The Last Of The Real Ones

      Он помнил тот день, как будто это было вчера. На стороне обвинения, за высоким деревянным барьером сокрушительно восседал Закари Кэлхоун и слушал речь прокурора, время от времени он бросал ободряющие взгляды бледной супруге, занявшей место во втором ряду. Рядом, бережно сжимая руку матери в кружевной перчатке, устроился их сын — Уиллиам. Его идеально вылизанные волосы были приглажены волосок к волоску, белая рубашка буквально сверкала свежестью и непорочностью. Идеальная американская семья, сошедшая с рекламных щитов. В глаза бросалось то, как они соблюли имидж безгрешности, показывая всем своим видом невиновность в случившемся.       Почти все слушание Рэй пустым взглядом смотрел на стрелку часов, которая мерно отсчитывала секунды до оглашения конечного вердикта. Судья монотонным голосом зачитывала показания, за ней слово в слово быстро печатал стенографист. Рэй слышал всё это не в первый раз, расследование надолго затянулось из-за неустановленных фактов, нехватки материалов.       Сбоку от Брейкеров, у двери грозно сидел полицейский, обвешанный всеми орудиями пыток: пистолетом, тейзером, баллончиками с газом, даже наручниками. Он хмуро поглядывал на Рэя, у которого еще не успела зажить внушительная рана на скуле.       Речи о сделке между обвинением и защитой до суда в принципе не было. Кэлхоуны предложили жалкие тысячи долларов, которые смогли бы покрыть только первые месяцы лечения Миранды. Но всё это было неважно: Алан Брейкер с присущей гордостью не взял никакие деньги, поглощенный жаждой справедливости. Он практически полностью обналичил свои сбережения на банковском счете, но нанял хорошего адвоката, за спиной которого были десятки выигранных дел.       И вот она, финишная прямая. Взгляд Рэя метался от серьезного вида прокурора к совершенно спокойному Кэлхоуну. К судье, что водрузив на нос очки в роговой оправе, поправляя парик, пристально ознакомлялась с материалами, которые ей любезно предоставил молодой, уверенный адвокат Кэлхоуна. К парадоксально тихому отцу. В тот момент он понял, что это конец.       Блестящая речь адвоката точно соответствовала духу судебных традиций и произвела должное впечатление на присяжных, которые без колебаний вынесли вердикт. Когда судья зачитывала приговор, Рэй уже плохо понимал происходящее. Всем его телом овладела непонятная слабость и апатия.       Решение суда не произвело на присутствующих ошеломляющего впечатления, по залу пробежал лишь тихий шумок, Закари слабо улыбнулся и сразу же бросился обнимать жену, деланно изображающую слезы радости.       Тогда Рэй почувствовал сильнейшую ненависть, какую не испытывал ни разу в жизни. По его венам текла раскаленная ярость. Его отец, напротив, испытывал лишь одно желание: как можно скорее покончить с формальностями и избавиться от назойливого внимания. Рэя тошнило от тупого равнодушия всех окружающих и от театральной напыщенности Кэлхоунов. Еще секунду он смотрел на искривленное ненавистью лицо шатена, а затем вышел из зала суда, сильно хлопнув дверью. В тот день Лиам впервые одержал над ним победу.       Настольная лампа мягко высвечивала строгую простоту комнаты. Авангардный стиль нарушали лишь две репродукции итальянских мастеров в массивных золотых рамках, которые Лиам приобрел на одном из аукционов за баснословную сумму, только чтобы они не достались напыщенной толстой даме. Это очень забавляло, поэтому в одном из гаражей дома его родителей хранилась куча бесполезного хлама, который он отвоевывал назло зажиточным коллекционерам.       Спальня была отделана в серо-черных тонах, декоративные балки обшиты гладким полированным деревом, а встроенные потолочные споты создавали уют и камерность. Сразу после покупки холостяцкой квартиры, собственной крепости Лиама, в престижном районе его семья наняла дизайнеров, разработавших общую концепцию, учитывавших все особенности жизни парня. За всем роскошным интерьером ухаживала прислуга, будучи невидимкой, хлопотливо убирающаяся, пока молодой хозяин находился в спортивном зале или (в очень редких случаях) на учебе.       Широкая раздвижная дверь, размещенная напротив входа, вела в многофункциональную гардеробную, в которой хранилась масса дорогостоящих туфель и лимитированных кроссовок его любимых брендов, на специальных креплениях, рассортированные по цветам и текстурам, висели пиджаки, жилеты, брюки, ремни и галстуки. Большинство вещей из этой немалой коллекции Лиам надевал лишь раз для того, чтобы соответствовать тематике благотворительного вечера или празднования юбилея соакционеров его отца. В обычные дни Лиам предпочитал стиль, свободный от манерности, которой от него требовало положение в обществе, загонявшее его в рамки «золотой молодежи», стремившееся сделать из него штампованный продукт. Внизу под выдвижными вешалками располагались ящики для спортивной одежды, в том числе для его защитной и тренировочной боксерской амуниции, и прочего инвентаря.       На тумбочке у просторной кровати был брошен нетронутый толстый фолиант, который ему всучил преподаватель теории бизнеса на прошлом лекционном занятии. Рядом лежали золотые часы с дарственной гравировкой. Дорогие, эксклюзивные, швейцарские. Футляр, где хранились запонки и булавки для галстуков. А также смартфон и кожаный бумажник, из которого неопрятно торчали кредитки и купюры.       