Холодный пол заставил чуть онеметь привыкшую к жаре кожу. Другую сторону лица в то же время обводила стекающая вниз по щеке горячая багровая линия. Щекоча каждый нежный и гладкий миллиметр "пути", густая капля в конечном итоге задержалась у подбородка, будто в нерешительности, будто дрожа перед грядущим, совсем как Кала. Она приоткрыла глаза, ощущая такой резкий контраст между сдавившим холодом и легким теплом. Но легкость исчезала, заменяясь стягивающим ощущением засыхающей крови.
Индианка попыталась подтянуть руку ближе к себе, чтобы опереться и приподняться, но тело плохо слушалось. Кажется, она ударилась головой. Кажется, даже не один раз. Думалось совсем плохо. А потом эта опция вовсе отключилась, когда девушка устремила взгляд вперед, сталкиваясь с едва живым с виду Вольфгангом. Он лежал прямо напротив, в зеркальной позе, и смотрел ей в глаза.
Капля заколебалась на самом краю, а затем стремительно стекла вниз, падая на пол, расплескиваясь и растекаясь, будто красная клякса. Кала впечатала ладонь в пол на этом самом месте, пачкая пальцы, но совсем того не замечая. Она медленно приподнялась, игнорируя черные точки перед глазами и накатывающую тошноту. Затем Дандекар согнула колени и заторможенно повернулась в сторону своего возлюбленного. Волосы немного растрепались и опали на лицо, перекрывая обзор. Кала смотрела на мир будто бы сквозь черные занавески. Поэтому она подползла к Вольфгангу и сразу заправила прядь за ухо.
— Париж, да? — прошептал Богданов, наблюдая за тем, как индианка вновь ложится на пол, настолько вплотную к нему, что кончики их носов почти соприкасались.
— Что?
— Париж будет только нашим. Так ты сказала, — его шепот опалял ее губы так, будто слова были способны целовать. — Ты все еще этого хочешь? — Кала прикрыла глаза, не в силах сопротивляться сонливости. Вольфганг потянулся рукой к ее лицу, легким движением пальцев очерчивая ту самую кровавую дорожку. Дандекар вновь открыла глаза, но смотрела она куда-то мимо, поскольку перед глазами встала другая картинка. Но Вольфганг был и там.
Он целовал ее, обвился руками вокруг талии, прижимал к себе, а она с закрытыми глазами представляла, как все это будет, когда они на самом деле окажутся в одной комнате. Рядом, такие реальные, а не просто друг у друга в головах. Если это ощущается так хорошо, когда они в разных концах света, то как будет, когда...
Кале кажется, будто она проглотила маленькое солнце. Оно растворилось, разлилось по организму жидкими лучами света. Он тоже это чувствует? Конечно, он это чувствует. Он в ее голове, ее сердце, во всем, что делает ее ей. И индианке это нравится. Она хочет разделить все с этим человеком: каждое утро, каждый завтрак, каждую прогулку, улыбку, радость, каждый вечер и каждую авантюру.
Они были в каком-то шаге от этой уютной мечты...
— Да. И никогда не перестану. — По ее щеке скатилась слеза, создавая вторую дорожку на лице, соседствующую и под конец пересекающуюся с багровой. — Почему я тебя не чувствую?
— Блокаторы. Это пройдет. Только не засыпай, ладно? — Кала с прикрытыми глазами едва заметно кивнула, не отрывая головы от пола. Вольфганг вновь потянулся к ее лицу, на этот раз чтобы убрать прядь волнистых волос с лица. — Скоро мы туда отправимся. Поедим всяких лягушек, — девушка издала легкий смешок, — вместе. — Богданов опустил руку вниз, сталкиваясь с ее ладонью, и переплел их пальцы.
54 минуты назад.
Будучи на блокаторах, отделенной ото всех, Кала чувствовала себя
такой потерянной. Все так естественно и правильно ощущается, когда кластер в твоей голове, разделяет твои страхи и надежды, твои мысли, твои мечты. Сейчас почти все из них сидели бок о бог друг с другом, их плечи и колени соприкасались, но это
не то же самое. Почему они так близко, но так далеко? И почему они так далеко именно тогда, когда должны быть ближе всего? Когда так необходимо, чтобы кто-то разделил твои страхи и сомнения...
