The Last Of The Real Ones

      Он стоял, опершись спиной на стену, и со скучающим видом разглядывал кучку студентов, одетых в белые халаты с голубыми манжетами. Они сидели за деревянным столиком и о чем-то бурно спорили, размахивая конспектами и маркерами. Двое парней спортивного вида перебрасывались фрисби, а неподалеку от них несколько девушек фотографировались и звонко смеялись. Еще одна компания играла в футбол, что выглядело абсолютно нелепо, ведь на них были белые халаты, которые носили здесь все студенты-медики. Больше всего на свете Кайл не любил ждать.       Корпус медицинского факультета находился в восточной части колледжа, но туда идти он точно не собирался. Кайл не был особо воодушевлен перспективой того, что ему придется проторчать у парковки еще какое-то время. Он нервно посмотрел на свои часы и запрокинул голову назад, прикрывая глаза, его пальцы быстро пробегались по легкой щетине. Он специально проверил расписание занятий Айдена на портале колледжа, чтобы не упустить момента, когда тот направится к своей машине — его же занятия закончились еще полчаса назад.       За это время Кайл успел несколько раз пересчитать авто на усыпанной гравием стоянке: здесь стояли пять «Rolls-Royce», два «Bentley» и два «Mercedes-Benz», много подержанных пикапов, фордов и мустангов. Автомобили были одним из последних увлечений в его жизни. Кайл с тоской смотрел на спорткары, непредназначенные для больших пыльных гаражей, умоляющие своим претензионным видом о скорости, азарте и гонках. Иногда он мчал по пустынной трассе за город, когда погода была особенно жаркой, чтобы проветрить голову и остудить свой пыл. И в ночном Вильямсбурге он находил что-то таинственное, порой Кайл тайком выезжал за полночь, не обращая внимания на рев автомобильных гудков и слепящий свет фар пролетающих мимо машин. Эти волнующие моменты, электризующие каждое нервное окончание на коже, Рэй не разделял с ним, и Кайл знал, что дело было далеко не в изнуряющих тренировках, усталости от учебных занятий и подготовки к тестам. Рэй любил держать собственную судьбу в своих же руках, не позволяя кому-то распрягаться ею, после аварии в его голове многое перевернулось — и Кайл не был тем человеком, что стал бы его осуждать за слабости.       Немного прохладный, свежий воздух, врывающийся в приоткрытое окно автомобиля, жесткие басы чёрной музыки, сотрясающие салон энергией были лучше всяких наркотиков, выкуренных на заднем дворе какого-нибудь парня с колледжа. Кайл во многом связывал свое увлечение с поиском наслаждения. Но как единственный парень среди девчонок в семье на него также возлагалась роль того, кто бы следил за их парком, проверял уровень масла и возил автомобили на техническое обслуживание.       Среди множества припаркованных машин у колледжа графитовый «Cadillac Escalade» цеплял взгляд своими габаритами и эксцентричным экстерьером. Несмотря на то, что они с Айденом долгое время совсем не контактировали, Кайл знал, на чем тот ездил, если Харта не подвозил Кэлхоун. Это же не делало Кайла кем-то вроде сталкера, в конце концов, они жили на одной улице.       Прозвенел звонок, ознаменовавший окончание очередного занятия, и наконец среди других студентов он увидел знакомую фигуру, это немного грубоватое выражение лица, юношескую сутулость в плечах и широкую властную походку. Харт шёл не один, держа в руках тот самый рюкзак, с которым он был в ночь боя, и беседовал с парой студенток. Кайл знал другую сторону Айдена, именно поэтому он мог простить эту поверхностную глянцевую версию, которая сейчас шагала в сторону своего дорогого авто. Айден нравился людям не из-за денег, славного имени его семьи и такой красивой улыбки — он мог очаровать кого угодно, если бы только захотел.       Вскоре окружавшие его девушки с ним попрощались, помахав своими тоненькими пальчиками и не забыв кокетливо улыбнуться. Это было на руку Кайлу. Он не хотел выяснять отношения между ними на виду у посторонних людей. Кайл не знал, заметил ли его Айден, но, когда тот уже приблизился к своему автомобилю, вышел из тени.       — Хей, — окликнул его Кайл, не спеша подходя ближе.       Айден обернулся через плечо и кивнул ему.       — Привет. — Он уже вынул ключи из кармана и хотел открыть дверь Кадиллака, но остановился, поворачиваясь к нему и видя, что Кайл не сдвинулся и с места. — Ты меня ждешь?       — А кого, по-твоему, я могу здесь ждать? — ухмыльнулся Кайл, скрестив руки на груди, принимая свою любимую позу. — Так что это было?       — О чем ты? — Айден непонимающе уставился на него, между его бровей пролегла глубокая морщина. Кайл мысленно улыбнулся такой игре. Что ж, он и не ожидал от Айден чего-то другого после их последней встречи.       — Надеюсь, ты доволен тем, что подставил меня.       — Как же я это сделал? — нахмурился Айден, копируя позу Кайла.       — Я думал, что ты догадаешься отдать таблетки лично мне.       — Послушай, Кайл, у меня нет времени на это, — сказал Харт, снимая машину с сигнализации.       — Ты даже не дал мне шанса самому все объяснить маме.       — Я поступил так, как считал нужным, — сказал он, выражение его лица было тверже гранита.       