The Last Of The Real Ones

      В небольшой комнатке, как и прежде, были плотно закрыты жалюзи, не пропуская даже тоненькую ниточку света. Рэю нравилось это, он не любил следить за ходом времени. Здесь царил сущий беспорядок, повсюду стояли грязные кружки от кофе, а на полу валялись листы с научными статьями и безмерное количество книг. Одна из чашек была поставлена прямо на раскрытый кодекс. Под письменным столом стояли пыльные коробки со старыми ненужными вещами, которые не разбирали уже несколько лет.       Рэй лежал на незаправленной кровати, запутавшись ногами в черных простынях, и глядел в потолок. Глядел с каким-то отвращением, потому что даже с закрытыми глазами смог бы перечислить все трещины. Он много размышлял: о матери, отце, экзаменах, — часто придавался воспоминаниям о детстве, а также о последнем суде. Чужие лица кружились перед его мысленным взором. И вдруг его осенило, что жизнь отнимала у него все, кроме этого чертового потолка — он питал ненависть ко всему в этом доме.       Не в силах больше так лежать, Рэй перевел взгляд на стопку книг в ярком переплете и напомнил себе, что нужно начинать готовиться к экзаменам уже сейчас, пока не стало слишком поздно. Пять предметов не будут ждать, когда его имя появится в списке неуспевающих. Отведя взгляд от пестрой стопки, он посмотрел на своего друга, который сидел рядом с пачкой снеков в руке.       Кинг жаловался на то, что в комнате холодно, оборачиваясь в одеяло и оставляя открытым только лицо и руки. Луи долго разглагольствовал на отвлеченные темы, задавал ничего не значащие вопросы, пока Рэй, окончательно потерявший терпение, не спросил его прямо о цели визита.       — Что ж, — вздохнул шатен, — только дослушай до конца.       Томмо сбросил с себя одеяло, сдвинулся на край кровати и сложил руки в замок, приобретая уверенность. Подобная перемена настроения не понравилась Рэю.       — Я не стану слушать твои нравоучения, — сразу же перебил его парень. — Я вернусь к боям. С этим всё решено.       Луи покачал головой и едва слышно ругнулся себе под нос. Он достал сигарету из пачки и, повертев ее в пальцах, щелкнул зажигалкой.       — Какой же ты упертый осёл. Coglione[1]!       Кинг поднял с пола грязную кружку и стряхнул в неё пепел.       — Помимо твоей опеки у меня есть проблемы посерьезнее, — Рэй хмыкнул, взял первую из стопки книгу и уткнулся в нее. — Начиная с того, как проштудировать 51 раздел.       Он лихорадочно обдумывал, какие трудности его ждут во время экзаменов, и, тем не менее, большую часть времени учебная литература просто находилась рядом с ним, в то время как сам парень зависал в телефоне, думал о чем-то отдаленном или же, например, выслушивал тирады друга.       — На самом деле я здесь не за этим, — протянул Луи, выпустив дым в потолок, и повернулся лицом к брюнету, — отец предложил полететь в Нью-Йорк на праздники, мама приглашает тебя полететь с нами. Девочки, конечно, в полном восторге. Это же девочки, — улыбнулся он своей заразительной улыбкой.       Прежде чем Рэй успел открыть рот, он продолжил, выставив палец вперед:       — Билет уже куплен на твоё имя.       — Но как? — озадаченно спросил брюнет, догадываясь, что после обследований у Кингов остались все его данные.       — Считай, что это мои суперспособности. — Луи торопливо добавил, желая скорее добиться ответа. — Ну, так что, ты в деле?       — Не знаю, — Рэй равнодушно пожал плечами, — зачем Келли еще один ребенок?       — Слушай, — Луи закатил глаза, встал и затушил почти целую сигарету, — я не стану уговаривать тебя, — он взял свое пальто со стула. — Ты лучше знаешь, что тебе нужно.       Кинг вынул билет из своего портмоне, положил на тумбочку у двери, и, ничего не сказав, вышел из комнаты. Рэй удрученно смотрел на клочок бумаги и думал, как всё-таки неблагодарно он ведет себя по отношению к поддержке друга. Нужно быть полным дураком, чтобы не заметить, как Луи старался для него.       