When Time Runs Out...

Солнце клонилось к закату, обнимая теплом качающийся на волнах корабль и две находившиеся на борту фигуры. Джек чувствовал за спиной твёрдую и гладкую выпуклость мачты, и болезненный зуд, в связанных и заведённых за столб запястьях рук. Открывать глаза Джек не торопился. Он слушал. Море было спокойным. От солнца шло бархатистое тепло. Джек представил себе лежащую, тяжёлым живым зеркалом, гладь воды, во всю ширь залитую золотом утопающего за горизонтом солнца. Он повернулся к закату лицом. Оглушившая его волна ещё отдавалась в голове гулом. Скрип снастей был знаком — Джек находился на своей «Жемчужине». Наконец Воробей с трудом приоткрыл глаза и сквозь узенькие щёлочки различил силуэт сидящего на бочке Армандо. Увидев, что Джек очнулся, Салазар поднялся и двинулся к нему. От ужаса Джек распахнул глаза шире. От Салазара веяло жутью. Воробей никогда не смог бы себе вообразить, во что тот был превращён взрывом. Армандо приближался к Джеку. Даже будучи мертвецом, он двигался как хищник — плавно, грациозно и бесшумно. Джек смотрел в жестокость его невероятно больших тёмных глаз и на искалеченное лицо. Оно было словно гипсовая маска, разбитая ударом о воду, внутри наполненная вязким кошмаром и чернотой морской бездны, струящихся наружу траурной паутиной. Когда-то длинные, чёрные волосы были гладко зачёсаны назад, теперь они клубились над плечами истлевшего мундира, будто у плавающего в воде утопленника. Но Армандо всё ещё был великолепен, могуч и прекрасен.       — Последний раз, когда мы виделись, ты убил меня, — прохрипел, как человек с отбитой грудью, Салазар. Он схватил Джека за рубашку и склонился над ним. Его раскрошившийся рот почти коснулся губ Джека. Воробью стало страшно, язык прилип к нёбу, но вместе со страхом, возникло страстное желание испытать с Армандо близость. Мысль полыхнула в мозгу Воробья. Армандо коснулся его губ прохладным языком, и Джек с трепетом приоткрыл навстречу ласке рот. Но вместо поцелуя, едва их рты соприкоснулись, оба одновременно вгрызлись друг другу в губы зубами. Джек втянул нижнюю губу Салазара, ловко прокусывая крепкими резцами. Зарычав от боли, Салазар отпрянул, схватившись за челюсть. Звякнула сталь вынимаемой из ножен сабли. Армандо выбросил руку вперёд, с яростным воплем втыкая блеснувший на закате красным золотом клинок Джеку в грудь. Воробей сперва вскрикнул, выгнувшись в путах, а потом, прищурив затуманенные ехидством глаза, сладостно застонал, будто испытал невероятный оргазм. Салазар в недоумении смотрел на пронзивший грудь пирата клинок, всё ещё покачивавшийся, вышедший со спины Джека и пригвоздивший его к мачте. Пират недовольно покосился на саблю, торчащую из его груди, и с осуждением покачал головой.       — Мы оба бессмертны, — сказал он с видимым облегчением, — мог бы догадаться, раз я здесь. Салазар гневно взревел, топнул по палубе ногой и разразился проклятиями на испанском. Джек, наблюдал за ним с азартным блеском в наглых глазах. Салазар хватал ртом воздух, сжимал крупные кулаки и ревел, разбрызгивая изо рта чернильные капли, расплывавшиеся в воздухе.       — Ты должен радоваться, что мы теперь на равных, — бросил ему Джек. — Развяжи меня и давай кое-что обсудим. Армандо бросился к связанному пирату и, стукнув над головой Джека кулаком, заорал тому прямо в лицо:       — Мы оба — мертвы! Не бессмертны, это лишь временное проклятие. Мы мертвы — в этом нет никакого сомнения. Так чему я должен радоваться, Джек Воробей? Воробей скосил глаза на торчащий из его груди клинок.       — Ты не вытащишь из меня этого? — поинтересовался он.       — С какой стати? — зло произнёс Салазар.       — Как-то нелепо смотрится, — холодно ответил Джек.       — А что будет, если я порублю тебя на кусочки и выброшу за борт? — вкрадчиво поинтересовался Салазар, упираясь руками в мачту по обеим сторонам от Джека. — Наверно, даже для проклятого, это будет слишком жестоко? Провести вечность обрубком плоти, которую не сожрут даже рыбы. О, ты мог бы спросить об этом у Прихлопа, который лежит на дне, прикованный к ядру, и испытывает муки под морским гнётом, проклиная своё бессмертие! Джек почувствовал себя в ловушке. Салазар мог оказаться чертовски прав, но Воробью не хотелось это признавать.       — Зачем ты мне это говоришь? — растерянно прошептал Воробей. — Если хочешь расправиться со мной, то я в твоей власти. Но я хотел иного… Салазар приподнял пальцами Джеку подбородок. Он угрюмо молчал, будто подбирал слова, но ему это было тяжело. Он словно боролся с уже принятым решением, пытаясь подавить свои чувства.        — Зачем ты явился сюда, злой, беспринципный, трусливый и лживый Джек Воробей? Зачем? Чего ты хотел от меня, говори!       — Прошлое нельзя просто так выбросить из головы. Между нами останется смерть и предательство, — неожиданно произнес Джек. — И я не рассчитываю, что ты забудешь испытанные по моей вине страдания. Я не придумал способа, как вытащить тебя из этого ада. Но став бессмертным, я жаждал тебя увидеть. Салазар посмотрел на пирата печально и устало.       — Ты так ничего и не понял, — Джек услышал в голосе Салазара обречённость и грусть. — Мне никуда не деться от тебя, Джек. Простил бы я тебя или проклял — никуда. Будь мы сейчас живы, — Армандо положил ладонь с зажившим старым шрамом на клинок. — Я бы выпустил тебе кишки не задумываясь, — он поднатужился и выдернул саблю из Джека. — А после вспорол себе глотку. Сталь рубанула по тугому канату и, освобождённые из плена пут руки Джека, повисли вдоль тела.       — Ты ещё до моей гибели отправил мою душу к Дьяволу. И я осознавал своё падение, молясь, чтобы ты был рядом. И мне было бы не так горько попасть в пиратский плен, стерпеть истязания и жестокую казнь, как видеть гибель моего преданного экипажа и корабля, и всего, что мне было дорого из-за твоего хитрого плана. Ты отправил в ад моих людей, лишил меня чести и обрёк на проклятое существование. И теперь ты явился облегчить себе душу и уведомить, что ты раскаиваешься? Джек поднял руку и провёл пальцами по лицу Салазара, испещрённому шрамами с потрескавшейся, словно земля в пустыне, кожей. Салазар осклабился и зарычал.       — Что ты делаешь? — возмутился Салазар, схватив пирата за руку. Он приблизил своё лицо к лицу Джека.       — Салазар, я пришёл не за прощением. Армандо потряс головой. Его ноги подкашивались. Схватив Джека за волосы на затылке, свистя сквозь стиснутые зубы, он со всей ненавистью выплюнул в него:       — Ты мерзкая, блудливая сука, Джек. Я дам тебе то, зачем ты явился. Салазар впился в Джека, заливая ему рот чёрным дёгтем крови. Поцелуй был со вкусом горечи, наполненный грубым нетерпением, ненавистью и страстью. Рубашка на Джеке затрещала, сдираемая клочьями. Джек неудовлетворённо простонал, подставляя худую грудь с коричневыми твёрдыми сосками под поцелуи Армандо. Соски торчали от возбуждения и стоило их коснуться языком, Джека сладко передёрнуло, возбудив до мурашек. Армандо повалил его на палубу, подминая под себя сучащего ногами пирата. Влажная мгла вечера наползала на корабль, делая всё нечётким, с иссиня-зелёным оттенком. Солнце почти село. Содрогаясь от удовольствия предстоящего соития, любовники сплетались руками и ногами. Оба мужчины порывисто избавлялись от одежды. Слышался треск ткани и пощёлкивание расстёгиваемых пуговиц и пряжек ремня. Воздух показался душным, жарким, отчего обоих прошиб пот. Вожделение почувствовать друг друга ближе, ещё более ускорило ласки. Армандо впивался в подставленную Джеком шею, царапая ногтями ему грудь, захватывая