***
Асфальт грозился стать бесформенной массой – так заметил проходящий с другом мальчуган лет десяти, а плетящемуся позади них Стасу это сравнение – или скорейший исход? – показалось как нельзя подходящим. На улице стояло пекло. Жарило до такой степени, что уличные коты растекались везде, куда падала маломальская тень. На лавочках даже завсегдатаи-бабушки не сидели, хотя возле его подъезда они ошивались в любое время утра, дня и позднего вечера. Улицы вымерли. Единственные люди, которых Стасу удалось встретить – те самые друзья – скрылись за ближайшим поворотом. Видимо, направились в магазин за мороженым. Такие логические цепочки Стас строил редко, но сейчас было самое удачное для того время. Потому что без умственной деятельности мозги грозились расплавиться, как этот асфальт. Но на «походе» тех мальчишек «в магазин» его мысли иссякали. Стас принялся рыться в закоулках своего сознания, чтобы найти тему, которая требовала срочных раздумий, но не забирала слишком много душевных сил. Эмоции ему пока еще были нужны. И он остановился на синоптиках. И в самом деле, а почему бы не начать проклинать синоптиков? Утром погода была пасмурная: серые тучи, закрывая солнце, спешили заполонить все небо. Стас ежился в своей серой толстовке, хмуро поглядывая на все сгущающиеся над его головой тучи, но идти домой не планировал. Дождь так и не начался, хотя утром прогноз погоды вещал, что весь день будет идти ливень. Настроение было таким же хмурым, как и небо. Причем стало таким не потому, что грайнд – а их было больше пятидесяти штук – оказался неудачным и закончился пребольным падением. Оно таким было уже вторую неделю подряд. И то ли дело в его неудачах, то ли в том, что он до сих пор не мог отойти от того разговора – не знал и сам. К любым провалам Стас относился спокойно, несмотря на то, что по типу темперамента являлся холериком. Издержки его флегматичного образа, как он предпочитал считать. А признавать, что он просто давным-давно сломался – это для людей, слабых духом. Так считал Стас. А через несколько часов из-за туч выглянуло солнце. И начался крематорий наяву. Понурая фигура в серой толстовке и скейтбордом подмышкой плелась по тротуару, продолжая развивать у себя в голове логические цепочки. Мысли о ребятах, шедших за мороженым в магазин, и о синоптиках иссякали довольно быстро, как оказалось. Теперь в голову по какой-то причине приходил чай. Возможно, мысли о подобных напитках были связаны с жарой, от которой мозг, несмотря на все старания парня, все равно начинал плавиться. Мысленный чай не был по типу «Нести» или «Липтона». Не в бутылках и с ароматизаторами запаха и вкуса, а обычный заварочный чай, на который падают солнечные лучи из окна и он становится красивого красного цвета. Он стоит на подоконнике в белой кружке с такими же красными маками. А в окне недавняя весна с вечной зеленоватой дымкой и в высоком голубом небе видно, как возвращаются птицы. Внутри зародилось приятное, но странное чувство спокойствия и какого-то безграничного счастья, будто все хорошо. Обманчиво и ненадолго. До его дома от этой площадки пешком можно дойти за десять минут. Он шел уже полчаса и его это нисколько не смущало. И плевать он хотел на пекло и свое недавнее желание побыстрее уйти домой. В последнее время Стас слишком опротивел сам себе, а потому находиться дома в метре от Игоря было крайне паршиво. Но, вопреки всем его стараниям, подъезд все равно неумолимо приближался. От прошлого мимолетного чувства удовлетворения, «счастья» не осталось и следа. Внутри стало холодно, а солнце продолжало, словно насмехаясь, плавить макушку.***
