Отабек не понимает

      Отабек не понимает. Отабек нихуя не понимает. Юра бесится, злится и разве что головой о бортик не бьётся, хотя очень хочется. Но Яков пристально за ним следит.       Отабек такой простой, казалось бы, вообще простой парень, а простых вещей не понимает. Например, того, что Юра уже по уши в него втрескался и не знает, как с этим жить дальше. И самое обидное, что лучший друг, с которым он мог бы разделить эту хуйню, нихуя не понимает. — Бека, — хрипло шепчет Юра и кончает. Отабек там в трубке что-то рассказывает про мотоциклы. — С тобой все хорошо? Простыл?       Да какого черта, сколько ещё будет длиться эта фигня, молится всем богам Юра. — Да нет, вроде, просто решил растяжку поделать.       Юра дышит загнанно, ему стыдно. Что-то все-таки Отабек замечает. — Ммм, — тянет Отабек, — совмещаешь приятное с полезным. Приятное с приятным, хочет добавить Юра, но молчит. Как долго он сможет молчать, он не знает. Но кажется терпение уже на исходе… — Сегодня я научу тебя готовить дедушкины фирменные пирожки, — заявляет Юра и поправляет планшет на столе, чтобы Отабеку по скайпу было лучше видно. Особенно Юрин фартук с кошачьей мордой.       Отабек смотрит внимательно, как будто слушает объяснения своего тренера. Примерно с такой физиономией и слушает, Юра видел. — А это ничего, что ты так просто раздаёшь секретные семейные рецепты посторонним людям? — Ты не посторонний, — Юра пристально пялится на Отабека, тот кивает. — Сначала тесто.       Юра достает необходимые ингредиенты из холодильника. Отабек достаёт блокнот и начинает записывать. Юра тяжело вздыхает. Да что ж ты такой серьёзный, Бека!       С тестом, наконец, покончено, и Юра устало убирает челку со лба, совсем забыв о ебучей муке. Она попадает в нос — Юра чихает. Отабек ржет. Ну хоть что-то. — Ты на кота сейчас похож, мой Барыс чихает точно так же.       Улыбка Отабека задевает что-то у Юры внутри. Это так тепло и волнующие. Хочется самому улыбаться в ответ, а не кричать «какого хрена ты надо мной ржешь?» Юра может кричать на всех, кроме Отабека. И на него может, конечно, но больше не хочется. Вместо этого он думает, как бы хорошо было вот так смеяться вместе, только чтобы их не разделял экран и тысячи километров.       Пирожки у Юры получаются классные, не как у деда, но тоже вкусные. Отабек жадно пялится в экран. Тоже хочет пирожок, думает Юра. — Чувствую, как будто "Смак" посмотрел, — вздыхает Отабек. — Пф, не сравнивай мой охуенный мастер-класс с этим…       Отабек кладет голову на сложенные руки, смотрит на Юру так тепло, как никто не смотрит. Глаза у него добрые, думает Юра, и сам он добрый. Не то что я. И красивый. Какой же ты красивый, Бека. Особенно когда вот так на меня смотришь       Юре хочется его обнять, прижаться, запустить руки под футболку. — Бека, я скучаю, — вырывается у Юры, и он тут же жалеет о сказанном. Ноет, как какая-то сопливая девчонка. — Я тоже, Юра, — просто отвечает Отабек. И эти слова греют ещё сильнее, чем его взгляд.       Когда Отабек не отвечает ему целый день и не появляется в соцсетях, Юра переживает. А кто бы не?       Даже на катке не получается сосредоточится без привычного бекиного «Удачи!» Мила откровенно над ним ржет. Как будто что-то понимает. Да что она понимать вообще может, глупая баба? Только и знает, что со своими хоккеистами спариваться.       Да, да не понять ей юркиных пиздостраданий по брутальному казаху. И слава Богу, спохватывается Юра.       Вот бы только Отабек понял. Понял, как Юра по нему с ума сходит, как дрочит по ночам на его фото, а иногда и на его голос. Охуенный, надо сказать, голос. Они уже неделю в скайпе не созванивались, и сообщения какие-то у него скомканные, как будто ему не до Юры.       