, расстегнула ему брюки, чуть спустила их и оседлала. Адам был не против, всячески помогал девушке, глухо рычал, сжимал бедра ладонями, позволяя ей двигаться так, как она хотела. И потом, когда обоих накрыло, он в благодарности целовал ее опять и опять. «Давно хотел это сделать, - зашептал он, не отпуская ее, - Как на счет свидания сегодня вечером?» Так Дана стала встречаться с Адамом, хотя отчетливо понимала, что не любит его. Ей было с ним просто легко и хорошо. Не было сбивающей с ног страсти, но была нежность, неподдельное внимание, понимание друг друга с полуслова. И Дана очень ценила это. Что чувствовал сам Адам, она не знала, и никогда не спрашивала. Она часто сопровождала его на разные встречи, рауты, вечеринки, перезнакомилась со всеми его друзьями и коллегами, но к своим родителям он ее не спешил вести. А она и не напрашивалась, возможно понимая, что это уже будет означать нечто большее, чем связь. Адама в Дане устраивало все, во всяком случае, он ни разу не высказал недовольства по какому-либо поводу. И возможно, что их отношения были такими долгими и ровными именно потому, что оба жили каждый своей жизнью, не видясь порой месяц-полтора. И возможно, что Адам все-таки познакомил бы ее с родителями, и сделал бы предложение, и они поженились бы, если бы Дана не решилась наконец-то сменить место жительства. - Через неделю я получу диплом, - сказала Дана, поворачиваясь к Адаму лицом, - Ты можешь прилететь в Сан-Франциско? Мы могли бы отметить это. Адам неторопливо целовал ее лицо, вновь и вновь возвращаясь к губам. - Да, - пробормотал он, спуская халат с ее плеч, - Обязательно. Я успею… - Адам, - тихо говорила она, медленно, но верно уплывая от его умелых ласк, - возможно я уеду… потом… в Канаду… Адам лишь на мгновение замер, но тут же продолжил целовать ее грудь. Чуть сильнее, чем обычно сжал ее плечи, чуть резче сдернул с нее халат совсем, чуть грубее подкинул на себя. Дана пыталась заглянуть ему в глаза, но он не давал этого сделать, - припечатал к стеклу окна, уткнулся губами ей в шею, с силой вошел, и двигался резко, жестко, заставляя её вскрикивать все громче и громче. Двигался и двигался, дышал прерывисто сквозь стиснутые зубы, до синяков сжимал ее бедра, пока она не простонала протяжно, не прильнула губами к его мокрой от пота щеке, то ли целуя, то ли пытаясь что-то прошептать. Он двинулся в последний раз, выдохнул хрипло «Детка», и застыл, упершись лбом в холодное стекло. Дыхание выравнивалось медленно, он отпустил ее, но тут же обнял крепко. - Я провожу тебя в Канаду, - глухо произнес он, целуя её в висок. Дана просто прижалась к нему, ей нечего было сказать Адаму. О том, что Канада это наваждение Даны он знал, чувствовал, слышал в её голосе, когда она рассказывала разные истории об этой стране. Она не могла поведать ему всю правду, это было бы слишком. Да и не поверил бы он ей! И кто бы в такое поверил?! Перемещение во времени, встреча с человеком из прошлого?! Это дикость, неуемная фантазия! Такого просто не может быть!.. Дана и сама так думала, и потому, болтая с Адамом, выдавала лишь мелкие детали, будто бы прочитанные ею в книгах. Временами ей хотелось рассказать о «Том парне», описать его внешность, манеры, факты из его жизни, но не смела. Уже давно Тамо стал для нее «Тем парнем», не мечтой, а дорогим, тщательно оберегаемым воспоминанием, чудесной сказкой. Давно прошло то щемящее чувство, та тоска, но тяга осталась. Не к мужчине из воспоминаний, а к месту. Дану влекло в Канаду, тянуло, звало, это волновало её, беспокоило. Несколько раз она порывалась купить билет на авиарейс, но каждый раз сама себя отговаривала, убеждала себя, что пока не готова. Не готова вернуться в сказку. И вот теперь, видимо, пришло время, и Адам ее отпускает. Она поняла это по его молчанию, по тому, как спокойно он лежал головой на ее коленях, пока они смотрели какую-то муть по телевизору. Как он улыбался тихо ее репликам, как легко прикладывал ее ладонь к губам, целуя. И как утром проводил ее до такси, как помахал на прощание. Адам ее отпускал. Но что ждало ее там, в Канаде? Что будет там, в той сказке? Часть 5 Дана вглядывалась в даль, в синие отсветы от кажущейся бесконечной водной глади озера Марш. Медленно вдыхала и выдыхала чуть горьковатый, прохладный воздух, слушала звуки вокруг. Конечно, она не могла бы найти сейчас то место, где возможно была расположена деревня, но ей, встревоженной чувствами, казалось знакомым каждое дерево, каждый камень. Она понимала, что это обман, что ничего из того, что она помнила, здесь уже нет. Да и было ли? Порой Дане чудилось, что все ее воспоминания, это всего лишь вольное переложение фантастического рассказа. И тогда ее накрывало тоской, тогда она мысленно задавала вопросы Мэту, спрашивала давно ушедшего брата, что правда в ее голове, а что выдумка. Но никто ей ответить не мог. Несколько долгих, мучительно болезненных минут Дане потребовалось, чтобы честно признаться самой себе, что она сумасшедшая фантазерка. Стоило больших усилий сказать себе, что она ждала… Чего? Что как только она появится здесь у истоков Юкона, в этих лесах, ей на встречу выйдет он, тот парень? Что воспоминания оживут и сказка станет явью? «Какая же ты дура!» - прошептала Дана, сглатывая слезы. Да, она плакала, как маленькая капризная девочка, которую обманули, пообещали сюрприз и обманули. И неважно, что это она сама себе наобещала! Ей хотелось закричать в голос о несправедливости, топать ногами, биться в истерике до тех пор, пока не придет кто-то сильный, умный, любящий и не обнимет, не возьмет ее на руки. Она и смеялась, и плакала, понимая, что это просто срыв, и что она не хочет так легко отказаться от своих фантазий. В груди рвалось и ныло, от плача подступала икота, и нет сил остановиться, успокоиться. Вспомнилось откуда-то: если очень больно в душе, можно обнять дерево и выплеснуть все эмоции. «От моих эмоций любое дерево засохнет на корню» - с нервным смешком подумала Дана, но подошла к первой попавшейся ели и обняла ствол. Сначала собственные действия показались ей ужасно комичными, она даже засмеялась, икая, но заглушающий