Hope that you make it out alive.

Стук в дверь. Сначала лишь один, тихий. Затем более нарастающий, как истерика у человека в безвыходном положении. Адам открывает глаза и прислушивается: нет, не показалось. Он поспешно накидывает на плечи халат и спускается вниз по лестнице, к входной двери. Адрес его дома известен лишь от силы пяти людям, ведь мужчина специально старался добиться максимального единения, оставаясь здесь; тем хуже - значит что-то случилось с действительно близким ему человеком. Предчувствие его не обманывает: быстро открыв дверь, он видит на пороге Тео. Мужчина предстал перед ним в крайне странном виде: минимум одежды, накладные ногти, взъерошенные волосы, макияж... Адам настолько растерян, что в реальность его возвращает довольно громкое всхлипывание. – Адам, – голос Тео сиплый, не такой чистый, как обычно. На глазах проступили слезы, одиноко скатываясь по щеке и встречаясь там с подтеками крови. Бровь разбита, на губе тоже довольно внушительная рана. Лишь чуть-чуть осознав ситуацию, Адам подхватывает друга подмышки и заводит в дом, ногой захлопывая дверь. Он усаживает мужчину на диван и даёт себе крепкую пощечину, которая заставляет его моментально забыть про сон и возвращает прежнюю ясность ума. Андерсон отправляется в ванную, оставляя своего гостя наедине с прохладой ночи и тут же возвращается с небольшим тазиком воды и аптечкой в руках. – Тео, какого хрена происходит? – нервно спрашивает мужчина, стараясь как можно аккуратнее стереть уже почти высохшую кровь с лица Хатчкрафта. Поначалу руки не слушаются, но через некоторое время каждое движение становится четким, отлаженным, как у хирурга, и он справляется с несносной бурой массой, которая украшает физиономию певца. – Я... – Тео пытается говорить связно, но выходит у него не очень. – Я хотел доказать им... И себе доказать... Всем доказать! Это был... Словно вызов... Самому себе. И я смог. Я сделал это. Люди есть люди, никто не вправе запрещать им быть собой. Каждый сам делает выбор и сам в ответе за него. Вот я и отвечаю теперь... Ай! Адам осторожно касается края раны кусочком марли, пропитанной перекисью водорода. – Я понял. – За серьёзностью взгляда кроется сочувствие. – А теперь - терпи, Теодор Хатчкрафт. Тео сразу же жмурится и прикусывает здоровый край губы. Щипет. Очень. Мужчина не выдерживает и яростно шипит, когда рука с марлей уже без особой осторожности проходится по рассеченной брови; выдох сквозь зубы звучит как знак поражения. Андерсон промакивает чистый кусок ткани в теплой воде и аккуратно вытирает лоб и левую щеку мужчины, стараясь стереть остатки туши и теней. – Ты косметику-то у бабушки поди позаимствовал? – усмехается Адам. – Хотя, думаю даже у твоей бабули она получше. Румяна хоть не свёклой делал? Расплываясь в довольной улыбке, Андерсон видит на лице друга выражение школьника, у которого отобрали обед. "Ладно, я молчу."–добавляет он и старается вернуть волосы певца в привычный им порядок; выходит плохо, точнее, не выходит вообще. Оставив в покое волосы, Адам переключился на губы Тео. Пару секунд он тупо рассматривал их, предполагая, сколько девушек эти самые губы сводили с ума. От таких мыслей подступило некое возмущение, или даже отвращение, но Андерсон оставался невозмутим. Он вновь взял марлю с перекисью и принялся обрабатывать рану. В один момент он чересчур сжал пальцы, отчего Тео нервно схватил его за свободную руку, пытаясь тем самым сдержать подступившую боль. – Извини, – виновато произнес гитарист. – Нет уж, дорогуша, теперь каждый раз, когда ты будешь так косячить, я буду впиваться в твою ладонь ногтями. – Хатчкрафт разошелся в подобие улыбки и закрыл глаза. Мужчина непроизвольно хмыкнул и улыбнулся уголком рта. – Готово, – Андерсон встал и, любуясь своей работой, словно художник перед только что законченным шедевром, протер руки полотенцем. – Душ - там. Указав рукой на стеклянную дверь, Адам собрал более ненужный антураж и отнес все на место. Тео устало и измученно побрел в сторону душевой, запер дверь и уже в следующую минуту послышалось шуршание воды. Андерсон торопливо налил себе виски и залпом осушил стакан. Да уж, не каждую ночь с тобой происходит такое. Да и слава богу. Он не хотел ничего расспрашивать, выяснять, он хотел лишь помочь своему другу, что ему, собственно, и удалось. Сейчас же он спокойно уложит его спать и сам забудется сном. Наступила тишина. Звук воды больше не доносился из душевой. Через секунду Тео вышел оттуда завёрнутый в огромное белое полотенце, посвежевший; о его ночном 'приключении' напоминали лишь накрашенные ногти, но об этом уже утром. – Идём, – скомандовал Адам. Они поднялись в спальню, где располагалась единственная кровать в доме; гитарист пошарил по полочкам, нашел новые хлопковые штаны и бросил их Хатчкрафту. Сам же принялся менять простынь на кровати, застилая ее снежно-белой материей. Мужчина жестом пригласил Тео лечь и тот без особых раздумий плюхнулся на живот, подминая под себя подушку. Адам машинально улыбнулся от вида столь довольного друга и накрыл его одеялом. Несколько секунд он стоял неподвижно, рассматривая уже спящего певца, после чего наклонился и поцеловал того в висок. – You are the beautiful one. – прошептал мужчина и, собрав в охапку простынь, вышел из комнаты, оставляя Тео наслаждаться долгожданным сном.