Юра пытается понять, что он сделал не так. Наверное, все дело в его нытье. Скучает он, видите ли. Нахуй Отабеку все это сдалось? Нахуй ему Юра с его подростковыми страдашками?       Юра конкретно загоняется, вся тренировка идёт к черту. Он собирает вещи, и под злой взгляд и ругательства Якова валит домой.       В пустой квартире ещё хуже. Проще сдохнуть, чем так жить, думает Юра. И решает расставить все точки над i раз и навсегда.       Он набирает номер, Отабек отвечает после седьмого гудка. Юра успевает сгрызть пару ногтей. — Юра, что-то случилось? — голос взволнованный. — Бека, нам надо серьёзно поговорить. — Прямо сейчас? — уточняет Отабек. — Это не может подождать хотя бы час? — Нет, Бека, не может.       Да я за час сдохну от этого всего.       Сердце и так бешено колотится где-то в горле. Потные ладони сжимают трубку, как будто от этого зависит юрина жизнь, не меньше. — Бека, — голос его выдаёт. Он делает несколько вдохов и выдохов. — Юра? — Отабек говорит тихо, на заднем плане какие-то голоса. — Бека, в общем, я это… Что ж за блядство!       Юра забирается на кровать, сворачивается клубком, как кот. Видел бы сейчас Отабек, насколько Юра жалок. — Я в тебя… Втюрился я в тебя. Совсем не по-дружески, блять.       В трубке молчание. Сердце делает бешеный кульбит, как на американских горках. Когда молчание затягивается Юра смотрит на экран — звонок сброшен. Прекрасное завершение этого блядского разговора.       Юра с трудом сдерживает слезы, швыряет телефон в стену, и орёт в подушку.       Накатывает и жалость к себе, и обида, и сожаление. Какой реакции он вообще ждал, на что он рассчитывал. Что Отабек с радостью воспримет эту новость? Ему же друг был нужен, а не это все. Тогда к чему впаривать про глаза воина, к чему эти разговоры по ночам, годы сталкерства. Сам виноват, придурок!       Юра бессмысленно пялится в потолок, совершенно белый и скучный. Истерика, кажется, уже прошла. Он думает, что случившееся не самое худшее в его жизни. Или нет.       Юра уже засыпает, когда слышит звонок в дверь. Звонят настойчиво. У Якова и Лилии есть ключи от его квартиры, только с таким условием они разрешили ему жить отдельно. Других гостей у него не бывает.       Юра открывает дверь, не глядя в глазок. Ему нечего бояться, лучше побояться его самого. Сейчас он готов уебать любого.       На пороге стоит запыхавшийся Отабек с растрепанными волосами и загнанно смотрит на Юру. А потом сгребает Юру в объятия, так что у того выбивает весь воздух из лёгких. — У меня телефон сел, я уже был в метро, когда ты звонил, распереживался. У тебя все в порядке? — Просто заебись, — отвечает Юра.       Отабек все-таки его отпускает. Юра с трудом приходит в себя. Что вообще произошло? Это ему что такой сон снится? Какого хрена Отабек делает в Питере? Потом Юра смотрит на синий чемодан Отабека и понимает, что ни разу это не сон. Он все ещё недоверчиво пялится на Отабека, а потом хватает его чемодан и затаскивает внутрь. — Ты это, не слышал, чего я тебе наговорил? — аккуратно спрашивает Юра. — Телефон сразу разрядился, прости, — зачем-то извиняется Отабек. — Но ты можешь сейчас мне все рассказать.       Юра чувствует себя таким идиотом. Но он все равно счастлив, что Отабек здесь с ним. Это вообще охуенно. — Уже все в порядке, — говорит Юра и тянет Отабека на кухню. — Охуенные у тебя сюрпризы.       Отабек лежит рядом, на другой половине кровати, и Юра пялится в его затылок. Как же здорово, что он тут, размышляет Юра. Он чувствует себя счастливым. Признаться ещё раз у него ни за что не получится, он в этом уверен. Снова пережить эту херню он просто физически не сможет. Сейчас ему достаточно того, что Отабек рядом. Ну и что, что его нельзя трогать и целовать. Зато с ним можно смеяться, иногда даже обниматься и смотреть-смотреть-смотреть. Может и хорошо, что он ничего не понимает.       