Мягко подкравшаяся Оливия схватила двумя руками край белоснежного покрывала и потянула на себя, а после отбросила его на пол. Обнаженное тело парня покрылось мурашками, хотя сам он оставался расслабленным. Приезды Оливии были всегда сродни фейерверку, она никогда не оставляла свои попытки вытащить Лиама из зоны комфорта: покупала билеты на футбольные матчи, бронировала места на премьеры вышедших кинолент, однажды они отправились на обзорный полет на вертолёте. В аналогичном ритме они провели и последние дни. Отношения на расстоянии давались им нелегко, но время, проведенное вместе, было чем-то вроде второго дыхания. Девушка спасала Лиама от скуки и апатии, в которую он впадал в будни. Никому ещё не вредила разрядка.       — Просыпайся. — Лив присела на матрас и провела ногтями по мускулистой спине.       — Зачем? — пробормотал парень в подушку, сильнее зарываясь в неё лицом.       — Лиам Николас!       Лив, как следует, его встряхнула, и он почувствовал себя немного бодрее, чем секунду назад.       — Что стряслось?       Он приоткрыл один глаз, щурясь от утреннего света солнца, пробивающегося сквозь зашторенные окна. На Оливии был только легкий пеньюар с широкими рукавами, обшитыми нежными кружевными манжетами; её волосы всё еще спутаны после «долгой ночи», а на лице полное недоумение. Рот парня растянулся в ленивой улыбке, Лиам по-свойски провел пальцами по гладкой коже её бедра, пока не заметил конверт у неё в руке.       — Что это? — он приподнялся на одном локте, хмурясь и мрачнея.       — Я думала, ты мне расскажешь.       Парень тут же сел, вынул бумагу и быстро пробежался глазами по содержимому внутри.       — Задолженность по оплате? — он нахмурился, еще раз читая предупреждение. — Это… странно.       — У тебя какие-то проблемы с родителями? — Оливия положила свою ладонь на щеку парня, в попытке обратить его внимание на себя.       — Нет, — отрешенно заверил её Лиам, — всё в порядке, мы не в ссоре. Ты можешь подать ноутбук? — Он пока не оплачивал свои счета, но во всех остальных вопросах давно заботился о себе сам. Денежной составляющей их семьи управлял отец, держа под контролем все вложенные средства. Но у Лиама были свои секреты и лазейки.       Оливия не стала продолжать тему и просто поставила ноутбук на постель. Лиам немедля уставился в монитор, проверяя историю переводов со счета семьи. Оплата телефонной связи, работы прислуги, бесчисленных спа-салонов матери, её психолога, деньги на уход за автомобилями. Однако внимание парня привлек крупный перевод на незнакомый личный счет.       — Все нормально? — поинтересовалась Оливия.       — Д-да, просто небольшая ошибка, — на автомате ответил он, не веря своим глазам, когда просматривал информацию о получателе и том, в каких датах были осуществлены подобные переводы. — Должно быть, не прошла оплата на стороне банка.       Лив скептически повела бровями, но больше ничего не сказала.       — Я в душ, а потом, может, сходим за продуктами и приготовим что-нибудь вместе?       — Гм. Звучит здорово.       Кэлхоун оторвался от своего занятия и посмотрел на девушку, слабо улыбаясь. Этого оказалось достаточно, и в следующую минуту послышался звук журчащей воды.       — Я ничего не понимаю, — прошептал он.       Лиам сжал пальцами переносицу и прикрыл глаза, пытаясь утихомирить внезапную тревогу, поселившуюся у него в животе. Образовавшееся разочарование, душившее его, оказалось таким настоящим. Он поймал себя на том, что всерьёз задумался — чего ещё он мог не знать о собственных родителях. И почему его семья переводила каждые три месяца крупные суммы на счет Алана Брейкера.       Спустя неделю после шокирующего открытия ровно в шесть часов вечера он стоял у парадной двери ресторана «Пер Се», где был запланирован семейный ужин. Лиам скептически отнесся к предложению матери, но и права отказаться у него не было. Заведение являлось почетным обладателем трех мишленовских звезд и также находилось при одноименном отеле, собственниками которого были родители Оливии. Это был один из лучших ресторанов города, который, к числу своих прочих достоинств, имел обширнейший выбор вин и фирменных блюд. Столики располагались по кругу, середина зала оставалась пустой, огромная хрустальная люстра отражалась в зеркале паркета, переливаясь мириадами огней. Ненавязчивая парадность и пышность казались лёгкими и игривыми. Потолок, словно пятая стена, продолжал узоры нежной палитры пастельных оттенков, приятно гармонирующих с золотом и серебром на падугах и пилястрах. Столы покрывали накрахмаленные белые скатерти, на которых «горела» фарфоровая посуда, а в центре разместилась серебряная чаша с белыми орхидеями. Все вокруг являло собой настоящее произведение искусства, классическое сочетание лаконичности и высокого стиля.       В любой другой день Кэлхоун почувствовал бы себя неловко, ступая кроссовками по идеально натертому полу, но сейчас ему казалось забавным культивировать иронию. Играла тихая музыка, на фоне которой беседовали посетители, облаченные в строгие костюмы и вечерние платья. Голоса сливались, смешивались в невнятное гудение, но Лиам готов был поклясться, что слышит в них преисполненную чопорность и чрезмерную учтивость. Казалось, даже если рядом с этими людьми с оглушительным грохотом рухнет здание, они попросту этого не заметят.       Посетителей встречала приветливая девушка в элегантном красном платье, держащая в руках планшет с гостевым списком и забронированными местами. Она сопроводила Лиама к столику, где его уже ждали родители, и выдала меню. Парень сразу же уткнулся в него, игнорируя недовольные вздохи и взгляды.       