В подъезде стоял приятный после жаркой улицы полумрак и сырость. Стас остановился на несколько секунд у подножия лестницы, чтобы еще раз вдохнуть этот влажный воздух и немного передохнуть. Бросил мимолетный печальный взгляд назад, на подъездную дверь, закрывшуюся за спиной, и со вздохом начал подниматься. Лифтом пользоваться не стал из принципа – будто неприятная боль в суставах была неким искуплением грехов его сущности, которую он так глубоко не любил. Перед дверью он замирал в нерешительности. Вспомнил, что мог забыть ключи – как обычно – а если окажись так, то звонить не стал бы. И пошел ночевать обратно в подъезд. Глупо, но что поделать со своей гордостью? Стас начал медленно проверять карманы. Передние на джинсах, затем задние. Пусто. В мыслях успели пронестись картинки того, как он засыпает в подъезде, а просыпается где-то в мусорке, избитый бомжами и гопотой. Такому исходу он был бы не шибко рад, но что еще поделать, придумать не мог. С уже начавшей подступать паникой Стас сунул руку в карман толстовки. Пальцы наткнулись на холодный металл ключей, но вздоха облегчения со стороны парня не последовало. Так и не смог понять, какому исходу все-таки был бы рад больше. Вставить ключи в личинку замка, повернуть два раза, нажать на дверную ручку. Автоматические действия, выполняя которые, даже не задумываешься о том, что может встретить тебя по ту сторону двери, в квартире, которую, как ты думаешь, знаешь наизусть. Но Стаса там встречал только мрак прихожей и мертвенная тишина. Не сказать, что очень знакомая обстановка. Скейтборд он привычно прятал за шкаф, чтобы Игорь не видел, не знал и не догадывался. И весьма вовремя успевал отойти, дабы снять кроссовки, потому что свет в прихожей неожиданно загорался не по воле Стаса. Тот невнятно чертыхнулся, инстинктивно прикрывая глаза, привыкшие к полумраку, рукой. – И где ты шлялся? Стас даже взгляда в его сторону не кинул, начав развязывать шнурки. – Тебе какое дело? Наверное, он что-то не так сделал – резкий ответ не в счет – раз Игорь соизволил подойти. И резко хватануть за оголившееся во время развязывания шнурков запястье. Стас стушевался, но умудрился не подать виду, скрыв оное за якобы злостью: попробовал отдернуть руку, но не сумел – Игорь сжал слишком сильно. – А это что? – придирчиво изучая взглядом многочисленные ссадины и порезы на руках, спросил тот. Стас не сразу придумал возможный ответ, замявшись на несколько секунд, но эта заминка впоследствии каким-то образом помогла выдернуть руку из крепкой хватки переключившего внимание Игоря. – Асфальтовая болезнь, – огрызнулся и, отшатнувшись, почти рывком снял оставшийся кроссовок. Игорь промолчал, а Стас, стараясь не поворачиваться лицом, которое нещадно покраснело и от смущения, и от непонятно откуда взявшегося раздражения, почти выбежал из прихожей. В ванну идти не стал, да и не вспомнил о ней даже, когда захлопнул за собой дверь в своей комнате. И не вспоминал больше ни о чем, кроме него, лежа в кровати и тщательно стараясь утихомирить нервы. Главное не разреветься, как девчонке. Главное не разреветься. Главное не разреветься. Главное не...***
Сон накатывал неожиданно и не собирался спрашивать, хочет ли кто-то, чтобы его забирали в царство Морфея. Но Стас отдавался безо всяких сопротивлений – сил просто-напросто не осталось – и падал в объятия уютной и спокойной темноты совершенно парализованный. Спал он без малого долго: около шестнадцати часов, ни разу за это время не проснувшись. Нервы, видимо, совсем растрепал, да и эмоционально истощен был донельзя, а потому, проснувшись и увидев на часах десять утра, не удивился вовсе. В таком состоянии лучшим исходом было просто лежать на кровати и смотреть в потолок, думая либо ни о чем, либо о том, что все вскоре наладится. Стас же думал ни об одном, ни