Всю следующую неделю Брейкер никак не мог стряхнуть с себя какой-то смутный, безотчетный страх, когда входил в зал для тренировок. Он еще не до конца оправился, но мыслями уже стоял на ринге напротив Кэлхоуна, готовый, наконец, уничтожить его.       Он не боялся вернуться на ринг. Не пугало его и то, что завсегдатаи-спонсоры и новые члены клуба не захотят больше ставить на него многозначные суммы. Зрители всегда проявляли к подобным поворотам дикий интерес. Когда ты, отчаявшись и сдавшись, валишься на землю, словно выдохшийся зверь, а после сбегаешь, поджав хвост. Но все же больше они ликовали, когда после проигрыша боец возвращался с гордо поднятой головой, словно никогда и не было того позорного поражения. Это усиливало их желание узнать, с какой жестокостью ты вырвешь победу из рук нового соперника. Всё-таки бои без правил могли за одну ночь провозгласить тебя чертовым королем улиц или опустить до простого щенка, которого одним ударом снес здоровенный качок.       Промокшей насквозь футболкой Рэй вытер пот с лица. Это стало настоящим сумасшествием. Искаженное лицо его главного соперника появлялось перед ним, когда он отчаянно колотил грушу. Лицо безумия с полными ненависти глазами и кровавой массой извергающейся изо рта.       Рэя поработило липкое чувство ненависти и вины. Это словно слизь от мерзких конечностей того, кто господствует в его черепной коробке. Это душераздирающий крик в полной тишине. Попытка остановить это безумие руками не увенчивалась успехом. Он бил все сильнее и сильнее, пока груша не отбрасывала его назад и глухой удар тела о мат не отрезвлял его. В последнее время им управлял далеко не здравый рассудок.       Восстановление прошло быстрее, чем он ожидал — нога беспокоила все меньше, конечно, причиной тому был подобающий уход и препараты, которыми Рэй раньше пренебрегал. Он больше не чувствовал себя сломанным.       Выходя из спортзала, Рэй мысленно прокручивал слова, которые скажет Кэлхоуну при встрече, но, как ни странно, на этот раз он не испытывал никакого внутреннего волнения. На полпути к дому он и вовсе понял, что не беспокоится из-за этого боя.       Брейкер остановился у дома, ища сигареты в кармане, и обнаружил там смятый билет на рейс в Нью-Йорк. Взвешивая все за и против, думая в этот момент не только о себе, он написал сообщение Луи. Пожалуй, это было одно из его лучших решений.       После окончания уик-энда Рэй вернулся из шикарного номера двадцатиэтажного отеля Манхэттена в свою грязную конуру. Едва бросив дорожную сумку на пол, он с настойчивым желанием перемен сел за ноутбук и подал документы в несколько юридических организаций для стажировки.       Его отец уже два месяца проходил курс лечения от алкоголизма, посещал встречи общества анонимных алкоголиков, он по-настоящему старался вернуть себя прежнего. Иногда становилось только хуже. Рэю не раз приходилось успокаивать отца, бьющегося в агонии на их старом диване; после чего брюнет мог не спать всю ночь, куря одну сигарету за другой в своей комнате. Жажда выпивки словно затуманивала мозг отца, его ломало, трясло от желания. Но даже в критических случаях он наотрез отказывался ехать в клинику, опасаясь, что ему введут бешеную дозу психотропного вещества. Он не хотел превращаться в безвольную тряпичную куклу на препаратах. Вскоре Алан начал сомневаться в себе, в Рэйе: ему все время что-то мерещилось, что-то держало его в вечном напряжении. И это доканывало мужчину куда основательнее, чем любая реальная опасность. Порой, со всей осторожностью ведя машину в густом потоке транспорта, Рэй смотрел на пассажирское сиденье, которое занимал Алан, чувство жалости накрывало с головой. Его семья не заслуживала всего, через что они проходили. Никто не заслуживал подобного.