Вивианн выглядела роскошно в своем вечернем туалете, с жемчужным ожерельем на шее, стоимостью не менее пяти тысяч долларов. Закари как всегда был сдержан в выборе выходного одеяния, на нём сидел неизменный деловой костюм, на этот раз серого цвета.       Он нервничал и готов был подскочить от малейшего шума — сказались шесть кружек кофе, которые он выпил, пока работал над эссе.       — По какому поводу ужин? — спросил Лиам, изучая меню.       — Разве нужен повод, чтобы провести время с семьей? — спокойно отозвалась его мать.       — Не знаю, — он безразлично пожал плечами, и позвал официантку, готовый сделать заказ.       Судя по надписи на золотом бейджике ее звали — Стефани. Лиам мимолетно улыбнулся.       — Сулугуни в беконе и оленину под соусом.       — Отличный выбор, сэр. У нас есть прекрасное вино «Мошаре» 1978 года, не желаете?       — Да, пожалуйста.       А после он продолжил молчать, бегая глазами по экрану своего мобильного, бездумно листая ленту новостей. Парень заметил, как его мать умирала от желания отчитать его за то, что он проигнорировал её просьбу «одеться поприличнее». Что на данный момент волновало его в меньшей степени. Лиам продолжал думать о том, чье имя увидел в истории перечислений отца. Как бы он мог просто выкинуть подобное из головы? Ошарашивающее открытие стало неким отвлекающим паззлом, который необходимо было собрать, пока он терпел стресс в колледже и скуку мучительных майских дней, начавшуюся с отъезда Оливии.       Когда подали закуски, Лиам задумался, стоит ли ему задать волнующий вопрос напрямую или всё-таки зайти издалека? Прежде чем парень успел раскрыть рот, появился еще один гость.       — Извините за опоздание.       — Алекс?       Перед ним выросла фигура его старшего брата. Александр был красавчиком, какие рекламируют по телевидению лосьон после бритья и эффектно улыбаются в камеру. Они носят ослепительные белые рубашки с элегантным костюмом, занимаются конным спортом и любят мамочку. Ходячее клише.       Он был очень мужественен с копной темных волос и выдающимися скулами на худом лице. Ни одна волосинка не выбивалась из безупречно уложенной прически, даже под шквальными ветрами Новой Англии. А еще от него за версту несло дорогим одеколоном. Лиам напрягся, морща нос от терпкого, итальянского, настоящего мужского запаха, вроде «Gucci».       Алекс совсем не изменился за последние годы, что провел на службе полиции Чикаго. Разве что у него появилось несколько седых волос, едва различимых при игре искусственного света. И это неудивительно. Тяжело сохранить свободную траекторию среди тягостей этого мира, а тем более жестокости, с которой мужчина сталкивался на работе, будучи блестящим судмедэкспертом. Ему приходилось работать с обгоревшими телами, бывать на местах авиакатастроф и террористических атак. Работа стала для него источником кошмара, и в то же время являлась главным приоритетом жизни. Он не тратил время попусту, а занимался лишь тем, что, по его мнению, шло на пользу личностного роста. Он был машиной с вечно работающим двигателем, который питался за счет его безграничной уверенности в себе. Весь этот антагонизм был корнями из детства: гордость родителей, президент класса в школе, затем один из лучших среди студентов университетов лиги плюща, стипендиат Гарварда. Даже само имя невольно понуждало его всегда быть впереди. И все же Лиам считал, что за всем этим немыслимым стремлением к совершенству скрывались признаки безумия. Кто знал. Ведь виделись они крайне редко. Один из братьев вполне мог унаследовать психическую нестабильность от матери. Лиам лишь надеялся, что это не он.       — Александр, — женщина элегантно встала, сдержанно обняла сына и чмокнула его в гладкую худую щеку, — так рада видеть тебя, дорогой. Мы уже начали переживать.       — Вильямсбург хоть и маленький, а пробки здесь как в Чикаго, — весело сказал он, демонстрируя свои идеальные зубы, — а ты хорошеешь с каждым днем, мама.       — Ох, перестань говорить глупости, — Вивианн присела, расправляя новую замшевую юбку.       Лиам чувствовал нечто похожее на расцветающий гнев в груди от их напускной вежливости и притворной любезности. Должно быть, одеколон здорово ударил ему в голову.       — Папа, — Алекс крепко пожал его руку и приобнял.       — Здравствуй, сын, — Закари широко улыбнулся, отстранившись от сына. — С возвращением домой.       Это был тот самый кульминационный момент: «гордость родителей» и младший сын, он же полнейшее разочарование, сидели вместе за одним столом спустя почти четыре года. В отличие от своего брата Лиам двигался по жизни строго параллельно успеху, но это не значит, что однажды они не пересекутся, ладно? И, минуточку, его отец в самом деле улыбнулся?       — Лиам, — шатен встал, чтобы поприветствовать брата, подавая руку вперед. И он был абсолютно не удивлен, когда тот просто занял свое место рядом с ним, похлопывая его по спине, призывая сесть. Замечательно, Алекс находился здесь всего несколько минут, а Лиам уже чувствовал себя идиотом.       — И тебе привет, — сказал он.       — Я ужасно проголодался, — сказал Алекс, вынимая льняную салфетку из серебряного держателя и раскладывая ее на коленях.       — Вина, сэр, — предложила официантка, возникая слева от него с бутылкой.       — Нет, милая, — вежливо улыбнулся он, — принесите мне ваш лучший виски.       — Какой сюрприз, Алекс. Я почти забыл, как ты выглядишь, — сказал Лиам издевательским тоном.       — Не глупи, я регулярно обновляю инстаграм, — засмеялся молодой мужчина. Его смех подхватила мама. Отец обошелся лишь сдержанной улыбкой.       