В объятиях щупалец

Когда-то давно, практически в прошлой жизни, Лианейн, тогда еще совсем юная девчонка, наивная и верящая в сказки с добрым финалом, за чашкой ароматного чая донимала свою горничную Миранду расспросами, попутно скармливая ей сладости с миндалем и медом: — Ну, расскажи, расскажи, расскажи, — тараторила она, болтая ножками от нетерпения, как дите малое. — Это больно, — начала Ми, — и нифига приятного нет. Ну, может, это я, дура невезучая, на какого-то бездарного напоролась. Жалею теперь, — вздохнула Миранда. — Больно? — искренне удивилась Лиа. — А в романе было написано, что… — Больно! — твердо покачала головой Миранда. — Они как доберутся до самого сладкого, уже не остановятся, как не вопи во весь голос. Свое лишь бы получить… а начнешь дергаться — это их только сильнее раззадорит. — И… и что же делать? — Терпеть, — мрачно произнесла Ми. Вспомнив этот безрадостный диалог, Лиа стиснула зубы почти до скрежета, готовясь к ужасной экзекуции. Она вся напряглась в опутавших ее щупальцах, вжимаясь в Эштена, что тихо успокаивал ее, поглаживая кудряшки, но все безуспешно. Пленница вся покрылась испариной, ее роскошные волосы разметались по нагромождению матрасов, но, надо отметить, ни одного, даже крошечного, синячка на ее коже так и не появилось, за чем Эш следил очень пристально. Целых два отростка безнаказанно растянули влажные лепестки в стороны, оставив лоно совсем беззащитным, а третий щуп прижался к самому входу, отираясь о него и вжимаясь все более настойчиво. Дыхание у Лиа просто перехватило, когда именно там чувствовалось такое теплое, небольшое, юркое... Когда, вот-вот, именно этот отросток заберет себе все, что еще осталось у наследницы Арзеви из ценностей. Эштен понимал — что-то не так, чувствовал это, но никак не мог сообразить, что же именно. Возможно, трепещущая тростинка, жалко стонавшая от страха и возбуждения под ним, имела небольшой опыт, поэтому она была такой узенькой, будто девственница, чего, естественно, быть не могло. Ведь всем известно: с «нелюдей» сексуальную жизнь нельзя начинать ни в коем случае! Потом может статься, что человеческих партнеров совсем не захочется… Отмахиваясь от подобных рассуждений и решив не затягивать, арига несильно, плавно толкнулся вперед и замер. Во-первых, он ощутил, как лопнула тонкая преграда под его напором, что было для него совершенно новым опытом, а во-вторых, Лианейн, вздрогнув всем тельцем, громко вскрикнула, что резануло по обоим его сердцам, подобно осколку стекла. Но это скорее вопль ужаса и отчаяния, чем боли, ибо боли этой самой и не было толком. Что-то кольнуло внутри, и все. На мгновение девушке даже стыдно стало за свою боязнь. Эштен, стараясь унять подступающую панику, всецело сосредоточился на собственных ощущениях, перебирая каждое. Его Лиа оказалась необыкновенно тесной, горячей, сочной и жутко пугливой. Она то и дело плотно обнимала незваного гостя, а он, в свою очередь, не торопясь изучал ее тело с предельной осторожностью, на которую вообще способен. — Все хорошо. Успокойтесь, — шептал Эш на ухо, прижимая трусишку к себе все сильнее и мечтая унять ее ужас, — у меня все под контролем, не бойтесь так, — он улыбнулся. Лианейн снова и снова инстинктивно вздрагивала в объятиях щупов. Что, пусть и ласково, но крепко сковали по рукам и ногам и вот прямо сейчас хозяйничали в ее раскрытом и доступном теле. Все, что можно было сделать в подобной ситуации, — слегка приподнять бедра и сжаться, только это по большому счету все равно бесполезно. Отросток медленно проникал внутрь, он не бился, не насиловал, не терзал, а просто заполнял собой трепещущее тельце, чуть раздвигая стенки, мягко и неумолимо. Эштен всегда для большего наслаждения своих