В объятиях щупалец

Ясный солнечный день, который не посмела омрачить ни одна хмурая тучка, сахарные крендельки, печенье и ароматный горячий чай в большущей чашке — казалось бы, после всех этих замечательных факторов, собравшихся вместе, просто невозможно было поддаться унынию! Но на лице Лианейн Арзеви так и не мелькнуло ни одной, даже крошечной, улыбки. Она нервно помешивала уже давно растворившийся сахар и старалась не слишком рьяно уплетать угощения, скрывая свой зверский голод. — Лиа, я же вижу, что ты есть хочешь! Давай я немного вчерашнего рагу принесу или… — встрепенулась Миранда, пытаясь хоть как-то развеселить сникшую подругу. — Не надо. Я тебя объедаю уже вторую неделю. Ты и так очень много сделала для меня, — не поднимая пристыженных глаз, тихо отозвалась гостья и робко взяла еще одну печенюшку. Жизнерадостный и звонкий голосок Лианейн, который когда-то мог развеселить почти любую компанию, сейчас звучал непривычно тихо и тускло. Выглядела дочка банкира не самым лучшим образом: худая, измученная ужасными бедами, бледная, как простыня, да еще в простеньком сером платье, что почти висело на ней, как на вешалке. От былого лоска у Лиа остались лишь ее шикарные каштановые кудри, сводившие раньше с ума высокопоставленных сынков на балах, а сейчас скромненько перевязанные обычной зеленой лентой, да башмачки, какие заказывали в одно время у лучшего мастера столицы, правда, уже стертые и посеревшие от уличной пыли. Наследница рода Арзеви не должна, конечно же, сидеть у своей же бывшей горничной, украдкой облизываясь на бутерброды с маслом. Но что поделать, если ее семья разорилась, а дом вот-вот опишут за долги (столь внушительные долги, что бедняжке грозит тюрьма на несколько лет). Что делать, коли питается она теперь исключительно в гостях, пусть это и жутко стыдно? — С работой никак? Прости, как я ушла из твоей усадьбы, то мыкаюсь где придется. Я сама на птичьих правах в гостинице, поэтому подругу мне привести никто не позволит, — Миранда глубоко вздохнула и придвинула тарелку с бутербродами несчастной Лиа еще ближе, намекая, чтобы та стеснялась поменьше, а кушала, наоборот, побольше, а то уже просвечиваться скоро начнет, как бумага. Из всех людей, окружавших Лианейн, пока она слыла завидной невестой с внушительным приданным, лишь простоватая светленькая горничная осталась рядом после череды несчастий, что обрушались на кудрявую головушку разорившейся аристократки. Внезапная смерть отца, который при жизни был одним из самых влиятельных банкиров столицы; какой-то долг, взявшийся буквально из ниоткуда; самоубийство матери… И все это практически сразу! Будто боги решили покарать Лиа, да еще и с особой жестокостью: забирая из ее жизни все самое важное, оставляя только боль и отчаяние. Ну и мерзкое, изматывающее чувство голода, царапающее изнутри почти постоянно. — Пока… никак. Здесь все места раздали этим «чудовищам», люди никому не нужны. Совсем, — обиженно прошелестела Лианейн в ответ и шустро вцепилась в кусочек хлебушка, щедро покрытый толстым слоем масла. Под «чудовищами» Лиа имела в виду представителей искусственных рас. «Нелюдей», как еще их называли в народе. В королевстве Орен давно, благодаря магии, научились создавать новые формы жизни, в том числе и человекоподобные. Они хоть и ниже по статусу, чем люди, и не имеют права занимать руководящие посты, но в целом живут не так уж и плохо. По крайней мере, они могут хоть как-то устроиться за скромное жалование, да и в некоторых низкооплачиваемых местах, только их и ждут. Что тут поделаешь, коли грузный рукастый исполин перетаскает ящики на склад и обратно намного шустрее целой бригады обычных мужиков? Для рядового нанимателя монстр с большей физической силой банально выгоднее человека. — Но это значит, что… — Миранда вся вытянулась, затаила дыхание, представив тот ужас, какой ждет ее обедневшую подругу. — Это значит, что скоро начнется суд. Дом уйдет с молотка, а я отправлюсь в долговую тюрьму на три года, — совершенно спокойно и пугающе тихо ответила Лиа, наконец подняв бездонные, изумрудные глаза, наполненные отчаянием, — но я не сдамся! У меня еще есть шанс. Если все