Осторожно: Взрывоопасно

— Наконец началась уборка последствий взрыва, который произошёл вчера вечером. Оказалось, причиной послужил поджог трёх автомобилей на школьной парковке. Мы не знаем точно, когда это произошло, но первые звонки в службу спасения указывают на то, что инцидент состоялся в 23:28. Майкл сидел в боксерах и футболке возле кухонной тумбы, прислонившись к ней, смотря на экран маленького телевизора. — А теперь, Сара, — продолжил репортёр, — я нахожусь на месте происшествия с главным пожарным инспектором. Не могли бы вы поделиться своими мыслями по поводу того, что здесь произошло? Майкл потёр глаз. Он едва притронулся к каше, которую наложил себе, спустившись сюда полчаса назад. Он всё ещё был уставшим. Сон ночью тоже не шёл. Мужчина в телевизоре приблизил микрофон к лицу пожилой женщины со шлемом в руке. — Мы можем уверенно сказать, что взрыв произошёл около десяти тридцати прошлой ночью. Нам удалось выяснить, что он был вызван тем, что на автомобили был пролит бензин, что означает, что пожар был вызван искусственно, но ранние предположения о мотивации указывают на желание разрушения, нежели причинения вреда определённым лицам. — И почему же вы так считаете? — Не было бомбы или чего-то наподобие, я хочу прояснить это для всех. Парковка была пустой, когда машины взорвались, и они были достаточно далеко от чего-либо ещё, так что огонь не успел распространиться. Так что то, что мы здесь имеем — это достаточно очевидный пример предумышленной порчи имущества. — Значит, нет никаких доказательств, чтобы заявлять, что это был акт терроризма против школьной футбольной команды? Майкл простонал. — Нет. Я не думаю, что есть доказательства, чтобы предполагать это. — Даже несмотря на то, что взрыв произошёл сразу после того, как команда вернулась с матча, и некоторые утверждают, что автомобили принадлежат трём звёздным игрокам? Блять. — Даже несмотря на это, — продолжила инспектор, — это всё, конечно, весьма относительно, но, исходя из моего личного опыта, я бы назвала это подростковым пранком, вышедшим из-под контроля. Самое главное это то, что огонь не распространился. Несмотря на шторм на прошлой неделе, воздух всё ещё слишком сухой. Всё поле могло бы выгореть до того, как мы приехали. — Но можете ли вы подтвердить, что автомобили принадлежат членам школьной футбольной команды? — Мы лично свяжемся с владельцами автомобилей, как только установим их личности. Аппетит совсем отбило. Майкл отодвинул тарелку. Со вздохом он опустил голову на холодную поверхность кухонной тумбы. Слава богу, родителей не было дома. Как всё так быстро пошло по пизде? Как так всего несколько недель назад всё было совершенно иначе? И почему он не уверен, чувствует ли себя в этом виноватым? В дверь постучали. Майкл застыл. Стук повторился. Он повернулся на звук, но с его места ничего не было видно. Он ведь пойдёт открывать дверь? Что если это… Нет. Тревор явно не из тех, кто стучит. Может, полиция? Чёрт, это утро обещало быть самым ебанутым в его жизни. Майкл медленно направился к двери. Его рука замерла на ручке перед тем, как повернуть её. Аманда смотрела на него из-за двери. — Ох, — выдавил Майкл. Она выглядела такой же уставшей, будто тоже не спала. Её машина стояла на обочине, рюкзак лежал на переднем сидении. Видимо, она направлялась в школу. Девушка нахмурилась. — Где твоя машина, Майкл? Он вздохнул, отступая от двери. — Просто проходи, окей? Она заколебалась, но всё же зашла. Проследовала за ним на кухню, где он уселся на стул за кухонной стойкой. — Что случилось прошлой ночью, Майкл? — начала она. Майкл громко простонал, опустив лицо в ладони. — Много чего. Охуительно много. Дохера. — Это твою машину в новостях показывают, да? — Да. Это правда. — И это ведь тебя мы видели