Когда душа не на месте

— Ну и как свидание? — спрашивает Такао, ему немножечко интересно. Юки почему-то молчит, отчаянно краснеет и отводит взгляд. Это настораживает Такао. — Все прекрасно, — наконец выдает она. — Он же ничего такого не сделал? — не на шутку беспокоится Такао. — Или ты мне все рассказываешь, или мне придется поговорить по душам с этим идиотом!       Юки краснеет от шеи до макушки. — Мы просто целовались, мне уже пятнадцать, неужели мне нельзя целоваться? — вскидывается Юки и кидает злобный взгляд на Такао.       Такао облегченно вздыхает. Хотя поцелуи на первом свидании — это вообще нормально? — Я буду следить за вами, — на всякий случай говорит Такао и слышит в свой адрес много неприятных эпитетов.

***

— Целоваться на первом свидании — это нормально? — спрашивает Такао у Мидоримы, отпивая из трубочки коктейль.       Мидорима смотрит на него как-то странно: то ли как на идиота, то ли как на бомбу замедленного действия. Такао больше склоняется к первому. — Ты предлагаешь прямо здесь? — спрашивает Мидорима, понизив голос, а у самого вся шея красная. — Нууу, — тянет Такао, хотя до этого он ни о чем таком даже не думал, но теперь-то уж его фантазию ничем не унять.       Через пять минут они уже целуются в кабинке туалета. Такао решает, что это не самое подходящее место для романтических поцелуев, но вот для неромантических — вполне сойдет. Он жадно толкается языком в рот Мидоримы, стараясь прижаться к тому так можно теснее, трется своими бедрами о его. Пока Мидорима не отстраняется, удерживая Такао за плечи. Он тяжело дышит и даже за стеклами очков взгляд кажется совсем поплывшим. — Если мы не собираемся здесь трахаться, то лучше на этом остановиться, — говорит он хриплым голосом. Такао согласен на все — даже трахнуться в туалетной кабинке. — Ах, да, у нас же типа свидание, — как будто только что вспоминает Такао и облизывает губы, так, чтобы это не осталось незамеченным.       Следующим пунктом в их сегодняшнем расписании идет кинотеатр. Все как у нормальных парочек. Что может быть романтичнее, чем держаться за руки в темном зале кинотеатра.       Фильм они, конечно, выбирают не самый романтичный — что-то про пришельцев. — Можно будет заодно изучить твой вид, — ржет Такао, и Мидорима даже не обижается.       Для Такао он навсегда останется человеком из другого мира.       Такао долго не может уловить суть фильма — сосредоточиться совсем не получается, сколько бы он ни пытался. Его взгляд как магнитом приковывает к Мидориме. Тот вот, в отличии от самого Такао, смотрит внимательно, как будто ему и вправду интересен какой-то дурацкий фильм. Это немного обижает Такао, и он кладет свою ладонь на колено Мидоримы, медленно ведет вверх до самого паха, пока его ладонь не накрывает холодная ладонь Мидоримы. — Такао, — от шепота Мидоримы звенит в ушах.       Такао радуется, что рядом с ними никто не сидит и не увидит того, что он собирается сделать. Он просто не может не сделать.       Судя по звукам, в фильме начинается какое-то драматическое действо. Такао сбрасывает руку Мидоримы, ведет своей ладонью все выше, накрывает пах. Мидорима жалобно вздыхает и ерзает на сидении, опускаясь ниже и шире расставляя колени. Такао осторожно гладит, сжимает его член сквозь ткань джинсов. Такао наклоняется к Мидориме, целует шею и повторяет шепотом как заведенный «Шин-чан, Шин-чан, Шин-чан…» Его самого ведет, член больно упирается в шов брюк. Мидорима сдавленно стонет себе в кулак, и у Такао срывает тормоза. Он начинает двигать рукой резче, сильнее, то надавливая, то ослабляя хватку. Но Мидорима его останавливает, медленно встает и уходит из зала. Такао очень хочется пойти за ним, но это же первое свидание и они не будут трахаться в туалете. Или будут?       Такао все-таки решает не торопить события, ерзает в кресле, усаживаясь поудобнее. И пялится на экран, думая о том, как там Мидорима сейчас справляется со своими половыми трудностями. Не без удовольствия, надо сказать, думает.       