Кайл вдруг ощутил прилив упрямой решимости.       — А может, стоило подумать, что это не твое дело?       — Такие травмы это не шутки, Кайл. Вы должны были поехать в больницу сразу же, а не ждать чуда.       Кайл понимал, что в словах Айдена определенно был смысл, но, будучи слишком своенравным, он не собирался признавать этого.       — Я ведь объяснил, что все не так просто. — Он начинал сердиться, изо всех сил стараясь сдерживать раздражение.       — Это всё отговорки, вы могли бы придумать какую-нибудь историю, — Айден надел солнцезащитные очки, — хорошо, что Келли умна и поняла это, в отличие от тебя.       Кайл рассмеялся.       — Господи, когда ты стал таким?       — Давай-ка кое-что проясним, — кудрявый положил руку на машину и слегка наклонился вперед, — я помог Брейкеру, потому что я был обязан, как будущий медик. — Айден двинулся в сторону, открыл заднюю дверцу автомобиля и кинул на сиденье свой рюкзак. — Я так понимаю, сейчас он в полном порядке?       — Да, — сказал Кинг.       — Надеюсь, тема закрыта, — Харт развернулся и собирался сесть в Кадиллак.       — Просто не лезь не в своё дело, — глухо сказал Кайл ему в спину. Когда он обернулся, Кинг был потрясен, заметив, как резко изменились черты лица парня. Кайл ощутил лёгкое угрызение совести, глядя на него. Айден был потрясен или расстроен, Кайл не понимал. В любом случае у него не было времени, чтобы осмыслить его эмоции.       — Какая же ты неблагодарная свинья.       Это было последним, что бросил кудрявый, прежде чем сел за руль и скрылся за углом здания колледжа, оставляя растерянного Кайла в одиночестве. Кто-то сзади сигналил ему, чтобы он убрался с дороги и не мешал другим выезжать с парковки. Быстрым шагом направляясь к собственной машине, Кайл сердито пнул лежащие на асфальте камни и выругался. Он всегда был подвержен делать поспешные поступки, болтать, не обдумав всё, как следует, в чем неоднократно себя винил. И сейчас он облажался по полной. В этот момент он вдруг осознал, что простил Айдена еще давно. А причиной, почему Кайл искал встречи, было совсем другое.       Наступила пятница, последний учебный день на неделе; день, когда абсолютно все студенты были максимально раздражены от недостатка сна и по горло загружены заданиями на выходные. Кайл был именно из того числа людей, что одновременно любили и ненавидели пятницы. Он протяжно зевнул, подпирая подбородок рукой и устремляя свой взгляд на преподавательницу итальянского языка, худощавую женщину средних лет с высокозабранными волосами, что сейчас, уткнувшись в свои конспекты, читала лекцию о словообразовании. Телефон в кармане его джинсов завибрировал, и Кайл вытащил его на стол перед собой; пришло сообщение о том, что сегодняшние занятия по французскому отменили. Он с улыбкой послал пару любимых смайлов в групповой чат его курса, а потом написал сестре, чтобы та не доставала Рэя у них дома.       В обеденный перерыв он успел зайти в библиотеку и взять пару учебников по философии; их преподаватель был довольно старомоден, опираясь лишь на старые издания книг.       Кайл пропустил очередную пару испанского, оправдывая себя тем, что нового он там все равно ничего не узнает. В кафетерии, находившемся неподалеку, он заказал два стаканчика кофе и подошел к зданию медицинского факультета незадолго до окончания занятий.       Почти голые деревья стояли на краю площади и отбрасывали темные тени на облитые солнцем скамьи и столики. Кругом было тихо, только в фонтане неумолчно плескалась вода, затапливая опавшие туда сухие листья.       Он несколько раз обдумывал всё, прежде чем зайти в холл, пребывая в столь глубокой нерешительности.       Кайл со сдержанным интересом наблюдал за всем происходящем вокруг. На самом деле, корпус медицинского факультета не сильно отличался от остальных в колледже. Здесь не было скелетов или муляжей с открытыми органами на каждом повороте, белых, как в больнице, стен и длинных коридоров, ведущих в никуда. Все студенты и профессора ходили в белых халатах, а на стендах вместо бесполезной информации для студентов висели медицинские плакаты со строением клеток и органов, а также разработки известных ученых, лучших студентов и партнеров колледжа.       Он прошел дальше по коридору и увидел светящуюся табличку «вход в лабораторию только в халатах». Стена помещения была стеклянной, позволяя всем видеть то, что происходило внутри. Первое, что бросилось в глаза: по всему периметру были расставлены шкафы до самого потолка, наполненные всевозможными препаратами и пробирками. Молодые парни и девушки склонились над микроскопами и еще какими-то незнакомыми для Кайла штуковинами. Попискивали приборы, мигали красным и зеленым огоньки на панелях, бежали строчки на мониторах, а студентов не интересовало ничего, кроме их исследования. «Скучно», — подумал Кайл, отворачиваясь к стендам с объявлениями для студентов, живущих в общежитии.       Какой-то здоровый парень, проходя мимо, толкнул его, и один стаканчик с кофе, на котором черным маркером было небрежно написано «Адди», немного разлился, обжигая его руку.       — Твою мать! — он быстро поставил кофе на подоконник рядом и стал вытирать руки платком.       