вчера? В больнице? Майкл посмотрел на неё, нахмурившись: — Как Куперс? Она покачала головой, шагая по другую сторону от стойки. — Хуёво. — Насколько хуёво? — Сломана челюсть и нос. Десять швов на руке. Он не сможет играть. — Сука, заслужил, — пробормотал Майкл себе под нос. — Майкл! — Заслужил! — вдруг закричал он. — Они чуть не убили его! Боже, Аманда, ты бы видела, как они накинулись на него одного, никто такого не заслуживает! — А Куперс, значит, заслуживает? — Эй, Куперс, между прочим, начал это всё. А Рамирез сломал Тревору руку, Аманда, руку, блять, у него кость из неё торчала! — Я знаю. — Ты знаешь? — Да. Он тоже был в больнице. Его везли в операционную или что-то вроде того. Майкл уставился прямо перед собой, не зная, что сказать. — Это было… хуёво, — пробормотала Аманда, — это всё. — Ага. Аманда замолчала, с перекрещенными на груди руками смотря на экран телевизора. — Они сказали, у него была твоя куртка, — наконец сказала девушка, тише, чем раньше, — у него в машине. Майкл не знал, как ответить. — Мы расстались, — осторожно сказала она, — так ведь? — Да. Да, я думаю, расстались. Она смотрела в телевизор с пустым выражением лица. — Это моя вина, — прохрипел Майкл. — Всё это, Мэнд. Это всё моя вина. — Я думаю, ты прав. Майкл уставился на неё. Она не отрывала взгляд от мигающих картинок: вертолёт, пожар, тушимый двумя пожарниками, мигающий красно-синий свет на темной парковке. Он сглотнул, отводя взгляд. — Ты была права, — сказал он. — Насчёт чего? — Насчёт меня. О том, что я понятия не имею, где я, и что это всё время плохо кончается. Если бы я просто был честен, действительно, блять, честен хотя бы один раз, этого бы не произошло. Аманда перевела на него взгляд. — Ты всегда можешь начать. Хоть сейчас. Быть честным. Он посмотрел на неё. Честно. — Ты не могла бы оказать мне услугу, Мэнд? — Какую? — Можешь отвезти меня кое-куда? Она задержала взгляд. Затем кивнула. — Конечно. Солнце уже во всю светило над горизонтом, когда автомобиль Аманды остановился. Майкл глядел в окно, пытаясь убедить свой желудок успокоиться хоть на какое-то время. — Майкл, — начала Аманда, — ты уверен? Тот сделал глубокий вдох, смотря на полицейский участок. — Нет. Он открыл дверь машины и направился к зданию, не дав себе времени задуматься о том, что он, чёрт возьми, творит. Закрывая за собой дверь, он услышал, как Аманда отъезжает позади. Внутри участка было суетно: полицейские спешно ходили по кабинетам, люди сидели за столами или на дешёвых стульях у стены. Женщина крепкого телосложения в форме быстро шла по направлению к Майклу. — Ээ, извините, — начал он. — Подождите у стойки регистратуры, — ответила она, не замедляя шаг. — Я хотел бы поговорить с кем-нибудь о пожаре. На стоянке, — он сглотнул, — я… я знаю, что произошло. — Ага. Вы и ещё десять человек, которые сейчас ожидают, — фыркнула она, но однако сбавила шаг, почти останавливаясь. — Нет, я… я Майкл Таунли, это была моя машина, с двумя остальными. Я был там. Теперь она остановилась, окидывая парня оценивающим взглядом, скептически нахмурившись. — Вам принадлежит чёрная Ауди 2013-го года? — 2014-го, — поправил Майкл. — Хмм, верно, — её глаза задержались на его лице, — хорошо, Майкл Таунли, следуйте за мной. Она отвела его в глубину участка, вдаль от хаоса фойе, к гулу кабинетов и столов. — Эй, Сэм, — громко позвала она. Мужчина лет тридцати с козлиной бородкой поднял голову, опираясь на чей-то стол. — Что такое? — Тут мистер Майкл Таунли хочет поговорить с тобой. — Что? — мужчина отошёл от стола, направляясь к ним. — Я ещё никого к ним не посылал. — Ну, кажется, он тебя опередил. Сэм остановился перед Майклом, внимательно осматривая его. — Да. Таунли. Видел тебя в новостях, сынок. Что привело тебя сюда? — Это была моя