Нагиев обнял Талькова так сильно, что тот даже слегка смутился, а после хрипло рассмеялся и охотно ответил на объятия.
Так они и стояли, ощущая биение сердец друг друга и жадно вдыхая знакомые ароматы. Над бледно-голубым озером расстилал свой жёлтый шёлк июльский рассвет. Тогда они решили жить вместе. А спустя неделю Игорь переехал в двушку Димы. Так и началась их история.
Сперва это была страсть, прожигающая каждую клетку организма, а после отношения приняли более спокойный и выдержанный тон. Но притяжение осталось. И Тальков, и Нагиев считали свой союз вполне счастливым до рокового переезда на новую квартиру. На ней сразу всё пошло наперекосяк.
Дима искренне любил своего избранника, как творца и певца. Восхищался его творчеством, но держал в этом плане дистанцию, не превращаясь в ненормального фаната. Он привык к взрывному нраву любимого и его странностям, но ему отчего-то никогда не приходило в голову, что тот решит уйти.
Сердце разрывалось на куски, когда Нагиев вдруг осознал, что натворил. Это произошло не сразу. Он успел выкурить две сигареты на кухне и умыться, лишь потом сознание рассекло убийственное понимание: он только что сотворил нечто ужасное. Первым порывом было ворваться в спальню и постараться объясниться, но некое здравомыслие уломало дождаться утра.
Нагиев не спал. На рассвете позвонил на службу и сказал, что заболел. А после сидел в кресле в гостиной и напряжённо вслушивался в тишину, ожидая пробуждение музыканта.
Тот вышел из спальни в десять. Почти сразу покой нарушили звуки воды. Через несколько минут на пороге появился Тальков, подпоясывающий халат. Увидев Диму, замер, передумывая заходить в комнату.
— Прости меня. Пожалуйста, — выдавил Нагиев.
Выглядел он жалко: покрасневшие глаза, бледное лицо, покусанные губы.
Но внутри у Игоря ничего не дрогнуло.
— Ты лишь убедил меня в правильности моего решения, — отчеканил Тальков, даже не моргнув, — я улетаю в Липецк на концерт. Когда вернусь — надеюсь тебя здесь не застать.
— Пойми, я не хотел тебя терять… Ты разозлил меня… Поэтому я… — в порыве душевной боли Дима даже рухнул с кресла на колени.
— Поэтому ты выебал моё обездвиженное тело, как будто я надувная кукла, — хладнокровно отозвался певец и кивнул, — бывает. А теперь иди нахер, пожалуйста.
Развернувшись, музыкант пошёл в сторону телефона. Капли падали с волос на плечи, заставляя халат промокать.
Нагиев нагнал его и развернул к себе, слегка встряхивая:
— Дурак же ты… Господи, да одумайся! Разве можно всё порвать вот так просто? Мы же столько пережили вместе… Игорь, прошу, не руби с плеча. У тебя кто-то есть?
— Есть.
Нагиев на миг прикрыл глаза, ибо слова полоснули по сердцу острейшей саблей.
— К-кто он?
— Человек с портрета, — просто ответил Тальков, глядя на уже бывшего партнёра с долей отвращения.
— Что? С портрета из спальни? Ты о том старике? — нервно рассмеялся Нагиев и даже отпустил мужчину от неожиданности.
— Он самый, — спокойно отозвался певец и дёрнул бровью, — какие-то проблемы?
— Ты влюбился в старика с фотки? Да ну? Шутишь? — мент никак не мог перестать ржать.
— Не шучу, — замахнувшись, Игорь с силой заехал кулаком по носу Димы, — это тебе за вчерашнее, герой-любовник.
Нагиев перестал смеяться, прижимая к окровавленному носу ладонь. Он наблюдал за тем, как Тальков набирает по памяти номер и договаривается об отлёте.
— Ты сошёл с ума, позволь мне быть рядом, — шепнул Дима, невольно размазывая по лицу алую жидкость.
В этот момент Игорь уже положил трубку и холодно улыбнулся:
— Ключи оставь в вазе. Всего доброго.
