бесишь меня

Шуга провожает взглядом орущего Чимина и раздраженно закатывает глаза. Как же бесит. Откуда в этом мелком столько энергии? Для Юнги, который ищет любую горизонтальную поверхность, чтобы благополучно на ней растянуться, носиться весь день - просто пиздец. Хотя нет, чего это я. Для него сам Чимин - пиздец. Такой по-детски наивный и непозволительно соблазнительный, мягкий и тискательный пацан, с его улыбками, бабским смехом и странноватыми для качка эгьё-заскоками, и любите меня все, ну пожалуйста, я же такой хороший. Бесит. Чимин - это тупые шутки-самосмейки, когда сам пошутил и сам посмеялся. Это вечные обнимашки, где бы они не находились: в минивэне, в очереди в ванную, на кухне с утра, в комнате практики. И как правило, если прилип, то больше не отлипнет. Это тоже бесит. А еще бесит, что хочется обнимать в ответ. Чимин - это вечные страдания. Вечные тренировки до глубокой ночи, вечные диеты на белках, вечные недосыпы и синяки под глазами. Потому что Тэян-сонбэ такой классный, хочу быть как Тэян-сонбэ. Бесит. Бесит, когда в флегматичном Шуге появляется желание убивать, потому что ну Тэян-сонбэ такой крутой, хен, правда Тэян-сонбэ крутой? И как же бесит, что убить хочется не ноющего Чимина, а крутого Тэяна-сонбэ. Хотя и Чимина можно. За то, что на всяких сонбэ слюни пускает. А еще бесит, что об этом засранце заботиться хочется. Потому что вечно забытый завтрак, незавязанные шнурки, на которые обязательно он наступит и въедет в косяк. Вечно забытая шапка, вечно разряженный телефон. И как же бесит, когда на улице ебучий холод, ливень, на часах двенадцать ночи, а Чимин не доступен. Хочется волосы от злости повырывать. А когда он приходит час спустя, уставший после тренировки, мокрый и дрожащий от холода, хочется этот телефон ему в анальное отверстие засунуть, но Юнги вместо этого молча снимает с мелкого промокшую насквозь толстовку, укутывает в теплый плед по самые уши и тащит горячий чай. Бесит, когда смотрит так благодарно, будто ты ему не пакетик кипятком залил, а минимум звезду с неба достал. И голосом своим: - Спасибо, хен. Хен хороший... - и засыпает, так и не допив свой чай. Нет, ну как же бесит. А его вечно высунутый язык? Чимин часто приоткроет свой нереальный рот, высунет заостренный кончик языка да так и сидит. Это должно быть пиздецки смешно. но какого-то черта это не так Чимин - это тот самый взгляд. Валяется на полу возле дивана, дергает Хосока за ногу и что-то спрашивает, заливаясь хохотом, а у Шуги волоски на шее дыбом встают. И вроде бы все нормально и привычно, но Чимин слегка поворачивает голову и смотрит нахально, да еще и губу за каким-то чертом прикусывает. Юнги бы уйти от греха подальше или хотя бы самое простое – взгляд отвести, но он не может. Правда, совсем не может, поэтому он безоговорочно ведется на блядский взгляд и блестящие пухлые губы. Бесит. Чимин ухмыляется, опирается спиной на диван и широко раскидывает ноги. Жест в общем-то вполне привычный для парня, но Шугу жаром пробирает, потому что чертов Чимин прямо в душу смотрит, будто зная, о чем думает рэпер. Бесит. А еще танцы его, чтоб их. Чимин весь из себя ути-пути, но когда начинает танцевать - упаси бог оказаться рядом - снесет волной обаяния напрочь. Убийственная смесь обаяния котенка и пластики стриптизера. Он выгибается, плавно ведет своими нереальными бедрами, облизывает и без того влажные губы и дышит часто. И весь такой грациозный, словно пума перед прыжком. Излучаемый Пак Блядочимином секс таранит прямо в голову, и еще кое-куда пониже. И на нем эта отвратительная баскетбольная майка, ну как так вообще? Как же сука бесит. Ночь - самое опасное время. Она открывает то, что долгое время было спрятано. Юнги наклонился, ополаскивая лицо прохладной водой. Все остальные уже легли спать, только не наш лохозавр, у которого вдохновение по ночам. Поднимает голову и в зеркале встречается взглядом с блестящими глазами танцора. Первая пара секунд ступора прошла, когда Юнги почувствовал крепкие руки, которые нежно его обнимали со спины. - Хен, ты почему не спишь? - Чимин жарко дышит в шею и жмется тесно, слегка ведя бедрами. Бомба взрывается. Озверевший рэпер припечатывает Чимина к стенке, пихая колено между ног. Танцор хлопает ресницами и чуть надувает губы и наивно так: - Что случилось, хен? - Ничего. Бесишь меня. - рычит блондин прямо в губы. Пак ойкает, и, на секунду замерев, прикрывает глаза. А губы его такие сладкие. И это тоже бесит.