партнеров использовал два щупальца, а то и все три, но этот запуганный комочек уже от одного-то поскуливал и почти пульсировал, что было непривычно как-то. Щупалко осторожно выбралось из лона и вновь устремилось внутрь, только чуть живее и быстрее, до самого упора, извлекая из встрепенувшейся пленницы громкий, страстный стон. Через несколько подобных заходов, основательно подготовив девушку и ее тело, Эш уже старательно и добросовестно вбивался в ее плоть, обрекая захлебываться воплями наслаждения. Ничего подобного Лиа точно не испытывала в жизни, это как чудо, бившееся внутри, как волшебство, разливающееся жаром по венам, как небо, что тебя захватило, как маленький рай, который заполнял все ее естество. Она трепыхалась в мягких путах, полностью принадлежавшая монстру в этот бесконечный миг. Принимала его, расступаясь перед его напором, и полностью отдавалась на милость этому существу, растворяясь в нежности и страсти. Когда оргазм совершенно неожиданно обрушился на бывшую аристократку, разбиваясь радужными осколками, когда ее тельце забилось в живых оковах, а нутро лихорадочно запульсировало, выделяя еще больше влаги, щуп подло повернулся внутри вокруг своей оси, обрекая Лианейн чуть ли не скулить от восторга. С каким бы удовольствием Эштен подарил этой алеющей, чувственной малышке хоть целую вечность из самых сладких минут, как эта! Но злоупотреблять чужим доверием и чужой свободой он просто не мог. Поэтому, дождавшись, пока разомлевшая Лиа не вынырнет из персонального рая, он аккуратно разжал хватку и также аккуратно отстранился. Арига удовлетворенно смотрел на счастливейшую мордашку, вокруг которой рассыпалась целая копна озорных завитушек, на приоткрытый ротик, который до безумия хотелось поцеловать (но нельзя), на шею, вздымающуюся грудь… спускался взглядом все ниже, пока… — Я навредил вам! Я сделал вам больно?! — он в панике отпрянул, сжавшись всем телом, едва заметил несколько капель крови на своей постели. В огромных, заледеневших глазах Эша застыл такой непередаваемый ужас, словно он собственноручно убил родную мать. — Но это… это невозможно, я же… вы же ничего не говорили! — его темно-бирюзовый окрас изменился на совсем светлый с голубыми пятнами. — Я не понимаю… Досмаковать всполохи удовольствия Лианейн не дали, что немного расстроило… Она медленно приподнялась, пряча под одеялом наготу, пытаясь собрать рассыпанные мысли, и с минуту смотрела на причитающее создание, которое то винило себя, то порывалось унести ее к целителю. Наконец, в опьяневшем сознании девчушки ситуация немного прояснилась. — Эш, послушай, все хорошо… все нормально, так… должно быть, — Лиа оборвала его истерику, просто взяв за руку и слегка сжав пальчики. — С девственницами такое случается. — Ч-что?.. — дыхание Эштена так и оборвалось. — К-как это «с девственницами»? — он поднял ошалевший взгляд на девушку. — Вот так. И обычно этому факту только рады, — Лиа насупилась. — Вы с ума сошли? Вы… вы… вы что, не знаете? — Я знаю, что нельзя отдавать невинность представителю искусственной расы. Я в курсе. Как по мне — дурацкий стереотип, — Лианейн подобралась к бирюзовому существу ближе. Настолько близко, чтобы робко поцеловать в щеку. — А еще, мне очень понравилось… с тобой… — Вам не было больно? Правда? — все еще встревоженно спросил Эш. — Правда, — девушка кивнула и даже не заметила, как одеялко предательски сползло с плеч, но Эш ловко поймал его щупальцем и вернул на место. Это было так естественно, словно они знали друг друга много лет, как самые настоящие супруги. — А теперь через две недели у нас появятся малыши, да? — она засияла, словно маленькое радостное солнышко. Монстр обреченно посмотрел на воплощение наивности и