Лиаму пришлось взять себя в руки, чтобы не закатить глаза, он, залпом, в два глотка выпил своё вино. Это был третий бокал, и парень стремительно и уверенно пьянел; чего он и добивался.       — Так значит, ты вернулся, — заключил Лиам, когда официант обновил вино.       — Ты очень наблюдателен, да? — мужчина открыл меню. — Я приехал на свадьбу Джефри.       — На неё пригласили около двухсот приближенных гостей помимо близких друзей и членов семьи, — деланным тоном вставила Вивианн. — У Эбигейл грандиозные приготовления к этому дню, чего стоит оформление венчальной церемонии. Мы вместе выбирали палитру для приглашений. Боже мой, это чудесное время для любой женщины, — она повернулась к мужу и мечтательно положила свою ладонь на его.       — Но свадьба через две недели, — ответил Лиам, пропуская рассказы матери.       — Братец, еще немного и я решу, что ты не рад меня видеть.       Алекс поднял свой взгляд и внимательно посмотрел на него.       — Рад, просто, это… — запнулся шатен, — неожиданно.       Связь между ними не была тем родом отношений, когда вы созваниваетесь по пустякам, делитесь откровениями или проводите в общей компании отпуск в Майами. Алекс никогда бы не стал звонить младшему брату, чтобы рассказать о своем приезде в город. И всё равно что-то грызло Лиама изнутри.       — Что нового случилось, пока меня не было?       — Сомневаюсь, что ты захочешь слушать наши скучные истории. Расскажи лучше, как ты? — еще в начале вечера Лиам уловил в матери какую-то нервозность, но после первого бокала вина она успокоилась. К счастью, ее безутешный разум в последние дни занимала организация свадьбы.       Далее, словно по сценарию, всё внимание было приковано к Алексу и его рассказам о Чикаго. Он без устали болтал о своей работе в следственном отделе, искрометно шутил и иронизировал, но в тоже время старательно избегая темы личных отношений. Было ясно, что в семейной жизни Алексу далеко не удалось воспроизвести модель совершенства, к которой он так привык.       — Прошу прощения, — извинился Лиам и встал из-за стола, направляясь к мраморному коридору, ведущему прямиком к уборным. Ему хотелось ополоснуть лицо холодной водой и немного взбодриться.       Вернувшись, Лиам увидел мать, поднявшую брови с таким видом, будто что-то оскорбило её до глубины души.       — Закари, умоляю тебя. Пожалуйста, только не сейчас, — взмолилась Вивианн, прикладывая тонкие пальцы к губам. — Не стоит говорить о таком в приличном месте.       — Лиам решил проявить свой характер, — отец говорил ровным, спокойным голосом, но за этим сдержанностью парень уловил скрытое раздражение. Он догадался, что разговор зашел о его участии в бое без правил. Только радоваться и хвалить его за это, ясно, никто не собирался.       — Что на этот раз? — улыбка его брата угасла, а взгляд стал серьезным.       — Он теперь уличный боец.       В глазах родителей Лиам производил впечатление беспечного молодого человека, но лишь потому, что пытался найти средство от скуки. Он уже не мог точно сказать, ради чего и за что он бился с Брейкером в тот день. В итоге удовлетворения и радости победа принесла ему мало.       — Это было всего один раз, и я обещал, что это больше не повторится.       — Мало нам проблем с семьей Брейкер, так он еще их сына едва не покалечил.       Знали бы только его родители, что Рэй требует повторного боя, предпринимая свои жалкие попытки оправдаться после честного поражения.       — Что произошло между вами двумя? — Алекс вопросительно уставился на него, требуя разъяснений.       — Лиам устроил петушиные бои, — тут же сказал Закари, не давая сыну возможности ответить самому. — И тебе очень повезло, что его отец не обратился в полицию.       — Это был незаконный бой, он же не идиот, чтобы подставлять своего собственного сына! — ответил Лиам на повышенных тонах, забывая, что они находятся в общественном месте, где их могли услышать.       — Успокойся, братец, — сказал Алекс почти покровительственно.       Посвящать родителей в свои личные дела он, конечно, не собирался. Лиам попался не по своей вине. Сейчас бы всё могло быть иначе, и он бы не выслушивал издёвки в свой адрес.       — Дорогой, тебе не кажется, что немного неуместно говорить об том здесь? — снова воззвала Вивианн, обращаясь к мужу. — Давайте все успокоимся.       Лиам сжал губы и съежился на стуле, вновь ожидая гневных порицаний со стороны отца. Но ничего не произошло. Правила светского поведения предписывали обходить любые скользкие темы.       — В следующий раз нам может не повезти.       — Что ты имеешь в виду? — парень напрягся от слов отца.       — Предлагаю позвать официанта и заказать десерт, — вмешалась его мать, демонстрируя свою фальшивую улыбку. Лиам ненавидел в ней эту черту: надевать маску перед публикой.       Он вздохнул, откидываясь на спинку стула, пока его мысли терялись одна среди другой. Это было как-то связано с деньгами, которые его отец переводил на счет Алана Брейкера? Лиам решил, что должен спросить об этом напрямую, у него определенно не была развита интуиция на такие рода вещи.       Алекс был на середине какой-то истории о выходных в Чикаго, будто образовавшегося между ними напряжения не существовало, и казалось, рассказывал ее так медленно, как только мог. Лиам не мог дождаться того момента, когда он сможет вернуться к своей жизни — нормальной, в которой люди не произносят слова, выделяя каждый слог, и ежесекундно не одаривают тебя лестью.       Его одолела жуткая скука и злость, он так увлекся, накладывая брусничное суфле на тарелку, погруженный в свои мысли, что прослушал вопрос, заданный братом.       — Лиам? Ты меня слышишь? — позвал Алекс, кладя ладонь на его плечо. — Что с тобой?       — Очевидно, на тренировке снова повредил ухо, — сказал отец, даже не глядя на сына, намазывая щедрый кусок масла на сдобную булочку.       Похоже, Лиам оказался в окружении людей, наперебой демонстрирующих галантность и остроумие.       — Прости, просто устал.       — Я спросил, где ты планируешь стажироваться после окончания колледжа?       Вот это вопрос! Знал бы он, что на этом «простом семейном ужине», как выразилась его мать, его растерзают по всем фронтам, точно бы не переступил порог этого ресторана.       Испустив нервный вздох, понимая, какую тяжелую ситуацию ему придется сейчас решать, он ответил:       — Еще не решил.       — Пора определяться, — сказал Алекс, деловито поправляя свой галстук. — У тебя осталось не так много времени, чтобы сидеть без дела.       — Я знаю, — буркнул Лиам и сунул в рот побольше шоколадного крема.       — И в кого ты такой безответственный? — посетовала мать, аккуратно вытирая уголки рта салфеткой. — Видел бы тебя сейчас дядя Бенджамин.       Скользкое положение. Лиам уже давно не был маленьким мальчиком, но ему казалось, что с ним обращаются именно так. На семейных ужинах все должно быть иначе. Все четверо замолчали; тишина была долгой и напряженной. Лиаму срочно требовалось выпить что-нибудь покрепче. Он подозвал официантку и попросил принести ему виски.       — Мы, кажется, обсуждали, что ты поедешь летом в Вашингтон, — отцовским тоном сказал Закари. — Такая возможность выпадает лишь раз, компании «U.S. Fincorp» необходим преемник. В твоем случае в новом городе проблем с недвижимостью не будет. — Его отец любил рисоваться перед партнерами, производить впечатление авторитета и властной главы семейства, а Лиам не хотел становиться его орудием. В шестнадцать лет он понял, что Закари брал его на светские вечера лишь для того, чтобы похвастаться наследником, и тогда это жутко его разозлило — он в тайне напился виски, стащенным из бара, и был наказан весь следующий месяц. Лиам никогда не был примерным мальчиком, доставляя всем окружающим хлопот своим взрывным темпераментом.       — Я сказал, что подумаю, — парень с такой силой закусил нижнюю губу, что начал переживать за нее.       — Нечего думать. Это отличный шанс для тебя. Однажды мы уже позволили тебе пройти против, когда ты выбирал колледж.       — Мы возвращаемся к этому разговору каждый раз, — защищался Лиам, отчаянно жестикулируя. — И я всегда слышу от тебя одно и то же, отец.       — Тсс, — шикнула Вивианн, бросив в его сторону беглый, почти презрительный взгляд.       — Я уже озвучил свое решение, — он звякнул льдом в бокале, разливая золотую жидкость на белоснежную скатерть.       — Лиам! — прикрикнула его мать с упреком, звеня столовыми приборами.— Прошу нас извинить, — обратилась она к рядом сидящей пожилой паре, а после снова грозно посмотрела на сына. Если бы взглядом можно было убить, его бы уже давно не было в живых.       — Закончим этот разговор дома.       — Я уже закончил, — сказал шатен, с раздражением поднимаясь со стула и отталкивая его с такой силой, что тот едва не опрокинулся на пол.       — Лиам? — окликнул его брат. — Подожди.       Он нехотя повернулся, держа по швам сжатые кулаки, так что пальцы с ярой силой впивались в ладони.       — Как насчет совместного ланча и игры в гольф завтра?       На мгновение они так и замерли, смотря друг на друга. Александр и Лиам Кэлхоун были, бесспорно, братьями — с теми же каштановыми волосами, точеными скулами и широкими плечами, но Алекс был тверд там, где Лиам хрупок — в этом и заключалось их главное различие.       Но именно брат был тем, кто принял его сторону при выборе колледжа, когда между ним и родителями развязалась война, продлившаяся вплоть до самого выпускного. Какой только в их доме гремел скандал! Отец настаивал, нет, он требовал, чтобы Лиам пошёл по его стопам и набрался опыта в более «удачном» учебном заведении. Младший сын должен был прочувствовать взрослую жизнь вдали от дома, развить силу духа и укрепить жизненный стержень, которого у него, по словам Закари, не было и капли. Но больше, чем вырваться из-под родительского контроля, Лиам хотел перестать подчиняться и начать следовать собственным убеждениям.       На следующее утро звонкий рингтон на телефоне прервал сладкий сон парня. Он протянул руку к прикроватной тумбочке и ответил на вызов, не открывая глаз.       — Да?       — Ты до сих пор спишь? — в трубке послышался бодрый голос мужчины. Алекс.       — Нет, — соврал Лиам, мгновенно садясь на кровати и опуская ноги на холодный пол. Он потряс головой, стараясь прогнать остатки сна, а после взъерошил волосы. Тело отказывалось слушаться.       — Представим, что я тебе поверил, — веселым тоном сказал его брат, — у тебя есть час. Я снял на время милый домик, позавтракаем здесь.       — Да. Супер.       — Высылаю адрес. Сильно не опаздывай.       — Ладно. — Лиам вздохнул и отшвырнул телефон, снова падая на подушки.       Когда он, наконец, нормально выспится? Прошлой ночью они до самого утра разговаривали с Лив, которая сейчас пребывала в Токио, часовые пояса сыграли с ними в злую шутку. И когда у девушки, являющейся представителем своего университета, было свободное время от научной конференции, Лиам давно находился в кровати после вечерней разминки мышц. Он попросту забыл об обещании, данному брату.       