все вокруг смолистый запах вновь всколыхнул в ней обиду, разочарование. И слезы хлынули опять, мешая дышать, шептать всякие глупости… - Мисс? Мисс, вам плохо? – не сразу расслышала Дана приятный мужской голос, а открыв глаза, чуть не заорала в шоке. В нескольких шагах от нее стоял высокий незнакомец и с легкой улыбкой разглядывал ее. Нет, не незнакомец! Это он! «Я знаю тебя!» - чуть не сорвалось с языка Даны, но она лишь судорожно вдохнула, слезы высохли в один миг, сердце ухнуло куда-то вниз. Мысли неслись, перекрикивая друг друга, но ни одной здравой. Дана открывала и закрывала рот в изумлении. - Могу я вам помочь? – улыбнулся мужчина, сделал шаг к ней, но тут же остановился. Возможно, он раздумывал, стоит ли ему подходить ближе, но улыбаться он не перестал. Только взгляд серых глаз стал более серьезным, внимательным. Дана все пялилась на мужчину, не в силах собраться и хоть что-то ответить. Она знает его, она искала именно его! И она решила, будь что будет! Она уже открыла рот, чтобы назвать его по имени, но он опередил её. -Джон Пеникетт, капитан конной полиции, – сказал мужчина, сделав еще один шаг, - Правда, я в отпуске. Но могу ли я вам чем-то помочь? Дана тупо машет головой из стороны в сторону, не в силах отвести взгляда от этих серых глаз. Руки ее все еще обнимали ствол дерева, в ладони, в давно заживший шрам впивались кусочки коры, в груди что-то рвалось с надсадной болью. Она искала эти серые глаза долгих пять лет, мечтала, звала во сне и наяву. Но нашла другого, какого-то Джона. - Как жаль,- пробормотала едва слышно,- ты не Тамо... - Что вы сказали?- вдруг напрягшись, спросил мужчина. - Ничего,- она уже очнулась от наваждения, - Спасибо, я могу сама… - Сможете отлепиться от дерева? – вновь заулыбался он, и так по-доброму засияли его глаза, такие морщинки-лучики собрались у висков. Дана невольно зависла, отмечая чуть заметную седину, орлиный нос, сильный подбородок и губы. Она и забыла, какие у него красивые губы… «Совсем очумела!» - одернула она себя. - Могу проводить вас до города,- продолжал говорить он, - Мой дом в Марше, если... - Да, я знаю этот город. – она поспешно отошла от дерева, преувеличенно старательно отряхивая руки, одежду, - Спасибо...Джон. - Что ж, - помедлил он, - Надеюсь, вы знаете дорогу… - Моя машина здесь недалеко, - Дана посмотрела прямо в его глаза, - и у меня есть свой дом в городе. Так что, спасибо еще раз! Вы настоящий джентльмен! Джон чуть нахмурился, приподнял раскрытые ладони в примирительном жесте, шагнул назад. - Я понял, - холодно произнес он, - Извините, если побеспокоил. И, развернувшись, быстро пошел прочь. «Стой!» - хотелось крикнуть Дане ему вслед, но она лишь обессилено опустилась на землю, взялась руками за голову. «Твою же мать! – сквозь зубы ругалась она, - Джон! Он Джон!.. Или я реально схожу с ума, или я напросилась на большие сложности!» В мыслях ее никак не укладывалась эта невероятная встреча, - этот незнакомый, действительно незнакомый, мужчина был живым воплощением ее воспоминаний! Абсолютная копия! Даже голос… Боже мой! Разве такое бывает?!.. А дом у Даны действительно был. Она выбрала его еще полгода назад, через специальный сайт, оплатила, стала владелицей. И Адаму она об этом не сказала ни слова, за что ей порой становилось стыдно. Но стоило ей приехать в первый же день по нужному адресу, увидеть это небольшое, в два этажа, полное света и воздуха строение, как все угрызения совести стихли. Побеседовав с агентом, подписав необходимые бумаги, Дана потом долго бродила из комнаты в комнату, с увлечением представляя, как обновит мебель и шторы. А после выпила воды, и ноги сами понесли ее за город. Теперь же она мерила шагами гостиную, стараясь успокоить себя. Встреча в лесу перевернула в ней все, она металась между желаниями сейчас же найти этого Джона, извиниться перед ним, познакомиться поближе, и уехать прямо сейчас в штаты, вернуться к Адаму и постараться забыть все. Она пожалела, что так резко оттолкнула мужчину, который в сущности всего лишь хотел помочь рыдающей девушке в лесу. Нормальное, естественное желание нормального мужчины! К тому же… Как он сказал? Капитан конной полиции? Ну вот! Это его профессиональная обязанность – помогать людям. Даже если эти люди ведут себя не совсем адекватно, - обнимаются, разговаривают с деревьями и плачут, не понятно по какой причине. Дана вдохнула-выдохнула, расправила плечи. Нет, никуда она не уедет. Она останется здесь и, возможно, рано или поздно вновь встретится с этим Джоном… Он сказал, что в отпуске? Черт! Было бы проще, если б он работал в самом Марше. Ну, ладно. Дана, вспомнив, что так и не купила ничего из еды, решила сходить в ближайшее кафе, потому что потрясения потрясениями, а пообедать всегда полезно. Город Дане понравился своей кажущейся простотой, неторопливостью, неспешным течением жизни. Люди были гораздо приветливее и разговорчивее, чем в больших мегаполисах. Оно и понятно. Дана шла по улице, смотрела по сторонам, чувствуя как ей становится легче и легче. Зашла в первый понравившейся своей вывеской бар, заказала чизбургер и пиво. Время уже было вечернее, и ей подумалось: а почему бы не выпить? Но немного пожевав бургер, она поняла, что не хочет пиво, а хочет чего-нибудь позабористее. Чтоб хоть немного расслабиться. И пересела к стойке, заказала рюмку водки и выпила ее залпом. Выдохнув, поймала на себе одобрительный взгляд бармена. «Трудный день?» - кивнул он ей. «Охренительно трудный» - усмехнулась Дана, попросила повторить. - Вам уже лучше? – от этого голоса Дана чуть не поперхнулась. Повернула голову вправо и увидела Джона, присевшего рядом. Она сглотнула, кивнула и вновь отвернулась от его внимательного взгляда. «Молодец, Дана! – разозлилась она на себя, - Теперь он думает, что ты еще и алкоголичка!» - Не ожидал увидеть вас вновь так скоро, - сказал Джон без улыбки, обратился к бармену, - Мне темное, Дэйв! - Вы шли за мной следом что ли? – она не нашла ничего лучше, чем спросить об этом. Джон усмехнулся, отрицательно покачал головой. - Извините, - хмыкнул он, - Не буду вам мешать. И он, взяв свой бокал с