непосредственности, сидевшее перед ним. — Понимаете… — Может, уже перейдем на ты? — Д-да, простите. Я отличаюсь от мужчин первой расы не только внешне. Я весь от них отличаюсь, понимаете? И внутренне тоже… Так вот, потомство я могу дать раз в год, в определенный период времени. Через два месяца. Если быть точнее, то через 64 дня, — он начал свой безрадостный монолог, тщательно подбирая слова. — Я ничего не поняла, а сейчас тогда что было? — во весь голос возмутилась Лианейн, встряхнув рассерженно кудряшками. — Ну, я пытался объяснить, но вы, то есть ты, скинула платье. Стояла такая красивая и обнаженная, аж дыхание перехватывало. Ну и я… А еще ты не была против!!! И я… ну, я… короче, вот, — он попытался объясниться, но в итоге сконфуженно уронил голову. — То есть ты просто так пользовался моим телом, тыкаясь щупалками? Ради собственного удовольствия, так? — в изумрудном разгневанном взгляде бывшей аристократки загорелась настоящая ярость. — Прошу, просто выслушайте, выслушай… Вам, тебе не понравится то, что произойдет через два месяца. Это… это будет мерзко… и больно, — Лиа сглотнула, но встревать не стала. — Мне бы хотелось, чтобы у вас остались хорошие воспоминания обо мне. Как можно больше… Я не хочу остаться для вас чудовищем, которое поместит в вас свое потомство, — Эш сделал приличную паузу. — И если бы я знал, что вы невинны, я бы ничего делать не стал. Но, к сожалению, я не так уж хорошо в этом разбираюсь, ведь мне девственность никто не дарил раньше. Дочь банкира, удивленно хлопая глазками, впитывала длинную речь своего монстра, больше похожую на исповедь, и не знала, что вообще со всем этим делать. — Ваше молчание меня настораживает, вы ведь все поняли из того, что я вам говорил, правда? — осторожно спросил Эш. — Думаю, да, — Лиа демонстративно отвернулась. Увы, после объяснения причин обида еще плескалась в ее рассерженном сердечке, поэтому повисла неловкая пауза, одна из тех, какая пугала Эштена до позеленения. Целую минуту он, не зная, что предпринять, просто созерцал измятое ложе, иногда вздыхая. — Хотите, — Эш встрепенулся, зацепившись за мелькнувшую идею, — хотите задать мне еще какие-нибудь вопросы? Может, вам будет это… — А потрогать можно? — Лиа тотчас прильнула обратно. Любопытство так и сияло на озорной мордашке Лианейн, вытеснив последние всполохи недовольства. Столь живой, непосредственной и беззаботной она не ощущала себя давно. Даже бесконечное и вязкое черное горе на какое-то время покинуло ее, позволив снова стать счастливым ребенком. — Если вам не будет противно, то трогайте… где хотите, я не против… совсем. Пожалуйста, — Эш подхватил это желание и покорно разлегся на матрасе, вытягивая щупы на всю длину, и раскинул руки. Лианейн робко потянулась к странным черным полосам на шее подопытного и также робко скользнула пальчиками вдоль одной из них. — Это мои детские жабры. Когда мы появляемся на свет, то первые дни после рождения живем исключительно в воде, но потом мы меняемся, жабры зарастают, и от них остаются такие вот следы, — пояснил Эш. — Ваши младенцы, как маленькие рыбки, да? А это удобно — не нужно нянчиться, пеленать, кормить. Можно только менять воду в аквариуме и кидать корм! — Д-да, — грустно улыбнулся Эштен, поддерживая шутку любопытной исследовательницы. А она, в свою очередь, вошла во вкус, ее боязливые ладошки скользили все более уверенно по гладкой бирюзовой коже, а сама она увлеченно, с упоением изучала смутившегося Эша, как новенькую куклу. — А ты боишься щекотки? — Не знаю… — растерянно пробормотал Эш, — наверно, все-таки нет, ведь моя кожа намного толще, чем… АХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА, — он во весь голос залился громким смехом, нервно подергивая