После этого он скрылся в спальне, где быстро переоделся. Уже собираясь уйти, он вдруг остановился возле портрета и всмотрелся в мрачные глаза.
«Ты всё делаешь верно» — прозвучал в голове голос и тогда певец улыбнулся.
— Теперь мы будем вместе. Только ты и я, — тихо произнёс он и вышел из спальни, по пути прихватив с тумбочки конверт.
***
Он вспомнил, что в Черёмушках живёт его старый добрый товарищ. Экстрасенс и колдун в одном лице. Когда-то давно Тальков обращался к этому человеку и остался доволен результатом. Теперь он хотел съездить к нему с Ликой. Потому-то через полчаса и припарковался возле её дома.
Это оказался шестиэтажный кирпичный дом эконом-класса. Несмотря на старость, здание выглядело ухоженным и в подъезде приятно пахло хлоркой.
Отыскав 11 квартиру, Игорь позвонил в звонок, но никто не открыл. Он ещё некоторое время стучал, но надежда на ответ исчезла. Было ясно, что в квартире никого нет.
И мужчина хотел уж было уйти, как дверь в квартиру напротив отворилась и на пороге показалась тучная дама лет пятидесяти в ярко-голубом халате.
Счастливо улыбаясь, она сделала осторожный шаг вперёд и протянула листок с ручкой в каком-то нерешительном жесте:
— Боже, сам Тальков! Я вас обожаю! Не откажите, прошу…
Дежурно улыбнувшись, Игорь принял ручку и лист, приложил второй к стене и быстро поставил автограф. Вернул вещи хозяйке и кивнул в сторону одиннадцатой квартиры:
— А где Лика, не знаете?
— Лика, — перестав улыбаться, женщина прижала к бюсту листок, — так она же это… умерла.
— Как? Когда? — хрипло спросил Тальков, удивлённо взирая на даму.
— Вчера вечером. Часов в одиннадцать пришла её кузина, долго стучала, в итоге дверь взломали. Нашли нашу Лику в гостиной, повесилась бедная, — покачала головой блондинка и одинокая синяя бигуди забавно заболталась из стороны в сторону.
— Зачем же, — пробормотал Игорь, а после быстро пошёл вниз по лестнице, — до свидания.
Ираида Степановна вдруг подумала, что это крайне горячая сплетня: «к самоубившейся Лике заходил сам Тальков! Зачем? Уж не из-за него ли она…».
Женщина поспешила в квартиру, решая кому позвонить сначала: Римме или Вале.
Музыкант некоторое время просто сидел в машине, уронив голову на руль. После встрепенулся, припустил стекло окна и закурил.
Ночью у него вылет в Липецк. А по возвращении он займётся снимками. И ведь у него в доме лежит такой же аппарат, как был у Юры. Может, и он, того, «особенный»?
Подобные рассуждения заставляли по спине роем туда-сюда бегать мурашки.
Поскольку Игорь был уверен, что Нагиев пока ещё в квартире, ехать туда было нельзя. Потому он отправился к Шахову, дабы договориться о съёмке клипа к своей новой песне. Почему-то теперь он был уверен, что его таланты будут развиваться ещё быстрее. Он верил этому голосу в своей голове.
***
Нагиев собрал вещи и на миг замер, прижавшись лбом к стене. Ему не хотелось уходить. Но грела лишь одна надежда: Тальков передумает. Слетает на концерт и вернётся в другом состоянии. Так уже бывало. Творческим личностям свойственно идти на поводу у порывов.
Думать о том, что Нагиев просто пытается себя таким образом утешить — не хотелось.
Прежде, чем уйти, Дима вдруг решился снять портрет со стены спальни, но не для того, чтобы выбросить. Ему просто захотелось узнать, что это за старик. Потому, не глядя в омерзительное лицо, Нагиев сунул фото поверх своих вещей в спортивной сумке и вышел из квартиры. Ключи он оставил себе, наплевав на указ Талькова.
