Противостояние себе

— Кларисса! О, привет Рич. Кларисса у себя? Спасибо.       В мою комнату нагло ввалилась Аннабет, причем даже не постучав! А я между прочим стояла в одном нижнем белье! — Чейз! — яростно крикнула я, пытаясь прикрыться первой попавшейся футболкой. — Ла Ру! Ты почему не собралась еще? Мы же договорились пораньше! — ворчала девушка, закрывая дверь от моих «любимых» братьев и сестер. — Я поняла твое «пораньше», как «часов в восемь». Ну, не в шесть утра же! — увидев суровый взгляд девушки, я принялась натягивать на себя джинсы и обыкновенную белую футболку. — Усе, готова? Пошли. — Идем. Как ты, вообще, в такую рань встаешь? Не понимаю. Кстати, ну и как мы будем добираться до Нью-Йорка? — Ты меня недооцениваешь Кларисса. На автобусе, конечно же. Десятки полукровок ежедневно пересекают черту лагеря. А ты думала, что они пешком ходят?       Пройдя мимо Большого дома, Аннабет подбежала к Хирону и, крепко обняв его, сказала «спасибо» и вывела нас из лагеря как раз в тот момент, когда автобус подъехал к остановке. — Идем. Итак, у нас с тобой на все сборы один день.       Аннабет сразу же затащила меня в первый попавшийся торговый центр​. Честно признаться, я никогда раньше не была в таких огромных магазинах. Для меня это все было в новинку. Но по-моему для Чейз поход по магазинам был намного привычнее, чем для меня.       Девушка отправила меня смотреть себе платье, а сама пошла выбирать босоножки. В итоге я сдалась на третьем ряду и с повинной, направилась к дочери Афины, которая успела взять несколько пар туфель и босоножек. — Бет, я не умею выбирать платье. Да и к тому же денег у меня не так и много. — Забудь про деньги. У меня есть «Божественная кредитка». Мне ее еще в прошлом году Афина подарила. Я хоть кредиткой и редко этой пользуюсь, но все же.       Девушка вдруг неожиданно замерла на месте, смотря куда-то сквозь меня. Обернувшись, я увидела брюнетку с длинными черными волосами. Коротенькие джинсовые шорты смотрелись на ее худеньких ножках очень симпатично. — Подожди.       Произнеся это, она взвалила всю ту гору коробок, которую держала в руках, на меня и подошла к темноволосой девушке. А что-то сказав, Аннабет протянула ей платье, при этом еще продолжая говорить. Через несколько секунд она уже вновь была возле меня и силком тащила на кассу, чтобы оставить на ней все то добро, что она откопала.       Дальше Чейз заставила меня перемерить половину магазина, чтобы, наконец, удовлетворившись моим видом, приняться за поиски своего платья. — Хейзел, идем. Обещаю, если тут ничего тебе не подберем, пойдем домой.       Я улыбнулась, услышав эти слова, и повернулась на звук голосов девушек, которые вошли в магазин.       Аннабет тоже не удержалась и вышла из примерочной. — О, Пайпер, Хейзел, Бьянка, вы тоже за платьями? — шутливо спросила она, продолжая стоять просто в восхитительном платье. — Ага. Вот вытащила девчонок. Бет, ты просто обязана взять это платье! Оно тебе очень идет! — с искрами в глазах проговорила Пайпер. — Оно мне тоже нравится. А вам что, может, помощь нужна? — крикнула Аннабет из примерочной. — Ага, нужна. Я не могу выбрать платья для Хейзел и Бьянки.       Мне одной сейчас жалко Бьянку и Хейзел? У девочек так загорелись глаза, что они запихали этих бедняг в примерочную, вручив им по несколько платьев сразу.       Еще долгие два часа мы провели в торговом центре и около пяти вечера, загруженные до онемения рук пакетами, вышли из магазина. — Ну и куда теперь? — спросила я, наблюдая, как Аннабет пытается что-то для себя решить. — В лагерь ехать уже поздно. Через барьер после пяти никого не пропускают. Так что есть только два варианта. Либо мы пойдем к миссис Джексон, маме Перси, либо будем гулять по городу всю ночь. В гостиницу не можем пойти, я документы не брала. Я рассчитывала на то, что мы успеем до пяти, если бы не девочки… — Аннабет, мне кажется, что миссис Джексон не откажет нам в помощи. Звони. — Хорошо.       Как я и говорила миссис Джексон не отказала в помощи Аннабет. Ну и всем нас заодно, конечно же. Уже через час мы стояли в подъезде многоэтажного, старого дома и ждали «Салли», которая бегала в магазин по случаю нашего неожиданного приезда. — Аннабет. Боже ты так выросла! Посмотрите на нее. Невеста! Ох… — тепло проговорила женщина, внимательным взглядом осматривая Аннабет, а после заключая ее в объятия.       