нижними конечностями, стоило только немного пощекотать его живот. Малышка, раззадоренная и воодушевленная «безжалостными экспериментами», бесстрашно юркнула ниже, именно туда, где щупальца начинались, а как же иначе, интересно же, что там? Эш вновь резко посинел, широко распахнув смущенные глаза, затих, растерялся перед таким, столь интимным, «изучением». — Не надо… мое тело отличается от человеческого… вам будет противно, — он почти прошептал, вглядываясь в мордашку Лиа с мольбой. — У тебя еще щупалко есть, правда, не такое длинное, но горячее и склизкое, бр-р-р, — Лиа наигранно поморщилась, отдергивая шаловливые ладошки. — А, я поняла. Это твой… — Да, это родовой щуп для осеменения. И да, не надо его трогать, он чувствительный… и мерзкий! — Ну, вроде, он даже приятный. Местами, — Лиа хитренько улыбнулась и совершенно неожиданно пристроилась рядом с Эшем, прижавшись к его телу, как доверчивый котенок. Теперь в девушке не осталось и капли страха к этому печальному, но по-своему милому и беззащитному созданию. Вот только создание это практически сразу засуетилось, закутывая ее в тряпичный кокон. Для верности еще и отростками ноги опутал. — Эш, ты чего? — Я просто боюсь, что вам будет холодно. — Какой ты все-таки хороший, — девчушка по-доброму рассмеялась, прикрыв глаза и позволив себе вот так расслабленно нежиться в объятиях самого странного существа из всех, каких она встречала в жизни. — И добрый. И еще невероятно теплый, ласковый, родной, — она провела рукой по щеке разомлевшего монстрика и добавила намного тише: — У тебя замечательные родители, раз воспитали такого невероятного сына! Последняя фраза раскаленной секирой рубанула по Эшу, выпотрошила всю душу и вытряхнула из самых потаенных и скрытых ее уголков те воспоминания, которые должны быть там похоронены навечно. — Я рос в приюте для сирот, — бесцветным голосом сообщил он, став светло-бирюзовым. Лианейн аж вздрогнула, сообразив, что нанесла серьезную рану своими нечаянными словами. — Прости, я не знала… я думала, что… — Все в порядке, — Эштен улыбнулся, сквозь вязкое отчаяние, — это было давно. Я все забыл и мне почти не больно, — он безэмоционально врал, точнее — пытался. — Есть вещи, которые нельзя забыть, — совершенно серьезным тоном обратилась Лиа, — я же вижу, что это тебя мучает. Знаешь, если рассказать, то станет немного легче… здесь, — она осторожно положила ладошку на грудь монстра между двух его сердец, бьющихся неистово быстро. — Нет. Не станет. Я лишь добавлю вам переживаний историей моего детства, — Эш накрыл руку Лианейн своей и чуть сжал пальцы. — А у вас уже есть тяжкая ноша за плечами и собственная боль, вы не должны разделять еще и мои страдания, — а после небольшой неловкой паузы он добавил, вполголоса: — Мне кажется, прошлой ночью вы почти не спали. — Конечно, не спала! А откуда ты… — Раз вы не спали, и раз сегодня произошло столько всего утомительного, то предлагаю вам хорошенько выспаться. О, если хотите, я могу отнести вас в вашу комнату. Лиа всем своим видом дала понять, что никуда ее тело перетаскивать не надо, что ей и здесь тепло, хорошо и радостно рядом с таким заботливым парнем, пусть и необычным. Она и правда устала барахтаться в сегодняшнем дне и была совсем не против уплыть из него в страну сновидений и хороших воспоминаний. — А вам не холодно? — робко поинтересовался арига. — Я могу плед принести. — Ты уже спрашивал, — сонным голосом и чуть недовольно, ответила Лиа— мне тепло и уютно. — Простите, — виновато. — И хватит выкать! — Простите, я постараюсь больше этого не делать. Лиа глубоко вздохнула и снисходительно улыбнулась несуразному чудовищу с самыми родными объятиями во всем мире, растворяясь постепенно в бархатных грезах.