Что-то, наверное, вечное

Лежишь на кровати, подложив руку под голову, и докуриваешь последнюю из красно-белой пачки «лаки страйк». Пыль мерцает в лучах вечернего солнца, левитируя в вакуумной невесомости твоей комнаты, заваленной виниловыми пластинками, стопками пожелтевших книг и прочим хламом, который обычно лежит в подвале. Пустота. Ты лежишь и не чувствуешь ничего, лишь вдумчиво вглядываясь в невысокий потолок, высматривая в трещинах штукатурки его черты. Еще затяжка, и окурок оказывается в чашке, внутри которой его уже ждут штук десять собратьев, темнящих желтые чайные разводы. Да, когда-то из нее можно было пить. Мерцание. Пропало мерцание. Можно было бы предположить пропажу пыли, но это было бы слишком хорошо, значит, дело в солнце - ты оборачиваешься к окну, расположенному под потолком и являющемуся единственным источником света, ведь электрический для тебя невыносимо неприятен. Стук в окно как бы подтверждает верность твоей догадки, и ты улыбаешься – Пьер наклоняется, корчит рожу и, в спешке отодвинув стекло, залезает вовнутрь, спрыгивая прямо на твою кровать. К счастью, он догадался снять перед этим ботинки. Ты ждал его. Пыль снова мерцает. - Смотри, что есть. Заманчиво улыбаясь, Пьер достает из кармана ветровки пакетик с белым порошком. Ты встаешь и пододвигаешь для него к кровати стул. Он молча садится на него, и ты подаешь ему с прикроватной тумбочки компакт-диск какой-то рок-группы. Порывшись в той же тумбочке, находишь полосатую соломинку для коктейля и режешь ее напополам. Протягиваешь кусочек Пьеру, и он, отчего-то смеясь, берет ее. На миг ваши пальцы соприкасаются, и тебя передергивает. - Ты, похоже, замерз, на, - Пьер снимает с себя ветровку и передает ее тебе. Ты надеваешь ее на себя и чувствуешь тепло его тела, переданное с ветровкой. Садишься на кровать, и Пьер, высыпав порошок на пластиковую упаковку диска, балансирующую на его колене, делает на ее поверхности с помощью кредитки четыре ровные белые дорожки. - Готово, - радостно констатирует он, и вы синхронно наклоняетесь к диску. Периферийным зрением ты замечаешь, как он придерживает второй рукой свои длинные светлые волосы у затылка. Ваши взгляды пересекаются в размытом отражении на прозрачном пластике. Покончив со второй дорожкой, ты откидываешь голову и смеешься. Пьер берет тебя за шею у самого уха и проводит большим пальцем по линии брови к виску. - Луи, - медленно выговаривает он твое имя, и ты, улыбнувшись совсем по-другому, наклоняешься к его руке. Он тянется через расстояние между кроватью и стулом и целует тебя. Ты дрожишь, и теперь уже точно не от холода. По коже пробегают мириады колючих звезд, рассыпаясь от того места, где твои губы соприкасаются с его – мягкими и теплыми. Падаешь на подушку, Пьер садится сверху. Ты улыбаешься, когда он стягивает с себя футболку, обнажая золотящуюся в закатном солнце бледную кожу и виднеющиеся сквозь нее ребра. Приподнявшись, тоже снимаешь футболку и снова ложишься на спину. Стараешься успеть изучить россыпь родинок на его теле, но у тебя нет шанса – Пьер убирает рукой волосы вправо и наклоняется к тебе. Чувствуешь холод его крестика, щекочущего твою грудь, и еще запах его шампуня – что-то лавандовое, и будто бы с ним персиковый джем. Он целует тебя, и ты открываешь глаза, будто зная, что его тоже открыты. Вглядываешься в медовую бесконечность, поедаемую слегка расширенными зрачками, и хочешь запомнить все, каждый атом, каждую песчинку, из которой состоит этот вечер. Ведь не будет хоть одной - и рассыплется весь этот хрупкий в своей беззащитности мир. Руки Пьера медленно расстегивают молнию твоих джинс. Его губы с неспешной нежностью целуют твои веки, твое плечо, твою ключицу, опускаясь все ниже. Пальцы ваших вытянутых рук сплетаются во что-то, что хотя бы старается быть вечным. Он надевает ветровку, и ты понимаешь, что он сейчас уйдет вместе с солнцем, уже готовым скрыться за линией горизонта. - Еще чуть-чуть, Пьер, - впервые произносишь что-либо ты, и Пьер, светясь широкой улыбкой, ложится рядом с тобой на кровать, убрав с лица мягкие соломенные волосы. Он кладет руку на твое плечо, обнимая тебя, и вы смотрите друг на друга, не произнося ни слова. Ты просто веришь, что он тоже знает. Пьер вылезает через маленькое окно под потолком. Смотришь на него, сам спрашивая себя, что это такое. Он закрывает окно и, показав средний палец, произносит губами: - Иди-на-хуй. Ты улыбаешься одним уголком рта и тоже показываешь ему средний палец. Он смеется и прикладывает ладонь к запотевшему стеклу, оставляя прозрачные следы своих красивых пальцев. В сумеречных тонах, вычерчивающих на потолке непонятные узоры, ты видишь его черты и знаешь, что даже если любовь проходит, это – это с тобой навсегда.