пивом, уже повернулся, чтоб уйти, как вдруг Дана протянула ему руку. - Меня зовут Дана Свон, - быстро заговорила она, боясь, что сейчас он уйдет навсегда, - Я приехала в Марш лишь сегодня утром. Купила дом на Сосновой улице, а в лесу просто прогуливалась. И у меня были некоторые неприятности, поэтому вы увидели меня в таком состоянии. И еще, вы напоминаете мне кое-кого… - Надеюсь, - уже искренни улыбался Джон, пожимая ее руку, - что это приятные воспоминания? - Да, - она улыбнулась в ответ, - То есть, нет… Не совсем… Черт, я запуталась! - Я понял, - он не отпускал ее руку, заглянул в глаза, чуть прищурившись, - Не знаю, что за неприятности у вас приключились, но уверен, что их не стоит глушить водкой. Вы ужинали? Дана кивнула, всем существом понимая, что тонет в этих глазах, в этом голосе, в тепле его руки. На секунду мир размылся и сосредоточился в одной точке, - в груди, где стало так жарко и сладко-тревожно. Она даже не заметила, что он, отставив свой бокал, уже двумя руками держит ее ладонь, баюкая. - Думаю, нам с вами нужен кофе, - говорил он, - Хороший, крепкий кофе! Вы предпочитаете с сахаром или без? Дэйв сделает для вас любой, какой пожелаете! - Черный с сахаром, - она сама не слышала себя, так слаб оказался ее голос. Но Джон слышал ее прекрасно, и уже через пару минут они сидели за дальним столиком, напротив друг друга. Он все еще с улыбкой рассматривал ее, с интересом и даже, Дане показалось, с восхищением. - Вы приехали в Канаду надолго? – спросил он, - Вы ведь американка? - Да, - она уже справилась с бурей эмоций, тем более, что это было легче сделать, когда он не держал ее за руку. Хотя этого ей хотелось больше всего. - Да, - повторила она, - надолго. Я жила в Сан-Франциско, но теперь думаю обосноваться здесь, в Марше. - Чем вам не угодил ваш родной город? – и он придвинул к ней ближе ее чашку с кофе, - Или вы здесь по работе? - Нет, я здесь по собственному желанию, - она улыбнулась в ответ, - А в Калифорнии меня больше ничего не держит. Мой брат умер, а других родственников у меня нет. - Простите, - он смутился, покачал головой, - Мне жаль. - Все в порядке, Джон, - она сама положила ладонь на его руку, - Вы же не знали. - Но почему именно Канада? – он лишь мельком глянул на ее кисть, но руку свою не убрал. Дана сама, вдруг спохватившись, отняла ладонь. - Я была как-то именно в здешних местах пять лет назад, - она почувствовала, как покраснела, - и мне здесь очень понравилось. Захотелось вернуться и остаться. - Пять лет назад? – он опустил взгляд, - Жаль, что мы не встретились тогда… Дана даже не успела ничего сказать в ответ, как к их столику, стремительно шагая, подошла женщина. - Джон! – громко заговорила она, - И давно ты в городе? Джон, вопреки ожиданию, даже не привстал при появлении этой дамы. Лицо его вдруг застыло, напоминая маску. - Лидия, - проговорил он сухо, - и я рад нашей встречи. Как поживаешь? А женщина теперь в упор разглядывала Дану, которая сейчас тоже почувствовала огромную неловкость. Понятно, что эта Лидия давняя знакомая Джона, и, скорее всего, не просто знакомая. Иначе не прожигала бы взглядом дыры на незнакомой девушке. - Лидия, познакомься, - Джон сделал жест в сторону Даны, - моя соседка и друг Дана Свон. Она переехала из штатов и теперь будет жить на Сосновой улице. - Боже мой! – с легкой истерикой в голосе воскликнула Лидия, тряхнув своими шикарными иссиня-черными кудрями, - И как же я жила без этой информации все это время?! Я не видела тебя год, а ты рассказываешь мне о своей соседке?! Дана решительно встала из-за стола, она не собиралась выслушивать эту обезумевшую от ревности леди. Пусть Джон сам с ней разбирается. - Мне пора, - сказала она, спокойно посмотрев на него и Лидию, - Спасибо за кофе, Джон! Рада знакомству, Лидия! И она быстро пошла к выходу. Возможно, что Джон и пошел бы за ней следом, но, судя по нервным выкрикам Лидии, ему предстоял долгий и не самый веселый вечер. «Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой» - с усмешкой подумала Дана, шагая по улице в сгущающихся сумерках. Она не хотела плакать, но пара соленых дорожек все же остались у нее на щеках. Часть 6 С того первого дня прошла неделя. Дана поначалу была расстроена, но вновь и вновь возвращающаяся здравая мысль, что Джон существует, более того, он живет сейчас в одном городе с ней, на одной улице, утешали ее, хоть и не надолго. Иногда ей хотелось порасспрашивать милую миссис Дуглас, хозяйку небольшого овощного магазина, о жителях Сосновой улицы, но вовремя сдерживалась. Миссис Дуглас и без того слишком внимательно разглядывала американку, была предупредительна и очень любопытна. Однажды Дана чуть не познакомилась с матерью Джона, но успела улизнуть из магазина, пока миссис Дуглас не вспомнила и о ней. Дана, расплатившись за покупки, в задумчивости рассматривала корзину с капустой, когда в магазин вошла невысокая женщина, обрадовав своим появлением хозяйку лавки. - Дорогая миссис Пеникетт! – воскликнула миссис Дуглас, - Как давно вы не заходили к нам! Как поживаете? - Здравствуй, Дора! – услышала Дана спокойный голос покупательницы, - Прости, не было времени. Да и Джон сейчас сам ездит за покупками, а мне остается только готовить и готовить его любимые блюда! - О, да! Я видела его на днях! Какой красавец наш малыш Джон! Дана, втянув голову в плечи, выскочила из лавки и понеслась по улице как можно быстрее. Может это и глупо, но она не готова была увидеть мать Джона. Ей бы еще свыкнуться с фактом, что такой человек, как Джон Пеникетт, есть на свете! А уж на его родственников Дану точно пока не хватит. «Малыш Джон!» - она улыбнулась от души, - «Такой не маленький малыш!» В душе ее вдруг стало светло, легко, и как-то по-особенному радостно. Невольно она начала представлять себе, каким Джон был в детстве, был ли плаксой или, наоборот, спокойным ребенком. Что любил есть на обед, какие игрушки были его любимыми, был ли он забиякой или тихим ботаником, какой Дана сама была в детстве. Почему он выбрал такую профессию, какие девушки ему нравились, и есть ли у него хобби, увлечение. За всеми этими мыслями Дана и не