Век расшатался – И скверней всего, Что я рожден восстановить его! ©Уильям Шекспир
***
Каждый раз, закрывая глаза, я вижу перед собой образы моих родителей, улыбающихся мне искренними улыбками, на которые я всегда отвечала взаимностью. В такие моменты, в моей голове мелькают эпизоды моего счастливого детства. Правда, моё счастливое детство было таковым не долго. До моего шестого дня рождения оставались считанные дни. Мы с мамой гуляли по лесу, возле которого была построена наша деревня. Наш небольшой, но уютный домик стоит на самом краю деревни, и до леса остаётся всего пару шагов. Я, как обычно, побежала в глубь леса, оставляя маму далеко позади. Не заметив торчащий корень старого дуба, спотыкаюсь о него и падаю на землю. Из-за нахлынувшей боли в коленях, начинаю тихо всхлипывать и поднимаюсь с земли. Смотрю на свои ободранные коленки, из которых уже начала течь кровь. Заметив грязь на своём, когда-то белом платье, пытаюсь оттряхнуть его, но становится ещё хуже. Я тогда не сразу заметила ссадины на ладонях. Теперь моё платье было грязным, да ещё и в крови. Вспомнив, как мама в прошлый раз ругала меня, за испачканную одежду, нервно сглатываю, думая, как избежать очередной лекции. Почувствовав, что что-то, или кто-то, ползет по мне, рассматриваю руки. Кровь, шедшая тонкой струйкой от царапины на ладони до локтя, почему-то начала затекать обратно. То же самое было и с кровью на ногах. В тот момент, множество мыслей заполняло мою голову, среди которых я пыталась найти выход из этой непонятной ситуации. Так и не найдя ответа, начинаю тихо плакать. Как раз в это время меня догнала мама. Она посмотрела в мои заплаканные глаза, а после на мои руки. Кровь уже почти вся исчезла. Мама резко хватает меня за руку и, развернувшись, быстро идет в сторону дома. Я, не поспевая за ней шагом, начинаю бежать. Дома, ничего не объясняя, мама запирает меня в моей комнате на втором этаже и уходит. Ничего не понимая, я пытаюсь докричаться до матери и стучу кулачками по большой деревянной двери. Но все тщетно. Она меня не слышит. Или не хочет слышать. Поняв, что мне отсюда не выйти, успокаиваюсь и, прислонив ухо к двери, слушаю, что там происходит. Сразу же слышу возмущённые крики мамы. Она очень эмоциональная. Голоса папы я не слышу. По видимому, он, в своей тихой манере, пытается успокоить маму. Что значит «в своей тихой манере»? Папа никогда не повышает голоса. Чтобы не произошло, с кем бы он не говорил, папа всегда говорил тихо.–Почему ты мне сразу все не рассказал?!. Что значит «не знал как сказать»?! Ты хоть понимаешь, что проклятая кровь под запретом?! Меня же теперь убьют вместе с вами!
Я понимала о чем она говорит, и меня это пугало. Проклятая кровь. Недавно правительство официально объявило о начале истребления носителей так называемой «проклятой крови». Я совсем ничего не знала зачем и почему людей убивают. Что такого в этой крови? Мама всегда говорила, что люди, в чьих венах течёт подобная кровь, очень опасны, и их лучше остерегаться.Выходит, я – монстр…
Ноги стали подкашиваться, и я скатилась по двери на пол. По щекам снова покатились слезы. Было трудно признать, что собственная мать ненавидит тебя, только из-за крови. На первом этаже послышались шаги. Нет. Топот. Как-будто человек пять бегают по первому этажу. Снова прислонаюсь ухом к двери. Очень тихо, но были слышны разные голоса. Один… другой… третий… Эти люди были мне точно не знакомы. Через пару минут послышались крики и стрельба. Не долго думая, я подбежала к окну и, открыв его, выпрыгнула. Точнее, я спустилась по дереву, росшиму под моим окном. Оббежав дом, я заглянула в окно первого этажа. Там были три мужчины в военной форме с автоматами. Они стояли возле трупов моих родителей. Почему-то, я ничего не почувствовала. Ни грусти, ни печали. Мне было все равно. Я восприняла все как «все сводится к одному концу». Мужчина, что минуту назад говорил по рации, что-то крикнул другому военному, после чего тот пошёл на улицу, видимо для того, чтобы я не сбежала. Правда, уже поздно. Я рванула в лес. За то время, пока я сидела в своей комнате, успело стемнеть, поэтому пришлось довериться своим инстинктам. Бежала я так быстро, насколько мне позволяла ситуация. Как ни крути, сейчас темно, я в платье, которое цепляется за кусты и замедляет меня. Минут через десять за мной послышались шаги. Снова. Я подумала, что если долго буду убегать и прятаться, то рано или поздно меня поймают. Остановившись, я обернулась и практически сразу увидела бегущего в мою сторону военного. Делаю глубокий вдох и иду в его сторону. Он тоже меня замечает и сменяет бег на шаг. Считает, что я – наивная доверчивая девочка, ищущая помощи. С таким добреньким лицом подходит ко мне и садится на корточки.–Извините, я потерялась. Не поможете мне?
На вид мужчине лет двадцать пять, молодой ещё. Из нас двоих «наивный ребенок» это он. Военный предлагает проводить меня до дома. Я киваю и протягиваю ему руку. Он, победно улыбнушись, берет меня за руку.Хочу, чтобы он умер...
Как только я об этом подумала, кровь начала течь из ладони. Военный побледнел и отпрыгнул от меня. Сразу же начал искать пистолет, но не нашёл его. Конечно не нашёл, пистолет то уже у меня. Медленно иду к мужчине. Он, переполненный страхом, пятится назад. Дерево. Тупик. Некуда отступать. Он начинает что-то мямлить, похожее на мольбы о пощаде. Делаю вид, что не поняла его. Моя кровь принимает вид чего-то на подобие меча.– Прости…
Протыкаю мужчину в область сердца и вытаскиваю меч. Его не найдут как минимум до утра. Он умрет от потери крови. Все же, я промахнулась, но задела артерию. Разворачиваюсь и ухожу куда по дальше, не собираясь возвращаться.Этот мужчина стал первой моей жертвой.
***
Утром апрельского понедельника проснулась девушка и, покачав грустно головой, вдруг сказала: «Снова этот сон…» – и погладила спящего рядом кота.