Мидорима возвращается слишком быстро. Все-таки у него железная выдержка, заключает про себя Такао. Интересно, как долго можно испытывать ее на прочность?       В конце концов они решают больше не искушать судьбу и пойти к Такао. В его комнате есть замок, и если они будут вести себя тихо — никто ничего не заподозрит. А даже если и заподозрит — кому какое дело, они же избранные друг для друга, а трахаться — это вообще естественно. Такао предается сладким фантазиям, пока не встречает на пути компанию друзей Мидоримы — тех самых фриков. Такао даже кажется, что Куроко среди них самый нормальный. Во всяком случае, с ним легко найти общий язык, и он не просит при первой же встрече сыграть с ними в баскетбол. Зато об этом просят Кагами и Кисе, которым стало скучно играть друг против друга. При других обстоятельствах Такао с радостью согласился бы: сыграть против Кагами и двух чуваков из Поколения чудес — удачный шанс проверить свои силы. А Такао никогда не упускает свои шансы. Но сейчас всеми своими мыслями (и не только) он находится у себя дома и отдается Мидориме на своей кровати или на письменном столе, или еще где… — А давайте два на два! Я с Такао, а Курокоччи с Мидоримаччи! Будет интересно!       В словах Кисе слышится неподдельный восторг. — А я? — вопит Кагами. — А ты следи за игрой. Тебе полезно анализировать, Кагами-кун, — безапелляционно заявляет Куроко, и Кагами тут же смиряется, хотя и выглядит при этом крайне разочарованным.       Может они тоже родственные души, вдруг думает Такао. Но додумать эту мысль ему не дает Кисе, подталкивая его на стритбольную площадку.       Играть против Мидоримы странно. Не так странно, как тогда, в самом начале их знакомства, когда всего вот этого между ними еще не было, а были только гребанные метки. Сейчас Такао мог контролировать себя, и от каждого случайного касания не слетать с катушек. С Куроко у Мидоримы явно не ладилось, зато у Такао с Кисе неожиданно получился прекрасный броманс. Кисе удобный партнер, возможно, не только для Такао, а для многих. Мидорима сложнее, и если бы Такао не чувствовал его как себя, может у них ничего бы и не вышло на площадке.       Такао с Кисе выигрывают со счетом 10-8, Кагами мрачно взирает на все это со скамейки. — Интересная получилась игра, — говорит Кисе и пожимает Такао руку. — Приятно сыграть с игроком поколения чудес, — не остается в долгу тот.       Мидорима выглядит недовольным. Еще бы! Такао ли не знать, как он ненавидит проигрывать. — Так сильно ненавидишь проигрывать? — улыбается Такао и едва заметно касается его ладони своей — всего на какие-то мгновения. Мидорима вздрагивает, будто его током ударило. Ничего не отвечает, значит, все ещё злится. — А мне кажется, что Мидоримаччи ревнует, — Кисе неожиданно возникает рядом и закидывает руку Такао на плечо. — Что за чушь, — бубнит Мидорима и поправляет очки. На Такао сходит великое озарение — Мидорима действительно ревнует. Это, конечно же, касается баскетбола, но все-таки.       Такао улыбается всю дорогу, пока они идут до пиццерии. Ему не хочется никуда идти, не нужна ему никакая пицца. Все о чем он сейчас мечтает — это оказаться вдвоем с Мидоримой в запертой комнате и наконец-то приступить к осуществлению своих фантазий. Он полдня ходит со стояком, и сил сдерживаться, глядя на такого Мидориму, совсем не остается.       Но Кисе чуть ли не силой тащит их в пиццерию, усаживает друг напротив друга. Такао отчаянно желает пересесть поближе, чтобы чувствовать Мидориму, невзначай касаться плечом, гладить его колено. Впрочем, он и сам понимает, что эти его мысли ни к чему хорошему не приведут. Хотя, возможно, друзья Мидоримы окажутся вполне понимающими людьми. Такао смотрит на Куроко и Кагами, снова обдумывает пришедшую ему на площадке мысль. Но не знает, как спросить об этом, хотя очень хочется.       