***
В эти выходные родители Твика уехали в Денвер, и кофейня осталась полностью под его контролем. Я уже привычно остаюсь с ним ему в помощь. Мистер и миссис Твик, как ни странно, полностью доверяют нам. С одной стороны именно эта занятость с утра до самого вечера отвлекает меня от всего, что произошло вчера вечером и вообще за эту неделю. Но нет возможности поговорить об этом с Твиком, он сам не то чтобы прямо избегает разговоров об этом, но старается перевести тему. Хочется решить проблему прямо сейчас, как можно скорее, но именно это мы и не можем сделать. – Твик? – Мм, – аккуратно причесанная и собранная светлая голова поднимается из-за стойки. – Я выйду покурить, пока никого нет. – Да, хорошо, – он снова возвращается к подсчету кассы. В другие дни этим занимаюсь я, но сегодня я не менее рассеянный, чем он обычно. Выхожу через заднюю дверь, опускаясь на корточки и прислонившись к стене, вздыхаю. – Слишком много стресса, – произношу я самому себе, не зная, верю ли я в это.***
Пятничную и субботнюю ночь я провел у блондина, но терпение моих родителей не бесконечно, поэтому понимаю, что эту ночь мне придется провести у себя. – Приходи, я открою. – Мне сдавать кассу еще и отчитываться перед своими, – он тупит взгляд в пол, я знаю, он боится меня обидеть. Наверное, думает, что я могу предположить, что это из-за той ситуации. – Эй, – беру его лицо в свои руки и смотрю в глаза. – Все хорошо, мы же есть друг у друга. Мне очень хочется верить в эти слова, хочется, чтобы Твик верил в эти слова. И это, как будто, оказывается именно тем, что он хочет сейчас услышать. Он тянется к моим губам, и я забываю, что у нас есть какие-то проблемы. Мы стоим в подсобке, мне уже надо идти, а ему надо возвращаться за кассу. Но за эти два дня, что мы провели вдвоем, у нас было так мало времени наедине, вот на такие мимолетные выражения эмоций. – Мое окно всегда открыто для тебя, – я подмигиваю ему, целую напоследок и выхожу в заснеженный ночной Саус Парк. Впереди меня ждет тяжелая ночь раздумий, от которых меня не будет отвлекать ни сопение блондина под боком, ни хруст салата, издаваемый морскими свинками. Ничего, что могло бы заглушить поток преследовавших меня с пятницы мыслей. Они звенящими кричалками летают вокруг меня. Так и хочется взмахнуть рукой, чтобы они развеялись, но я точно знаю, что это не поможет. Проверяю оставшиеся сигареты. Три. Если дома не осталось заначек, то в школе придется стрелять, сейчас мне уже никто ничего не продаст. Захожу в дом, понимая, что бесполезно сообщать о своем приходе. Мама на кухне гремит посудой, у отца на всю громкость работает телевизор в комнате. Ловлю себя на мысли, что не ощущаю себя здесь дома. Дом переместился в спальню Твика. Причем уже давно. Мама выглядывает из кухни, когда я уже почти поднялся по лестнице наверх. – Пришел? Будешь кушать? Я, конечно, не готовила на тебя, но немного еды осталось. Разогреть? – Нет, спасибо, – вот в таких мелочах и проявляется эта отстраненность этого дома от меня. Или, наоборот, моя отстранённость привела к этому. Мама, как будто ожидая именно этого, сразу же уходит обратно на кухню. Руби с кем-то болтает по телефону так, что ее слышно еще на лестнице: – Ну, ты представляешь, он вообще не ночует дома, постоянно у своего парня. А меня даже не отпускают гулять с Аароном! Да, да! Именно! В моем возрасте ему уже это разрешали! Мне становится неловко, что я слышу этот разговор, хотя, возможно, она специально говорит так громко, чтобы ее услышала мама. Но за грохотом посуды и футболом отца, вряд ли послание достигнет адресата. А может это свойственная всем нам – Такерам – привычка быть погромче. Ей 11 лет, наверное, как старший брат я должен узнать, что это за Аарон и хорошенько его встряхнуть. Но сегодня у меня нет сил устраивать взбучку сестре и ее парню. Захожу в свою комнату и уже собираюсь просто плюхнуться на кровать, когда вспоминаю, что хотел посмотреть остались ли сигареты. Кажется, мне позволяют в этом доме слишком многое. Сигареты находятся быстро: уходя в пятницу я оставил только открытую пачку на подоконнике. И либо мама вообще не заходила за эти два дня ко мне, либо заходила, но благополучно оставила все на своих местах. Отписавшись Твику о том, что добрался до дома, валюсь на кровать, успев по пути кое-как развязать обувь. Ну, что Крэйг, – дожили, я говорю сам с собой. – Во сколько мы с тобой сегодня уснем? Закрываю глаза, в надежде, что, когда я их открою, будет утро, но, конечно же, этого не происходит.