Кайл задумался, что бы стало с ним, живя он в общежитии? Вероятно, он доживал бы до конца экзаменов с одной пачкой просроченных полуфабрикатов в холодильнике, при этом отбиваясь от бессмертного отряда тараканов — и дело было не в деньгах, а в его неорганизованности в отношении самостоятельной жизни. Он мог с легкостью вызубрить словарь с устаревшими словами, но купить нужный отбеливатель в «Target» было задачкой посложнее. Мурашки шли по коже от одной мысли об этом.       Боковым зрением он увидел Айдена, который, как всегда, шел в окружении нескольких парней и девушек, широко улыбаясь и внимательно слушая рассказ брюнетки с каре. В одной руке у него была толстая книга в чёрной обложке, а в другой неизменное черное пальто.       Возможно, Кайл стало немного обидно, что широкая улыбка исчезла с лица Айдена, как только он увидел его.       — Мы можем поговорить?       Долговязый парень, стоящий справа от Айдена, с нескрываемым недовольством уставился на Кайла, убирая руки в карманы джинсов, которые ужасным образом на нем свисали; девушка азиатской внешности, буквально вцепившаяся в Харта, выглядела скучающей: ее широкая футболка съехала, оголяя плечо и показывая черную бретельку от лифчика; а резкий одеколон главного в этой компании щекотал Кайлу ноздри так, что он едва сдержал собственный порыв кашля.       Кайл чувствовал себя здесь чужаком. Загнанным хищниками зверьком. Пылью. Микробом. Таким ничтожным, что на секунду ему захотелось поскорее покончить со всем и, не оглядываясь, уйти прочь.       Мгновение Айден что-то обдумывал, а потом сказал:       — Я вас догоню.       Кинг был премного благодарен, что тот не проигнорировал его и не оставил стоять посреди коридора, переживая свой позор и унижение. Дождавшись, когда их оставят одних, он заговорил.       — Я принес тебе кофе, — он быстро всучил его Айдену, чтобы у него было даже шанса отказаться, — твой любимый. С кардамоном, — уточнил он, слабо улыбаясь.       Айден безэмоционально повертел стакан в руке, прочитал на нем свое старое прозвище и вернул Кингу.       — Я больше не пью с кардамоном.       — Оу, — Кайл будто ударило. Он не был уверен в том, что знал-таки Айдена теперь.       В инстинктивном усилии спасти положение он поспешно добавил:       — Можешь взять мой? — он вежливо протянул свой стакан. — Я сделал всего глоток.       — Нет, спасибо. Я уже выпил достаточно кофе на сегодня, — Айден направился к выходу из корпуса, и Кайл поспешил за ним, запасаясь почти сверхъестественным терпением.       Стоило Харту только скрипнуть колесами тогда на парковке, как в голове Кайла поселилась мысль о том, что он погорячился и ему стоит извиниться; и чем больше он думал об этом, тем становилось яснее, что разумный выход для них обоих был один. Закончить все мирно и тихо: они должны продолжать и дальше, как прежде, игнорировать существование друг друга. От некогда лучших друзей не осталось ничего кроме совместных воспоминаний в виде фотокарточек, которые Кайл с затаенной тоской сложил в картонные коробки в гараже три года назад. Он не зацикливался на том, что происходило сейчас — и уж точно не собирался думать о прошлом.       — Айден, я пытаюсь извиниться, — тот даже не смотрел на него, — и сказать спасибо.       Кайл был готов на все, если это понадобиться. Конечно, он держался настороже и немного нервничал, но он старался вложить в свой взгляд как можно больше раскаяния, чувствуя, что так будет проще и легче всего. Принести Айдену его любимый в прошлом кофе казалось Кайл самым простым, самым лучшим и самым здравым решением. Кто знал, что его вкусы изменились. В чем они поменялись еще за столько лет? Одно Кайл понял наверняка: перед ним уже не тот Айден, которого он знал.       В его мыслях Харт должен был улыбнуться, легко стукнуть его по плечу и сказать: «Никаких проблем, обращайся». Но такой расклад был лишь в голове шатена, ведь когда кто-то вроде него явно делает усилие над собой и извиняется, впечатление получается значительное. Очевидно, Айден был не впечатлен.       Это стало понятно, когда тот впервые посмотрел ему в глаза, и все, что было тщательно скрыто, теперь осталось без защиты. Даже если его кудряшки больше не были такими длинными и пышными, а вместо пухлых щек проявились острые скулы, изумрудные глаза остались неизменными. Разве что былые огонек и мягкость сменили отрешенность и холод, который кричал о том, что не могли бы выразить никакие слова; такой холод, что забирался под кожу; Кинг больше не мог выносить этого противостояния.       — Мне жаль, я был козлом, — спокойным голосом сказал Кайл, — но ты тоже повел себя неправильно, — поспешно добавил он словно себе в оправдание.       Айден неожиданно замер и отошел в сторону от двери, чтобы пропустить выходящих студентов. Таким образом между ними образовался поток из людей, и из-за него у Кайла совсем не получалось прочитать выражение лица Айдена.       Но когда все оказались на улице, Харт просто толкнул дверь и вышел следом, оставляя Кайла стоять там как полного идиота. Снова. Кинг понимал, что ничего неожиданного в поведении кудрявого не было, и все же сразу вышел следом и крикнул ему вслед, надеясь хоть на какую-то реакцию.       — Cabeza de mierda. [1]       Он нахмурился, глядя на согнутые спины и большие рюкзаки, маячившие между деревьями. Поднялся ветер, вздымая над площадью облако пыли, так как земля уже успела подсохнуть под ногами у людей, которые топтались вокруг здания. Он опустил руку в карман за пачкой синего «Marlboro», понимая, что потерял из вида невозможного и упрямого Айдена Харта.