машина. — Да, это мы выяснили. — Я знаю, что случилось. Я был там. — Это факт? — Это так. Сэр, — добавил он. — Ну, вам стоит пройти за мной, мистер Таунли, — Сэм отвернулся, благодарно махнув другому офицеру. Он повёл Майкла через весь этаж участка и открыл хлипкую дверь в конце коридора, заходя в офис. Майкл последовал за ним и сел на неудобный стул напротив стола. Тот стул, что стоял за столом, в который уселся офицер Сэм, выглядел куда более комфортным, но, возможно, это имело какое-то значение. — Так что, Таунли, что вы мне расскажете? Вот и всё. Пути назад нет. Майкл глубоко вздохнул. — Это я устроил поджог. Офицер удивлённо поднял брови. — Это правда? — Правда. — И как именно это произошло? Майкл сосредоточился, приняв уверенную позу, чтобы прикрыть откровенную ложь. Он почувствовал, как его голос слегка поднялся, именно так, как надо, нерешительный, обеспокоенный и чертовски напуганный. Эта часть не такая сложная. — Это было глупо. Это было пиздецки тупо, офицер. Мы только вернулись с игры, и мы выиграли и чувствовали себя хорошо, вы знаете, просто охуенно. Слишком. И мы хотели отпраздновать. — Ммм, — промычал в ответ офицер, внимательно слушая, — и что потом? — Боже… бля, мне так жаль, я не… у меня была бутылка бухла в машине, и мы выпили её. Это было глупо, я знаю, реально глупо, но нам было так хорошо, и мы просто хотели отпраздновать, а затем… всё стало ещё тупее… — Что случилось с машинами? — Я просто… я хотел сделать что-то ебанутое. Я не знаю, почему, я не знаю, чем вообще думал, но, как я сказал, мы были бухие и почему-то подумали, что это хорошая идея. Типа как в фильмах. Что-то эпичное и захватывающее. И… я облил машины бензином, я поджёг их, это всё сделал я. Другие ребята, Куперс и Рамирез, они не при чём. Это моя ошибка, и это было тупо. Так тупо. Теперь я понимаю. Офицер пристально смотрел на него. — Кто-нибудь мог серьёзно пострадать, сынок. Ты понимаешь? — Я знаю, знаю, со всем уважением, сэр, мы просто хотели чего-то экстремального. И, да, это было глупо, очень глупо, но мы бы никогда не сделали ничего подобного, если бы хоть кто-то мог быть поблизости. Парковка была пуста. Уже долгое время. Это были наши машины. Как я уже сказал, мы поступили очень глупо. Офицер медленно откинулся в кресле, праздно постукивая ручкой по подлокотнику. — Ты ставишь меня в трудное положение, Таунли. — Сэр? Офицер вздохнул, облокачиваясь на стол. — Когда мы выяснили, что это была твоя машина, мы открыли твою историю. Ты чист. Нет абсолютно ничего на тебя. А теперь ты пришёл и говоришь мне, что это всё сделал ты, что не хотел никому навредить и говоришь так, будто всё нормально, но это не нормально, даже с натяжкой. — Я знаю, сэр. Я не пытаюсь оправдаться. Я просто делаю то, что должен. Полицейский замолчал на секунду. — А что насчёт двух других ребят, Куперса и Рамиреза? Как они причастны? И почему Куперс в больнице? — Нет, сэр, они не причастны, — продолжил Майкл, — мы разделились после взрыва. Я думаю, они наткнулись на неприятности. Есть один парень, Крэйг Джонс. Ошивается там. Он часто достаёт нас. — Ах, да, мистер Джонс. В отличие от тебя, у него есть приводы, — офицер снова наклонился, — ты уверен, что это не он поджёг машины? — Да, сэр, уверен. Мужчина вздохнул, проводя рукой по волосам. — Ты отличный игрок, сынок, ты знаешь. Когда чемпионат? — В четверг. Офицер Сэм простонал. — Отлично. Майкл устроился поудобнее на стуле. Ненадолго повисла тишина. — А я… — начал он, — арестован? — Нет, не арестован. Но я должен позвонить твоим родителям. Сейчас. — Они сейчас не в городе. Моя мать в спа, а отец на работе в другом городе. — У него есть мобильный? — … Да. — Дай мне его номер, — офицер дал Майклу ручку и блокнот. Тот быстро записал номер. Его чувства боролись между