Сидящая на противоположной от индианки части фургона Райли слегка улыбнулась ей, доказывая, что им совсем не нужно знать, что в мыслях у каждого, чтобы понимать друг друга. Дандекар, сжимая в кулаках материал костюма химзащиты, пыталась сосредоточиться на этой мысли, вспомнить каждый раз, когда все они выручали друг друга, и убедить себя в том, что этот раз совсем не отличается от тех других. Ничего не полетит к чертям. Все по плану и все в кои-то веки в их руках. И Вольфганг...
Кала вновь и вновь мысленно возвращалась к тем мгновениям, когда они принадлежали друг другу, когда счастье маячило у их горизонта.
Солнце разливалось медленно, тягуче, распространяясь с нежностью по всем уголкам организма, но вот леденящее чувство, наступившее затем, свело на нет все хорошее за считанные секунды. Так же быстро случились и последующие события. Кала не успела ничего понять, как оказалась на полу. Все тело сковали судороги. От приятного тепла не осталось и следа, а его место занял одуряющий жар.
Вольфганг слышал, как в мыслях стучит его собственное имя. Он слушал его до тех самых пор, пока не отключился. Только в ее устах это имя могло звучать, как что-то хорошее.
...он тоже скоро будет с ними.
— Не поймите меня неправильно. — Все присутствующие вырвались из цепких лап удручающих размышлений и подняли взгляды на Аманиту. — Ну, то есть все еще не закончилось, и мы не знаем, что нас ждет, но
как же круто. Просто нереально круто наконец вас всех увидеть. — Номи, сидящая рядом со своей девушкой, издала легкий смешок и взяла последнюю за руку, Уилл ухмыльнулся, переглянувшись с Райли, и почти все зашевелились, а на их лицах отразилась тень того, какими они были, какие есть и какими будут, когда все закончится: люди, на чьей шее не повисла невидимая петля, готовая в любой момент стянуть горло, перекрыв доступ к кислороду.
Напряжение вернулось и с новой силой сдавило им плечи, когда фургон остановился. Уилл наклонился вперед, обвел всех взглядом и произнес:
— Все готовы? — Решительные кивки в ответ. — Тогда сделаем это. Так, как Вольфганг бы сделал. — Несмотря на то, что в переводе это означало "Броситься без нормального плана в самую гущу", уверенность лишь возросла от этих слов.
— Бак? — Номи коснулась скрытого от глаз наушника, проверяя связь. — Ты с нами?
—
Слышу четко и ясно, мои ангелы, — воодушевленно отозвалась их техподдержка. —
В здании есть специальный служебный вход, я вас проведу.
— Отлично. — Маркс наклонилась вперед, скопировав позу Горски. — Кто-то должен остаться, присмотреть за нашими "друзьями". — Райли сняла защитные перчатки.
— Я просто диджей, — пояснила она и протянула перчатки Номи, а затем принялась снимать все остальное. Кала, недолго думая, встала, собираясь последовать ее примеру, но Лито ее опередил и отдал свою форму Сан, которая была жизненно необходима группе, поскольку умела драться. Молчаливый благодарный кивок фармацевта сказал куда больше, чем могли бы сказать любые слова.
Через какие-то несколько минут пятеро в костюмах химзащиты, включая влившегося к ним Кафеуса, который был за рулем, отправились внутрь, ведомые голосом "хакера-хранителя", а остальные остались в фургоне сторожить их "груз". Аманита подсела ближе к Райли, буравя взглядом Уисперса, но мысленно будучи в том злосчастном здании и представляя, как далеко уже пробрались их друзья.
***
Когда они нашли эту темную, маленькую
пыточную лабораторию, представляющую собой собирательный образ из всех фильмов ужасов, сердце Калы ушло в пятки. Блокаторы все еще действовали, но она знала, что остальные почувствовали то же самое, каким бы сосредоточенным ни выглядел Уилл, держащий пушку наготове на случай незваных охранников, или каким бы каменным ни казалось лицо Сан. Всем было одинаково плохо при виде замученного Вольфганга, всего в крови и такого бледного.
— Сможешь его раскачать, как тогда Райли? — Дандекар, ушедшая глубоко в себя и будто бы не услышавшая слова Горски, осторожно расстегнула ремни, закрепляющие голову ее возлюбленного. Она провела рукой по мокрым от пота светлым волосам, дрожащими пальцами прошлась по лицу, глядя на свои действия сквозь мутную пелену наступающих слез. Явно не такой индианка представляла их первую
настоящую встречу. — Кала, пожалуйста, у нас не так много времени, — попытался достучаться Уилл, все так же стоящий на стороже у входа.