заметила, как приготовила ужин, - курицу с рисом, салат, даже вино открыла. В мыслях все еще порхали бабочки, когда в дверь постучали. Она не то чтобы удивилась, просто никого не ждала к себе. Открыла дверь с улыбкой, которая тут же превратилась в гримасу презрения. На пороге стоял Эд Фингер. - Привет, Дана! Далеко же ты забралась! – все это Эд проговорил быстро, улыбаясь лишь ртом, а глаза его были как два стеклянных шарика. - Какого хрена? – Дана даже не потрудилась притвориться вежливой, - Что тебе еще нужно? И как ты меня нашел? Эд тоже не собирался разводить церемонии. Уж кого, а Дану Свон он знал хорошо, и не ожидал от нее ласкового приема. Но поговорить ему нужно было. - Ты забыла на кого я работаю? – Эд прислонился к косяку, - Я знаю, что ты не рада видеть меня, но есть разговор… - Да пошел ты! – Дана шагнула на него, от чего он попятился назад, - Если думаешь, что воякам все можно, то очень сильно ошибаешься! - Дана, разговор серьезный! Ты должна меня выслушать! - Я тебе ничего не должна! И я знаю, что тебе нужно!.. - Дана, просто выслушай!.. - Заткнись, Эд! И записи Мэтта вы не получите! Никогда! - Ты просто идиотка! Это такой шанс! Мэтт хотел бы, чтоб его работа продолжилась… Дана выплеснула Эду в лицо все содержимое своего бокала. Эд на пару секунд завис от такого выпада. - Сука, - прошипел он сквозь зубы, - Эгоистичная сука! - Пошел вон, Фингер! – Дана теснила его с веранды, толкая в грудь, - Не приближайся ко мне! Эд, бормоча ругательства, сдался наконец. Побрел к оставленной у обочины машине, на ходу отряхиваясь, костюм его был испорчен. - Ты похоронишь дело Мэтта, как и его самого похоронила! – выкрикнул он напоследок. Дана даже задохнулась от услышанного, глаза заволокло красным туманом. Скотина! И она, размахнувшись, метнула в отъезжающую машину тяжелый фужер. Но попала не в машину Эда, а прямо в лобовое стекло едущей следом. Звон стоял такой, будто лопнули все окна в доме разом! Машина резко затормозила и Дана услышала громкое «Твою мать!». Осыпанный стеклянным крошевом на нее с ужасом смотрел Джон. - Ты с ума сошла? – заорал он, выбираясь из машины, - Чем я тебе не угодил? Сдурела? Дана, как во сне, пошла к нему, не чувствуя ни страха, ни неловкости, только облегчение. Когда они встретились на середине лужайки, она просто смотрела ему в глаза, а он в возмущении смотрел в ее. На щеке его была царапина, которая уже сочилась кровью. Дана протянула руку к его лицу. - Нет, что за хрень? – он легко отстранил ее руку, - Ты в кого метилась? А если бы это была машина с детьми? И вообще, что с тобой происходит? - Это был бывший друг моего брата, - она закусила губу, отчаянно пытаясь изобразить раскаяние, но на деле чуть не прыгала от радости, - Я целилась в его машину. Ты же видел отъезжающую хонду… - Представляю, если бы это был твой бывший парень, - стал успокаиваться Джон, - Из базуки бы выстрелила? - С бывшими я просто не общаюсь, - она снова заглянула в его глаза, робко улыбнулась, - Я заплачу за стекло. - Да уж, постарайся, - улыбнулся он вполне искренни, - Никогда тебе этого не прощу! - А если я обработаю твою рану? – она уже взяла его за руку, потащила за собой, - Еще есть курица… Риса правда не осталось, но есть вино! Отличное красное, десятилетней выдержки! - Я за рулем, - он, не сопротивляясь, прошел в дом, - Или ты хочешь напоить меня в хлам?! Дана провела его в гостиную, усадила в кресло. Взяв за подбородок, осмотрела ранку, хмыкнула. - Такого в моих планах на тебя у меня не было, - серьезно сказала она, - но ты подал мне хорошую идею! - Ты сейчас флиртуешь со мной, ты в курсе? – он улыбнулся, слегка прищурившись. Дана задорно подмигнула ему и пошла за аптечкой. Она нравилась ему. До неприличия! В тот раз, когда увидел ее в лесу, такую нелепую, плачущую, обнявшую не пойми зачем елку, с покрасневшими глазами, опухшим носиком, дрожащими губами… Она понравилась ему в один миг! Захотелось обнять ее, подхватить на руки и унести в свой дом. Мысль о том, что она может быть замужем, даже не возникла. Какое-то странное, собственническое чувство как гром высекло в мозгу: она моя! И потом, в баре, разговаривая с ней, он понимал только одно, что вот прямо сейчас, прямо здесь он хочет ее поцеловать. И целовать долго, нежно, страстно, пока ее зеленые глаза не засияют от радости, пока ее дыхание не собьется в стон. Он сам был в смятении от своих мыслей, ведь он в сущности ее не знает! Но каким-то седьмым чувством осознавал, что он ей нужен. А уж как она стала ему нужна! А когда увидел ее на лужайке, разъяренную, его сердце чуть не выпрыгнуло наружу. Пронзило такое восхищение, что руки задрожали. И разбившееся стекло его совсем не испугало, наоборот! Он так обрадовался, что сейчас сможет побыть с ней рядом. А не проезжать мимо ее дома, как он делал все эти долгие дни после встречи в баре. Да, Джон знал, где живет Дана. Однажды вечером даже подошел к дому, но не стал стучаться в дверь. Он просто стоял и наблюдал, как она, балансируя на чем-то, вешала занавески на окна второго этажа. Подсветки дома хватило на то, чтобы он смог разглядеть даже очертание ее грудей под легкой рубашкой, изгиб ее запрокинутой шеи, полоску обнажившегося живота… Джон влюбился. И сейчас он забыл обо всем. О том, что мать ждет его к ужину, что обещал племяннице помочь с кукольным домиком, что Лидия всего час назад вынесла ему весь мозг. Обо всем забыл, думал только о том, как бы остаться возле Даны подольше. И когда она вернулась с аптечкой в руках, и принялась осторожно обрабатывать его царапину, он очень искусно притворился, что ему больно. А она тут же закусила губу в испуге, и ему стоило невероятных усилий, чтобы не поцеловать ее. Он даже закрыл глаза, борясь с искушением, но как отключить обоняние? Ее запах сводил его с ума. От нее волнами шло тепло, приправленное легким ароматом ее духов. Руки мелко дрожали от желания обнять, прикоснуться к ней. Лишь представив себе, как рывком сажает ее к себе на колени, он почувствовал такое… - Джон, - услышал он ее тихий голос, - не дыши так! Это всего лишь царапина, а не хирургическая операция. - Ну да, - он