получится, то я не только расплачусь с кредиторами, но и немного заработаю, — в ее замученном взгляде блеснула едва заметная искорка надежды, но тотчас погасла. — Только не говори, что ты решила собой торговать! — ужаснулась Миранда, прижимая руки к груди. — Ну, я… я уже пыталась, но всюду эти выведенные уродцы. Люди даже на панели не нужны, — дочка банкира отозвалась почти шепотом, слегка покраснев и стараясь не смотреть сейчас на ошалевшую подругу. — Если не панель, то… ты… хочешь… — Забеременеть за вознаграждение, — Лиа оборвала запинания горничной, сделав пару торопливых глотков. — А что, некоторые из этих монстров неплохо зарабатывают в Орене и готовы платить за потомство хорошие деньги! — Ты с ума сошла! Подписаться на такое… Какая-то непонятная тварь, возможно, совсем гадкая, липкая, — поморщилась Миранда, — будет с тобой вытворять всякое… А потом еще рожать придется какую-то мерзость! Как это вынести? — ее голос дрожал, а сама она готова была разрыдаться, едва представила свою непосредственную, веселую и озорную Лиа в лапах чудовища. — Лучше уж это, чем потом три года сидеть в тюрьме, где «всякое» со мной будут охранники проделывать каждый день и не один раз. А среди них тоже немало искусственных уродцев, кстати. И нашу усадьбу я уже не смогу вернуть, когда выйду из этого ада, — Лиа, покопавшись в потертой небольшой сумке, извлекла сложенный пожелтевший листок и положила его на стол, подвинув кружевную салфеточку. — А это шанс! Единственный. «Мужчина расы арига ищет представительницу первой расы, готовую выносить и родить от него потомство. Гарантирую безопасность, порядочность, полный пансион. Вознаграждение — 100 золотых. Требования для соискательницы: возраст от 16 до 35 лет, отсутствие вредных привычек, справка о состоянии здоровья, готовность переехать на время беременности в мой дом. Улица СерыйКамень, дом 5 Эштен» Миранда раз пять перечитала объявление, ее руки тряслись, глаза уже совсем стали влажными, а вот «будущая мама», наоборот, была на удивление спокойна. Когда жизнь Лианейн Арзеви провалилась в бездну боли и лишений — она плакала так много, что, кажется, выплакала вообще все, внутри уже ничего не осталось, ни одной малюсенькой слезинки. Только безразличное отчаяние. Поэтому сейчас Лиа шмыгала носиком, поглощая самые вкусные на свете бутерброды, и старалась не думать о будущем. Весь этот ужас, мерзкие прикосновения, боль — будут потом, а сейчас существует лишь мягкий хлеб и нежное масло — шикарнейшее блюдо! С блюдом этим не сравнится ни один изысканный деликатес из ее прошлой жизни. — Пожалуйста… мы что-нибудь придумаем! — А что мне еще остается, Ми? Повеситься, как моя мама? Сдаться? Или сложить ручки и ждать, когда за мной придут приставы? Это шанс спасти мою усадьбу! Шанс все исправить. Я смогу. Я выдержу. Я должна, понимаешь? Миранда отказывалась это понимать. Она слышала раньше истории о таких же обреченных девушках, которых обстоятельства загнали в угол и которые сами, добровольно, соглашались стать инкубаторами для детенышей этих монстров, заполонивших Орен. И далеко не у каждой такой истории был счастливый конец. Сколько наивных дурочек исчезло в королевстве бесследно, сколько из них, попав в лапы тварей, осталось в плену навсегда, вынашивать их потомство? Сколько их продали на подпольном рынке? В этом прогнившем и порочном королевстве не принято говорить о самой острой проблеме, делая вид, что она сама как-нибудь рассосется. Но проблема «потомства» никак не решалась сама по себе. Когда древние маги играли в богов, создавая новые расы, они, в основном, использовали в качестве подопытного материала заключенных мужского пола. В результате, почти у всех искусственных рас нет женщин. Просто нет и все. И если раньше девушек репродуктивного возраста банально похищали, то теперь, благодаря невероятным усилиям властей, репрессиям, облавам и показательным жестоким казням, многие нелюди стали решать эту проблему более цивилизованно — предлагая приличное вознаграждение «мамочкам» за беременность и роды. Многие, но не все! — Ты хоть знаешь, что это? Кто это? Как он… ну, того… будет это делать? И почему оно предлагает такую огроменную сумму? 