Rise in Hunger Games

Сегодня наш первый день на Арене. На Голодных играх. Сказать, что я боюсь - не сказать ничего, ведь надежды на выживание почти нет. В Дистрикте-11 не так много победителей за всю историю существования Игр, а если быть точным, то одна девушка, которая и была моим ментором. Ситуация, конечно, лучше, чем в двенадцатом — там победителей не было ещё ни одного, однако нервное напряжение растёт с каждой секундой. К тому же в этот раз нам попались такие отстойные стилисты, что хотелось повеситься ещё до начала игр. Ну вот кто додумается трибуту перед смертельной схваткой красить волосы в алый цвет? И этим трибутом (по "счастливой" случайности) оказалась я. Теперь на любой местности буду сразу бросаться в глаза! Да и костюмы не порадовали. Костюмы цвета пшеницы и пояс, похожий на колосок зерновых, не очень понравились спонсорам. И на индивидуальном оценивании мы не добрались до заветной девятки. Шансы-то потихоньку уменьшаются, не находите? Так, надо успокоиться — на Играх мне не поможет состояние истерики. Делаю глубокий вдох, а затем медленно выдыхаю. Прикрываю глаза, чтобы через несколько секунд открыть их и увидеть планолёт, которым мы со стилистом отправимся в катакомбы под Ареной. Там мы проведём всё время до начала Бойни. С планолёта сбрасывают лестницу, и едва я за нее хватаюсь и становлюсь на нижнюю ступеньку, как застываю. Какой-то ток намертво прихватывает мои ладони и ступни к лестнице, так что я при всем желании не смогла бы свалиться, и меня поднимают наверх. Что ж, спасибо за это, ведь иначе мои вспотевшие ладони соскользнули с перекладин. В планолете жду, когда же лестница меня отпустит, однако она не собирается давать мне желаемую свободу: я все еще обездвижена, когда ко мне подходит женщина в белом халате со шприцем в руке: — Это следящее устройство, Джен. Если будешь вести себя спокойно, я смогу установить его аккуратно. Спокойно? Да что как я могу сейчас буйствовать-то? Когда в мою руку вонзается игла, я зажмуриваюсь, ощущая дикую боль, расходящуюся по всем мышцам. После того, как хоть немного смогла открыть глаза, я видела, как из иглы глубоко под кожу проникает миниатюрный маячок. Теперь распорядители Игр всегда смогут узнать, в каком месте арены я нахожусь. Заботятся, чтобы никто не потерялся. Как трогательно! Когда дело сделано, лестница меня отпускает. Женщина уходит, и наверх поднимают стилиста. Появляется безгласый слуга и ведет нас в каюту, где приготовлен завтрак. Несмотря на сжавшийся в комок желудок и отсутствие аппетита, я наедаюсь до отвала. Еда превосходная, но я так волнуюсь, что не получаю от нее никакого удовольствия; с таким же успехом я могла бы жевать землю. Единственное, что позволяет мне немного отвлечься, это вид из окна, когда мы проплываем над городом, а потом над лесами и полями. Как птицы. Только они свободны, а я нет. Полет продолжается около получаса; перед приближением к арене стекла окон темнеют, флайер приземляется, и мы спускаемся по лестнице, которая в этот раз пропущена сквозь жерло широкой трубы в катакомбы под ареной. Следуя указателям, мы идем в комнату, предназначенную для моей подготовки. В Капитолии эти комнаты называют Стартовым комплексом, в дистриктах — Скотобазой, местом, куда сгоняют животных перед отправкой на бойню. Я с трудом удерживаю внутри себя завтрак, пока принимаю душ и чищу зубы. Стилист расчёсывает мои волосы, даже не потрудившись заплести их. Ах да, он же подстриг их так, что ничего заплести нельзя —почти все волосы разной длины: у висков короткие, а дальше идут лесенкой до плеч. Ну хотя бы хвостик завяжи. Нет? Ладно... Потом приносят одежду — у всех трибутов она будет одинаковой. Тут уже никто ничего не решает и никто не знает, что лежит в свертке. Стилист помогает мне одеться: обычные чёрные штаны, тёмная блузка, грубый коричневый ремень и черная ветровка с капюшоном, достающая до бедер. Когда я уже собрана, остается только ждать сигнала. Я сдерживаюсь, чтобы не начать кусать губы или грызть ногти, и вдруг ловлю себя на том, что впилась зубами в щеку. Во рту появляется вкус