облегчением и ожиданием того ада, который свалится на него, как только отец поднимет трубку. — Хорошо, — мужчина забрал листок и поднял трубку телефона, стоящего на столе, — ты можешь подождать снаружи, Таунли. Не уходи. — Да, конечно, — кивнул Майкл, поднимаясь с неудобного стула и направляясь к двери. Внутри участка было всё так же суетливо, а людей теперь стало ещё больше. Он не слышал разговор через дверь, только приглушённую, чёткую и непрерывную речь. Он почувствовал вес собственного телефона в кармане и решил развернуться и отступить в укромный уголок между ящиками и дверью в туалет, прочь от чужих глаз и ушей. Он набрал номер. После одного гудка трубку подняли. — Чего? — грубо процедил Рамирез. — Я в полицейском участке. На секунду повисла тишина. — Серьёзно? — Да. — Так что, они загребут его? Этого психа? Всё утро по новостям… — Я сказал им, что сам это сделал. Снова тишина. — Что? — Сказал им, что мы вернулись с игры, выбухали бутылку водки, завелись, и я решил, что поджечь наши машины будет хорошей идеей. — Майк… я не… — Сказал, что вы, должно быть, наткнулись на Крэйга после того, как мы сбежали. Он со своими громилами нихуёво отпиздил Куперса. На другом конце провода была лишь тишина. — Так что это моя вина. И ничья больше. Хорошо, что больше никто не пострадал. Никто не сломал руку и ничего такого. Никому ведь не нужно обвинение в нападении. Хорошо, что там были только мы, да? Просто бухие идиоты, слетевшие с катушек из-за какого-то футбола. Просто тупые дети. Думаю, так немного проще. Не думаешь? Я бы не хотел ничего усложнять. Тишина не прекращалась. Майкл уже подумал, что он сбросил. — То есть, это был только ты? — наконец спросил Рамирез. — Ты нанёс весь ущерб, и мы не при чём? Мы пытались остановить тебя, но ты не слушал. И машины на тебе? — Да. Только я. И мне жаль, что вы наткнулись на Крэйга. — Да, — ответил он с уверенностью в голосе, — да, жаль. — Ты помнишь это, да? — Да. Конечно. — Хорошо, — Майкл повесил трубку. Позади послышался звук открывающейся двери. — Таунли? Он вышел из-за угла. — Хорошие новости, — сказал полицейский, — твой отец сможет забрать тебя. Около часа прошло до того, как он приехал. Майкл почувствовал, будто воздух стал тяжелее, когда его отец прошёл через двери. Будто он принёс с собой десять градусов чистой ярости. Он ворвался в офис с тремя полицейскими, неистово пытающимися уговорить его подождать и очевидно уже проигравших эту битву. — Майкл, — рявкнул он в ту же секунду, — жди в машине. — Э, я не знаю… — Где офицер Самуил Манн? — крикнул отец. Мужчина, с которым Майкл говорил, вышел из офиса. — Это я. — Мой сын арестован? — Нет, сэр. — В машину, Майкл. Сейчас же. Майкл переводил взгляд с отца на офицера, пока последний в конце концов не кивнул. Он вышел на улицу. Два часа прошло до того момента, как он снова увидел отца. Солнце уже проделало свой путь по горизонту и начинало заходить. Отец наконец вышел из здания, направляясь к машине. Он открыл дверь и залез внутрь. Майкл напрягся в ожидании неминуемого. Но ничего не произошло. Его отец завёл двигатель и развернулся, направляясь к дому. Когда они приехали, Майкл проследовал за ним в дом, закрывая за собой дверь. — Пап, слушай, я… Отец влепил ему звонкую пощёчину. Шок был гораздо сильнее, чем боль. Он схватился за лицо, пялясь на отца и всеми силами пытаясь удержать себя от того, чтобы не ответить ему кулаком в челюсть. — Больше никогда, — прошипел отец сквозь зубы, — ты понял меня? Никогда больше я не подставлюсь ради тебя, ради чего-либо такого, больше ни разу. Майкл уставился в пол. Если бы он взглянул на его лицо, ярость бы перелилась через верх. — Что со мной будет? — Ничего с тобой не будет. Вот что ты получишь за свою выходку. Ничего. На тебя не заведут