Александр снял целый дом посреди изумительной красоты холмов, поросших дубами, с огромным садом и виноградником на время пребывания в городе. Что, вообще-то, даже очень круто, если поразмыслить. На траве всё еще блестели капли утренней росы; одна сорвалась с дерева и упала прямо за шиворот Лиама, заставляя того дернуться от неожиданности. Повсюду были посажены декоративные кусты кипариса, вокруг которых раскинулись клумбы канны. В середине сада расположилась мраморная белая беседка, в которой его уже ожидал Алекс, за пустым столом с чашечкой дымящегося кофе и «The Wall Street Journal» в руках.       «Такой странный. Кто вообще в наше время читает газеты?» — пронеслось в голове Лиама, когда он сел на один из металлических стульев. На нем было черное худи и простые джинсы, а на лице — скорбь всего мира, в то время как брат предпочел надеть белую тенниску, светлые брюки и желтовато-коричневый свитер, небрежно накинутый на спину. Взглянув только на одну одежду можно было понять, что они из разных миров. И уже было не важно, что подадут на стол: яйца Бенедикт, панкейки или фритту с брокколи — лишь бы поскорее отсюда смыться.       — У кого-то сегодня плохое утро? — спросил мужчина, откладывая газету в сторону.       Если Лиама вдруг заставят говорить правду, то он будет отрицать даже на смертном одре — но он восхищался своим братом. Кроме шуток. Его поражало то, сколько всего он мог сделать за день. При этом всегда оставаться в прекрасном настроении, будто это ему ничего не стоит. Он никогда не жаловался. Только бодро улыбался и сохранял ясное лицо.       Ощущения подсказывали Лиаму, что весь негатив его брат преобразовал в жизненную энергию; сложно было представить, что эти силы однажды у него кончатся и он сдуется. Александр всегда вел себя так, словно весь мир был скроен для таких, как он. Разумеется, Лиам был далек от этого типа. И пока у него только получилось сохранить свои принципы в мире, где со всех сторон его обступали, наполняя стереотипами и предрассудками.       — Мало спал ночью, — пробубнил он, накидывая капюшон на голову и сдвигая его на лоб.       — Ну, надеюсь, хорошая еда взбодрит тебя? — дружелюбно улыбнулся брат.       Как по волшебству рядом с ними появился мужчина весь в белом с тележкой, уставленной тарелками, и стал расставлять блюда на стол. Парень наблюдал за этим, даже не пытаясь скрыть зевоту. Ему хотелось убраться отсюда как можно скорее, сесть в машину, вернуться домой, выспаться, а вечером завалиться в бар с Брендоном и, если повезет, с Адди.       — Личный повар? — спросил Лиам, когда тот ушел.       — Ты ведь знаешь, с моей профессией хорошая пища может только сниться, — он принялся разрезать бекон. — Тебе здесь нравится? Неплохо, правда? — он окинул взглядом свои временные владения.       — Довольно миленько.       — Чикаго ужасно грязный город, мне не хватало этой свежести. Здесь можно свободно дышать. Наконец-то я чувствую себя свободным, а не связанным по рукам и ногам экстренными вызовами.       Лиам промолчал. Он не чувствовал себя комфортно в компании родного брата, поэтому старался быстрее уплетать яичницу. Тот же наоборот старался нащупать в нем хоть что-то, способное вызвать отклик.       — Как поживает Оливия? Сколько вы уже вместе?       — Около года.       — Достаточно долго. Насколько я знаю, это твои первые серьезные отношения.       Алекс не был знаком с его девушкой, да и никогда не показывал особого желания изменить данный факт. Даже сейчас вопросы он задавал без особого энтузиазма.       — Типа того. Только мы видимся редко.       — Как жаль, — сказал Алекс без капли сожаления в голосе и поднял свой кофе.       — Так, что там за история с младшим Брейкером?       — Никакой истории. Всего один бой. Спортивный азарт.       — Надеюсь, ты одержал победу?       — Угу, — невнятно пробормотал Лиам, отпивая мелкими глотками обжигающий латте.       Он не горел желанием вспоминать день боя, так же как и обсуждать личные дела с братом. Да и вообще говорить о Рэйе.       — Потрясающе. Надеюсь, ты вынес для себя урок? — с серьезным видом спросил Алекс.       — Какой ещё урок?       Лиам хмуро посмотрел на брата, ожидая продолжения.       — Не опускаться до такого уровня. Почему я должен тебе всегда всё объяснять…       — О чем ты, ради всего святого, говоришь?       — Не ввязывайся в неприятности, Лиам, — сказал он, отправляя в рот кусочек трюфеля.       Оставшееся время завтрака его брат говорил, говорил и говорил, а Лиам, заложник положения, был вынужден слушать, при этом, не забывая, что часы тикают. Прервав монотонное повествование Алекса о международной выставке «IMTS», которая проводится каждый четный год в Чикаго, парень резко спросил:       — Как думаешь, отцу есть что скрывать? — вопрос сам слетел с его губ.       Лицо Алекса вытянулось в недоумении, он с укором покосился на младшего.       — Что за странные вопросы?       — Не знаю. — Что ж, назад дороги не было. — Он какой-то нервный в последнее время.       Хоть Лиам и пытался уловить какую-нибудь призрачную эмоцию, показывавшую, что он вывел ситуацию из-под контроля, но мужчина, как и прежде, вёл себя с присущей ему сдержанностью.       — В бизнесе не всегда все идет гладко, — он пожал плечами, откусывая хрустящий тост.       — Он рассказывал тебе что-то? — не унимался шатен.       — Что за допрос? Тебя это не касается.       — Мы вроде как носим одну фамилию, а значит, это касается и меня тоже.       Парень старался выглядеть грозно и серьезно, но Алекс откровенно смеялся над ним.       — Это здорово, что ты, наконец, решил быть в курсе семейных дел, но боюсь, тебе этого не понять.       