пальцами, как стальными тисками ему соски. Джек гортанно всхлипывал, и, обхватив свой и член Армандо, ритмично дрочил твёрдую плоть. Его ноги гибко обхватили любовника за спину, прижали, и член Армандо больно уперся Джеку во впалый живот. Армандо сжал его в руке и направил к сжимавшемуся кольцу мышц. Сплюнув черную жижу на пальцы, Салазар сперва нетерпеливо пропихнул в отверстие пальцы, растягивая эластичные, крепкие стенки. Джек закрыл глаза, подаваясь вперёд. Вскоре каменно твёрдый пенис продрался сквозь преграду плоти, заполняя Джека, отчего живот скрутил болезненный спазм. Воробей терпеливо вздохнул и задержал дыхание. Салазар толкнулся решительнее, пронзая нутро пирата, мошонка тяжело качнулась к его ягодицам. Вскоре оба любовника отрывисто стонали, содрогаясь от быстрых глубоких толчков. Армандо проникал глубоко, вороша безжалостно Джековы потроха, отчего тому казалось, что внутри у него рвутся и кровоточат кишки. Запрокидывая голову, шурша по палубе спутанными волосами, Джек сам до саднящей боли, насаживался на огромный член любовника, и тот толкал его в немыслимую глубь, отчего внизу живота отдавало холодом и вибрировало до тянущего ощущения в яйцах. Джек тёрся членом о живот Армандо, вскрикивая всё громче, резче, нетерпимее. Впившись крепко пальцами в плечи Салазара, Джек издал резкий до хрипоты вопль, несколько раз содрогнулся, разбросав руки, и рвано задёргался, выстреливая густыми плевками семени на живот любовника. Анус непроизвольно сократился, сжав член Армандо.       — Мой убийца, — прохрипел Салазар, чувствуя неумолимо хлынувшее из него семя в зад Джека. Пенис судорожно сокращался, а перед глазами встала тьма, заглушавшая на секунды довольное подхихикивание Джека. Салазар уткнулся подбородком любовнику за ухом, пачкая чёрной гущей, и тепло всосав кожу, поцеловал до зудящей приятной боли. Джек обвил его спину руками, глядя на вздымающиеся морскими волнами волосы Армандо, и тихо прошептал:       — Мне нужен ром. Салазар крепко стиснул его, прижимая к себе, словно доставшуюся в тяжёлом поединке добычу. Потом отстранился.       — Наше время истекает, — глухо проговорил он. Джек уже прыгал по палубе на одной ноге, натягивая на себя штаны. Ром хранился в каюте. Вытащив пробку, Джек надолго присосался к бутылке, глотая ром с наслаждением, которого давно не испытывал. От нехватки воздуха закружилась голова. Джек оторвался от бутылки и прислонился к стене. Хорошее настроение и удовольствие от секса вдруг улетучилось. Джек почувствовал тяжесть в груди. Возвращаться на палубу к Салазару не хотелось. Он заставил себя вновь посмотреть на капитана Салазара, лишь когда допил бутылку. Темнота ночи мерцала живыми светлячками звёзд, иначе не было понятно где небо и море разделяет горизонт. Фигура полностью одетого в мундир Армандо стояла к нему спиной. Он смотрел за борт. Джек сел на доски, звякнув выкатившейся из руки бутылкой. Хмель опускал ему ставшие тяжёлыми веки, и Джек пару раз широко зевнул.       — Салазар, — позвал Джек. — Определённо есть что-то хорошее в том, что мы оба с тобой покойники, — произнёс он заплетающимся языком. Привалившись к бочке, он скрестил на груди руки.       — В следующий раз я тебя убью, — ответил Армандо, проходя сквозь борт «Жемчужины» и исчезая во мраке. — Время любить тебя истекло… Джек потёр глаза. Наклонив, как попугай, голову на плечо, он смотрел перед собой, пока сон не сморил его. *** «Жемчужина» выплыла из проклятого треугольника на рассвете. Джек стоял за штурвалом бледный, и по его тусклому взгляду и сжатым плотно губам, было понятно, что вновь он туда по доброй воле не вернётся. Осадок встречи тяготил его; лишь кровоподтёк за ухом от поцелуя Армандо, тянул ещё приятной болью, достаточной, чтобы навсегда оставить память об этой ночи.