***

      За время, проведенное в доме семьи Кинг, Рэй понял одно: он скучал по собственной матери настолько, что каждое утро представлял их встречу. Прошло уже три недели, как он в последний раз её навещал. Рэй никогда еще так долго не терял с ней контакт, первые дни он звонил сиделке и спрашивал, как его мать себя чувствует, всё ли с ней в порядке и что говорят лечащие врачи, контролирующие её состояние.       Ему все еще было нельзя вставать на ногу без помощи железного костыля, который уже, казалось, сросся с его рукой. В таком виде он не мог появиться в клинике Вильгельма и Марии, ему было стыдно и противно от жалкого вида самого себя. Он стеснялся не только собственных возможностей, но обрекал других людей на заботу и ухаживание за беспомощным ним.       Во вместительном фургончике Кингов для всей семьи его транспортировали куда-то за город, где находилась небольшая платная клиника. Обследования показали, что у него было сотрясение средней тяжести, а значит, его ожидал строгий постельный режим, при всем желании он не мог даже самостоятельно спуститься вниз по лестнице. Рэй не знал, как будет рассчитываться с Кайлом, когда семья его лучшего друга взяла на себя все денежные траты, покупая ему выписанные обезболивающие и седативные препараты.       Всё происходившее с ним было новым и непривычным. В одну долгую ночь он позволил себе тоскливый момент, перестав сопротивляться злым мыслям. Он не мог уснуть, раздумывая над тем, как его мама чувствует себя, находясь в полной парализации, над тем, каково это быть обузой для других людей. Раньше он ничего не смыслил в этом; вот, какое к нему пришло осознание.       Отец не объявился даже спустя столько дней после боя, Рэй не был зол на него, он чувствовал что-то вроде безразличия, когда думал о нём.       Он не задумывался о своей репутации в клубе, это скажется только на будущих ставках на него, пара выигрышей и все вернется на прежнее место. Положенные 700$ проигравшему участнику схватки не смогут покрыть всё лечение его матери, этого едва хватит на медикаменты, необходимые для еженедельных капельниц, а значит, вскоре ему придется вернуться на ринг. Мысли о том, как долго он будет восстанавливаться на тренировках, снова подчиняя себе тело, занимали его беспрестанно. Он не позволял себе думать о Лиаме и не думал; но вместе с тем чувство ущемленной гордости и цена проигрыша не переставали давить изнутри. Избавиться от мрачных мыслей было тяжело.       Рэй практически поселился в гостевой комнате Кингов, выбирался он из неё только к обеду и ужину, ужасно смущая сестер Кайла то ли своим разбитым видом, то ли просто своим присутствием. Оно и неудивительно, любой бы чертыхался, если бы по их дому ходил жуткий тип, весь в синяках и татуировках. Рэю не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понимать, что выглядел он исключительно мерзко. Левый глаз заплыл, а белок правого окрасился кровью. На лбу багровел свежий шов, а разбитая губа то и дело трескалась из-за сухости, не прекращая кровоточить. Иногда завтрак ему приносила старшая из сестер Кайла, Тина, застенчиво улыбаясь и ставя поднос на столик, расположенный близ входной двери. Рэй тоже не привык к такому вниманию, поэтому сонно выдавливал что-то вроде «да, эм, спасибо, можешь оставить это здесь», он не мог жаловаться на любезность и доброту. Он самостоятельно прикладывал ледяные компрессы и использовал мази для скорейшего заживления ран, чтобы все находившиеся в доме люди могли сосредоточиться на чем-то другом, когда он появлялся в их поле зрения.       Рейнольд улетел по работе в Нью-Джерси, поэтому вся семья полагалась лишь на одного Кайла, который стал главным в доме после его матери.       Сейчас же Рэй полулежа наблюдал за другом, который копался в двустворном шкафу, выискивая себе одежду для праздника. В этот раз Хэллоуин выпал на понедельник. Рэй был одет в безразмерную футболку с эмблемой компании «Champion» и мешковатые серые шорты, которые взял у друга. Из аудио-плеера гремели ужасные рэп-треки Кайла, но Рэй не требовал выключить их.       — Кстати, я принес тебе конспекты и домашние задания. Они лежат в моем рюкзаке. Взял у Мелиссы, ты ей давно нравишься, — сказал Кайл.       — Смешно, — проворчал Рэй, возясь и удобнее устраиваясь на подушках, нога болела сильнее, но он терпел.       — А я не шутил. Кажется, в прошлом семестре вы вместе делали какой-то проект.       — Мне еще рано заниматься.       — Да не за что, конечно, не благодари. Canalla ingrato [2], — саркастически бросил Кайл, увлеченный своим занятием, и достал из шкафа темно-синее худи.       