***
У всякого безумия есть своя логика. Уильям Шекспир
***
Джослин стояла перед дверью спальни дочери, нервно теребя край свитера, и никак не могла решиться зайти внутрь. В последний раз, когда она видела Клэри, та была определённо не в лучшем настроении для семейного, да и любого другого, разговора. Девушка разбила поднос с едой, заботливо принесённый ей матерью, с криками выгнала её, напоследок заперев дверь на замок, и категорически отказывалась пускать кого-либо к себе следующие два дня. «Так продолжается уже три недели…» — с горечью подумала миссис Фрэй, прикрыв от досады лицо руками. Ей было очень больно наблюдать за тем, как дочь медленно себя убивает. И, самое ужасное, что она ничего не могла для неё сделать. С момента, как Джослин рассказала Клэри правду об отце и брате, у них не было даже единого шанса поговорить наедине. После возвращения из Идриса обратно в Нью-Йорк, Клэри тут же замкнулась в себе, а видеть мать и вовсе не желала. Конечно, Джослин пыталась вернуться к их старой жизни в Бруклине, но все попытки это сделать с треском провалились. Прежние тёплые отношения восстановить ей так и не удалось. Да и вряд ли бы Клэри смогла забыть всё то, что с ней произошло, и тех людей, которые стали для неё родными за такой короткий промежуток времени, пока мамы не было рядом в её жизни. Клэри изменилась, и Джослин больше не знала как вести себя с ней. Между матерью и дочерью выросла огромная стена из непонимания, боли, обиды, недосказанности и горечи, и разрушить её будет очень непросто. Клэри теперь ей не доверяет после всего того, что она натворила. Что ж, сама виновата в том, что собственная дочь её ненавидит. А смерть Джейса лишь усугубила ситуацию. Даже ангел не способен повернуть время вспять и предотвратить неизбежное. Джейс был убит Валентином, и Кларисса никак не могла смириться, точнее, она просто отказывалась поверить в то, что Джейса больше нет, и он никогда не вернётся. Джослин и сама начала верить, что причастна к смерти юноши. Первую неделю Клэри просто плакала сутки напролёт, в неё фактически силой запихивали пищу. Потом наступил период апатии. Она просто лежала на кровати, уставившись в одну точку, и была похожа больше на робота, чем на человека. Выполняла все действия и движения только по команде, автоматически. Делала только то, что ей прикажут. Даже не отпиралась. Превратилась просто в безвольную куклу. И такой расклад не мог не страшить Джослин. Она всеми силами старалась образумить дочь, привести её в чувства, оживить, вывести на улицу, но та словно не слышала молитв матери. Мыслями Клэри явно была где-то далеко. Там, куда нет входа чужакам. Затем резко наступил период агрессии. Клэри стала кидаться на всех подряд, не щадя ничьих чувств и… голов. Бедному Алеку хорошо влетело статуэткой на прошлой неделе от неё, пришлось даже накладывать швы. Больше он к ней не подходил. Единственный, кто мог хоть как-то образумить её — был Саймон. Только благодаря лучшему другу она ещё окончательно не сошла с ума и подавала надежду на то, что когда-нибудь поправится. Только к нему она ещё хоть как-то прислушивалась. И только с ним она, хотя бы на время, становилась прежней Клэри. «С этим пора заканчивать!» — подумав об этом, в Джослин проснулась решимость прекратить это безобразие, и она уверенно постучала в дверь. — Клэри! Это мама! Открой, пожалуйста. Нам надо поговорить… — голос Джослин спокойный, но довольно твёрдый, заставил-таки Клэри встать с насиженного места, и через пару секунд девушка открыла дверь. — Нам не о чем говорить, — сухо ответила рыжеволосая, но закрывать дверь перед матерью не стала, вместо этого дала возможность ей пройти внутрь, отходя в сторону. Джослин нервно сглотнула, посмотрев на дочь. Клэри всегда была худенькой, но за последние недели похудела ещё сильнее, и теперь походила на живой скелет. Когда-то облегающая её фигуру футболка просто висела на ней сейчас. Рыжие, некогда красивые, густые волосы поблекли, потеряли свой лоск, и теперь выглядели истощёнными и сальными. Лицо Клэри бледное, как мел, глаза опухшие, под ними огромные синяки… «Боже, дочка, что же ты с собой делаешь?!» — Нет, есть. Пожалуйста, прости меня! Знаю, я виновата. Из-за моих ошибок пострадали невинные люди, но я правда не хотела… — Джослин уже готова была на всё, что угодно, хоть на колени встать, лишь бы Клэри перестала винить себя во всём случившемся. Голос женщины дрожал, он был умоляющим. Из глаз невольно потекли слёзы. — Я не должна была скрывать от тебя правду, это была моя ошибка. И теперь ты расплачиваешься за меня. Прошу тебя, не надо ненавидеть себя из-за того, что я натворила. Клэри, ты ничего не могла сделать… — Джослин подошла ближе к дочери, которая застыла посреди комнаты. Когда Клэри не стала сопротивляться, то женщина сделала попытку обнять дочь. Джослин отметила, что тело Клэри было напряжено, но обрадовалась, что она её не оттолкнула. Не выдержав, Клэри сильнее прижалась к матери и заплакала. — Мамочка… — Клэри не могла остановиться, и говорила сквозь слёзы. — Ты не понимаешь. Он пошёл туда из-за меня. Из-за того, что думал, что я его сестра. Валентин… — Я