дело и расследование закроют. Останешься в команде и в школе. И ничего из этого не окажется в твоём протоколе. Майкл смотрел на плиточную дорожку у входа, пытаясь понять, рад он этому или нет. — И ты никогда больше не поставишь меня в такое положение. Это понятно? Майкл промолчал. — Это понятно? — Да. — Да что? Он поднял глаза, всё ещё чувствуя, как щека пульсирует: — Да, сэр. — Я ухожу. Представления не имею, как буду объяснять это на фирме, но тебе ведь плевать, да? — он открыл дверь и отправился обратно к жаре, захлопывая дверь за собой. Майкл уставился на дверь. Нащупал рукой телефон в кармане и вытащил его. Он набрал номер Тревора. И сразу услышал автоответчик. Он тихо выругался. Голос прозвучал странно в тишине коридора. В кровати было намного лучше. Он лёг на спину, положив одну руку под голову, и уставился в потолок. Затем медленно закрыл глаза и попытался вспомнить звуки дождя. Когда он открыл глаза, было уже темно. Из окна светили фонари. Майкл сел со вздохом, потирая глаза. Вслепую он нащупал телефон, лежащий рядом на кровати. Ни пропущенных звонков, ни сообщений. Он снова вздохнул, поднимаясь и потягиваясь, и направился к гостиной. Ему надо поехать туда. Прямо сейчас. Но у него нет машины. Идеально. Просто охуенно. Внизу горел свет. Он потоптался на ступеньках, представляя, как его отец ходит по кухне туда сюда, готовый ещё десять раз сказать ему, какой он кусок говна. Но было тихо. Даже спокойно. Такого никогда не бывало, когда его отец был дома. Майкл провёл рукой по щеке и начал спускаться по ступеням. Свет шёл из кухни. На секунду воспылала надежда. Он повернул за угол. За стойкой стояла его мать. Она стояла к нему спиной, волосы завязаны в пучок, цветочная блузка свисала с её худых плеч. На кухонной тумбе рядом с ней стоял бокал вина. — Мам? — позвал он. Она обернулась, улыбаясь одними губами. Её взгляд выражал иные эмоции: какую-то пустую грусть вперемешку с усталым беспокойством. — Привет, Майкл. — Что ты здесь делаешь? Я думал, у тебя лечение ещё пару дней. — Это твоя машина в новостях? Майкл сглотнул. — Да. — Ты в порядке? — Да. Да, мам, я в порядке. — Хорошо. Она снова приникла губами к бокалу. — Там на улице стоял мальчик, — тихо добавила она. — Что? — Там мальчик был. Стоял во дворе. Не думаю, что он хотел, чтобы его видели. Майкл медленно зашагал в сторону двора. — Он уже давно ушёл, — вдогонку сказала мать. — Он не задержался здесь надолго. Майкл остановился у стеклянной двери, выглядывая наружу. Во дворе были лишь вытянутые тени, отбрасываемые уличными фонарями. — Я видела его раньше. Стоящим во дворе, — продолжила она. Её голос как-то изменился. Он был идеально спокойным, но таким отчётливым, каким Майкл давно его не слышал. — Только в тот раз он не выглядел таким одиноким. Майкл тяжело сглотнул, поворачиваясь к ней. — Мам, слушай… — Можно дать тебе совет, Майкл? — её взгляд был на удивление сосредоточенным, пронзительным и ясным. Он не ответил, просто смотрел на неё, почему-то не в состоянии отвести взгляд. — Это становится сложнее, — сказала она, — с каждым днём всё сложнее плевать на мнение других. Ты пускаешь эти голоса внутрь себя, один за другим, и они превращаются в голос в твоей голове. Но в один день ты просыпаешься и перестаёшь понимать эти голоса. Будто они говорят на каком-то языке, который ты знал давным давно. И ты смотришь на свою жизнь и чувствуешь, будто она не твоя. Их. Они дали её тебе. Но это был нечестный обмен: они забрали что-то у тебя, и это — то, что ты получил взамен. Какую-то оболочку. И ты больше не знаешь, кем являешься на самом деле. Майкл глядел на неё. Что-то щипало в глазах. — Прости, мам, — его голос прозвучал как-то хрипло, — боже, я так виноват. — Это не твоя вина, Майкл, не извиняйся, — она нежно