На самом деле Рэй опасался, что после возвращения в колледж ему будет трудно втянуться в учебу, придется хорошенько попотеть, чтобы вытащить свои оценки даже на худую «С». Целыми днями он валялся в постели, смотрел кино на ноутбуке Томмо и горстями пил лекарства, три раза в неделю его обследовал доктор Робинс, контролируя его положительное движение к выздоровлению. Вместе с матерью Кайла мужчина не прекращал причитать ему «бои — жестокий спорт», Рэй даже перестал обращать на это внимание.       — Знаешь, ты мог бы сегодня пойти с нами, — вдруг сказал Кайл. — Из тебя бы вышел отличный пират.       — Моя нога все еще на месте, придурок. — Рэй со всей силы запустил в него маленькой подушкой с кисточками, но Кайл проворно увернулся, отскакивая в сторону, на его лице играла ехидная улыбка.       — Я просто хотел поднять тебе настроение! Каждый день прихожу домой и вижу твоё виноватое выражение лица, как в «Дне сурка».       — Так и есть, — Брейкер бросил мимолетный взгляд на свою поврежденную ногу.       — Прекрати это, — буркнул Кайл, выбирая джинсы, которые было не жалко испачкать краской.       — Ты видел Кэлхоуна?       Кайл вопросительно посмотрел на него и коротко ответил:       — Нет.       Он подождал немного и понял, что продолжения не будет. Кайл явно не хотел говорить об этом, притворяясь очень занятым своим делом, буквально влезая в шкаф с головой. Рэй бы соврал, если бы сказал, что ему было неинтересно взглянуть на Лиама. Тот, очевидно, ликовал и не упускал возможности рассказать историю своим приятелям, как он завалил его в том бою. Возможно, Рэй много раз представлял, как шатен смеется, вспоминая свою триумфальную победу. Ему было интересно, что болтают люди в колледже и знают ли они подробности. Правда, Рэй сомневался, что хоть кто-то рискнет спросить о произошедшем.       — Он не появлялся в колледже, если тебе это интересно, — сказал Кайл, пытаясь запихнуть вещи в шкаф, которые до этого грудой вывалил на пол.       — А Харт?       — Всё как обычно, — Кайл пожал плечами.       Рэй отклонил голову назад, наблюдая за другом, как что-то тихое и далекое расположилось в глазах Кайла. Он не улыбался, но и не хмурился. Рэй был хорош в наблюдении за другими. Брюнет никогда не замечал за Кайлом, чтобы тот что-то скрывал от него.       Кайл присел на край кресла и зашел на Facebook, быстро пролистывая новостную ленту и сотни фотографий знакомых в костюмах, веселившихся на тематических вечеринках. Он неосознанно тихо вздохнул, когда вспомнил, как в позапрошлом году в колледже проходила масштабная вечеринка для студентов всех курсов и факультетов, и они с Рэем нарядились в группу «Kiss». Кайл позаимствовал у сестер лак для волос и косметику, чтобы выбелить лица. У левого глаза Кайл красовалась огромная черная звезда, а Рэю они нарисовали красный рот, черные брови и такие же жирные разводы оставили под глазами. К концу вечера все их жесткие от лака волосы были в белой краске.       Быстро кликая на отметки на фотографиях, смотря всё новые и новые костюмы незнакомых ему людей, Кайл поймал себя на том, как его пальцы вбили в поисковое окно «Аддисон Харт». Он попал на закрытый профиль, на котором во всеобщем доступе отображалась лишь пара личных фотографий. На странице светилась иконка «онлайн» с маленьким значком ПК, Кайл довольно хмыкнул, отмечая, что Айден, должно быть, торчит дома.       — Чем ты там занят?       — Да ничем, — тут же сказал Кайл, блокируя экран и запихивая телефон в карман штанов. — Задумался, сколько конфет сегодня соберем. О чем ты говорил? — Он поднял глаза и увидел, как Рэй вопросительно вскинул брови.       — Я говорил, что не остановлюсь. — Брюнет напряженно сложил руки в замок. — Как только нога заживет, я начну тренироваться.       — Ты сейчас серьезно?       — Вполне.       — Чего ты добиваешься? У тебя затяжной эффект после удара по голове?       — Можешь не делать такое лицо, — Рэй вскинул палец, указывая на него. — Я потребую реванш. — Кайл увидел в глазах друга, что тот буквально жил этой идеей.       — Не хочу сейчас заводиться, но, когда приду, мы обязательно поговорим об этом! Поэтому лучше бы тебе не спать в этот момент!       Если Кайл глупил в отношении упрямства, то Рэй глупил в отношении своей гордости. Он догадывался, что его друг просто так не отступит и придумает что-то новое. После злосчастной ночи они ни разу не затрагивали тему нездорового увлечения Рэя боями, Кайл не хотел давить на больное, а тот молчал.       — Кайл! — послышался звонкий голосок Тины из-за двери. — Девочки уже собраны. Ты там скоро?       — Я уже спускаюсь, — крикнул он в ответ и повернулся к Рэю, ставя руки на свои бедра. — Тебе помочь добраться до комнаты?       — Не нужно. Я сам, — ответил брюнет, хватаясь за свой костыль, и с выражением полного достоинства поднялся с постели. Кайл покачал головой, смотря на то, как хромает его друг.       — Помни о нашем разговоре, — сказал он ему вслед и принялся собирать свой костюм. Рэй больше ничего не ответил.       