— Я... нет, не думаю. — Кала, едва касаясь, провела пальцами по внутренней стороне руки Вольфганга и задержалась на его ладони. Он был без сознания и ничего не мог почувствовать, но... он был таким теплым. Был
живым. Прикосновения, пусть и не имеющие отклика, ее немного успокаивали.
— Придется нести, — заключила Сан. Уилл обернулся и кивнул. Он отошел от двери, отдал пистолет Номи, а затем они с Кафеусом взяли Богданова под руку с обоих сторон и поволокли, следуя за девушками. Они возвращались тем же путем, что и пришли, и им даже не был нужен ведущий их Бак, потому что неким подобием "хлебных крошек" служили бессознательные работники ОСБ.
—
Кажется, у нас проблемы. — Номи остановилась, заставляя насторожиться и остальных, которые не могли слышать голос их невидимого помощника. —
Я вижу целую группу. Идут навстречу вам.
— Что происходит? — Уилл подозвал Калу, и та заменила его в качестве опоры для Вольфганга.
— Думаю, кто-то успел врубить тревогу. На нас движется еще группа. — Номи вернула Горски оружие, лихорадочно соображая, как им поступить. В этот самый момент Вольфганг дернулся, перепугав Калу и Кафеуса, которые чуть было не уронили его от неожиданности. Он скривился, жмурясь от боли и яркого света, который доставлял лишь больше дискомфорта. Впервые индианка увидела что-то хорошее в блокаторах: она не хотела знать, насколько Вольфгангу больно.
— Есть другой выход, но двери заблокированы, — пытаясь сохранять такое необходимое сейчас хладнокровие, Номи говорила быстро и по делу. — Бак сможет нас вытащить, но нужно время.
— Тогда уходите. — Будучи на одной волне, Уилл и Сан встали по обе стороны от прохода в западное крыло. Оттуда уже стали доноситься отдаленные шаги. — А мы обеспечим вас временем, — закончила Сан, принимая удобную для начала боя позицию.
Вольфганг сдавленно рыкнул, когда его спешно поволокли дальше. Было не до осторожности, но Кала изо всех сил старалась. Она сбивчиво извинялась, обещала, что еще немного, и все закончится. В один момент Богданов сжал пальцы на ее плече в попытке успокоить. Она повернула голову, и их взгляды столкнулись. Его серые глаза были полны усталости, вины, но каким-то образом в них блестела и искорка радости.
— Он тебя не достал, — прошептал он. Уголок его губ дернулся в намеке на ухмылку.
— Это
мы его достали, — с ноткой не то гордости, не то какого-то вызова в голосе произнесла она и нарушила зрительный контакт, чтобы смотреть, куда идти.
***
В какой-то момент Номи вновь остановилась, тревожно оглянувшись назад. Затем она отвела взгляд, явно слушая Бака. Вольфгангу жутко не нравилось ощущение безучастности. Он был человеком действия, но сейчас являлся лишь бесполезным балластом.
— Так, ладно, вот теперь у нас реальные проблемы. Бак не сможет дистанционно снять блокировку, это можно сделать лишь изнутри.
— Блокировку? — озвучила Кала общее негодование.
— Двери стали автоматически закрываться вслед за "тревожной группой". Я думала, что все обойдется, но придется повозиться. Мне нужен главный компьютер. Кроме того, Сан и Уилл застряли в одном из отрезанных коридоров, те двери отделены от общей системы из-за более высокого доступа. Кто-то должен вскрыть панель и помочь мне оттуда.
— Не сложнее, чем завести автобус без ключа. — Кафеус опустил руку Вольфганга и направился к Маркс, забирая наушник из ее рук.
— Хорошо. Бак объяснит, что и когда ты должен сделать. Я на третий этаж, открою парадные двери, а вы, — она повернулась к Кале и Вольфгангу, — идите прямо туда и ждите. — После этих слов Номи тут же рванула к лестнице, а Кафеус повернул туда, откуда они пришли. Кала также повернулась в назначенном направлении, но Вольфганг немного уперся, задерживая ее. Он оперся на стену, чуть выпрямился, полноценно вставая и перенося вес на ноги, тем самым облегчив ношу индианке.
Кала с сомнением отнеслась к этой затее, с хмурой морщинкой меж бровей оглядывая нижнюю часть лица Вольфганга, покрытую сухим багровым слоем, и потемневшую от крови светло-голубую больничную робу.
— Выглядит хуже, чем есть на самом деле, — пояснил тот. Богданов шел почти самостоятельно, с минимальным переносом веса на хрупкую, но упертую Калу, которая при любом раскладе бы его доволокла до выхода. Чтобы она когда-нибудь сдалась? Да ни за что на свете. Даже в тот момент, когда он сам опустил руки, она нашла решение, будто бы яркий свет маяка во мраке.