откашлялся, чтобы голос не был таким охрипшим, - Мы, мужчины, такие трусливые порой. - Даже капитан конной полиции? – она улыбнулась, вновь осмотрела ранку, удовлетворенно кивнула, - До свадьбы заживет! - До свадьбы? – не понял он. Дана хитро улыбнулась, отошла от кресла на шаг. - Ну, та девушка в баре, - сказала она, - Лидия, кажется! Разве вы не пара? Джон вдруг стал серьезным. Больше всего ему сейчас хотелось не спугнуть ее, уверить ее, что нет никаких других женщин в его жизни. - Мы были парой, - ответил он, - Три года назад. Мы расстались. - Почему? - А ты смогла бы простить измену своей невесты с твоим лучшим другом? – он проговорил это, не глядя на нее, глухим голосом, - Ответ очевиден. Я не смог. - Но похоже, что Лидия считает ваши отношения незавершенными, - она сказала это спокойно, без издевки, - Во всяком случае, очень заметно, что ей плохо. Тебе не жаль ее? - Жаль, - он кивнул, - но жалость это не то, что должно связывать людей в браке. К тому же… Почему мы говорим о Лидии? Разве у тебя нет других вопросов ко мне? И ты обещала напоить меня, иначе разбитое лобовое стекло будет сниться тебе ночами! И вновь все стало легко. Джон улыбался, а Дана чувствовала¸ как ее накрывает волной тепла. Она протянула ему руку, повела за собой на кухню. - Согласна видеть во сне это стекло, - сказала она, усаживая его за стол, - если к нему будешь прилагаться ты! - Ты опять флиртуешь, женщина, - покачал головой он. - О! Арестуйте меня за это, капитан! – и она звонко засмеялась. А он с трудом сдерживался, чтобы не кинуться к ней. «Ох, Дана! – металось в его голове, - Ты в миллиметре от опасного края! Удержись! Или удержи меня!» Вкуса салата и курицы он даже и не почувствовал толком, все его силы уходили на то, чтобы усмирять себя. Он старался слушать ее, пока она рассказывала разные смешные истории из жизни в Калифорнии, но ее голос, мимика, движения рук сводили на нет все его потуги сохранить лицо. И ее губы. Он смотрел, как они движутся, улыбаются, и тихо сходил с ума. Ему нравилось, как она живо все описывает, ее эмоциональность, темперамент. Она как яркий цветок с дурманящим запахом, который хочешь сорвать, но боишься повредить тонкий, гибкий стебель. Он понимал, что если не уйдет прямо сейчас, то случится нечто непоправимое. Нечто прекрасное, чего он хочет всем существом, но боится. Боится спугнуть. - Ты отлично готовишь, - сказал он, отставляя бокал с вином в сторону, - И ты потрясающая, Дана Свон. - Тебе пора идти? – она спросила это, заметно поникнув, за что он готов был ее сжать в объятиях, зацеловать. - Моя раздолбанная машина стоит у твоего дома вот уже часа два, - он улыбнулся, - Соседи наверное уже умерли от любопытства! - А, ну да, - она тоже попыталась улыбнуться, - Я и забыла, что бывают любопытные соседи… - Если у тебя нет особых планов на завтра, - быстро произнес он, - то может съездим на озеро? - Да! – она ответила прежде, чем успела подумать, - Что-то вроде пикника? - Ты еще и догадливая, - он уже был у двери. Момент был самым напряженным. В какой-то миг Джону захотелось послать к черту всех и всё, сгрести ее в охапку и унести наверх, в ее спальню. Она смотрела на него с немым вопросом в потемневших глазах. Он протянул руку и легко, едва касаясь, заправил выбившийся локон ей за ухо. - Я заеду за тобой в десять, - сказал он и вышел. Она не могла не пойти следом, хотя бы до первой ступеньки. В сумерках пострадавшая машина выглядела особенно жалко, так что она даже вздохнула: «Ох, ты боже мой!» На это он со смехом указал на машину и сказал: - Как минимум пирог нужен, чтобы я тебя простил! - Я согласна! – она выкрикнула это, помахала ему, улыбаясь как дурочка. Да она на все согласна, лишь бы он улыбался. Часть 7 Вокруг была тишина, живая, поющая тишина, какая бывает только в лесу или в горах. Дана то и дело замирала и прислушивалась к ней. И жалела, что не обладает абсолютным слухом, чтобы воспринимать малейший шорох или шелест. Она невольно улыбалась и была благодарна Джону за его молчание. Он, словно зная ее мысли, тихо сидел рядом, смотрел то на водную гладь озера, то на девушку. И не уставал поражаться, какая она разная бывает! Когда он заехал за ней, она щебетала без умолку, в машине подпевала какой-то задорной песенке по радио. Оказалось, что она прекрасно владеет испанским, что и доказала, спев пару куплетов громким, сильным голосом. На его восторженный возглас, что у нее талант, девушка вдруг посерьезнела, сказала, что голос у нее прорезался после тяжелой травмы легких. «Видимо, - усмехнулась она, - я очень старательно выполняла указания своего врача… Знаешь, сколько шариков я надула?! Тысячи две, не меньше!» Джон не стал спрашивать, какая это была травма, только пошутил, что теперь знает, кто будет надувать шарики на детские праздники. Пошутил и тут же испугался сам, - не слишком ли он торопится. Но Дана лишь рассмеялась и покраснела слегка. Именно тогда он принял твердое решение. Приехав на берег, они долго бродили вдоль кромки воды. Джон рассказывал ей об озере, о празднике лебедей, который проходит здесь в конце апреля – начале мая. «Так и знала, - огорчилась Дана, - что я что-то упустила!» На это он вполне серьезно сказал, что в следующем году праздник тоже будет. «Хорошо, - улыбнулась она, - только если ты тоже здесь будешь». И как ему было устоять после сказанного?! Но он сдержался, только взял ее за руку, улыбнулся, и стал рассказывать о своем детстве. Он вспоминал, как детьми он и его друзья носились по здешним лесам, изображая индейцев. И тут она как-то настороженно спросила его: есть ли в его роду индейцы? Он удивился, ему показалось, что она просто видит его насквозь. «Да, - кивнул он, - мой прапрадед был наполовину индейцем. Да и мама тоже» После этого она замолчала надолго, но руку его не отпустила. - Расскажи о своем прапрадеде, - попросила она немного погодя. - Ну, - не сразу нашелся Джон, - он был адвокатом. Первым адвокатом в Уайтхорсе, в жилах которого текла кровь танана. Его отец, англичанин, был успешным бизнесменом, когда-то полюбившим девушку из индейского племени. Они поженились, она родила ему