улыбнулась, — всё будет хорошо. Она поставила вино на тумбу, а её взгляд уже возвращался к чему-то привычному и туманному. Она скользнула рукой в карман, вынула что-то и положила на стол. Ключи. — Можешь взять мою машину на несколько дней. Тебе она, кажется, нужна. Майкл быстро шагнул к столу, схватил ключи и рванулся к двери. Он остановился, оборачиваясь. — Спасибо, мам. Она улыбнулась, коротко кивнув. Он повернулся и спешно направился к машине. Открытые окна машины запускали в салон горячий воздух. Он гнал так быстро, как только мог, заворачивал за углы, затем по грязи и наконец остановился у знакомого трейлера. Тихий и кривобокий, он стоял в тёмной ночи абсолютно спокойным, будто нечто давным-давно забытое. Майкл вышел из машины и заспешил к двери. Она была заперта. Он постучал, но ответа не было. — Блять. Блять. Он глубоко вздохнул, оглядывая темноту. Луна была так высоко, что её с лёгкостью можно было разглядеть. Из окон нескольких трейлеров позади лился мягкий жёлтый свет. Драные кусты, разбитые бутылки и прочие украшения местности смотрели на него в тишине. Майкл спустился с крыльца, направляясь в сторону ставшей такой знакомой тропинки. Было так странно идти по ней одному, что даже камни и кактусы выглядели иначе. Но он продолжал двигаться вперёд, на каждом шагу осматриваясь и вглядываясь, пытаясь найти что-то, что угодно. Наконец тропинка упёрлась в берег. Майкл продолжил идти, чувствуя бриз океана в волосах и на одежде. Но никого не было. И ничего. А с чего бы чему-то там быть? Разве он заслужил что-то большее, чем это? Пустой пляж и подкатывающее чувство тошноты. Может, это всё был лишь сон. Может, большего никогда и не будет. Только сны. Чувствовать вкус соли на коже, смеяться, ни о чём не думая, улыбаться звёздам и засыпать с чувством чего-то по-настоящему счастливого, такого же реального, как чужая тонкая рука, лежащая на груди. Только сон может быть таким реальным. Майкл почувствовал ком в горле. Он сглотнул. — Прости меня, — пробормотал он самому себе. В горле стало ещё неприятней, и вдруг он закричал что есть мочи: — ПРОСТИ МЕНЯ! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?! ПРОСТИ! За всё! За что угодно! Блять… Блять. Прости меня, блять. Ответа не было. Конечно же. Только шум океана и шелест кустов на ветру. Ничего удивительного. Он и не ожидал ответа, ведь так? Он поглядел на океан ещё с минуту, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Дорога до машины в этот раз показалась куда дольше. Трибуны вокруг футбольного поля ещё никогда не были настолько переполнены. Майкл уставился на толпу, возвышающуюся над трибунами со всех сторон. Они по-любому нарушили какое-нибудь правило безопасности: это всё выглядело, как сраный колизей. И звучало так же. Ноги стучали по металлу трибун, выстукивая чёткий ритм. Со всех сторон были слышны крики; девчонки были впереди, едва поспевающие за безумной энергией болельщиков. — ДАВАЙТЕ! — закричал тренер, перекрикивая болельщиков, и команда собралась вокруг него. — Мы сделали это! Так что давайте выйдем туда и покажем им, что мы можем! За Куперса! Команда повторила за ним. Рамирез поймал взгляд Майкла на секунду. Тот задержал взгляд на секунду, а затем отвернулся. Тренер крикнул в последний раз что-то, чего Майкл не расслышал, и они ринулись на поле, сверкая костюмами. Белый свет освещал стадион, и лица людей, и зелёное поле. Вот и всё. Осталось только сыграть. Странно. Почему сейчас, стоя здесь, он с трудом мог вспомнить, почему это так важно? — Ты в порядке, чувак? — спросил Джексон, бегущий рядом. — Да, — ответил Майкл, надевая шлем, — поехали. Другая команда уже стояла посередине поля. Болельщиков с их стороны пришло немало. Почти половина стадиона была одета в жёлтые цвета команды гостей, и от