крови. Nothing to wet my longing lips (1) Мое волнение снова переходит в ужас. Возможно, через час я буду мертвой, мертвой как камень. Или даже раньше. Об этом не хочется даже думать, но мысли о Смерти всё чаще и чаще посещают мою голову. Из-за них я чуть не пропустила объявление женщины. Пора готовиться к подъему на Арену. Подхожу к металлическому диску и становлюсь на него. Сверху опускается прозрачный цилиндр. Через секунду он начинает подъем. Около четверти минуты я нахожусь в темноте, затем металлический диск поднимает меня из цилиндра на свежий воздух. Сначала я ничего не вижу из-за темноты и только чувствую сильный ветер. Игры начнутся ночью? Это же сразу уменьшит количество убитых в несколько раз! Распорядители хотят быстрее разделаться с участниками? Резко, будто отовсюду сразу, звучит громогласный голос легендарного ведущего Клавдия Темплсмита. — Леди и джентльмены, двадцать восьмые Голодные игры объявляются открытыми! All alone lost in this abyss, Crawling in the dark (2) И теперь ровно шестьдесят секунд отделяют меня от начала смертельной резни у Рога Изобилия. Но где же он? Такая тьма, что не видно практически ничего, кроме некоторых огоньков вдали да пары ярких полос на куртках трибутов. Нас точно высадили ночью. Распорядителям это легче просто сделать, а вот нам — мучайся. Теперь-то я просто молюсь, чтобы эта минута длилась дольше. Чтобы просто смотреть на других трибутов и не сходить с этого диска. Внезапно, на последних секундах перед стартом, взрывная волна, а следом и огонь, отбрасывают меня и ещё нескольких трибутов с наших мест. Следом в ушах гремит выстрел пушки — кто-то погиб. Обычно в день Битвы у Рога Изобилия стреляют уже под вечер, потому что смертей много. От мыслей меня отвлекает жуткая боль в ногах — огонь от выстрела обжёг мне голени. Ни встать, ни тем более уносить ноги из этого опасного места я не могу. Классно! Но то, что я не подорвалась следом, значит начало Игр. Шиплю от боли и пытаюсь на локтях ползти подальше от центра Арены, попутно собирая самые обесцененные припасы. Чувствую, как рвутся штаны, как я сдираю в кровь рёбра ладоней, цепляясь за... асфальт? Да что же это за Арена?! Через несколько минут сквозь боль и слёзы я добираюсь до худо-бедного рюкзака, протягиваю дрожащую руку и уже цепляюсь рукой, как мимо пролетает нож, со звоном ударяясь о землю. Меня нашли и скоро убьют. Уже слышу чьи-то шаги. Пытаюсь обернуться, но каждое движение ног сопровождается мучениями, поэтому решаю ползти дальше. — Ну и куда это мы ползём? — раздаётся надо мной насмешливый голос. Не в силах отвечать, сглатываю от страха, но ползу дальше. — Не так быстро, — говорит парень, переворачивая меня на спину, тем самым причиняя мне дикую боль во всём теле. Am I left to die? (3) Он заносит надо мной нож, а я прикладываю все усилия, чтобы закрыться рюкзаком от нападающего. Наивно смотрю на других трибутов в поисках спасения. Will you come to my rescue? (4) Но через секунду я уже слышу глухой звук упавшего тела. Боязливо выглядываю и вижу парня со странной причёской и кулоном в виде дерева, от которого отражается цвет. Опускаю взгляд и вижу парня с топором в спине. Рвано выдыхаю и пячусь назад — вдруг он захочет и меня убить. Хотя... Мне это не поможет. Однако он, очевидно, не спешит этого делать. Парень поднимает меня и забрасывает себе на плечо. Невольно вскрикиваю, на что слышу нечто похожее на шиканье. You are my salvation! Touch You, taste You, feel You here. (5) Мы срываемся с места. Пытаюсь не выпустить из рук кровью заработанный рюкзак. Сейчас в относительном покое мои голени не так сильно жгут, и мозг может начать работу по идентификации спасителя. Я уже видела эту причёску, и кулон в виде дерева должен быть атрибутом Дисрикта. Седьмой! Это парень из седьмого, который пел на интервью. Как его звали? Джон, кажется... Фаворит этого года спас мне жизнь. Возможно, это лишь тактический ход и игра на публику, но я буду жить на несколько минут дольше. Спустя какое-то время Джон опускает меня на землю, но я тут же падаю, закусывая губу. Не хочу производить лишних