двух сыновей, но умерла при родах. Деду Джорджу был год, а его новорожденному брату Тамо всего несколько минут от роду, когда их мать скончалась. И так случилось, что братьев разлучили, - Джордж рос в доме своего отца, а малыш Тамо больше времени проводил в деревне своей бабки по линии матери. И после они мало общались, хотя я прекрасно помню деда Тамо. Как-то так получилось, что мой прадед Джон лучше ладил со своим дядей, чем с родным отцом. А потом родился дед Майкл, потом пришла очередь моего отца. И однажды весной родился я, твой покорный слуга… Ты, наверное, запуталась в этой череде мужчин нашего рода? - Нет, - очень серьезно отозвалась Дана, и сжала его руку сильнее, - Не слышала ничего более завораживающего. Это так сильно – знать свои корни, помнить своих предков… А у прапрадеда Тамо разве не было детей? - Он был женат, но детей у него не было, - покачал головой Джон, - Я хорошо помню его жену, всегда молчаливую, улыбчивую старую женщину. Она любила брать меня на руки и петь мне тягучие песни. Она-то и дала мне второе имя – Тамо. И сам дед, будучи уже глубоким старцем, любил водить меня на озеро. От него я узнал о флоре и фауне больше, чем на уроках в школе! Как-то он рассказал мне легенду о раненом лебеде, который потом оказался прекрасной девушкой. Охотник выходил ее, а она… - Улетела, - голос Даны прозвучал эхом. - Откуда ты знаешь? – удивился уже в который раз Джон, - Это наша семейная легенда. - Просто догадалась, - она отвернулась, чтобы он не заметил блеснувших слезинок, - Очень красивая легенда!.. - До сих пор думаю, - тихо проговорил Джон, - что дед сам ее придумал, а рассказывал он о своей первой любви. Интересно было бы узнать, кто же была эта девушка… - Давай посидим, - попросила она, потянула его вниз, плюхаясь прямо на траву, - Ты превосходный рассказчик, Джон! Расскажи еще какую-нибудь легенду… И он продолжил рассказывать. В основном, о том, как возник Марш-Лэйк, и это было интересно. Но она невольно уносилась в свои воспоминания, и с удивлением чувствовала, как ей становится легко и радостно. Она помнила черты лица Тамо, его голос, его запах, но грусть ушла окончательно, ни горечи, ни боли. Только огромная благодарность. За все, за все ощущения, чувства, эмоции, воспоминания, что подарила ей жизнь и… Тамо. «А ведь я очень счастливая! – в изумлении думала Дана, глядя на Джона, - Я нашла его, или это он нашел меня… Не важно! Главное, что он есть, он рядом. И теперь я никуда не улечу!» Джон уже давно молчал, стараясь не мешать Дане наслаждаться тишиной. Он готов был молчать и не двигаться сколь угодно долго, лишь бы она продолжала вот так мечтательно и ласково улыбаться каким-то своим мыслям. В данный момент не было ничего важнее этого. Но она вдруг сама нарушила молчание. - Знаешь, - заговорила она, хитро прищурившись, - я так рада, что приехала сюда! А в Уайтхорсе есть университет? - Да, - улыбнулся Джон, - Ты хочешь продолжить учиться? - О нет! – замахала она руками, - Я думаю стать преподавателем. Как считаешь, два диплома Стэнфорда будут хорошей рекомендацией? - Ого! – воскликнул Джон, - Да ты еще и умница! Я просто горжусь тобой! - Спасибо, подлиза, - она слегка толкнула его в бок, - И давай уже поедим, а то я жутко проголодалась! - Так ты все-таки приготовила пирог?! – он вскочил на ноги, вздернул ее к верху, - Когда же ты успела? - Я еще и хорошая хозяйка! – она показала ему язык, - И потом, твоё разбитое стекло требует компенсации… Кстати, когда ты успел его заменить? - У капитана конной полиции много друзей, - и он достал с заднего сидения небольшую коробку, - Твой пирог подождет. Это приготовила моя мама. Надеюсь, у тебя нет аллергии на рыбу? - Я выросла на берегу океана, забыл? - Ну, тогда вперед! Запеченная рыба от миссис Пеникетт! Дана с интересом заглянула в коробку и просто задохнулась от потрясающего аромата блюда. «Ух ты! - выдохнула она, - Это же шедевр!» Кусочки рыбы с золотистой корочкой на поджаристой луковой подушке и впрямь казались искусной картинкой, а на пробу оказались безумно вкусными. - О боже! – пролепетала Дана, проглотив первый кусок, - Твоя мама волшебница! Так приготовить рыбу! Мне обязательно нужно у нее поучиться! - Это было бы чудесно, - тихо пробормотал Джон, с наслаждением наблюдая, как она ест. Кто там что говорит, но самое эротичное зрелище не полуголые девицы с силиконовыми вставками, а вот это, - любимая девушка с аппетитом уплетающая угощение. При этом так забавно морщит нос, с таким удовольствием закатывает глаза, и урчит, как кошка. Джон рассмеялся мягко, чуть слышно. - Что? – удивилась она, - Это правда вкусно! - Просто ты сейчас похожа на милую кошечку, - улыбался он, - голодную, очаровательную кошку! Дана лишь пожала плечами. Кошка так кошка! - Сам попробуй! – сказала она, - Еще не так заурчишь! - О, я жду пирог, - он многозначительно приподнял брови. - Но пирог остался дома, - улыбнулась она, отпивая из бутылки воду, - Я так торопилась к тебе, что забыла его на столе. - Вот и повод, чтобы снова попасть к тебе домой! – и он протянул ей влажные салфетки, - Просто идеально! - Да ты коварный тип! - Я стараюсь! – он вдруг сам стал вытирать ей руки, как маленькой девочке, - Не могу же я упустить такую возможность остаться с тобой наедине без посторонних! - Ты сейчас флиртуешь, ты в курсе? – она с замиранием смотрела ему в глаза. - Надеюсь, это у меня получается, - он осторожно провел пальцем по ее раскрытой ладони, по застарелому шраму. И прежде, чем она одумалась, он поцеловал ее ладонь, очень нежно, осторожно. И все, что было до сих пор, исчезло в один миг, - остался только он, Джон. Тот, кого она искала и ждала. - Ожог, - едва слышно произнесла она. - Я знаю, - шептал он, продолжая целовать ее руки, запястья, пальцы. А ей захотелось самой прикоснуться к нему, к его губам. И она провела кончиками пальцев по его нижней губе, подбородку, щекам, вискам. И не заметила, как его глаза оказались так близко, а губы прошептали в такт ее срывающемуся дыханию: - Иди ко мне… И он поцеловал ее. Сначала осторожно, медленно, пробуя ее губы на вкус, неторопливо, наслаждаясь каждой