В День всех святых Вильямсбург преображался до не узнавания, на каждом шагу стояли торговцы конфетами-страшилками и напитками дикого кислотного цвета. Ближе к ночи жители в маскарадных костюмах выходили на темные улицы, освещенные лишь праздничными фонариками и свечами. Во всех дворах, лестницах и на верандах стояли большие и маленькие ярко-оранжевые тыквы, внутри которых игриво мерцали огни свечей, означающие, что детей в этих домах поджидают лакомства. На стеклах окон виднелись изображения черных кошек и ведьм; у входных дверей на веревках были подвешены муляжи монстров, пауков и летучих мышей, страшные маски с длинными зубами, чучела в длинных черных мантиях и скелеты.       Во дворах некоторых особняков для детей были созданы целые композиции из фильмов о вампирах и зомби; объемные фигуры в человеческий рост, одетые в костюмы, пугали прохожих. Всё это представление было подсвечено разноцветными фонариками и светодиодными лентами.       На газоне дома, находящегося напротив особняка Кингов, сидел скелет, одетый во фрак, в руке у него был огромный пластмассовый топор, измазанный фальшивой кровью, казалось, что он замахивается на всех гостей, которые имели смелость прийти за сладостями. Кайл, его старшие сестры и служанки всё утро украшали их дом, таская коробки с прошлогодними украшениями из гаража. Близнецы лишь мешались под ногами и раскидывали мышей с пауками по всем комнатам, Келли только и успевала их ловить, ведь в этот праздничный день детям прощались практически любые шалости.       Когда Кайл с младшими вышел на улицу, то в буквальном смысле попал в дешевый фильм ужасов, вдалеке кто-то громко кричал и стонал на весь квартал. Он, не сдерживая себя, рассмеялся, когда мимо них проехал Иисус на велосипеде. Уродам с рогами, хвостами и копытами просто не было конца. Парень в костюме Капитана Америки со своей подругой Чудо-женщиной, нежно держась за руки, садились в такси, скорее всего отправляясь на какую-то вечеринку.       — Зайдем в еще один дом, окей? — весело сказал Кайл, когда девочки уже набрали целый пакет сладостей с шипучками и карамелью. Они обогнали группу оборотней с огромными резиновыми когтями, которые неожиданно завыли, перепугав двойняшек так, что Кайл пришлось их успокаивать. Он глубоко вздохнул, прежде чем постучать в дверь.       Огромная гостиная Хартов несла в себе холодную парадность и тяжелую скучную напыщенность, ощущение простора, и что самое главное — его величия. Мебель была расставлена в полном произволе, доходящим до каприза. Повсюду висело большое количество зеркал в резных рамах и старинных картин, купленных на аукционах, которые так любила его мать. Дополняла все огромная роскошная люстра на потолке с выразительной лепниной. Айден всегда думал, что его отец подошел к выбору интерьера с легкомысленностью и несерьезностью, ведь свободы для творческой фантазии в данном случае у него было предостаточно. Однако он никогда не говорил ему об этом. В своей собственной квартире он сделает все по своему вкусу, и там точно не будет места мебели с изогнутыми ножками, причудливой обивке с цветами, скульптурам и рисункам крылатых младенцев у самого потолка. Все звуки в комнате заглушались толстыми расписными коврами и плотными портьерами. Обстановка этой комнаты без единого включенного источника света носила скорее интимный, чем устрашающий характер.       Айден, Лиам и Брендон, так звали их приятеля, сидели на диване напротив домашнего кинотеатра, который являлся единственной современной вещью в комнате. На столике рядом были разбросаны контейнеры с заказанной едой и упаковки пива.       Они включили незамысловатую комедию, в сюжет которой никто вникать не собирался: Лиам сидел рядом с Айденом, закинув ноги на журнальный столик, и болтал по телефону с Оливией, Брендон был целиком поглощен какой-то игрушкой в телефоне, а Айден листал ленту в Facebook, каждый раз фыркая, натыкаясь на селфи знакомых с ужасным и тупым гримом. Айден раздражало это даже больше, чем тот факт, что они выставляют свою жизнь напоказ, для всех, кому не лень за ней наблюдать.       Все дело в том, что Айден ненавидел Хэллоуин. Если в детстве ему это казалось веселым из-за сладкого, то сейчас он просто закипал от злости, покажись в его поле зрения глупая огромная тыква. Его раздражали кричащие вывески с объявлениями о распродаже конфет и фрики, которые в обычные дни носили шмотки XVIII века, в этот день наряжались в скучные костюмы, мазали себя красной гуашью, имитируя кровь, и бродили по улицам, запугивая всех прохожих, будто это очень забавно. Все кричали, что на Хэллоуин по земле бродят злые духи и темные силы; в эту же ночь друиды сжигали не только преступников, но и ничем неповинных людей, принося их жертвы духам ради помилования. И как это было связано с огромным декольте девушки в костюме ведьмы и нелепым видом парня в латексе?       Когда они с Лиамом заехали в «Walmart», Айден сказал маленькой девочке, что кровь на её лице выглядит ненатурально, и она громко заревела. Лиам кидал продукты в их тележку почти не глядя, желая поскорее убраться из супермаркета, пока эта девчонка не привела свою мамашу. Возможно, поэтому среди пачек с чипсами и гуакамоле лежала пачка конфет для диабетиков.       Айден рассеянно слушал разговор Лиама с его девушкой — все это он уже слышал и раньше. Однако это было гораздо интереснее фильма, смысл которого для него потерялся где-то в начале, когда главный герой потерял работу и отправился в горы. Голос Лиама стал громче, когда они, судя по всему, заговорили об учебе.       