Противостояние себе

POV Кларисса Бет и Салли находились в комнате Перси. Миссис Джексон просто была на седьмом небе от счастья, узнав, что Чейз беременна. Правда, я все еще не понимала одного. Как Чейз собиралась скрывать свое «положение» от всего лагеря и от Джексона в том числе?! Еще ведь и Игры..! И Захват флага… Конечно же, в Захвате флага она точно будет участвовать, а вот в Играх… Навряд ли. Хотя Чейз у нас ведь упрямый баран, который если что-нибудь и вобьет себе в голову, то процесса этого уже не остановить никому. Или может взять верх чувство долга и в большей степени лидерства. Ох, именно это меня и пугает… Лишь бы только она не навредила себе и… Звук телефонной трели разбавил собой квартирную тишину. Немного убавив огонь, я взяла трубку. — Дом Джексонов, — уверенно ответила я, поглядывая за кипящим на плите супом. — Привет, Зай. Узнала? — раздался в трубке бархатистый голос, от которого я вся обомлела, а на лице сама собой невольно расплылась улыбка, для подавления которой я и закусила нижнюю губу. — Конечно, узнала, — тихо произнесла я, пытаясь скрыть дрожь в изменившемся тоне. — Прости меня, пожалуйста. Я не смогу прийти. У меня появились неотложные дела. Но я тебе обещаю, что, как только вы прилетите, я выкраду тебя у Аннабет и устрою нам незабываемый ужин. — Оу… Ладно, хорошо. Я скажу Бет, что ей не обязательно сегодня идти гулять с миссис Джексон, — опечаленно сказала я, слыша тяжелый вздох парня. — Ну, не расстраивайся. Прошу. Мне пора, прости. Люблю тебя. Я опешила от его последних слов, непонимающе хлопая ресницами и вслушиваясь в гудки. — Люблю тебя..? — медленно и удивленно прошептала я, наблюдая за тем, с какой опаской на меня смотрела Чейз. — Он меня любит! Аннабет, представляешь? Он сказал, что любит меня! — Это замечательно, — с задумчивой улыбкой и с распростертыми руками ответила она, а я, не задумываясь, прыгнула в ее объятия. — Он не придет, да? — Нет, — ответила я, качая головой в разные стороны. — Он не придет. У него дела. — Ясно, — как-то даже чересчур холодно проговорила Аннабет, наливая себе чай. — Что-то не так? — прищурившись, задала я вопрос, внимательно следя за изменениями в эмоциях дочери Афины и пытаясь понять, что же именно творилось у нее в голове. — Все хорошо, просто… Ладно, не важно. Давай пить чай. Нам хочется чай. Да, малышка? — поинтересовалась Аннабет, поглаживая пока что еще плоский живот и счастливо улыбаясь. — Эмм… Бет, почему ты считаешь, что это будет девочка? Почему ты так уверена в этом? — с нескрываемым интересом спросила я, кидая быстрый взгляд на ее руку, которая все еще поглаживала живот. — Не знаю. Просто чувствую. Материнский инстинкт, наверное… После того, как вернемся, надо будет походить по магазинам, — счастливо ответила она, отпивая чай и забавно при этом хлюпая. Я улыбнулась, замечая блеск в глазах Аннабет. Она была счастлива. И этого уже было достаточно для того, чтобы я сбросила ненужный камень — балласт — со своей души. Она, наконец, начала забывать о Перси. Она направила свою любовь в другое русло. Она не мучила себя. Она вновь жила. Не боролась с собой, а сохраняла вокруг себя гармонию, понимая, что внутри нее зарождалась… Нет, уже зародилась. Да, зародилась новая жизнь. Маленький человечек, которому она посвятит всю себя, без остатка. Жизнь, в которой она была уверена. — Почему ты так улыбаешься, Ла Ру? — с детским интересом произнесла Аннабет, медленно проходясь по мне своим теплым взглядом. — Я счастлива за тебя, — уверила ее я, радуясь тому, как сначала она пришла в замешательство и, только открыв было рот для того, чтобы что-то сказать, сразу же его закрыла, как рыбка, в ожидании того, что я продолжу свою мысль. И я ее продолжила: — Я счастлива за тебя, потому что ты больше не ломаешь себя. И не убиваешь в себе свою доброту, человечность, дурачество и все то светлое, что было, есть и будет в тебе. Ты такая счастливая со стороны. Особенно когда стоишь у окна и медленно поглаживаешь животик. Хотя его еще нет, но ты все равно разговариваешь с этим чудом, что живет внутри тебе. Или когда ты стоишь около зеркала и смотришь, появился ли животик. Ты сама с себя смеешься, понимая, что это все глупо. И ты не мучаешь себя мыслями о Перси. Я просто уверена, что ты сама являешься причиной своих кошмаров. Ты настолько боишься его