***

      Было в цветущем, очнувшемся после спячки, Вильямсбурге особое очарование, когда в один из знойных весенних дней горожане с детьми, любимыми питомцами выходили из своих домов и собирались в центральном парке на пересечении Бедфорд Авеню и Метрополитен Авеню. В крупнейших городах штатов, таких как Нью-Йорк, Вашингтон и Чикаго, не празднуют день основания города — что не скажешь о родине хипстеров, эко-магазинов и английской истории.       Многие отмечали это событие на лоне природы: уезжали загород, устраивали кемпинги и пикники или готовили барбекю у себя во дворе.       Иностранных туристов в этот день приезжало на порядок больше, чем обычно — что, несомненно, радовало местных бизнесменов, продававших в торговых палатках всяческие сладости, как замороженный йогурт, яблоки в карамели и орехи в шоколаде. Большой популярностью у сумасшедших экстремалов, конечно, пользовался парк развлечений «Busch Gardens», который был разделен на несколько тематических зон (немецкую, английскую, ирландскую, греческую и множество других частей).       Празднование начиналось в одиннадцать часов утра. На входе в парковую зону всех желающих угощали бесплатными блинчиками с кленовым сиропом. Из года в год в этот день проходила традиционная ярмарка искусств и ремёсел. На каждом шагу располагались палатки с сувенирами из дерева и соломы, а также разная мелочь и безделушки. Вечером всё празднество завершали большой концерт с выступлением хора в национальных костюмах и запуск фейерверков.       Когда Рэй мчался по холмистым улочкам мимо гаражей и заборов, расписанных граффити, то видел, как какой-то бродяга играет на выставленном из секонд-хенда на улицу пианино, собирая мелочь себе на жизнь. Седого мужчину окружила толпа подростков, танцующих под заводные мотивы, они кричали и снимали друг друга на телефоны. Такое представление вряд ли увидишь в другой день.       На самом деле Рэй был не особо рад тому, что Луи записал их в волонтеры. А еще он не был воодушевлен тем, что вместо того, чтобы слоняться по улице, напиваться пивом и просаживать все мелкие купюры на игры в парке, он продавал попкорн и сахарную вату. Если бы преподаватель гражданского права, Мистер Роджер, не пообещал поощрения на экзамене за участие в благотворительной деятельности, Рэй бы никогда в жизни не напялил на себя этот уродский желтый костюм в полоску. Но самым ужасным оказалось то, что здесь не было даже намека на тень. Поэтому в придачу ко всему этому кошмару Рэю необходимо было следить, чтобы капли пота случайно не попали в стаканчик с попкорном для маленького капризного мальчика и его легкомысленной мамаши.       В детстве ему нравился Вильмсбург, всё было иначе. Рэй вспомнил, как гулял с отцом и матерью по парку в этот день: на нём были синие шорты с большими карманами, а в руке — леденец на палочке. Теплая ладонь мамы в руке и её добрая улыбка; сильные плечи отца, на которые его сажали, чтобы он мог увидеть выступление фокусников. Отовсюду звучал радостный смех других детей, из автоматов с игрушками доносилась веселая музыка. Он мог часами кататься на десятках качелей, пока его не оттаскивали родители, или пытаться выиграть мягкий подарок, кидая пластмассовые кольца на бутылки от кока колы. Сейчас же его окружали только засаленные толпы толкающихся людей с избалованными детишками, матери которых пытались снять удачный кадр в Инстаграм, нежели следить за своими «ангелочками». Они выглядели как бегающие муравьи, отвратительно похожие друг на друга. Даже худенькие разодетые девушки с яркой помадой на губах, держащие в руках маленькие фотоаппараты, казались удручающе одинаковыми. Вильямсбург превратился из города-мечты в фальшивый бриллиант в дешевой оправе.       Когда поток любителей попкорна на время прекратился, брюнет с облегчением снял кепку и вытер мокрую голову салфеткой. Он только достал новый пакет зерен и решил засыпать его в печь, как у него появился сосед. В темных очках, пестрой рубашке и обтягивающих джинсах к нему приближался Адди Харт, занимая рядом стоящую палатку с тиром. И без того паршивое настроение резко упало.       «Просто прекрасно», — подумал Рэй, мысленно возводя глаза к небу. Он смотрел, как кудрявый выставил раскладной стул, достал наушники и сел в место, где тир давал маленькую тень. Рэю понадобилось какое-то время, чтобы вся кровь обратно прилила к мозгу. Они не так часто пересекались, и он был благодарен Адди за то, что тот не ведет себя надменно, будто Рэй теперь должен кланяться ему в ноги за оказанную помощь в ночь боя. Харт даже благодарность выслушивал со скукой, после чего с присущей ему безэмоциональностью пожал руку и ушел на свою позицию. Брейкер понимал, что дело было в другом, но зацикливаться не стал. В конце концов, это не его дело.       Рэй был человеком наблюдательным, поэтому, когда у него находилась свободная минутка, он брал картонную вывеску, гласившую, что здесь продается самый вкусный попкорн и сахарная вата, и обмахивал себя, рассматривая снующих повсюду горожан.       В его поле зрения вдруг попала девушка, которую невозможно не заметить среди толпы неинтересных, тусклых людей. Он наблюдал за тем, как Мелисса Вайнштейн сидела на бортике фонтана в центре с мраморной Венерой Милосской, брызгая себя водой. Она аккуратно обхватила косяк своими губами и поднесла к нему зажигалку. По сравнению с ней Венера казалась необтесанным куском камня. По ее телу рассыпалось множество татуировок, а в носу и губе блестел пирсинг, ее ярко-рыжие волосы пылали на свете солнца, а простая, немного растянутая черная майка гармонично смотрелась на её бледной коже. При всем этом она не выглядела фриком или странной, наоборот — что-то неестественное было в том, что такая девушка затерялась здесь.       Он неприкрыто пялился на нее, что, естественно, не осталось незамеченным — девушка, будто почувствовав его заинтересованность, посмотрела в ответ. Рэй ждал, что она первая отведет взгляд, но смутился раньше и поспешно отвернулся в сторону. Он слишком резко взял лопатку, чтобы перемешать попкорн, и обжег пальцы о раскаленную печку. С Мелиссой они виделись на парах истории, иногда курили вместе, однако брюнет знал лишь то, что девушка увлекалась конным спортом, курила синие «Malboro» и у нее была аллергия на шерсть животных.       Рэй наполнил два стаканчика попкорном с карамелью, поставил их на прилавок и увидел, что перед ним стоит Мелисса. Она протянула ему бутылку холодной минеральной воды.       — Держи.       — Зачем? — недоуменно спросил брюнет, принимая бутылку. — В смысле, спасибо. — Приятная прохлада остудила его пальцы, и это было так хорошо.       Девушка приветливо улыбнулась. Опираясь на прилавок, она оказалась еще ближе к Рэю, её легкая майка оттопырилась, и он мог заметить очертания её груди. Он знал, что его лицо пылало.       — Так значит попкорн?       — И десять дополнительных баллов по гражданскому праву.       Она понимающе кивнула, пристально смотря в его глаза, ожидая от него продолжения. На долгую минуту между ними повисло неловкое молчание.       — Как твоё колено? — наконец спросила она, кивая вниз.       — Все в порядке, спасибо, — он привычно пожал плечами.       — Похоже, ты ничего не знаешь о работе в торговле.       Брюнет не понял, что она имела в виду.       — Улыбнись, красавчик, — сказала девушка, надевая зеркальные солнцезащитные очки, — увидимся.       Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого молча проводил её взглядом, так ничего и не ответив.       День тянулся бесконечно долго, в то время как Рэй не успевал вытирать пот с лица из-за желающих приобрести сладости; Харт блаженно отдыхал, друзья приносили ему охлаждающие напитки и еду в контейнерах — друзья же брюнета, такие как Луи, приносили только головную боль.       Шатен весело плелся к нему, на ходу поджигая сигарету. Похоже, ставить его в палатку с алкоголем было плохой идеей. У Рэя запульсировало в висках, а они не успели еще и словом перекинуться.       — Хэй, чего такой хмурый?       Он отсалютовал и бодро подошел ближе, на ходу поправляя свои непослушные волосы. Светлая прядь падала на лоб, серо-голубые глаза горели. Луи не нужно было надевать дурацкий костюм продавца как Рэю, всего фартук, который, наверняка, валялся на оставленном без присмотра прилавке. От Томмо веяло искренней беззаботностью, которой так часто не хватало Рэю.       Брюнет и вправду сидел с выражением мировой скорби на лице. Перед этим он всю ночь читал книгу по психологии судебной деятельности. В ней было примерно миллион страниц.       — Это усталость, — послышался голос рядом.       