До поступления в университет в Ричмонде Оливия проводила с ними так много времени, что успела стать неотъемлемой частью жизни не только Лиама, но и его. Она была умна и находчива, с тонким чувством юмора и довольно красива. Айден удивлялся, как ей не удавалось в полной мере вить веревки из его друга. Лив всегда безрезультатно пилила его по поводу будущего, считая, что тот продолжал катиться по наклонной, подсознательно идя к саморазрушению. Сама она четко знала, чего хочет от жизни, в то время как Лиам не особо любил напрягаться. Он считал, что незачем принимать непростые решения или делать правильный выбор, особенно если он повлечет за собой лишнюю нагрузку. Лиам гораздо сильнее любил смотреть, как предзакатное солнце вспыхивает отраженным зеленым светом, уходя за горизонт поля для гольфа; выбирать по каталогу новый тюнинг для своей тачки, из раза в раз ломать замок на пляжном домике их семьи, и устраивать там вечеринки; или безучастно бродить по разным выставкам, притворяясь, будто что-то смыслит в искусстве. Айден прекрасно понимал рвение девушки вразумить Кэлхоуна, пока не стало слишком поздно, пару раз он даже хотел вмешаться в разговор и выкрикнуть ей в трубку, что он на ее стороне, но не стал этого делать, снова утыкаясь носом в ноутбук, отпивая свое пиво. В конце концов, многие студенты пытались как можно меньше утруждаться и прикладывать усилия в своей «нелегкой» жизни.       — Ты когда-нибудь наряжался в костюм на Хэллоуин? — внезапно спросил Айден Брендона.       Мягкий свет от ноутбука отражался на его лице, четко освещая все недовольство и нахмуренные брови. Парень поднял глаза, отрываясь от телефона, подумал и, вздохнув, ответил:       — Кажется, в шестом классе был последний раз.       — И кем же ты был?       — Не знаю, мама просто красила мое лицо зеленкой и одевала на меня черную мантию, — он пожал плечами, возвращаясь к своему занятию.       У Брендона была темная кожа, почти черные глаза, пассивные черты лица с постоянным сдержанным спокойствием. Он никогда не совал свой нос в чужие дела, не пытался сблизиться, а их общение заканчивалось простыми посиделками с алкоголем, игрой в гольф или походом на баскетбол. Он учился на курсе вместе с Кэлхоуном.       — Пиздец, — сказал Лиам, убирая телефон от уха.       — Наверное, она не любит тебя, — сказал Айден, смеясь, — мазать лицо своего ребёнка зеленкой ради дешевых конфет — это слишком.       — Эй, — возмутился парень, кидаясь в них чипсами, — мне было двенадцать! Это было прикольно.       Очевидно, после Андреа придет в ярость из-за оставленного мусора, когда утром они с отцом вернутся с дурацкой вечеринки, которую ежегодно устраивают родители Лив в одном из своих отелей.       — Прикольнее всего, наверное, было потом отмываться, — сказал Лиам, и Айден засмеялся так сильно, что у него полилось пиво через нос.       Внезапно раздался звонок в дверь, громким раскатом отражаясь от стен и заставляя парней напрячься.       — Это, скорее всего, попрошайки. Скажи, что дома никого нет, — обратился он к Лиаму, выключая телевизор и громко захлопывая ноутбук.       — Мы спим! — закричал он.       Брендон засмеялся в подушку, когда Айден дал Лиаму подзатыльник:       — Что ты несешь?       — Это твой дом, и они пришли к тебе. Разбирайся с ними сам. — Кэлхоун пнул его в ответ.       Звонки в дверь стали еще более настойчивыми.       — Просто дай им сладостей, и они уйдут.       — У меня нет конфет! Хотя-я-я, — протянул Айден, и его губы исказились в ухмылке, — посвети-ка фонариком на стол.       Брендон сделал это, и Харт сразу же схватил пачку нетронутых конфет.       — Ты же не собираешься давать детям эту фигню? — спросил Лиам.       — Это лучше, чем ничего.       Он встал с дивана, подтягивая джинсы, и босиком направился к двери.       — Иду!       Айден широко распахнул двустворчатую дверь с ребристыми стеклянными вставками, позволяя холодному воздуху окутать его.       — Кошелёк или жизнь?       Обычно за этой фразой следовали визг, топот маленьких ножек и шипение баллончиков с искусственной паутиной. Однако в этот раз на него смотрели три пары абсолютно одинаковых голубых глаз, которые принадлежали никому иному, как клану Кингов, передающиеся каждому ребенку по наследству. В этом было нечто удивительное и прекрасное. Только Айден был не в том настроении, чтобы восхищаться этим, особенно когда позади близняшек, в расшитых бисером юбках, стоял Кайл в идиотском костюме.       Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, прежде чем, наконец, выдохнул.       Кайл резко откинул капюшон кофты, и Айден увидел ужасный (в смысле выполнения) грим восставшего из могилы мертвеца; когда-то белое поло Кайла было изрезано и изодрано в клочья, а воротник неопрятно испачкан пищевыми красителями красного и черного цвета. Зомби, конечно, выходят из могил, поэтому их одежда перепачкана землей — видимо и Кайл нашел свой костюм там же.       