потерять, что подавляешь в себе об этом любые мысли. Просто однажды, как раз, приблизительно, лет пять назад, тебе в голову пришла мысль, что ты можешь потерять все, что имеешь. И это и стало отправной точкой. Твои сны — твои внутренние страхи. Ты же сама их рисуешь. И печальные финалы додумываешь тоже ты. Но с малышкой ты уверена, что ее никто не заберет и что ты ее не потеряешь. Потому что то, что она живет у тебя под сердцем, мотивирует тебя не бояться, а любить и заботиться об этой клеточке, которая делится еще. Но под твоей защитой. Ты знаешь, что с ней ничего не случится. Знаешь, что никто не посмеет у тебя отнять ее. Ведь Аннабет Чейз в ярости поистине устрашающее зрелище. Я видела ваш бой с Перси. Когда Хирон попросил тебя преподать ему урок. Ты просто выпускала обиду. Потому что тебе было больно за то, что он не может прийти, взять тебя в охапку и сказать, что ты принадлежишь только ему и что он всегда будет с тобой. Тебе не хватает слов, учитывая то, что ты сама при этом молчишь. Хочешь, чтобы я продолжила? — Да, — твердо проговорила дочь Афины, хотя ее голос все же немного дрогнул. Но в ее серых глазах было столько силы… Я не знаю, как описать то, что творилось у нее внутри. Она слушала меня внимательно, не пытаясь возразить, а даже, скорее, наоборот — стараясь переварить сказанное мной. Потому что она ждала (и достаточно долго причем) этих «слов со стороны». Потому что она надеялась на то, что в конечном счете ее все же окунут в то, чего она не хотела принимать или же принимала, но боялась признать, что на самом деле все гораздо проще, чем казалось ей. — Ох, Чейз, ты столько ждала этого… Но вот только я одного не могу понять. Почему же ты такая упертая? Что сделал тебе Перси? В чем он виноват? Может, в том, что просто любит тебя до потери пульса? Или в том, что готов под пули и под нож за тебя броситься? За постоянные стычки в лагере, где за два месяца только и было слышно, как Хирон его отчитывал за то, что тот не тренировался, а только и следил за тем, чтобы никто не позволил в твою сторону лишнего слова произнести? Господи, вы такие идиоты. Я не спорю, что сама не идеальна. Но Крис и я — другое. Совершено другое. Мы с ним знакомы всего ничего. И, конечно же, я не хочу быть очередным портретом в его альбоме побед. Я не готова ради него поставить на кон все, что у меня есть. А вот ты и Перси… Ты же сама мешаешь быть себе счастливой. Я видела все. Абсолютно все. И не думай, что я слепая. Я вижу, как ты в буквальном смысле светишься рядом с ним. Он делает тебя собой, настоящей. Он просто хочет быть рядом. Без всего этого дерьма, в котором вы оказались оба, пожалуй, не просто по щиколотку, но уже и по колено. Чейз, надо вставать и идти дальше, а не пытаться загнать себя еще глубже и тем самым показать свою «силу». Ты сильная физически. Ты сильная морально. Но ты слаба в своих мыслях. Я не понимаю, чего ты хочешь. Открой глаза! Ты же знаешь, что, мать твою, бедный Перси уже наступает сам себе на глотку ради тебя. Он мог не париться и не душить себя. За ним толпами ходят девчонки. Да и младшие Богини в принципе не сильно отстают. Но ему, мать твою, нужна ты. И он от тебя никуда не денется. Не сбежит. Не погибнет. Его у тебя никто не заберет ровно до того момента, пока он сам не захочет уйти. Или пока ты не дашь ему пинок в счастливый полет. Он не уйдет, потому что привязан к тебе! Бет, что же ты творишь?! — Ты знала его раньше, — с задумчивым взглядом ответила она, смотря куда-то сквозь меня и… Она надеялась сменить таким образом тему? Увидев мой непонимающий взгляд, она продолжила:  — Пять с половиной лет назад ты спасла нам жизнь. Ты просто не помнишь того мальчишку, которого ты поймала за руку до его падения с башни. И ты даже не помнишь того, как укрывала нас у себя в доме от монстров. Ты не помнишь, потому что для тебя это было не впервой. А он каждый день вспоминал тебя. Перси над ним все шутил. — Ты о Крисе сейчас? И из моей речи ты вынесла только это? — с иронией спросила я, делая акцент на слове «моей». — Не хочу это дальше продолжать. Прости. Завтра рано вставать. Идем спать. Чейз спокойно встала со стула и, проходя мимо меня и Салли, стоящей в дверном проеме, не посмотрела даже на нас, словно находилась в этот момент уже за сотни километров отсюда. Где-то глубоко в своих мыслях.