Замкнутый круг из миллионов дорог

Поддаваясь неведомым трелям, Не давая и шанса, посыпанным пеплом, Ухожу в далекие дали, В место, где нас еще не видали. Я сегодня прошу у судьбы Искупления за мои все грехи. И за то, что потерян ты стал для меня. И за то, что случилась вся эта фигня. Мне безвыходным стать уж пора, Нет больше выбора — жизнь повела. Она учит меня любить, Но выходит лишь резать и пить… Ах, как дальше не знаю И, черт с ним, найду и пойму, Не важно. Лишь бы привела дорога к тебе однажды. Сейчас здесь лишь боль, Дорога мне в траур. Ну что ж, пой, Трубадур, Как недавно, а может давно, стояли Помпеи, а я там играл свою важную роль.       Я ищу тебя постоянно.       Первый вдох — слышу — последний выдох. В груди жжет и печет.       Имя твое — загадка извечная. Их много, ни одного так и не услышал. Не увидел. Сбегаешь, снова и снова. Каждый день. Караулю тебя за дверными проходами, под окнами школ, а порой и замков, у порога домов, квартир… Не выходишь. Никогда не идешь ко мне.       Разгадать в толпе? Не выход. У тебя тень длинная, прячет. Будто бы не суждено нам встретиться из-за сердца твоего темного…       Говорят, черные сердца, без добра, не могут встретится со своей Музой. Но ты можешь… Ты же хочешь, я чувствую, это прямо как нить, коей к тебе привязан, но держишь на расстоянии. Будто помнишь, все помнишь, все грехи, которым отдавался за все времена и не даешь себе от них освободится, ища искупления.       Не прячься. Найди меня.       Мне бы, конечно, хотелось этого. Но без толку.       Грустно. Очень грустно от осознания того, что тебе не нужен. Нам ведь было хорошо вместе, пока ты еще было принцессой златокудрой. А что же сейчас?.. Сейчас километры боли. Километры скуки. Километры лжи и фальши, а после и смерти тоже.       Знаешь, что происходит с Музами, которые отчаялись и больше не идут за душами, которые бросают свое существо и вечность? Я тоже нет.       Но та музыка. Та музыка, что ты играешь. Чувствую. Точно-точно. Будто поселяется где-то внутри. Глаза закрываются.       Ноты струятся из-под пальцев, словно звучные мыльные пузыри, стремятся заполнить собой темную пустую комнату. Печаль и усталость — вот, что правда. Голос дребезжит и тихое дыхание смешивается с нотами, с редкими напевами, а иногда и руганью. Становятся частью мелодии. И вот, создается ощущение, что я наконец рядом. Что я — он. Что стоит мне открыть глаза и я увижу нотный стан, а под кистями будет черно-белое полотно.       Только открыть. Все так просто…       Так просто… Ты попал в его сети. Ты умер? Иль жив? А может в пути До небес ночных, До бескрайних полей земных? А может пропал? Или в бездну упал? Нет, ты не прав. Когда сердца ключи увидал, Что его тьму заберешь, обещал. Просто понять очень сложно, То что кажется ложным.       Синие, ледяные, они открываются под напором чувств, всматриваясь в глубину помещения и убирая руки на колени.       Что же такого привиделось Тодороки? Почему его так затрясло, словно в припадке? Он не знает ответа на этот вопрос. Как и на многие тоже. Его память быстро заблокировала нежелательное лицо, которое уже тысячи лет не видел. Только мимолетом слышал запах, совсем родной, и голос, но все не смел обернуться. Ангелам не важны какие-то второсортные людишки. ***       Свет фар, городская шумиха, яркие вывески. Ночной город так и кишит жизнью. Большая часть населения вряд ли совы, но они стараются поддерживать гам даже в подобное время суток.       Час ночи. Лихт пешим шагом прогуливается до своей квартиры. Скоро будет холодать и последние теплые дни упускать нельзя.       В его сознании крутилась мелодия, что пришла к нему недавно. Он должен обязательно закончить ее…       — Смотри куда прешь, остолоп! — крик водителя небольшого джипа и рассеянный блондин, чуть-ли не свалившийся рядом. Алые очи касаются бледной кожи, проходятся по волосам. У незнакомца ухмылка на лице стремная и жуткая, аж до дрожи и желания ударить. Весь безжизненный, сломанный, но для многих кажется сильным… И лишь только тонкая полоска губ изгибается в немом шепоте и неверии: «Нашел».