К счастью для своего рассудка, жестоко терзавшего его мыслями о той ночи, когда он помог Рэю, Айден занимал себя медициной больше, чем обычно. Но этого все равно казалось недостаточно, ведь он серьезно относился к выбору своей будущей профессии и полностью посвящал себя учебе. Забыть всё произошедшее было вдвойне тяжелее, когда Кайл сам искал встречи, и это вызывало в нем постоянную глухую злобу. Ему начинало казаться, что это всего лишь какая-то уловка.       — Кошелёк или жизнь? — повторил шатен, и девочки сначала подняли свои маленькие головы на брата, а после уставились на Айдена, который, казалось, немного завис.       Айден на самом деле НЕНАВИДЕЛ Хэллоуин.       Наверное, это отразилось в его взгляде, потому что Кайл широко распахнул глаза, а потом засмеялся, пытаясь заполнить неловкость и обходя сестер, чтобы встать ближе к Харту.       — Ты собираешься насыпать сладостей в мешочки моим сестрам или так и будешь стоять? — сказал он тихо, чтобы девочки не смогли услышать его.       Как бы неловко было давать эту дрянь сестрам Кайл, выхода не было. Он быстро высыпал конфеты из шуршащего пакета каждой из близняшек, надеясь, что они смешаются с остальными, и никто не узнает, что именно он положил их туда.       Айден был благодарен родителям, что те потратили уйму времени на устройство карьеры и не испытывали желания завести еще детей. Он бы не вынес хотя бы одного младшего брата или сестру. А у Кайл их было ПЯТЬ. Только из-за этого Харт не захлопнул дверь, как только увидел на пороге его довольную физиономию. Простое человеческое сочувствие сыграло свою роль. Не более.       — Что ж, — сказал он, — отличного вечера, — он натянуто улыбнулся девочкам и уже собирался закрыть дверь, но Кайл придержал ее одной рукой, не давая ему сделать это, поворачиваясь к Мэри и Люси.       — Девочки, идите домой, ладно?       Казалось это то, чего они с нетерпением ждали, быстро сбегая по ступенькам, радостно заверещав. На их месте Айден бы поступил так же.       — Будьте аккуратны! — крикнули он им в след и пока не убедился, что они вошли в дом, не повернулся к Айдену.       Что-то подсказывало ему, что, обнажая перед ним слабость, он не выигрывал, поэтому решение подколоть пришло на ум само собой.       — Зомби? Серьезно? — Айден сложил руки на груди, хмыкнув. — Я думал, ты креативнее.       — Твой наряд вообще не назовешь костюмом, кто ты сегодня? — улыбнувшись, ответил блондин. — Зануда?       — У тебя краска отпечаталась на кофте, — он кивнул на испачканное место кофты, под которой Кайл прятал свой нелепый костюм.       — Вот же дерьмо, — Кинг опустил голову и потер красное пятно. — Знаю, знаю, что зомби довольно банально, и сейчас половина города одеты, как и я. По крайней мере, зомби знают, чего хотят от окружающих.       — Мозги? Тогда мне понятен твой выбор.       — Боже, как остроумно.       Кайл закатил глаза, а Айден невольно слабо улыбнулся, отводя взгляд в сторону.       Он не хотел, чтобы прежняя горечь снова вспыхнула в нем.        И вопреки всему появилось значительное место другому чувству. Неловкость. Вот, что испытывал Айден при виде Кайла. И если выкинуть из головы мысли, что он с удовольствием бы его отпинал, то всё в полном порядке.       — Послушай, Айден, — пробормотал Томмо, слегка склонив голову набок, пряча руки в карманы куртки, — ты не можешь не принять мои извинения в День всех святых.       Харт открыто засмеялся на его характерную открытую манеру.       — Если это мешает тебе спать по ночам.       — Если наш дом снова не закидают бумагой, то, может, сегодня и удастся поспать.       Когда он смолк, наступила тишина, но ненадолго, пока у Кайла снова не развязался язык. Он болтал о том, как его сестры радовались празднику, как дети в костюмах спайдермена покрыли его машину искусственной паутиной и как сильно злился Кайл, пытаясь отодрать ее хотя бы от лобового стекла.        Айден делал заинтересованное лицо еще немного, чтобы из вежливости доставить ему удовольствие и дослушать его истории, а после аккуратно кашлянул в кулак. Он стоял, сгорбившись и опершись спиной о холодный, шершавый дверной косяк, в своей тонкой черной футболке, крепко скрестив руки на груди, чтобы удержать оставшееся в его теле тепло.       К счастью от необходимости как-то выпроводить Кайла его спас, появившийся из-за спины Кэлхоун.       — Кайл, — донесся удивленный голос позади.       — Vai tomar seu cu rappa [3], — стиснув зубы, сказал Кайл и устремил свой взгляд на Кэлхоуна.       — Эм, — Лиам посмотрел на Айдена, но он тоже не понял ни слова, так и стоя, прикусив губы, чтобы те не дрожали.       — Мне пора, — глухим голосом бросил Кайл, накидывая свой капюшон. В его движениях чувствовались резкость и раздражение. — И спасибо за конфеты.       Кайл ушел так быстро, что Айден даже не успел ничего ответить, хотя он не очень-то беспокоился по этому поводу. Он сразу же толкнул Лиама внутрь, забегая в тёплый дом. Больше он никому не откроет дверь, даже если надоедливые соседи будут звонить ему, не переставая.       — Что это было?       — Кайл приводил сестёр.       — А что за фигню он сказал?       — Я не уверен, но полагаю, это была какая-то гадость.       — Ладно, — Лиам беспокойно зашевелился. — Там Брендон капнул соусом на ковер. Ты же знаешь, где у вас хранятся чистящие средства?       Айден крепко сжал челюсти.       — Я убью вас!