этого шума от пытающихся перекричать друг друга болельщиков было только громче. Команды выстроились в линии. Майкл отчётливо слышал своё дыхание в шлеме. Он встал на позицию. Всё застыло. Игроки ждали. Он сделал пару вдохов и затем с коротким криком, сигналя остальным, кинулся в игру. Игроки сорвались с мест, ботинками роя землю и громко пыхтя, передавая мяч из рук в руки, крича имена друг друга. Чувствовать мяч в руках было так знакомо, и всё это, каждое ощущение, каждый звук, всё было каким-то далёким. Всё не имело значения. Всё было одинаковым. Мяч снова оказался в его руках. Защитники уже двигались навстречу, но Рамирез растолкал их. Майкл отступил, сощурился и бросил. Джексон поймал мяч в прыжке и тут же оказался за линией. Фанаты взревели, вскакивая со своих мест. Ладони хлопали Майкла по плечу в то время, как счёт открылся в их пользу. Но надолго их лидерство не задержалось. Он не ожидал, что это будет легко, это было бы неебически тупо, но борьба была напряжённой. Защита противников была нереально прочной, они не отпускали её ни на секунду. Он пытался прорваться один, два, шесть раз, но мяч каждый раз выбивали из его рук. Нападающие наступали и наступали, давя на слабые места, подступая с краёв и удачно разрывая их на кусочки. К тому времени, как прошла половина игры, Майкл был готов рухнуть, и остальная команда выглядела не лучше. В раздевалке был слышен звук грохочущих о бетонный пол ног. Тренер кричал на них, неустанно указывая то на белую доску, то на игроков по очереди, выстраивая стратегии, определяя слабые места. Майкл его не слышал. Он не слушал. А чего там слушать? Расстояние между ним и всем происходящим почему-то будто было огромным и туманным. Он уронил голову в ладони и провёл рукой по волосам. Надо сосредоточиться. Это важно. Важно. Ведь так? Рёв толпы превратился в гулкий шум позади, потерялся в тумане между ним и всем остальным. Он моргнул, привыкая к яркому свету стадиона, когда команды вышли на поле. Аманда с девчонками как раз заканчивали танцевать, с прыгающими хвостиками и переливающимися на свету юбками. Майкл бежал позади остальных, чувствуя запах пота и дёрна и едва слыша голоса. Близость других игроков заглушала шум от толпы. Движение вокруг него возобновилось по короткому крику. Майкл бежал, не зная куда, позволяя ногам нести себя. Он устремил взгляд на другой конец поля, ища Джексона, ожидая подачи. Но увидел он кое-что другое. Кто-то стоял чуть поодаль от поля. Не на трибунах, не в толпе. Кто-то худой. Высокий. С одной рукой, висящей в неловком положении. Смотрящий за игрой. За ним. Вдруг мяч упал в руки Майклу. Он моргнул, снова уставившись на фигуру на краю поля. Она всё ещё была там. — МАЙК! — закричал Джексон, появляясь в двадцати ярдах от него. — МАЙКЛ! Руки Майкла сжали мяч, и он побежал, не успев даже понять, что делает. Команда засуетилась вокруг него, пытаясь использовать неожиданный поворот событий в свою пользу. Он ощутил хватку чьих-то рук на своих плечах, повернулся, скидывая их, и почувствовал, как два тела позади упали. Кто-то появился у его на пути; Майкл оттолкнул его на полной скорости. Стадион взорвался криками, но он едва их слышал. Он не замедлился. Ещё двое защитников с двух сторон. Джексон всё ещё кричал, но он остался позади. Двое приближались. Майкл сжал зубы и припустил, обгоняя их. Они погнались вслед, наступая ему на пятки, но было поздно. Он прорвался через линию, и толпа взорвалась бешеными криками со всех сторон. Он так и не переставал бежать. Мяч выпал из рук и покатился по полю под ослепительным светом фонарей. Он снял шлем и швырнул его на землю. Подсознательно Майкл ожидал, что он развернётся и убежит. Может, поэтому и так торопился. Преодолев последний ярд, он мог уже видеть его лицо: поджатые