По реакции миссис Джексон я поняла, что она очень хорошо знала Аннабет, но, как я уже убедилась, Чейз не хотела вспоминать свою прошлую жизнь. — Ох, Кларисса, прости, я тебя не заметила. Как ты выросла! Прям две невестки! — Простите? Вы меня знаете? — Конечно, знаю. Мы с твоей мамой хорошие знакомые! Ох, иди сюда, — женщина и меня заключила в теплые материнские объятия, заставляя меня держаться из последних сил, чтобы не заплакать.       Для меня это как-то все было не правильно. Обо мне никто и никогда не говорил с такой теплотой. Никто не обнимал меня, как будто в последний раз. — Ну и чего мы стоим? Идемте.       Квартирка была хоть и маленькая, но очень уютная. Как только я перешагнула порог квартиры, я сразу же почувствовала себя в безопасности. А такое случалось, поверьте мне на слово, редко. Очень и очень редко.       Все предстало передо мной в спокойных бежевых тонах и бесчисленном множестве фотографий. На этих фотографиях была и Аннабет, но совсем еще юная Бет из прошлого.       Я видела как в глазах нынешней Чейз застыли слезы, когда она посмотрела на все это. Вот только она все еще гордо держала планку, не замечая, что у нее дрожат руки. Одной из них она открыла дверь, как я поняла, в комнату Перси и с шумом вздохнула, когда увидела, что все в комнате напоминало о ней.       Огромное количество фотографий на стене, напротив кровати. А на тумбочке стояла фотография, где Перси с Аннабет играли в догонялки на берегу моря.       Ладонью Аннабет закрыла себе рот, чтобы не зарыдать в голос. Она присела перед прикроватной тумбочкой на корточки и дрожащими пальцами провела по красивому альбому с деревянной обложкой, украшенной ракушками. Я слышала ее всхлипы, поэтому, решив оставить ее наедине, отправилась помогать Салли с ужином.       Когда я в следующий раз открыла дверь в комнату Перси, чтобы позвать дочь Богини мудрости ужинать, то уже увидела, что она уснула с красными глазами и размазанной по щекам тушью на кровати Перси, прижимая к себе альбом, который еще с час назад лежал на тумбочке. — Кларисса, а где Аннабет? — спокойным голосом спросила Салли. — Она спит, я не хочу ее будить. У нее выдалась тяжелая неделя, — даже не соврала я, прикрывая дверь. — Скорее, тяжелые годы, — тихо прошептала миссис Джексон, но я это услышала.       Меня грызла совесть. Я чувствовала себя виноватой за то, что позволила Аннабет уговорить меня переночевать здесь. Мне было больно за нее, ведь я, как никто другой, понимала боль ее прошлого, которая преследовала Чейз каждый день в знакомых лицах, даже действиях, в памяти и сердце. Эта боль съедала ее изнутри, с каждым мгновением лишь ухудшая моральное спокойствие.       Встретив ее на улице, я никогда бы даже не подумала, что у этой сильной доброй девушки может быть столько дерьма в прошлом. Хотя я знаю и не всю правду о прошлом Аннабет, но прекрасно понимаю, что за люди были в нем. И сейчас их нынешние отношения показывают, что определенно что-то пошло ни так. И от этого становится просто невыносимо.       Я такая же, как и Бет. Терплю, терплю до последнего, пока что-то не выбьет меня из колеи. Честно сказать, я была поражена, увидев в комнате Перси столько фотографий, столько мелких деталей, которые вроде бы и не должны присутствовать в жизни человека, причинившего столько боли своему близкому другу. POV Аннабет       Войдя в квартиру, в нос сразу же ударил запах моего детства. Тут все было так же, абсолютно так же, как и в детстве. Этот запах синего овсяного печенья с кусочками шоколада и аромат травяного чая, для которого Салли всегда сама собирала разные травы. Эти бежевые обои и… фотографии. Именно они и выбили у меня весь воздух из легких.       На каждом шагу были фотографии из моего счастливого, несмотря на монстров, детства. Вот я с Рейчел. Хах, мы сидим на лугу, усыпанного одуванчиками, и дурачимся. И именно в тот момент, когда я надевала на рыжеволосую девочку венок из цветов, она начала падать, а Перси так удачно словил это мгновение.       