Вольфганг жмет на курок и слышит неприятный глухой звук, оповещающий о том, что тот истратил всю обойму. Он скалится, отбрасывая бесполезную теперь уже пушку и оседая на пол. Дверь забаррикадирована железным шкафом, а сам Вольфганг скрылся от пуль за кухонной тумбой, но все это лишь временная мера. У него не было оружия. Как только амбалы по ту сторону двери это поймут, они проникнут внутрь. Его череп и вражескую пулю разделяли какие-то 5 минут. Возможно, именно это осознание и позвало ту, чье лицо просто обязано было стать последним, что он увидит в этой жизни.
— Что происходит?
— Похоже, я пришел попрощаться. — Богданов тяжело дышит, глядя в эти большие, невинные черные глаза с легким страхом и одновременно смирением. В следующую секунду они оба пригибаются, спасаясь от обстрела. Вольфганг прикрывает рукой голову не то в инстинктивном порыве защититься от пуль, не то в попытке оградиться от летящих со стола ошметков расстрелянных овощей и фруктов.
— Вот, какой у тебя план?!
— Откуда мне было знать, что у него бронежилет? Кто вообще носит бронежилеты в реальной жизни? — Вольфгангу остается только не высовываться и ждать конца. Ему бы не хотелось, чтобы индианка это видела, но в то же время он был рад, что не один. Что он с ней. Но у самой Калы, кажется, были другие планы.
— Что ты делаешь? — Она открыла дверцу шкафчика и стала перебирать содержимое. Вольфганг бы ни за что не сказал, что она напугана, если бы не знал наверняка, что она чувствует, поскольку Дандекар выглядела уверенно и собрано. Она знала, что делает и чего хочет, казалось, никто и ничто не может ей помешать. Если прежде Богданов не понимал, откуда между ними эта связь, эти чувства, почему их так друг к другу тянуло, то в этот самый момент все встало на свои места.
— Я не как Сан: я не знаю, как пользоваться кулаками, — она выставляла разные емкости и флаконы на пол, торопливо выбирая необходимое, — но это не значит, что я не умею драться. — Вольфганг смотрел на ее, ошарашенный и медленно осознающий то, что делала Кала, и понял, что никогда, черт возьми, не перестанет ее любить. — Я не готова прощаться, — заключила она, всучив ему готовую самодельную бомбу. Вольфганг наклонился вперед, целуя ее. В тот момент не было времени думать, что все это значит и к чему приведет, поэтому он и был особенным. Таким особенным, как и все, что было связано с этой девушкой.
— Знаешь, а ведь это ты должна быть принцессой в беде. — Вольфганг был не из говорливых, но сейчас он хотел нарушить эту звенящую тишину. Возможно, из-за напряженной линии смуглых плеч и поджатых пухлых губ. И Богданов сделал все правильно, поскольку эти губы вновь тронула привычная красивая улыбка.
— Не дождешься, — ее акцент каким-то образом придавал боевую нотку всему, что она говорила. Это восхищало.
Они подошли к широкому помещению, ведущему к выходу. Большие стеклянные двери были прямо напротив них, оставалось лишь дождаться, когда Номи их разблокирует. Свобода маячила на горизонте, и казалось, что все страшное осталось позади. Они сделали это.
Но неожиданно откуда-то справа на свет вышла знакомая смуглая фигура. Джонас, идя размеренным шагом, без какого-либо намека на эмоции в чертах его лица, достиг центра комнаты, а затем повернулся лицом к Кале и Вольфгангу, открывая им обзор на автомат, который держал в правой руке. Из-за спины Джонаса вышла та бестия неаполитанка с безжалостным взглядом. Лило.
— Когда тебя положат под нож, я хочу, чтобы последним ты вспомнил мое лицо.
Вольфганг невольно поморщился, испытывая глубочайшее отвращение. О, он ее еще достанет. Без вариантов. Эта сука ответит. Правда, сама Фокини явно не боялась показываться ему на глаза. Она не волновалась. В глазах ее блестел привычный самодовольный огонек.
— Тебе стоило принять мое предложение. Все куда сложнее, чем вы можете себе представить. — Лило сделала пару шагов назад и посмотрела на Джонаса. Тот тут же поднял пушку, невидящим взглядом глядя на две свои цели. Шатенка будто бы дергала за невидимые ниточки, управляя им. Дело дрянь.