губы, но горящие любопытством глаза. Майкл не замедлился. Не остановился. Как только достаточно приблизился, он прижал его к себе, целуя так крепко, как только мог. Тревор застыл от испуга, но всего лишь на секунду, а затем растаял в его объятиях. Майкл приподнял его за талию одним движением; здоровая рука Тревора обхватила его за шею, а гипс оказался между ними; его рот был горячий и настойчивый, и, чёрт возьми, он не понимал, как скучал по этому. Как вообще возможно скучать так сильно по чему-то? Толпа вдруг затихла, но ему было плевать. Он чувствовал только Тревора: его руки на своей шее, его вкус на своём языке, его вес на своей талии. В конце концов Тревор медленно отстранился. Майкл отпустил его на землю, и Тревор, уставившись на него, облизал губы. — Привет. — Привет, — ответил Майкл. Тревор ухмыльнулся, заглядывая за его плечо. — Вы проигрываете. — Ох, да? — Ммм, — промычал Тревор. Его глаза светились как никогда раньше. — Ты знаешь, — заметил он, — я встречаюсь только с победителями. — Правда? — Правда. — Ну, — Майкл широко улыбнулся, чувствуя, как бешено колотится сердце, — надо бы мне исправлять ситуацию. — Надо бы. Он задержал взгляд на секунду, а затем отступил, отпуская руку парня. Он побежал к полю. Встречала его лишь удивлённая тишина со всех сторон. Команда таращилась на него. Его команда. И команда противников. Он оглядел их, а затем громко хлопнул в ладоши и закричал: — И ЧЕГО МЫ ЖДЁМ? ПОГНАЛИ, БЛЯТЬ! Команда в шоке рассыпалась по полю, возвращаясь к игре, когда прозвучал свисток судьи. Рамирез всё ещё пялился на него, когда они выстраивались. Майкл подмигнул ему, вставая на позицию с широкой улыбкой на губах. Это был сухой день. Снова. Майкл уже начал думать, что тот дождь, что был несколькими днями ранее, был последним за долгое время. Но, эй, это было хоть что-то. Он быстро шёл по территории кампуса, слушая знакомые звуки окружения. Баннер всё ещё висел до дворе. А с тех пор, как сезон закончился, внизу на нём красовалась неровно выцарапанная надпись «ЧЕМПИОНЫ ШТАТА». Майкл побежал по короткой вымощенной кирпичом дорожке; последний звонок зазвенел позади него, и ученики пошли прочь из своих классов, выходя на жару и разбредаясь по кампусу. Джексон увидел его и махнул рукой. Майкл ответил тем же, не сбавляя шагу. Он нашарил ключи в кармане, перекинув сумку с учебниками через свободную руку, и направился к парковке, щёлкая кнопкой на ключах. Его новая машина моргнула, ожидая. Только в своём ожидании она была не одна. Майкл подступил к машине, уже начиная улыбаться. Тревор полулежал на капоте, откинув голову и прикрыв глаза. На нём был надет один из его сарафанов, розовый на этот раз. Майкл начинал подумывать, что он подписался на какую-то ежемесячную доставку на них. Он шагнул ближе, устраиваясь между вытянутыми ногами Тревора. — Привет. Он промычал в ответ, садясь. — Ты где так долго был? Ебать тут печёт. — Ага. Только ты не выглядишь так, будто тебе это не нравится. — Всё равно скучно. — Бедный. Ну, хоть кто-то из нас ходит в школу. — Ох, какой ты особенный, — он придвинулся ближе, двумя пальцами цепляя ремень Майкла. Голоса учеников, расходящихся по тачкам и готовых свалить, жужжали вокруг них, но он едва слышал их. Майкл наклонился, чтобы поцеловать его. Его губы были тёплыми и ленивыми. — Так, — промычал Тревор, отстранившись ровно настолько, чтобы говорить, притягивая Майкла ближе большими пальцами за ремень, — что мы будем делать? — Что угодно, — пожал плечами Майкл. — Что угодно? — Ага. Как звучит? Тревор сильнее сжал его бедро. — Неплохо. Майкл чувствовал теплоту его ног, а солнечный цвет так играл на его платье, что оно выглядело ярче всего, что Таунли видел сегодня. — Да, — улыбнулся он в ответ, снова наклоняясь вперёд, — неплохо.