звуков. Молча открываю рюкзак и смотрю, что там есть. Из того, что я смогла разобрать в темноте, там были водонепроницаемая плёнка, моток бинта (пригодится сию секунду) и маленькая пустая бутылка. Да уж... Маловато. Вздыхаю и открываю бинт, а затем задираю штанины. Запах горелого мяса ударяет мне в нос, вызывая рвотный позыв. Вытираю лицо чистой (как мне кажется) частью рукава куртки и начинаю заматывать ожоги. Боль в данном случае выступает исключительным помощником — я точно знаю, где следует мотать. — Погоди, у меня должен быть какой-то антисептик, — шепчет парень, роясь где-то. — Ты был в центре? — удивляюсь я. — Мельком. Успел ухватить из-под носа профи кое-что. Да. Есть. Не мотай пока. Я киваю, но в темноте он вряд ли это заметил. Стоп! А как же мы обработаем раны без света? Джон не станет так разбрасываться ресурсами на незнакомку. Да и не к чему заливать полностью ноги. Глупо. Как будто прочитав мой вопрос, парень говорит: — Держи рукав над голенью. Тут будет хоть какой-то свет. — Откуда знаешь? — Стилист подсказал. Везёт же кому-то со стилистами. А мой хотя бы слово о костюме обронил! — Позволишь? — Джон отрывает кусочек ткани от моих штанов, один из тех, что надорвались у Рога Изобилия, и смачивает его в жидкости. — Надо подождать, — говорю я. — Чтобы сама ткань обеззаразилась. You're keeping me alive! (6) Небо начинает розоветь. Слишком быстро ночь прошла. С другой стороны, резня, скорее всего, закончилась, и Распорядители решили нам "включить" солнце. Раздаются выстрелы пушки. Один, два... Четырнадцать! Очень много для одной ночи. Через несколько минут начинает играть гимн, и на небе мелькают фото погибших пока ещё не сильно рассвело. Один из первого Дистрикта — тот, кого убил Джон, — девушка из пятого, оба из шестого, девочка из седьмого, парень из восьмого, девочка из десятого, мой земляк и оба из двенадцатого. В сердце неприятно кольнуло, а в голову закралась одна мысль. Так вот, почему он меня спас. Не смог уберечь из своего Дистрикта, так спас из чужого. My heart will burn for You It's all I can do! (7) В любом случае, я ему теперь должна. И если мне не удастся выжить, то он должен победить! Это всё, что я могу для него сделать. Чёрт, да я теперь не могу даже антисептик у него взять. От мыслей меня отвлекает какой-то странный звук. Поднимаю глаза в небо и вижу парашютик, спускающийся прямо ко мне. Поднимаю руки и беру коробочку. Сперва читаю записку. Раз теперь ты одна, то борись, во что бы то ни стало! Лора Ого! Значит, хоть один спонсор нашёлся. Сомневаюсь, что лекарство стоящее, ведь в Капитолии они в десять раз дороже, чем у нас. Но хотя бы какая-то помощь у меня есть. Откручиваю баночку и вижу там микроскопическую каплю мази. Ну да... "Раскошелились" спонсоры. — Как это разделить на две ноги? — фыркаю я, забирая ткань с антисептиком у Джона. — Давай я, — предлагает он. — Не стоит. Hold me, heal me, keep me near! (8) Обрабатываю ожоги, стараясь не смотреть на парня. Надеюсь, что он не оставит меня в этот же самый момент. Ему, конечно, присоединиться бы к профи, а не таскаться с раненным аутсайдером. А я без такого сильного союзника пропаду. Джон, будь рядом, пожалуйста. Мазь снимает жар и немного притупляет боль, не снимая её. На этом её действия заканчиваются. Можно было прислать нечто получше? М-да... Ладно, и так сойдёт. Выдыхаю и заматываю ноги бинтом. Солнце уже почти взошло и можно рассмотреть Арену. Похоже на какой-то заброшенный, полуразрушенный Дистрикт. Мы сейчас где-то в жилом квартале, в подъезде какого-то дома без пола. Не очень безопасное место. Надо бы перемещаться, чтобы нас не нашли. — Надо идти, — говорю я, поднимаясь. Больно, конечно, но намного лучше, да и вопрос выживания стоит острее. — Ты сможешь? — Да, — поднимаю свой рюкзак. — Профи наверняка вышли за тобой. Ты понимаешь, почему. — Ты права. Идём. Он не говорит, что пойдёт один? Я была уверена, что всё закончится на том моменте, когда он убил того парня-профи. Значит, мы — союзники. Не знаю, как долго это продлится, но пока мы идём плечо к плечу навстречу новой опасности.