о втором. Он думал о том, что будет и что встретит его, когда он выйдет из комнаты. Невольно представлялась абсолютно пустая квартира. Холодная. И записка на столе не самого приятного – для души – содержания. А может и не будет записки, но и без нее все станет понятно. И ото всех этих мыслей вставать с кровати в о о б щ е пропадало какое-либо желание. Но если не увидишь и в целом не встанешь... то не узнаешь, верно? Очередные сложные выборы и дилеммы не шли на пользу, особенно голове, которая дала о себе знать легким покалыванием в затылочной области. И именно это дало первый ощутимый толчок в сторону двери из комнаты. Стас на подгибающихся ногах встал с кровати, едва не охнув от резкой боли – все мышцы словно сковало огнем. Но что не сделаешь ради спорта, да? Хотя парень вообще не был уверен, что это спорт. Перед дверью пришлось сделать первый глубокий вдох, дабы очистить мысли и заставить себя начать трезво соображать. Сердце пропустило удар, пока дверь медленно открывалась. И лихорадочно застучало, когда его встретил самый обычный коридор, а с кухни будто приветливо бормотал телевизор. И на боль в ногах стало все равно. – Доброе утро, – произнес невнятно, вновь конфужась и стараясь не смотреть на Игоря за столом. Тот вообще никак не приветствовал, во всяком случае, до того момента, пока Стас тоже не сел. – Доброе. Парень ощутил на себе внимательный взгляд. Чтобы скрыть все сильнее розовеющие щеки, пришлось облокотиться на руки и начать якобы смотреть в окно. – Мог и раньше сказать, что учишься на скейте кататься. От подобного спокойствия и искренности он почти со стула не упал – сидел на самом краю – но сил хватило только на ошарашенный взгляд в сторону говорящего. Игорь, будто и не заметив всего этого, продолжил столь же спокойно: – Обошлось бы без твоей болезни. И ноги не попереломал бы. А тебе недалеко до этого, с твоими-то нагрузками. Откровенно горящие уши и щеки скрывать уже было бесполезно. Стас молчал, понурившись и смотря в стол, будто нашкодивший котенок. – Куда ты вообще так напрягался, с утра до позднего вечера? Ебу дал, что ли? Игорь красноречиво вздохнул и тоже замолчал. Ответ, тем не менее, не заставил себя долго ждать. – Я не хотел, чтобы ты меня ненавидел, – невнятно промямлил Стас, так и не подняв глаз. Собеседник напротив поперхнулся. В воздухе повисло немое возмущение. – Ну, ты же говорил, что ненавидишь тех, кто никак не старается, а потом ноет о том, что у него ничего не получается. Оправдания вылетали быстро, а горе-скейтбордист и сам не заметил, как начал оправдываться вовсе. Игорь многозначительно молчал, но на пятой секунде и у того нервы все же сдали. – Долбоеб. И они вновь замолчали. Стасу оное было в тягость, потому что чувствовал себя виноватым и почему-то оскорбленным. И это развязывало язык. – Я кататься не умею. – Да ты просто ламер. Умеешь, но не все получается. Стас в кои-то веки посмотрел на Игоря. – Хочешь научу? И он просто открыл рот. Все страхи, чуть ли не фобии, ужасы, представленные его сознанием – все стиралось этой простой, самой обыкновенной фразой. Вопросом. Стас не сразу опомнился и в общем понял, что нужно ответить. Только поморгал, захлопнул рот и вновь стал сверлить взглядом стол. – Ну... – «конечно хочу, блин, блин, блин, блять», – Если тебе не сложно... Игорь хмыкнул, усмехнулся и, отвернувшись, рассмеялся. Стас же сидел в таком состоянии, словно его окатили ведром холодной воды. – Хорошо. Тогда иди переоденься – на улице жарит пиздец. Собеседник и, кажется, теперь будущий учитель по скейтбордингу вставал из-за стола и сам шел за вещами. А Стас просто сидел, смотрел и не верил. «Мне это снится?» – Стас! Да не сон это, иди уже! «Я никогда не угадаю...»