Они весь день катаются по городу на мотоцикле, заруливая в интересные кафешки, чтобы чего-нибудь пожрать. А вечером сидят в парке, напротив пруда. — Красиво, — тянет Отабек. — Да, — соглашается Юра, пялясь на Отабека. Охуенно красивый. — Классно жить в таком прекрасном городе? — Не знаю, мне в Москве больше нравится, там все роднее, и погода не такая мерзкая. — Согласен, я тоже люблю Алматы. Никакой Детройт не сравнится.       Они говорят ни о чем, и о многом одновременно. Юра рассказывает о своей кошке, которая сейчас у деда, о Якове и Лилии, о Милке с Гошей, и даже о мерзких Викторе и Кацудоне, которые, впрочем, уже давно не кажутся мерзкими. Теперь Юра им даже завидует — как у них все просто. Вжух, и уже кольца, свадьба и все дела. Никаких пиздостраданий. Хотя кто их знает.       Отабек рассказывает ему о своих братьях, кузенах, кузинах, черт в них ногу сломит. Но Юра старается запомнить, мало ли, на будущее. О мотоциклах. О них Отабек может рассказывать долго, пока сам не спохватится. Но Юре нравится его слушать, смотреть на его увлеченное лицо, просто сидеть рядом, касаясь бедром. Юра готов сидеть так вечно, но вскоре темнеет, и они едут домой.       Пьют чай на кухне с конфетами. Отабек любит сладкое и чай с молоком. Юра любит чай с лимоном и без сахара, и то, что творит со своим чаем Отабек, кажется Юре чуть ли не извращением. — Классный день, — вдруг говорит Отабек. Один из лучших в моей жизни, думает Юра. Даже лучше того, когда он выиграл золото на чемпионате мира. Бека, ты лучше золота. — Охуенный день, — соглашается Юра. — Завтра повторим. Надо придумать программу. — Может, в зоопарк? — спрашивает Юра.       Юра с восхищением пялится на семейство тигров. — Тот тигренок похож на тебя, — говорит Отабек. — Тоже дерьмовый характер, сразу видно, — серьезно соглашается Юра.       Отабек улыбается и совсем тихо, себе под нос: "такой же ласковый". Юре кажется, что он ослышался. — А вот этот похож на тебя, — Юра тычет пальцем на снежного барса. Тот вальяжно прохаживается по клетке и смотрит на них неодобрительно. — Слишком грациозен, — отвечает Отабек. — Ты тоже бываешь, особенно, когда вешалку у меня в коридоре сбиваешь, — прыскает Юра. Отабек притворно обижается. Над его актерским мастерством ещё работать и работать.       Яков орет в трубку, и Юре приходится идти на тренировку. Отабека нужно брать с собой, но делиться им ни с кем не хочется. Хочется спрятать его у себя в квартире под одеялко. — Вау, какие люди, — Мила тут как тут. — Велкам ту хелл.       Яков не одобряет присутствие Отабека, но ничего не говорит. Дипломатичный. Юра ему признателен. Отабек и без того не хотел идти, но Юра понимает, что ему тоже вредно без тренировок.       Юра пытается сосредоточится на тренировке, но то и дело ловит на себе взгляд Отабека, которого сразу же окружают юниорки Якова, а потом к ним присоединяется и Мила. Юра злится и вмещает всю свою злобу в прыжки. Прыжки получаются что надо. Яков, кажется, доволен, хотя по нему хуй поймешь. Он переключается на своих юниорок, и Юра может перевести дух. Он подъезжает к Отабеку сзади и хватает за бока. Тот чуть не падает от неожиданности. Юра смеётся. Лицо у Отабека в этот момент забавное. — Ну и как тебе моя новая программа? — Достойна чемпиона мира, — отвечает Отабек. — Очень классно, Юр. Юра довольно ухмыляется. Только похвала Отабека приводит его в счастливый экстаз. И больше всего Юра боится, что все это написано у него на лице. — У тебя все на лице написано, — подходит к нему Мила, когда Отабек уходит со льда, и виснет на плече. — Отабек очень даже ничего, одобряю. Юра вырывается из её объятий. — Что ты там себе напридумывала, женщина? — злится он. — Тише-тише, Юрочка, — растрепав его волосы, Мила быстро сваливает в туман.       