Луи, усердно делающий вид, что не замечал Адди, всё-таки перевел взгляд на него. Парень расплылся в пьяной улыбке:       — А ты у нас сверхчеловек?       Харт поднял голову и вопросительно посмотрел на него.       — Ты не выглядишь уставшим, — пояснил Луи.       — В тир начнут сходиться ближе к вечеру, когда напьются до нужного состояния.       Рэй крошил пальцами остатки крекеров, которые ел, и мечтал, чтобы этот день поскорей закончился.       — Похоже, я уже, — Луи захихикал, Рэй спрятал лицо в ладонях, — буду твоим первым клиентом.       Томмо затушил сигарету своими белоснежными кроссовками и достал двадцатку из заднего кармана джинсовых шорт. Он подарил Адди одну из своих лучших саркастических улыбок, на что тот раздраженно вздохнул и махнул рукой в сторону оружия.       — Какой вид предпочитаете?       Рэй прекрасно знал, что Кинг в жизни не держал оружие, не говоря уже о том, чтобы стрелять из него. Хотя он должен признать, что держался шатен достаточно уверенно.       — Пожалуй, я выберу это, — сказал Луи, рассматривая отполированную винтовку. — И какой приз?       — Если выбьешь десять из десяти мелких фигурок — получаешь бутылку виски, — объяснял Адди в слегка официальной манере, словно читал протокол, — если десять из десяти крупных — выбираешь любой приз со стены, на твой выбор. Все остальное — утешительные призы.       Луи лукаво улыбнулся, в предвкушении разминая руки.       — А какой будет приз, если я попаду в тебя? — Он навел прицел на кудрявого, который выглядел скучающим. Рэй улыбнулся, выходя из своего прилавка, чтобы лучше рассмотреть разворачивающуюся картину.       — Стреляй или проваливай, — Харт выдал ему десять пуль и сдачу. Выражение его лица оставалось ровным.       Луи посмотрел на огромную горсть монет и возмущенно уставился на парня.       — Теперь я точно должен тебя пристрелить!       Рэй не сдержался и откровенно рассмеялся. Харт хотел что-то ответить, но вместо этого улыбнулся кому-то позади. Оба парня обернулись. Перед ними стояла симпатичная девушка азиатской внешности в легком белом платье и джинсовой куртке. Адди поцеловал ее в щеку, задержал руку на пояснице и что-то шепнул на ухо.       — Может, познакомишь нас? — Луи положил винтовку на стойку и закурил новую сигарету, специально выдыхая клубы дыма в их сторону. Он прекрасно знал, что Адди не переносит запах никотина, поэтому не мог упустить шанс позлить его.       Рэй поспешил на свое место, чтобы обслужить двух девушек, а когда вернулся, то Кинг уже во всю разговаривал на китайском. Или японском? Рэй не разбирался.       Адди и его подруга смотрели на Луи так, будто у него выросла вторая голова.       — Во-первых, Лин с рождения живет в Америке, — начал Харт, — а, во-вторых, она кореянка и не понимает японский, — пробубнил он с явным напряжением в голосе.       Луи прыснул громким гоготом. Другой реакции Рэй не ожидал.       — Я учусь на курсе с Адди, — ответила девушка чистым языком, без намека на акцент; она вопросительно смотрела на Луи, ожидая, что он скажет. Но тот продолжал просто стоять.       Она взглянула на Адди. Он покачал головой, словно говоря «даже не спрашивай».       — Ах, точно, глупый я, — шатен криво улыбнулся, — Луи.       — Очень приятно, Луи, — Лин протянула ему руку для дружеского рукопожатия, которую тот просто проигнорировал, делая очередную глубокую затяжку.       — Вообще-то мне пора, — сказал он. Дерзость ужасно подходила Томмо, потому что он всегда был провокатором. В этом он профи.       Кореянка растерянно поправила волосы.       — Ты чудной, — без капли агрессии или раздражения сказала она.       — Разве тебе не надо работать? — напомнил ему уже порядком закипающий Харт.       — Агу, — буркнул Луи, затем попрощался с девушкой на корейском, потому что она ответила. Если честно, Рэй не понимал, откуда в ней столько терпения.       — Это было грубо, знаешь? — тихо сказал Брейкер, когда они отошли в сторону, ближе к прилавку с попкорном.       — Я лишь пытался познакомиться.       — Луи, ты сделал это специально. Ты ведь знал, что она кореянка, — спокойно говорил Рэй, закручивая сладкую вату на палочку для подошедшей женщины.       — Va fanculo[2]! , — крикнул Томмо, снова выбрасывая окурок рядом с его палаткой. — Мне пора возвращаться на свое рабочее место.       — Кретин! — крикнул ему в след Брейкер, на что получил средний палец и широкую пьяную улыбку друга.       Через некоторое время к Рэю подошли родители Луи, еще не догадываясь, что их сын уже здорово надрался. Они немного поболтали о расписании праздничных выступлений, а после Келли подошла поздороваться с Адди, они обнялись и стали о чем-то беседовать с серьезным видом, пока Рейнольд стрелял в тире, а младшие сестры Кинга уплетали сладкую вату. Брейкер решил, что это идеальный шанс, чтобы написать Луи сообщение.       «Соберись. Твои предки и сестры скоро подойдут», — быстро напечатал он.       «Похрен», — моментально ответил Луи.       Следом пришло еще одно сообщение.       «К твоему сведению, я не так уж и пьян».       Сегодня можно было встретить буквально весь колледж, знакомые лица беспрестанно мелькали в толпе, приветственно махали руками и отбивали пять — Рэй все еще завидовал студентам, которые могли не париться насчет дополнительных баллов. К Адди захаживали дружки из их общей с Лиамом тусовки, однако сам Кэлхоун не появлялся. Вроде бы они все учились в одном колледже, но были будто с другой планеты. Ни привета, ни кивка, лишь пустая болтовня о том, где выбрать новые запонки с монограммой для вечеринки.       — Как твоё ребро, Брейкер? — спросил один из них самым издевательским тоном.       Рэй даже не посмотрел в их сторону, с тоской наблюдая за мальчишками, играющими в футбол. Он хотел погнать мяч так далеко, притворившись, что не слышал вопроса.       — Все отлично. Хотя это было колено, — спокойно сказал Рэй.       — Какая разница, — отмахнулся один отморозок под два метра ростом с огромной головой. Все, кроме Адди прыснули от смеха. Харт скрестил руки на груди и закатил глаза.       — Вы отвлекаете, — разраженно сказал он. — Встретимся позже, когда я буду свободен, ладно?       После полудня стало тише. Кто-то уже порядком набрался и спал прямо на покрывале на траве, уткнувшись фейсом в куриные крылышки, кто-то занимал лучшие места ближе к сцене, ожидая появления какой-то рок-группы из Нью-Йорка, а кто-то просто тихо наслаждался шоу мыльных пузырей или перекидывался летающими тарелками.       Было настолько скучно, что Рэй обдумывал свое будущее, закинув пару мятных жвачек в рот. Учиться оставалось каких-то три месяца, дальше стажировка, если, кончено, повезет. Он пытался компенсировать недостаток учебных занятий внеклассной работой, хотя пользы от этого было мало. Рэй старался сосредоточиться на последнем учебном году, на том, что происходит здесь и сейчас. Это было чертовски сложно, потому что, к сожалению, после выпуска он, скорее всего, облажается в будущем так же, как в прошлом.       Как бы ему этого не хотелось, но бросить бои он пока не мог: нужно продолжать лечение матери и к тому же контролировать отца, который, похоже, скоро окончательно слетит с катушек. С какой стороны ни посмотри, он в полном дерьме. Впрочем, паниковать рано у него еще было время, чтобы исправить ситуацию.       Внезапно его размышления перебил Харт.       — Луи раньше не был таким.       Адди сидел, удобно откинувшись на своем стуле. В руке у него был «мохито», любезно преподнесённый матерью, в который его отец, Дерек, плеснул внушительную дозу водки. Еще одна странная семья.       — Не понимаю о чем ты.       Брейкер сразу решил добавить:       — Не думаю, что Луи ведет себя хуже твоих дружков.       — Они мне не дружки, — сказал парень, — с некоторых пор я поменял свое отношение к дружбе.       Рэй не идиот, и прекрасно понимал, к чему тот клонит. Он не предоставит ему удовольствие и не станет говорить об этом.       — Сечешь, о чем я? — сказал Адди, умиротворенно прикрывая глаза и отпивая напиток.       Лучшим ответом Рэй посчитал молчание. Ему не нравился этот разговор.       — Он изменился в худшую сторону, — не унимался кудрявый, — может, это так влияет окружение.       Рэй напрягся, решая, что пора наконец покурить.       — Что ты хочешь этим сказать?       — Ничего, просто рассуждаю вслух.       — Послушай, Адди, ты должен понять, что причина, по которой вы перестали общаться, не во мне.       Парень хмыкнул, но ничего не ответил и опрокинул в себя содержимое стакана. На дне остался только лед.       — Если говорить начистоту, то ты поступил как мудак, — продолжил Брейкер.       — Прости? — тот наконец посмотрел на него.       — Проще ведь было съебаться в Нью-Йорк на четыре года и игнорировать его, чем просто поговорить?       Адди закинул голову и захохотал. Его густой громкий смех прозвучал грубо.       — Это не твое дело, Брейкер. Разберись для начала со своей жизнью, а потом лезь в чужие, окей?       Рэй мог бы бросить что-то не менее едкое, однако в его кармане завибрировал телефон. Он поспешно отошел в сторону и ответил на звонок, прикрывая рукой трубку — на сцене на центральной площадке начался концерт.       Его словно окатили водой, Рэй почувствовал, что с него довольно. Он швырнул сигарету чуть ли не под ноги Адди, схватил свою кожаную куртку и зашагал в сторону выхода парка. Каждый его шаг сталью впечатывался в каменную кладку улицы. Он быстро переоделся в каморке для персонала, бросив идиотский костюм на туалетный бак.       Мотоцикл выехал с тротуара и исчез, оставляя позади себя чёрный дымный хвост. Рэй мчался на высокой скорости, позабыв о шлеме, который лежал в бардачке под сидением, мимо дыма и грохочущих фур, слепящих металлом в отблесках фар. Встречный ветер бил в лицо, раздувал воротник куртки. Может, ему стоило всерьёз задуматься о неконтролируемых вспышках гнева и тревожности, что вели его в руки потенциальной опасности. Но он нуждался в хаосе и гневе. Он не хотел, или не мог, выражать себя словами. Поэтому все эмоции должны были выражаться как-то по-другому. От этой привычки нельзя было просто так избавиться. Сердце отбивало барабанный ритм в горле. Рэй забыл, когда по-настоящему был в порядке.       Спустя долгие минуты он сконцентрировался, выровнял дыхание и спустил скорость, хотя онемевшие пальцы всё продолжали сжимать руль мотоцикла. Сумеречная чаща по сторонам трассы сменилась устремлёнными ввысь стволами деревьев с негустой кроной, а вскоре и вовсе разошлась, открывая вид на пылающие огни вечернего города. На мощных стволах сосен рисовались золоченые тени, тянувшиеся шлейфом от солнца, неспешно скрывающегося за линию горизонта.       Рэй притормозил напротив открытого скалистого участка, обдумывая варианты дальнейшего пути, а после нерешительно газанул вперед.       Он заглушил мотор, и посмотрел вниз, далеко вниз, вдоль тихих улиц Вильямсбурга. Было в этом что-то успокаивающее, мирное. Доносящиеся издалека звуки города, приглушённая оживленность. Время ничего не значило. Янтарные лучи проедали небосклон, как инферно, опаляя его желто-оранжевыми языками. И новое чувство зарождалось в груди Рэя — надежда, что всё можно исправить. К сожалению, он не представлял, каким образом.       Секретари непрестанно сообщали, что группа из стажеров сформирована, что они сожалеют об отказе в рассмотрении заявки Рэя. Ни черта они не сожалели, как роботы повторяя одни и те же слова, используя ободряющую интонацию, голос доверия и поддержки. Его еще ни разу не пригласили на повторное собеседование, разрывая контакты звонками об очередном отказе. После тяжелого восстановления он не мог найти равновесия и полностью сосредоточиться на учебе, его средний балл значительно просел по сравнению с предыдущими семестрами. Что говорить о рекомендательных письмах на стажировку. Рэю нужны были деньги. Всё всегда упиралось в них.       В этом городе у него не было влиятельных знакомых, которые могли бы замолвить о нем слово в какой-нибудь небольшой юридической конторе (о крупных компаниях он не смел даже мечтать), помочь получить заветное место младшего сотрудника. Сейчас, когда к нему пришло четкое осознание происходящего, он просто не мог больше смотреть на это сквозь пальцы. «Я не смогу отказаться от боев», — гудела в голове навязчивая мысль. Но он не желал нарушать обещаний, данных матери в ту переломную ночь.       Он отказывался сдаваться и уступать. На некоторое время он найдет подработку. Рэй хотел лишь выбраться из этого круга неудач и падений. Это было всё, чего он хотел, всё, что ему было нужно.       Тишину нарушил звук сообщения, пришедшего на телефон. Рэй потратил лишь секунду на разблокировку мобильного, смахивая непрочитанный текст. Тут же прищурился от резкого света экрана и неосознанно поднял свободную руку, прикрывая глаза. Он вчитывался в содержимое. Снова и снова. Рэй тупым немигающим взглядом смотрел на дисплей, на котором значилось сообщение от незнакомого номера.       «Это Лиам. Нужно поговорить».