Разноцветная книга

- Господи, Эммет, ты что, хочешь, чтоб я ослеп? Он резко отворачивается, едва не стукнувшись головой о дверь, которую придерживает одной рукой. Вторую же вскидывает, заслоняясь от голубоватого сполоха. - Прости, милый, я думал, она выключена. Я безуспешно тычу пальцами во все кнопки, пытаясь понять, как эта штука – размером не больше куска туалетного мыла – переключается с «фото» на «видео». Какой дьявол вообще решил, что нам нужны все эти замысловатые новые технологии? Что было не так с Полароидом? Я переворачиваю камеру объективом к себе и нажимаю на какую-то кнопку, пытаясь ее выключить. И мое лицо тут же озаряет та же голубая вспышка, что только что чуть не ослепила бедняжку Джастина. Ох, ну по крайней мере я нашел кнопку спуска. Зато теперь я ни черта не вижу, потому что перед глазами у меня маячат два неоново-зеленых пятна, формой напоминающие каких-то придурковатых гоблинов. Может, это и называется «Увидеть свет?» - Ладно, Эммет, хватит играться, - произносит где-то Брайан. Потом откуда ни возьмись появляются две руки, и супер-мега-дорогой гаджет исчезает, словно похищенный ловким карманником. Я, в общем-то, этого не вижу, скорее чувствую. Ох, у меня точно ожог сетчатки! Ладно, может быть, я погорячился, назвав Брайана карманником. Он ведь забирает у меня фотоаппарат у всех на виду и, технически, эта штука принадлежит ему. Но осадочек все равно остается. Просто у Брайана такая странная плавная манера двигаться, что каждый раз, как он по той или иной причине к тебе прикасается, кажется, что он делает что-то непристойное и запретное. А, может, это все только мои фантазии. И все же я рад, что у меня забрали эту вещицу. Вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы снимать видео. Бог знает, что может попасть в кадр. Тем более, что пришел Джастин. А раз он объявился, уже и не важно, чем заняты мы, все остальные, верно? Понимаете, какая штука... Каждый раз, как эти двое оказываются в одной комнате, что-то происходит. Как будто в самом воздухе что-то меняется. Может, это потому, что все присутствующие мгновенно задерживают дыхание в страхе, что эта парочка сейчас выставит их вон и набросится друг на друга, как два диких тигра в передаче «В мире животных». Я тру глаза – что, если честно, не слишком хорошо помогает – но сквозь пальцы вижу, как Брайан делает шаг к Джастину, а тот уклоняется от него и шествует прямиком к кухонной стойке. Брайан же делает вид, будто ничего не случилось. Уверен, если бы такое произошло с любым из нас, все попытки после вести себя, как ни в чем не бывало, выглядели бы чересчур нарочитыми. А Брайан вроде ничего и не замечает. Может, так оно и есть. А, может, и нет... К счастью, угощение, которое я приготовил для нашего суаре – совершенно сказочное, к слову, - включает в себя лишь овощи и соус. А, значит, толкаться локтями у стойки никто не станет. И слава богу, еще не хватало устроить тут «яблочный бобин*». Получив отставку, Брайан разворачивается на каблуках и шествует обратно к расположившимся у компьютера Тедди и Майклу. Эти все никак не устанут восхищенно разглядывать фотографии, которые Майкл сделал той самой чудо-хреновиной. - Эммет, ты только посмотри, какое море! - окликает меня Майкл. – Голубое, лучистое... - И вон тот парень в стрингах тоже весьма неплох, - вставляет Тед, едва не капая слюной на клавиатуру. - Потом посмотрю, - отвечаю я. Терпеть не могу снимки с чужого отдыха. Даже те, на которых присутствуют полуголые мужчины, против которых я обычно ничего не имею. Но не в том случае, если их засняли люди, которым довелось любоваться всем этим великолепием вместо меня. Они еще вечно пытаются описать, как все это выглядело на самом деле. И ощущение складывается такое, будто тут я должен им позавидовать. А зависть, на мой взгляд, отвратительное чувство, которым я стараюсь лишний раз не мараться. Хуже нее только алчность, прелюбодеяние и другие смертные грехи. К тому же полуголых мужчин на этих фотографиях не так уж много. Все больше здания, пейзажи, песок, вода... В общем, застывшие мгновения чужой жизни, которые довольно трудно оценить, если самого тебя в тот