Когда Кагами выходит в туалет, а Кисе занят подтруниванием над Мидоримой, Такао наклоняется к рядом сидящему Куроко. Но тот его опережает: — Я знаю, что ты хочешь спросить, Такао-кун. Да, мы с Кагами тоже, как и вы с Мидоримой. — Эм, по нам так заметно? — спрашивает Такао, и, кажется, чувствует себя неловко. — Такое не заметить может только Кагами-кун, — тихо вздыхает Куроко. — Ну, а секс? — Такао совсем наглеет, но не может унять свое любопытство.       Куроко смотрит на него как на идиота: что за тупые вопросы, Такао-кун, а сам-то ты как думаешь? Может тебе еще рассказать, где, сколько и в каких позах. Но, конечно, Куроко такого не говорит. Он просто игнорирует вопрос.       Такао тяжело вздыхает. Им как раз приносят огромную пиццу, и только что вернувшийся Кагами запихивает в рот сразу целый кусок. Мидорима не притрагивается к еде, сидит сложив руки на груди и пялится в окно. Такао тоже смотрит в окно, но не видит там ничего интересного: улица, машины, дома, люди. Гораздо интереснее смотреть на Мидориму.       Кисе без умолку болтает о недавней поездке в горы, Кагами ест, Куроко поддерживает беседу понимающим взглядом — Кисе и этого вполне достаточно. Такао тоже делает заинтересованное лицо, смотрит на Кисе, но в голове совсем другие мысли. Он аккуратно стягивает кроссовку и касается мыском коленки Мидоримы, сидящего напротив. Оказывается, это очень удобно. Мидорима бросает на него удивленный взгляд. Такао в ответ поднимает брови, состроив совершенно невинную физиономию: "Это не я, Шин-чан". «А кто же еще!» — пытается сказать ему взглядом Мидорима. Такао переводит взгляд на Кисе с Кагами, и старается больше не смотреть на Мидориму. Пока. Хотя до одури хочется. Он ведет мыском по внутренней стороне бедра к паху, давит на член через брюки. И бросает быстрый взгляд на Мидориму — тот пыхтит от возмущения, чуть не пар из ушей валит. Он пытается оттолкнуть ногу Такао под столом. Такао делает вид, что сдается, но потом снова кладет ступню на пах и давит, не сильно, но ощутимо. Такао чувствует, как Мидорима возбуждается. Его лицо покрывается неровными красными пятнами, он шумно дышит и уже смотрит на Такао … умоляюще? Это что-то новенькое, думает Такао. И теперь откровенно смотрит в глаза Мидориме, надеясь, что его взгляд скажет сам за себя. Как Такао хочет нырнуть под стол и прямо здесь отсосать Мидориме, довести его до безумия. Как он хочет, его целовать и трогать везде, где только можно. И где нельзя.       Метка сладко ноет, внизу живота сворачивается горячее возбуждение. Мидорима громко кашляет и встает, идет в сторону туалетов. Сдержаться на этот раз у Такао не хватает терпения. Он встает почти сразу же и идет за ним, очень надеясь, что никто не заметит его стояк.       Такао не успевает закрыть дверь изнутри, как тут же встречается спиной с прохладным кафелем. Немного больно, но он забывает о боли, как только его целуют — жадно и рвано. — Ты что-то говорил про секс в туалете? — спрашивает Такао, когда Мидорима наконец дает ему говорить. Он закрывает дверь на замок. У них есть минут пять, вряд ли больше. — Плевать, — говорит Мидорима и снова прижимает Такао к стене всем своим телом, трется, кусает шею. — Охренеть, у тебя крышу сносит, — довольно выдыхает Такао. — И кто в этом виноват? — Мидорима смотрит ему в глаза недолго, на долго у них нет времени. Но в этом взгляде Такао успевает прочесть слишком много. Любовь, нежность, безумное желание…       Мидорима садится на крышку унитаза, затаскивает Такао к себе на колени, быстро расстегивает свои брюки, а потом и брюки Такао, обхватывает оба члена и грубо дрочит. Темп какой-то сумасшедший, и Такао подкидывает от каждого движения. Он утыкается носом в плечо Мидоримы и кусает губы, пытаясь сдержать стоны. Но выходит плохо. Их обоих на долго не хватает. Мидорима кончает первым, содрогаясь всем телом. Такао следом. Потом они снова целуются, медленно, со вкусом. Такао так хорошо, что все мысли выбивает из головы и хочется остановить этот момент навечно. И плевать, что во взаимной дрочке в туалете нет никакой романтики.