Не то чтоб Лиаму не нравился сам факт, что его не посвящают в семейные дела — он никогда на этом не настаивал и осознанно держался в стороне, сейчас же он просто хотел докопаться до правды. Понять, что скрывается за мутной водой. Как за столько времени Лиам мог не заметить? Признаться, он был слишком увлечен собой и своими чувствами, слепо следуя за тёмной стороной собственного эго.       Лиам почувствовал легкое волнение, над верхней губой появилась испарина. Он отложил вилку и откинулся на спинку стула, сверля брата своими карими глазами.       — Потому что это нарушает закон?       — Что ты такое говоришь? — брови у него сошлись домиком, демонстрируя замешательство.       — Тогда почему ты не можешь просто сказать мне? — упрямо настаивал Лиам. — Раз здесь нечего скрывать.       Он смотрел на него как игрок в покер, который только что кинул фишки на стол и теперь наблюдает за партером, пытаясь угадать его намерения и какие в его руках карты.       — Мы разговаривали о продаже акций. Пока это не оглашается, — Алекс овладел собой и говорил убедительно, но Лиам почему-то был уверен, что он лжёт.       — Ты ведь понимаешь, насколько это серьезно? — спросил его брат, зачерпывая ложкой клубничный джем. — Разговор о большой доли, которая может повлиять на дальнейшее будущее компании.       — Конечно, — резко ответил он, будто каждый произнесенный им звук обжигал язык.       Нет. Лиам ни черта не понимал и не хотел понимать. Он чувствовал себя дураком. Будто все вокруг кроме него знают правду и теперь смеются над ним.       — Ты прав, я лезу не свое дело, — добавил он сразу, уже спокойным тоном. Лиам наградил брата извиняющимся выражением лица, скрывая подступившее разочарование.       Разговор, к счастью, не продолжился. Алекс был вынужден ответить на важный телефонный звонок из Чикаго. Он быстро вскочил с кресла, словно его ударило током, оставляя Лиама в одиночестве думать о происходящем.       Гольф тоже не задался, через час после старта игры начал мелко накрапывать дождь, и они отпустили прислугу.       Лиам въехал в тихий квартал к западу от города, и вдоль обочин потянулись особняки, разделенные садами и отличавшиеся солидными фасадами. Было еще только начало мая, а всё вокруг уже плавилось от жары, от прямых лучей солнца асфальт блестел как чёрная река. Не то чтобы было очень жарко, но влажность делала своё дело. Оливия хотела, чтобы на лето парень приехал к ней, в Ричмонд, но особого вдохновения по этому поводу он не испытывал.       Попутно он включил магнитолу и пролистывал треки, пока не нашел что-то стоящее из электронного сборника. Парень прибавил громкость и начал в такт постукивать пальцами по рулю, и только потом вспомнил, как ныли костяшки после спарринга. С другой стороны, музыка помогала очистить голову от мыслей, терзавших его последние дни. Лиаму предстояло действовать очень осторожно. Если он сделает шаг в этом направлении, то обратного пути не будет. Было ли правильным решением не просто копаться в прошлом, а объединять силы с соперником — Лиам до сих пор не знал. Последним человеком, с которым Лиам хотел бы всё обсудить, был Брейкер, но у него не оставалось других вариантов.       У Лиама было достаточно времени обдумать, стоит ли ему связываться с Рэйом, посвящать того в свои сомнения. Но что-то подсказывало, что Брейкер всё это время был в той же слепой зоне, что и он.       Встретиться они договорились в тихом кафе «The Grey Dog» на окраине города у Клэрборн Драйв. Конечно, «договорились» было слишком громко сказано — в последовавшем ответе Брейкер ясно дал ему понять, что просто так не согласиться на разговор, и уж тем более, подальше от посторонних глаз. Однако Лиам смог приложить немного усилий, чтобы подавить свою гордыню, и до конца настоял на встрече на своих условиях.       Кафе благоухало настоящим колумбийским кофе. Здесь не было уличной жары, по периметру стояли коричневые кресла, маленькая барная стойка с кассами и плетеные ширмы. На потолке неспешно крутилась пара вентиляторов, негромко играла инди-музыка. Его визави сидел на высоком стуле за деревянной стойкой, тянувшейся вдоль широкого окна, уходящего в самый пол. Кроме них в помещении было только два посетителя: за одним из дальних столиков сидела парочка подростков. Лиам обдумывал ситуацию, медленно подходя и садясь за стойку рядом с парнем.       — Ты опоздал, — с явным нетерпением в голосе сказал брюнет смотря перед собой.       — Не все могут объехать пробки на мотоцикле, — парировал Лиам.       Рэй не сдвинулся в его сторону ни на сантиметр, он продолжал сверлить взглядом открывающийся вид на бульвар. Явно невпечатленный встречей.       — И почему только ты не выбрал место еще дальше от города?       — Мне приятно в твоей компании ровно настолько, насколько и тебе, — вернул ему дерзость Лиам.       Они могли бы продолжать препираться и дальше. В этот момент к ним подошла официантка, миловидная блондинка в черном фартуке, и предложила меню. Она приветливо улыбалась и смущенно посматривала из-под длинных ресниц на Лиама, когда лепетала о специальных сезонных предложениях, расхваливая свежую выпечку и чизкейки. Вежливо её выслушав, Лиам немедля заказал фреш и повернулся к Рэю, который продолжал их игнорировать.       — Ну, а ты?       — Быстрее начнем, быстрее свалим.       — Спасибо, это всё, — он кивнул девушке и, когда развернулся к своему собеседнику, увидел, что тот смотрит прямо на него.       — Если ты позвал меня не за тем, чтобы принять мой вызов, то можем закончить разговор прямо сейчас.       