момент рядом не было. Ну и потом, у меня тут есть дела поважнее. А именно – один очень-очень обиженный мальчик, от которого так и веет холодом. На улице стоит 90-градусная жара, так что, скорее всего, дело не в том, что он замерз по пути сюда. К тому моменту, как я добираюсь до Джастина, который, развернувшись ко всем спиной, сидит у стойки и печально грызет морковку, мое зрение уже почти полностью восстанавливается. И я замечаю, наконец, что глаза у него красные. Как будто бы он не спал ночь. Или плакал. Или и то, и другое. Я пододвигаю поближе стул, взбираюсь на него и тут же словно попадаю в силовое поле. Потому что, подсев к Джастину, я оказался ровно в той точке, куда все время косится Брайан. Хотя оба они и пытаются делать вид, будто он вовсе сюда не глядит. - Как там Кейп-Код? Ты что-то не сильно загорел... На самом деле он как будто бы стал еще белее. Я и не думал, что такое возможно... - Да что-то дождливо было. Так что я не часто выходил, - пожимает плечами он. - То есть, фотками ты нас не порадуешь? – он качает головой и тянется за еще одной морковкой. – Слава богу! Честное слово, если мне покажут еще хоть одно дерево, или пляж, или ракушку, я точно кого-нибудь схвачу, привяжу ему к ногам камень и зашвырну в прекрасную, лучисто-голубую воду. - Что-то тебя не слишком интересуют приключения Брайана и Майки. Это еще мягко сказано. - Примерно так же, как и тебя. - Туше. - К тому же я уже час отдежурил у компьютера, теперь твоя очередь. Не могу же я одновременно быть хозяйкой вечера и развлекаться с гостями. Сил не хватит, - я тянусь за бутылкой с водой, всем своим видом стараясь показать, как все вокруг меня бесит. - Да уж, лучше покушай морковки, - кивает он. – И то веселее будет. - Джастин, иди сюда, - зовет Брайан. – Смотри, какой мост! Очень интересное архитектурное решение. - Ага, он, по-моему, раз шестьсот его снял с разных ракурсов, - вклинивается Майкл. Удивительно, как это он вообще заметил, что Джастин пришел. - Да неужели? Ты, оказывается, и с территории отеля выходил? – фыркает Джастин и не трогается с места. - Ага, решил немного культурки к загару добавить, - Брайан озаряет нас слегка натужной улыбкой. В его словах, вероятно, есть какой-то скрытый смысл, потому что Джастин тут же принимается яростно перемалывать зубами морковку в фарш. Как бы он от усердия язык себе не откусил. Я незаметно отодвигаюсь подальше. Доводилось мне кое-что слышать про бешеных собак. Еще не хватало, чтобы мне сегодня вечером руку или ногу отгрызли. - Ты идешь смотреть фотографии или нет? Джастин с минуту раздумывает, кому лучше потрафить, себе или Брайану. И, в конце концов, Брайан с треском проигрывает, потому что Джастин, покончив с морковкой, принимается за сельдерей. Я же слегка отклоняюсь назад. Между этими двумя шарашит такое напряжение, что того, кто окажется слишком близко, того и гляди спалит дотла. - Детка, я думаю, он сделал эти снимки, чтобы показать их тебе, - сквозь зубы шепчу я Джастину в спину, а сам тем временем ослепительно улыбаюсь, чтобы Брайан не догадался, что я тут раскрываю кое-кому его маленький грязный секрет. Для Джастина это, конечно, слабое утешение, но все-таки хоть что-то. - Да что ты говоришь? Может, он и футболку мне привез? С надписью: «Мой бойфренд ездил в Пуэрто-Вальярта со своим лучшим другом, а мне досталась только эта идиотская майка»? Ой, нет, погоди, что это я? Я же ему не бойфренд! Так что мне и этого не полагается. А я ведь говорил, зависть – отвратительная штука, все время пичкает тебя горькими пилюлями. А горечь никому не к лицу, даже Джастину. И все же, как тут его винить? Мне бы тоже не хотелось смотреть, как весело мой бойфренд развлекался не со мной. Ведь смысл фотографий в том, чтобы сохранить какие-то моменты на память. А если тебя там не было, то и в воспоминаниях не будет. Конечно, это обидно. Что есть, то есть. - Какой-то ты слишком хмурый для человека, который только что вернулся из отпуска, - напоминаю я. – Разве тебе не положено быть благодушным и всепрощающим? - А что мне прощать? Я съездил в отпуск. Брайан съездил в отпуск. Кому от этого плохо? – пытается отвертеться