секундой. И чем теснее она к нему прижималась, тем более глубоким становился поцелуй. Чем чаще она дышала, тем сильнее он сжимал ее в своих руках. И все же он не решался опустить руки ниже и огладить ее бедра. Она сама обняла его за талию, с силой провела руками вверх и вниз по напряженной спине. Он теперь целовал ее шею, заставляя ее сильнее откинуть голову, тем самым теснее прижиматься тазом к нему. Он с диким наслаждением чуть сжал ее ягодицы, почти зарычал, услышав, как сдавленно она застонала, впечатал в себя до хруста. «Боже, Джон, - вскрикнула она, - я… ты…Джон!» А он едва удерживался за остатки разума, теряясь, захлебываясь от счастья. Еще немного, он чувствовал, и его разорвет взрывной волной. Но он хотел ощутить это, погрузившись в нее, не торопясь, чтобы запомнить каждый миг, каждый стон и крик. - Если ты хочешь, - прохрипел он, все прижимая ее к себе, - как ты хочешь и где хочешь… Только скажи, Дана, я сделаю как ты хочешь… Скажи, милая… - Домой, - прошелестела она, - с тобой… только с тобой… Все обратную дорогу Джон улыбался, то и дело отвлекаясь, чтобы посмотреть на Дану. А она очень тихо сидела рядом, смотрела на него, и мысленно таяла, вновь и вновь вспоминая поцелуи. Ей казалось, что стоит ему просто прикоснуться к ней, как ее тут же разнесется на миллиарды брызгов. Невольно она закусывала губу и краснела. - Не смотри так, - попросил он, - Не могу сосредоточиться, когда ты так смотришь… - Не могу и не хочу, - улыбнулась она, - Эта дорога кончится когда-нибудь?.. Вместо ответа он чуть прикрыл глаза и зарычал, а ей послышалось что-то вроде: «С ума схожу». Она громко рассмеялась, на что он погрозил ей: «Ну ты сейчас получишь!». Она все еще смеялась, когда они подъехали к ее дому, но все изменилось в секунду. На ступеньках веранды сидела Лидия. - Какого… - Джон не договорил, лицо его застыло, губы сжались в полоску. Он глухо бросил, - Все будет хорошо, Дана! Дана даже не огорчилась, увидев женщину, но внутри все как бы застыло. Сказка так быстро превратилась в фарс. А Лидия была пьяна, и теперь пыталась подняться на ноги. - Соседка, значит! – выкрикивала она, - Твоя новая подружка? А, Пеникетт? Джон быстро вышел из машины, пошел к Лидии и вовремя подхватил ее под руки, - еще шаг и она рухнула бы на землю. Она вцепилась в ворот его рубашки, продолжала выкрикивать, и все пыталась заглянуть ему в глаза. Дана смотрела на это и ей было безумно жаль женщину. - Лидия, - спокойно говорил Джон, - соберись! Возьми себя в руки! Это на тебя не похоже, успокойся… - Что? – теперь Лидия обратила внимание на застывшую у машины Дану, - Зачем ты сюда приехала? Что ты здесь забыла?.. - Прекрати, - Джон чуть встряхнул женщину, - И не смей орать на нее! Мы давно все с тобой обсудили. Ты сделала свой выбор, Лидия! Столько времени прошло… - Я совершила всего одну ошибку, - Лидия продолжала говорить с Даной, - Всего одну! А он не простил!.. И зачем ты появилась?! Что тебе здесь нужно?!.. Убирайся!!! Дана молча прошла мимо беснующейся женщины и крепко держащего ее Джона. И когда закрывала за собой дверь, слышала, как он говорит Лидии: «Я отведу тебя!.. Нет, Лидия! Ты пойдешь к себе домой!». Что там было дальше, Дане было не интересно. Вдруг накатила усталость, руки и ноги буквально дрожали, она с трудом преодолела лестницу на второй этаж. Подумала еще, что хорошо бы в душ пойти, но сил хватило только на то, чтобы добрести до кровати и упасть на нее прямо в одежде. Только слиперы скинула на пол. И, зарываясь лицом в подушку, успела подумать: «Никуда я не уеду». Сон накрыл плотным глухим одеялом, но даже сквозь тяжелую завесу она ощущала, что ее обнимают. Часть 8 Первое, что почувствовала Дана, проснувшись, это мурашками бегущая по спине прохлада. Словно она была укрыта теплым пледом, а потом кто-то снял его с нее. Повернув голову, она заметила следы на второй подушке, на одеяле рядом с собой. Совсем рядом. Она улыбнулась, - значит, Джон всю ночь был с ней, лежал рядом, обнимал, и это его тепла ей сейчас не хватает. В подтверждение своих слов она услышала осторожные шорохи с первого этажа. Что он там делает? А вдруг собирается уходить? Эта мысль заставила Дану подскочить и кинуться вниз. Она легко и быстро сбежала со ступенек, повернула к кухне и замерла на пороге. Джон, босоногий, в джинсах, в расстегнутой на груди рубашке, жарил бекон. Волосы его еще были влажными после душа, даже рубашка на спине. Видимо, он накинул, не вытираясь, ее на мокрое тело. В мягком свете летнего утра он был так красив, что Дана невольно прижала ладонь к губам, не хотела выдать громким вздохом своих чувств. Но он ее все равно услышал. Обернулся, мягко улыбнулся. - Не хотел тебя будить, - сказал он, - Ты так мило сопишь… Что такое? Почему головой качаешь? - Я думала, - все-таки вздохнула Дана, - что мне все приснилось!.. Слава богу, что это не так! - Я очень реальный и наглый к тому же, - усмехнулся он, переворачивая кусочки бекона, - Воспользовался твоей ванной и теперь хозяйничаю на твоей кухне. Можешь попытаться меня выгнать, но я все равно не уйду! Дана погрозила ему кулаком, сказала с улыбкой: - Только попробуй уйти! Если, пока я буду в душе, ты улизнешь, то… Я тебе такое устрою!.. Оставайся на месте, Джон! Я быстро! - Мэм, есть, мэм! – шутливо отсалютовал он лопаточкой. А Дана вприпрыжку помчалась наверх, улыбаясь широко. Но, стоя под струями теплой воды, она вдруг оробела. Она прекрасно понимала, что должно произойти что-то значимое, то, после чего ни он, ни она уже смогут быть просто знакомыми. Она хотела этого, воспоминания о его губах плавили все ее существо, но… А что будет потом? И будет ли это «потом»? Она не могла себе представить, сможет ли жить дальше, если никакого «потом» не будет, но и повернуть сейчас обратно тоже не могла. Взяв полотенце, чуть влажное местами, она безотчетно прижала его к лицу, вдыхая запах. Видимо, Джон воспользовался им, потому что полотенце едва ощутимо, но пахло им. Как кошка она потерлась о ткань, и когда открыла глаза, то увидела, что Джон стоит в дверях и смотрит на нее. Она даже не услышала, как открылась дверь, но теперь это было