Юра пытается пригладить патлы и успокоиться. Если Милка заметила, то может и Отабек уже? Юру прошибает холодный пот.       Отабек улыбается как ни в чем не бывало, уплетая пирожки, которые они только что приготовили. — У меня так вкусно не получается, — Отабек делает брови домиком, и Юре хочется его пожалеть. — Бека, тут главное душа.       Отабек смеётся и давится пирожком. Юра бьёт его между лопаток, пока тот пытается откашляться. — За весь год столько не смеялся.       Юра самодовольно улыбается, вспоминая, как впервые увидел смеющегося Отабека. Все шаблоны порвались с треском. — Смотри, а то скоро лимит закончится, и будешь остаток года всех своей физиономией пугать. — Буду пугать всех, кроме тебя, — парирует Отабек.       Отабек часто улыбается, когда с Юрой. Юре хочется думать, что это он такой особенный. Особенный для Отабека. Особенный друг, особенный человек. Как и Отабек для Юры.       Вечером, лежа в кровати, они смотрят футбол. Не то чтобы Юра его особенно любил, но с Отабеком почему бы и не посмотреть. Отабек болеет за Баварию. Юра болеет заодно вместе с ним.       Он так увлекается игрой, что когда Бавария забивает гол, кидается на шею Отабеку. А когда понимает, что делает, становится уже поздно что-то понимать. Отабек опрокидывает его на матрас под рев трибун и нависает сверху. Глаза у него в полумраке совершенно чёрные, даже белков не видно. Юра ощущает его горячее дыхание у себя на губах, а потом и его губы.       Отабек его целует. Охренеть. Юра не понимает, как все пришло к вот этому, но ему в общем-то плевать. Он зарывается пальцами в волосы Отабека, податливо открывает рот и прогибается ему навстречу.       Целовать Отабека все равно что слетать на Марс, так же нереально. Отабек целуется классно. Внутри у Юры все переворачивается от этих поцелуев и приятно ноет внизу живота. Когда Отабек отстраняется, Юра неожиданно для себя стонет в голос и краснеет так, что уши горят. Хотя в полумраке и не видно. Юра надеется.       Отабек смотрит на него ласково, убирает со лба челку, гладит лицо. И Юра плавится под его лаской, под его слишком горячим телом. — Юра, прости, — зачем-то говорит Отабек. — Ты совсем идиот, — шепчет Юра. — Не за это… — Ты… — осознание накатывает так неожиданнно, что Юре становится нечем дышать. Он быстро поднимается, спихивая с себя Отабека. — Ты… блять, только не говори, что ты меня обманул и все слышал. — Прости, — снова повторяет Отабек. — Я думал, так будет лучше, думал тебе будет неловко, и лучше, если оно само собой… — Ты думал? — кричит Юра. — Ну ты и мудак. Отабек его обнимает, хоть Юра и пытается вырваться. Шепчет ему на ухо: — Я тоже сходил с ума, я тоже боялся, я тоже хотел сказать… — Ты мудак, слышишь, ты хоть представляешь, что я тогда пережил. — Прости, телефон на самом деле разрядился. Я бежал как сумасшедший. И когда оказался на пороге вдруг решил, что так будет лучше. Может, ты ошибся? А так у тебя будет время разобраться без всей этой неловкости.       Юра больше не вырывается, а лишь бьет кулаком в плечо Отабека. Тот все равно не отпускает. — Скажи это еще раз, — вдруг просит Отабек, отстраняясь и заглядывая ему в глаза. — Ты больной, больше никогда! — Тогда я скажу. — Отабек держит его лицо в своих горячих ладонях, не давая отвернуться. — Я люблю тебя.       Юра смотрит и не может не верить, не может злиться. Или не хочет. Отабек все еще нихуя не понимает. Пора бы ему уже объяснить, на что он подписался.