он. И тогда я закатываю глаза и решаю взять дело в свои руки. Прежде всего, наклоняюсь поближе к Джастину, заслоняя его от орлиного взора Брайана. Ей богу, воздух едва рябить и трещать не начинает от того, что я перекрыл трансляцию. Слушайте, ну я-то с самого начала понимал, что это плохая идея. И Майклу я так и сказал – Майкл, это плохая идея. Но он меня не послушал. Ну как же, ведь Бен оказался таким понимающим, так с чего бы Джастину обижаться? Двое старых друзей вместе отправляются в отпуск, что тут такого? Ага, уверен, именно так Бен и думал, сидя в номере отеля где-то у черта на куличках, куда его занесло на преподавательскую конференцию. Что ему еще в таком положении оставалось сказать, а? Я точно не знаю, просил ли Джастин Брайана поехать с ним на Кейп-Код. Может, просил, а, может, и нет. Но у мальчика определенно есть яйца, так что, скорее всего, он бы отважился на такую безумную выходку. Но даже если и нет. Понимаете, когда у двоих наступает в отношениях момент «оймамочкинемогудержитеменя», и тут они вдруг разъезжаются в разные стороны, - это не есть хорошо, с какой стороны ни посмотри. Никто не захочет впутываться в такую ситуацию. Никто, кроме Майкла, конечно. Он в нее не только впутается, он еще и возглавит все это безобразие. Господи, да неужели непонятно, что нельзя нарушать «оймамочкинемогудержитеменя»? Да это же дружеское правило номер один! - Милый, я знаю, тебе испортили «оймамочкинемогудержитеменя», но... - Испортили что? – прекратив жевать, Джастин оборачивается и принимается таращиться на меня круглыми глазами. - «Оймамочкинемогудержитеменя». Алло! Да ладно, можно подумать, ты не знаешь, что это такое, - жду, когда в его глазах мелькнет проблеск понимания, но так ничего и не дожидаюсь. – Ну как, это же тот самый момент, когда тебя вдруг как вспышкой озаряет: «Господигосподи оймамочкинемогудержитеменя этолюбовь!!!», и это ощущение прошивает тебя насквозь, и все вокруг начинает вибрировать, - чтобы нагляднее объяснить, что я имею в виду, я начинаю трястись всем телом, словно смертник на электрическом стуле. И что же получаю в ответ? А ничего. Его лучистые голубые глаза кристально чисты. - Чегооо? Боже, ну почему я все должен разжевывать? - Ох, ну понимаешь, это такой вот момент, когда все идет просто идеально, и тебя вдруг накрывает счастьем и любовью, и все эти чувства прямо вибрируют у тебя в теле. Кажется, до него постепенно начинает доходить. Может, у меня в этом вопросе не так уж много опыта, но пережив такое хоть раз, ты уже ни с чем это ощущение не спутаешь. - И в эту минуту ты точно знаешь, что любишь, и тебя тоже любят в ответ. Вот. Несколько секунд он обдумывает мои слова, и я отлично знаю, что он все понял. Но почему-то от того, что я произнес это вслух, все стало еще в десять раз хуже. - По-моему, ты путаешь любовь с тем, как вибрирует под ногами пол в задних комнатах «Вавилона». О, ну конечно. Что я понимаю в жизни? Да ровным счетом ничего. Уверен, если Джастин поделится этим соображением с Майклом, тот с ним всей душой согласится, а дальше, может, они и другие свои разногласия решат. Что там может знать Эммет? Да ничего, конечно. - То есть, ты никогда не чувствовал вибраций? Он опускает глаза. Ага, очко в пользу Эммета, Принцессы Незнайки! - Что за омерзительную чушь ты вдалбливаешь ему в голову? Волоски у меня на затылке встают дыбом. Ну вот, в воздухе снова что-то изменилось. Теперь в нем стоит легкий гул, потому что все, что находится в районе кухонной стойки, внезапно приходит в движение. Меня отодвигают в сторону, тарелку с овощами вынимают у Джастина из рук, и вот уже Брайан вклинивается между нами и говорит: - Я что, и приветственного поцелуя не дождусь? Я тут никому не интересен. Серьезно, я мог бы рассесться прямо у Джастина на коленях, и меня бы все равно никто не заметил. Никогда не пойму, как это у Джастина зубы не начинают стучать, когда Брайан на максимальную мощность врубает режим охотника, потому что, честное слово, даже у меня от такого все тело вибрирует. Правда, это еще может быть потому, что я стараюсь отклониться от них как можно дальше, и стул подо мной вот-вот опрокинется