уже не важно. - Ты долго, - проговорил он тихо, а она вздохнула шумно, потому что вдруг осознала, что стоит перед ним голая, даже полотенце ничего не прикрывает, но это было уже не важно… Как зачарованный, не отрывая взгляда, он шагнул к ней, приблизился вплотную, склонился к ее лицу, и поцеловал. Не так, как на озере, а жадно, немного грубо, властно, заставляя ее то тянуться к себе, то отклоняться под натиском, но руками не трогал. И от этого она вся дрожала, ей самой хотелось обнять, прижать к себе, но… - Прикоснись, - прошептала она ему в губы, - прошу… Он, не переставая целовать ее щеки, лоб, нос, глаза и снова губы, медленно и едва касаясь, провел кончиками пальцев вниз по ее плечам, рукам, потом от талии по спине снизу вверх. Она прильнула к нему, и, ощутив грудью прохладу его кожи, твердость мышц, выдохнула восхищенно «Джон…» Этого было достаточно, чтобы он с глухим рыком подхватил ее на руки и отнес к кровати. Он уложил ее поперек, навис над ней, целуя каждый миллиметр ее шеи, плеч, грудей… Чуть прикусил набухший сосок, обвел по кругу языком, и застонал сам, услышав, как она сдавленно ахнула, увидев, как она чуть выгнулась ему на встречу. Он не спешил снять рубашку, джинсы, согнул ее левую ногу в колене, немного отвел в сторону своим коленом. Ощущая гладкой кожей бедра грубую ткань, она тоже не спешила раздеть его. Было что-то особенное в том, чтобы лежать вот так, обнаженной под его руками, губами, телом, чувствовать сквозь одежду силу его желания, тянуться самым своим естеством к нему, медленно двигаться и не торопить время. Целуя снова и снова, он вжимался в нее, сходил с ума от закручивающегося внутри урагана, от того, как она двигала бедрами, тазом, руками забралась под рубашку, отвечала на его поцелуи, дышала сорвано, тихо стонала. Он не торопился, хотел, чтобы она сама дала ему знак, даже если придется ждать еще… И все же он прошептал, заглядывая в ее потемневшие глаза: - Скажи… покажи, как ты хочешь… Девочка моя, я сделаю так, как ты хочешь… Радость моя, хочу тебя… очень хочу тебя… Вместо ответа она забралась руками за пояс его джинсов, от чего он захлебнулся вздохом, - так нежно и осторожно она коснулась пальцами, ладонями его пульсирующего пениса, медленно огладила, захватывая влажную головку подушечками пальцев. - Дана, - прохрипел он, роняя голову ей на грудь, - детка… сжалься, прошу!.. – он и боялся, и не хотел останавливать ее, так нежны были ее руки. Но он хотел больше… Она медленно расстегнула джинсы, оглаживая его напряженные ягодицы, спустила их ниже, еще ниже, а потом сняла их вообще с помощью ступней. При этом вся раскрылась, ощутила, как ее коснулся горячий, твердый, требующий… Услышала, как Джон глухо зарычал, прижимаясь к ней, но не посмел, только шептал едва слышно: «Радость моя… девочка… отдайся… прошу… хочу тебя… Боже, как я хочу тебя, Дана!..» И она легко перевернула его на спину, быстро сорвала с него рубашку, прижалась грудью, животом к нему. Он обхватил ее руками, смотрел прямо в глаза, а она медленно садилась, принимая его по чуть-чуть. «Дана, - стонал он, утыкаясь губами ей в висок, - Дана… Да, детка…» Она вдруг прильнула к его губам, сама углубила поцелуй, задвигалась резче, глубже, а он почти терял сознание от полноты ощущений. Сжимал ее бедра, отвечал на поцелуй, и когда она, громко застонав, прижалась губами к его шее, выдохнула «Джон, Джон, Джон…», он с силой перевернул ее на кровать. Теперь он был сверху, как и хотел, теперь он двигался, заставляя ее вздрагивать и вскрикивать. «Не молчи, - шептал он ей в ухо, - обожаю твой голос, кричи, детка, умоляю, не молчи… Да, вот так, детка!..» А ее несло новой волной возбуждения, разносило на крошки наслаждением, безумием под его крепким телом, страстными губами, сильными руками, и от его голоса. «Да, да, да!» - выкрикнула она, вся выгибаясь ему в такт. И он отпустил себя, взорвался, протяжно застонав, вжимаясь в нее снова и снова, продлевая и продлевая этот фейерверк. И долго не мог оторваться от нее, дышал загнанно, и абсолютно счастливый смотрел ей в глаза, а она дрожащими пальцами гладила его виски, скулы, и улыбалась. - Не хочу, чтобы ты исчезла, - проговорил он наконец, целуя ее, - Ты сводишь меня с ума, и мне это нравится… - Я буду с тобой, - прошептала она в ответ, - Теперь я твоя… Вся, целиком и полностью! Не страшно? Он усмехнулся, перекатился на бок и ее потянул за собой, обнял еще крепче. - Нет, не страшно, - сказал он, - Но у меня одно условие. - Угу, говори, - она как кошка потерлась о его щеку. - Ты сегодня же перестаешь пить те синенькие таблетки, - он хитро сощурился, - Не страшно? Она даже приподнялась на локте, глаза ее широко распахнулись, она пробормотала: - Это что значит? Что-то не пойму тебя, Джон?! - Это значит, - спокойно начал он, - что я хочу, чтобы ты носила мою фамилию, а через полгода я хочу видеть тебя беременной и счастливой, а потом хочу присутствовать на твоих родах и взять своего ребенка на руки первым. Так понятно? Дана открывала и закрывала рот в изумлении, и не чувствовала себя такой до неприличия счастливой, довольной уже очень давно. Да вообще никогда! Все, что снилось, о чем мечталось, случилось вот прямо сейчас, и эти серые глаза, эти губы, руки, голос, смех, - это то, что нужно ей как воздух. Всегда было нужным… - Очень необычное предложение, - она улыбалась сама того не осознавая, - и похоже, ты не оставляешь мне выбора! - Ты сама сказала: «Вся твоя, целиком и полностью», - он снова навис над ней, - А ты нужна мне вся, от макушки до пяток, без отговорок! Навсегда, Дана, понимаешь? Она кивнула и потянулась за поцелуем. Он не заставил ее просить дважды, и безумие накрыло их обоих вновь с головой. Только теперь он все делал, как хотел сам, и все, что он делал, сводило ее с ума. Она таяла в его руках, стонала, кричала, забывшись, он погружался в нее до беспамятства. Это был долгий, жаркий, счастливый день. А к вечеру пошел дождь и лил всю ночь, крупными тяжелыми каплями отстукивая завораживающий ритм, в такт движениям двух прильнувших друг к другу тел, тихо шепчущих безумные признания губ. И сон стал явью...