знаю, детка, знаю. Тебе сейчас очень трудно. Нам всем трудно. Но со временем боль от потери пройдёт, обещаю. Однажды станет легче. Джослин крепко обнимала Клэри и поглаживала по голове, плечам, спине, словно боялась, что если даже на секунду отпустит, дочь сразу исчезнет. — Не думаю. Вряд ли я ещё кого-нибудь смогу полюбить так сильно… — Клэри отстранилась от матери и подошла к окну. Оно выходило прямо на небольшой внутренний прямоугольный дворик, со всех сторон окружённый высокими кирпичными стенами. Такой вид, конечно, не самый лучший вариант, особенно в её нынешнем состоянии, но, кажется, сейчас для неё ничего более интересного и прекрасного в мире не существовало. — Не говори так. Он… он бы хотел видеть тебя счастливой. Ради этого он, не колеблясь, отдал свою жизнь. — Если бы не вы с отцом… — голос Клэри внезапно стал холодным, словно лёд, и полным ненависти. — Это вы виноваты! Если бы вы не устроили эти чёртовы прятки друг от друга, и не врали никому, ничего бы этого не произошло! — рыжеволосая уже просто отчаянно кричала, введя в шок мать от такого грубого тона, которым прежде, пока она была маленькой, никогда не позволяла себе с ней разговаривать. — Джейс бы не погиб! И Джонатан был бы любящим, заботливым братом, и тоже был бы жив сейчас! Мы бы росли вместе, и ничего такого не случилось бы! Почему ты от меня скрывала правду про брата и отца?! — Я думала, так будет лучше, — всего лишь оправдывающая фраза, которую Джослин произносила уже тысячи раз, лишь в попытках успокоить себя. — Что ты ещё не готова к правде… — Я бы поняла! И была бы готова к тому, что меня непременно ожидает! Не была ТЫ готова! А в итоге Я чуть из-за тебя не погибла, когда ты просто выпила своё зелье и оставила меня одну на произвол судьбы! Если бы не Джейс, я бы тогда погибла, ещё в первый день! И это была бы твоя вина! Или ты действительно надеялась, что я всю жизнь проживу в неведении о своём прошлом?! Однако теперь из-за тебя я чувствую просто ничтожной дурой! Я никак не пойму логику в твоих поступках! Джослин даже не сразу нашлась, что ответить. Ей пора бы привыкнуть к таким эмоциональным скачкам у Клэри, да не выходило. Женщина уже всерьёз начала опасаться за нервную систему дочери, поэтому решила, что спорить и повышать тон в лишний раз не стоит. — Просто в безумных поступках не всегда присутствует логика. Точнее, им есть всего одно объяснение. Однажды, ты поймёшь. Я лишь хочу, чтобы ты знала. Всё это, все свои ошибки, я совершила из любви к тебе. Потому что хотела защитить. Но ошиблась. Надеюсь, твой ребёнок однажды не станет обвинять тебя в том, что ты испортила ему жизнь, просто потому что ты пыталась сделать для него, как лучше. — Не скажет. Потому что если у меня когда-нибудь и будет ребёнок, я никогда не буду ему врать, — в горле встал ком, но Клэри продолжила говорить, прекрасно осознавая, как следующие слова ранят мать. — Я думала, что мой отец монстр. Но ты… ты ведь ничем не лучше! Ты бросила своего родного сына, которому и года не было, ненавидела его с рождения просто за то, что родила его, затем, прикрываясь любовью ко мне, сбежала, а потом вдобавок стирала мне память. Но, мама, ты не просто память мне стирала. Ты стирала мою сущность. А теперь посмотри! Я даже не знаю, кто я… просто никто. Мне нет места ни в одном из миров, и всё из-за тебя! Зелёные глаза матери и дочери на миг недоумённо встретились друг с другом. — Раз ты так считаешь. С этими словами Джослин вышла из комнаты, снова оставив Клэри наедине с собой. Слёзы снова нахлынули на Клэри новой волной. Девушка прикрыла лицо руками и скатилась на пол, сотрясаясь в рыданиях. Неужели каких-то пару месяцев назад её самой большой проблемой было поступить в художественную академию и выбрать платье на выпускной? Боже, какая же она была глупая и наивная! Сейчас все её прежние планы и мечты казались просто смешными. Прав был Валентин, когда говорил, что эмоции приносят нам одну лишь боль и делают нас слабее. Как бы Клэри хотелось избавиться от этого мерзкого чувства, которое клещом вцепилось в её душу, и никак не хотело уходить. Оно разъедало всю её изнутри, и не давало спокойно есть, спать, дышать, жить в конце концов. Так плохо, больно и страшно ей никогда в жизни ещё не было. И, самое ужасное, что именно в этот момент жизни, когда ей больше всего нужна мама и близкие, их поддержка, она осталась совсем одна. Клэри ощутила, как холодок прошёлся по позвоночнику. Она обернулась и заметила, что окно открыто. «Странно, оно вроде бы было закрыто…» — подумала девушка, вставая с пола и параллельно смахивая слёзы с щёк. Закрыв окно, она собиралась вернуться в постель, как вдруг заметила в углу комнаты высокий, худощавый силуэт. Очень знакомый силуэт. Воздух разом вышибло из лёгких, а сердце забилось просто в бешеном ритме от страха. — Ты… — от неожиданности Клэри потеряла дар речи, неверующе уставившись на незваного гостя широко распахнутыми глазами. Он подходит ближе и накрывает ладонью её рот. — Ave, сестрёнка, — ухмыльнулся юноша. — И заранее прости. Это было последнее, что она услышала, не успев даже вскрикнуть, прежде чем провалиться в темноту.