на бок. Но делать нечего, мне отсюда не выбраться, пока Брайан не соизволит сдвинуться с места. Может, конечно, я и смог бы проскользнуть мимо них и вырваться на волю... Но не буду. Тут чересчур высокое напряжение. Я беспомощно оглядываюсь на Теда. Ему, как я вижу, давно уже наскучило обсуждать, с какого ракурса следует снимать лучисто-голубую морскую воду, чтобы она вышла на фотографии максимально лучисто-голубой. В такой момент – и, честно говоря, во все остальные моменты тоже – любому было бы на это насрать. Майкл же лишь быстро оглядывается через плечо и тут же снова принимается перещелкивать на экране снимки. Его это все, конечно, расстраивает немного, но не шокирует. Я пытаюсь привлечь внимание Теда, корчу жалостную гримасу и машу ему рукой, но он ничего не замечает, просто таращится Брайану в затылок в ожидании неминуемой катастрофы. Видимо, я застрял тут до скончания времен. Мой воин-освободитель слишком занят, чтобы прийти мне на помощь. - Зависит от... Это что, Джастин сказал? То есть вот это его ответ? Зависит от... чего? Куда подует Санта-Ана?** - От чего? Вот интересно, это мне мерещится, или эти двое в самом деле глухо рычат: «Хочу тебя! В постель! Живо!» Может, голубые лучи над кроватью – это их маяк, помогающий быстрее находить дорогу? - Скучал ли ты по мне. Брайан на такое не ответит. Ни за что в жизни. А если и ответит, то его ответ Джастину не понравится. Меня так и подмывает броситься бежать, сейчас, по-моему, самый подходящий момент, чтобы смыться. Но вместо этого я только еще сильнее наваливаюсь боком на стойку, так, чтобы разглядеть за затылком Брайана Джастиново лицо. Он не отводит взгляд. Мальчишка твердо смотрит ему в лицо своими покрасневшими лучисто-голубыми глазами, и на мои собственные глаза наворачиваются слезы сочувствия. Потому что я знаю, что его сейчас безжалостно растопчут. В груди так тесно, словно я задержал дыхание за всех в этой комнате. И вдруг Брайан едва заметно кивает головой. Да нет, не может быть, это, наверное, у меня еще после той голубоватой вспышки все перед глазами дрожит. Если кто меня после спросит, я так и скажу: понимаешь, у меня туман стоял перед глазами, вот мне и почудилось, что его голова слегка качнулась вперед. А то, что взгляд Джастина смягчился, и вызов в нем потух, мне уж точно померещилось. Не могло же быть такого, чтобы одно дурацкое движение, словно луч света, пронзило сгустившиеся вокруг Джастина тучи боли и обиды. В такие минуты я искренне не понимаю, почему Джастин терпит Брайана. Мне даже со стороны наблюдать за таким невыносимо. И вот уже Брайан наклоняется к Джастину, беззастенчиво вторгаясь в его личное пространство. Понимаете, одно дело – просто целовать кого-то. Это уже само по себе достаточно интимно. Другое же дело – заполнять собой все, чем человек дышит, все, чем живет. Но Джастин вроде бы ничего не имеет против такого вторжения. Несколько секунд он вообще никак не реагирует, сидит себе неподвижно, и лишь потом, изрядно нас всех помучив, осторожно отвечает на поцелуй. В его движении нет животной похоти и головокружительной страсти. Так он мог бы поцеловать кого угодно. Только кто угодно, осознавая, что он всего лишь кто угодно, не посмел бы подойти к нему вот так. Я вижу, как Брайан рукой находит его пальцы. Это так странно, так нелепо... Доводилось мне видеть у Брайана в руке и кое-что поинтереснее. Но почему-то именно этот незамысловатый жест пробирает меня до печенок. То, как Джастин хватается за его большой палец, то, как он накрывает его сжавшуюся в кулак ладонь своей... Ужасно хочется схватить ту дорогущую камеру, сфотографировать их, а потом тыкать им в нос снимками и приговаривать: «Вот же, вот что значит «оймамочкинемогудержитеменя!» Но, наверное, не все в мире можно запечатлеть на пленке. А впрочем, что я там понимаю? Я и не вижу-то ничего, кроме придурковатых неоново-зеленых гоблинов. Постаравшись спрятать улыбку, я думаю о том, что вот только такие моменты – короткие и яркие, как голубоватая вспышка – и значат кое-что в жизни. Как это там поется? Однажды ты увидишь свет лучисто-голубой, И мир придет в движение, вибрируя с тобой.***