На следующей фотографии Крис, Перси и Талия дерутся за печенье. Ох, я помню тот вечер. Салли как всегда приготовила печенье, и всем «вроде как» хватило его. Но в вазочке оставалось еще одно. И Талия, Перси и Крис одновременно потянулись за печеньем, смотря при этом в телевизор, где показывали новую серию «Скуби Ду». Они чуть тогда не разбили эту вазочку. И опять же удачный момент, вот только на этот раз поймала его Салли.       Все эти воспоминания отдавались невыносимой болью в моем сердце. Глаза наполнись предательскими слезами, но я старалась держаться.       Не задумываясь, куда иду, я свернула в комнату Перси по привычке, как раньше. Для Салли я была вторым ребенком. И если с ребятами мы шкодили в редких случаях​, когда собирались все вместе, то с Перси мы были вместе всегда. Абсолютно всегда. Мы столько раз заставляли седеть миссис Джексон, что и не упомнить.       В комнате все было, как и пять лет назад. Я помню все до мельчайших деталей и мелочей, от этого слезы ручьем и катились по моему лицу, опаляя кожу. Я закрыла рукой рот, чтобы не закричать и не зарыдать в голос, и после чего упала на колени перед тумбочкой у кровати. На ней лежал альбом для фотографий, который я подарила Перси на его двенадцатый день рождения.       Все тело охватила безудержная дрожь. Наверное, со стороны я была похожа на психически ненормальную, верно? Но свободной рукой я аккуратно провела по поверхности альбома, в котором были все люди, которых я так безразмерно любила и кем дорожила все эти годы.       Я слышала, как Кларисса с мученическим вздохом закрыла дверь в комнату. Слышала, потому что именно в этот момент я дала волю своим эмоциям, подлетая к столу Перси и неконтролируемо дрожащими руками обхватывая рамку с фотографией, на которой я прижимала к себе Перси и целовала в щеку. В руках он держал мой фотоальбом, который я только-только ему подарила. На заднем плане Талия гонялась за Крисом, а Рейчел пыталась их успокоить. Все смеялись и были счастливы. Вот только кто бы знал, что через год всего этого уже не будет?       Я сползла по стене, рыдая и прижимая к себе фотографию. Не знаю, когда я нашла в себе силы переползти на кровать. Да, я все еще прижимала к своей груди альбом, с трудом продолжая идти. И уже рухнув на постель и свернувшись калачиком, я, наконец, погрузилась в царство Морфея.       Сколько же я держала в себе эту боль, которая пронзала всю мою душу, нанося еще больше ран и тем самым увеличивая будущие шрамы на ней. Сколько великих сильных людей через это прошли? Сотни? Десятки? А может единицы?       Я уже и забыла, что такое — жить нормальной жизнью. Единственным моим страхом является то, что все это может начаться снова, что всю эту боль я буду переживать вновь.       Если раньше я и боялась пауков, как дочь Афины, то теперь я боюсь лишь боли. Душевной боли, которая в сотни, тысячи раз сильнее физической. От нее нельзя избавиться, выпив обезболивающее. С ней следует жить и принимать, потому что бороться с ней бесполезно.       Многие философы и великие люди говорили столько профессионально сформулированных фраз о жизни в этом мире. А на самом деле, если мы считаем, что они знали, как «нужно» жить, то глубоко ошибемся. Они жили так, как считали нужным сами, в силу своего прошлого, в силу своего опыта. Никто и никогда в мире не будет знать, как надо жить, а слушать кого-то и жить по чужому шаблону не должен никто.       Есть фразы-мотиваторы, но не стоит принимать их, как «идеальный» план для своего будущего. Ничего хорошего из этого не выйдет.       Жизнь испытает нас всех. Кого-то в большей степени, кого-то в меньшей. Но это не важно, ведь главное — не равняться на других, а равняться на себя самого.       Зачастую человек, который выглядит сильным и непобедимым, ломается, как тонкая веточка. А тот, кто на вид непримечателен, выдержит напор в десять раз больше любого «Супер герой».       «Временно», «прошлое» — какие на вид простые слова, не так ли? Но каждый из нас видит в них свой смысл. У кого-то они вызовут улыбку и теплоту на душе, а у кого-то вновь закровоточат старые раны, от которых они практически избавились и поэтому и позабыли о них. Вот только на самом деле они всегда с нами.