Лиам и в мыслях не мог представить, что он вновь выйдет на ринг боев без правил. Но глубоко под грузом здравомыслия была похоронена еще одна причина. Несмотря ни на что, он почувствовал новый прилив сострадания. И тут же стал судорожно искать способ вернуть отчуждение, которое некогда испытывал к брюнету. Эта мысль кольнула его гордость, разжигая страх.       — Мне это не интересно, — спокойно сказал он.       — Я был готов к такому ответу, — брюнет откинулся на спинку стула, — у тебя есть две минуты, прежде чем я встану и уйду.       Кэлхоун постарался тут же подавить в себе несвоевременные вспышки злости — так он никогда не узнает, что стоит за всей историей с Аланом. Если бы они были в колледже в прошлом году, их бы уже пришлось разнимать. Дерзкие слова Брейкера эхом отозвались в его ушах, словно они были лучшим акустическим приспособлением. Он улыбнулся.       — Боюсь, что в твоих интересах остаться.       Рэй буравил его дьявольским взглядом, сжав челюсти. И, что-то решив для себя, наконец, заговорил бесстрастным голосом.       — Что тебе нужно?       Лиам опасался, что карма настигла его и вот-вот укусит за задницу. Но пути назад уже не было, и он решительно сказал:       — Открылись некоторые подробности, о которых я не был в курсе.       — Говори, — с неприкрытым напряжением сказал брюнет.       — Ты знал, что мой отец ежегодно переводит шестизначные суммы на счет некого Алана Брейкера?       Он не смотрел на Рэя, но ощутил, как тот резко развернулся к нему всем туловищем.       — Что ты, блять, несёшь? — казалось, он даже не понимает, о чем речь.       Значит, не один Лиам был в неведении тайных дел их семей. Он не был глупым и мог сложить события в одну хронологию, увидеть закономерности. Только где уверенность, что это будет являться правдой? Что ж, Лиам мог хотя бы озвучить свои подозрения. И в этот момент он заткнул свою природную заносчивость, и единственный раз сделал шаг навстречу. Брейкер тоже имел право знать, ведь это касалось их обоих. Что если все это время они ошибались? Что если их отцы заключили между собой сделку, повлиявшую на судебное дело?! Осознание ударило Лиама в грудь не слабее кручёного джеба.       — Всё это может иметь одно объяснение — мой отец подкупил твоего отца. Конечно, я не могу быть уверен…       — Да ты рехнулся, — перебил его брюнет, усмехаясь. — Мой отец никогда бы не взял ваши дерьмовые деньги.       Лиам прекрасно понимал, что поначалу Рэй ему не поверит и будет защищаться, впадая в отрицание. Но постепенно до него дойдет, с чего бы Кэлхоуну врать и говорить о таких серьезных вещах с ним наедине.       — О, еще как взял. Я лично видел информацию о переводе 200.000$ на его имя.       Их разговор прервала официантка, принесшая заказ Лиама и еще раз поинтересовавшаяся о заказе его спутника. Даже после её ухода они не разговаривали. Лиам, в любом случае, не знал, что он мог бы сказать. Похоже, всё это время он жил во лжи, поэтому любая его попытка пролить свет на происходящее показалась бы очередной ложью.       Наконец, очень прохладно он сказал:       — Мне жаль.       — Заткнись, ладно? — процедил брюнет.       Рэй удивил его тем, что схватился за голову обеими руками и грубо провёл ладонями по ней. Лиам понимал, почему он так зол. Возможно, они были похожи больше, чем ему хотелось признавать. Это отрезвило Кэлхоуна.       — Я выясню, почему отец занят благотворительностью, — в привычной для себя манере сказал он. — И как бы мне не хотелось это признавать, мне будет нужна твоя… — что-то не давало ему произнести слово «помощь», он прочистил горло и кое-как выдавил, — отдача.       — Моя? — с издевкой спросил парень, вскидывая руку к груди. — Ты предлагаешь мне разгребать дерьмо вместе с тобой? То есть серьезно… с тобой?       — Я расскажу тебе всё, что мне удастся узнать, — твердо заявил Лиам. — А ты расскажешь мне.       — Я только не могу понять, какая тебе с этого выгода? Чего ты добиваешься?       Рэй уставился на шатена, его лицо пылало от жара собственных слов.       — Это касается моей семьи, а значит, я вправе знать, что происходит за моей спиной.       — Дело чести? — шатену показалось, будто Рэй сейчас взорвется от гогота.       — Называй это как хочешь, — Лиам только пожал плечами. — Так, ты в деле?       Брейкер встал на ноги и одернул свою кожаную куртку, возвращая своё хмурое лицо.       — Не надейся, что я так быстро поверю всему, что ты говоришь, — грубо ответил брюнет, надевая солнцезащитные очки. Парень вышел из кафе, оставляя Кэлхоуна одного с нетронутым фрешем в стакане с ощущением будто никакого разговора вовсе и не было.       У Лиама разболелась голова от мыслей, и он принялся растирать виски, зажмурив глаза. После этой встречи появилось еще больше вопросов, чем ответов. Он злился, кипел внутри и так сильно нервничал. Злился в первую очередь на самого себя, что всё это время жил в розовых очках, не замечая того, что происходило прямо под его носом. Что переворачивало верх тормашками всю его привычную жизнь. Неужели Алан был продажным человеком, всё это время сосавшем деньги из его семьи? И что так тщательно скрывал его отец, откупаясь щедрой долей собственного заработка? Лиам даже не подозревал, во что ему выльется это «маленькое расследование», но пути назад уже не было.       Уже сидя в машине, он закурил сигарету, обдумывая свой дальнейший ход. Был только один человек, способный пролить свет на всю эту ситуацию. Решив, что не станет терять времени, парень выбросил еще дымящуюся сигарету в открытое окно прямо на асфальт и резко дернулся с места.