100 золотых, с ума можно сойти, это же так много! На дом хватит новый, — Миранда прищурилась. — Раса арига довольно малочисленна. В книжках я нашла лишь несколько упоминаний. Они очень сильные по сравнению с людьми и у них есть… — Лианейн запнулась и обреченно посмотрела на листок, а потом, вздохнув, добавила: — Щупальца. Десять щупалец, если быть точнее, — сглотнула. — О боги… — В этом есть и плюсы, — грустно улыбнулась, — тварь настолько мерзкая, что я сразу потеряю сознание и ничего не вспомню! А еще я буду беременной всего каких-то две недели! Две недели, и я верну свой родной дом! А потом… потом забуду весь этот ужас. От услышанного горничная похолодела и побледнела моментально. И неясно, что ее шокировало больше: описание уродливого чудища с десятью отростками или то, с какой решимостью Лиа всерьез собиралась родить от него детишек, наверняка отвратительных, как и их отец…

☆☆☆

Семью Арзеви, уважаемую, влиятельную и богатую, на самом деле преследовал злой рок. Злой рок с вполне конкретным именем — Келгар Редрайти. Амбициозный судья едва получил высокий пост, методично, постепенно, шаг за шагом, принялся уничтожать своего заклятого врага. За несколько месяцев он свел в могилу Арзеви-старшего, отобрал практически все, что мог, у его близких, а сейчас пристально наблюдал за последней из их рода, радуясь ее мытарствам и страданиям. Наблюдал, конечно же, не сам, а через помощников, и требовал от них подробнейших отчетов, смакуя каждую слезу Лиа. — Ты это видел лично? — Келгар впился хищным взглядом, практически пронзил им несчастного слугу. Скольких людей погубили его чистые голубые глаза, наполненные холодной ненавистью, глаза, что могут принадлежать только палачу? А скольких еще погубят? Да, этот юноша красив, как и положено утонченному аристократу: у него бледная кожа, золотые длинные, слегка вьющиеся волосы. Да, его вкус безупречен, а хорошее жалование позволяет одеваться у лучших портных. Но как не прячь утонченное тело под белоснежными рубашками, душа все равно останется гнилой и жестокой. — Господин, я точно видел — Лианейн сорвала одно из тех объявлений, какие развешивают уроды. Она совсем отчаялась, коли решила пойти на такое, — уставившись смиренно в пол, доложил подручный Ганс. — Я думал, она повесится, как ее мамочка. Значит, решила продать единственную ценную вещь, какая у нее осталась — брюхо. Отлично. Так даже лучше, — добродушно улыбнулся, вот только от этого «дьявольского оскала» по спине обычного паренька пробежали мурашки, как и от мрачной восторженности на лице «любимого» нанимателя, злорадствовавшего сейчас. — Ее ждут невообразимые муки, унижение и отвратительная мерзость, что будет копошиться внутри собственного тела. Просто чудесно. Она обязана сойти с ума после всего этого! — Господин, могу я вас кое о чем спросить? — уже намного тише обратился Ганс, робко подняв взгляд на хозяина. — Ну, попробуй, — Келгар равнодушно отпил глоток из бокала, удостоив испуганного собеседника презрительной усмешкой. — Почему вы так ненавидите род Арзеви? Судья изменился в лице и, казалось, готов был запустить в подручного первым попавшимся под руку предметом, да хоть начатой бутылкой любимого вина, стоявшего на столике рядом с его креслом. Однако он быстро спрятал все загоревшиеся чувства и намерения под привычной маской снисходительного равнодушия. — Я похож на человека, который забавы ради будет тратить деньги, время и прочие ресурсы на уничтожение влиятельной семьи? Думаешь, это моя прихоть? Это месть. Цель, ради которой я выгрызал эту должность, не жалея сил. Это все, что следует тебе знать, — чуть было не добавил «холоп», но осекся. — Ступай и больше не задавай идиотских вопросов. Ганс торопливо зашагал к двери, не оборачиваясь и вжимая голову в плечи, как уже у самого выхода замер, едва коснувшись дверной ручки. — Господин… Я не знаю всего, но разве эта наивная молодая особа причинила вам вред… или вашей семье? Что она могла сделать-то? Она же совсем еще девочка… — Она родилась Арзеви. Мне этого достаточно, чтобы ненавидеть ее до самой смерти. Ее смерти, разумеется, — Келгар добродушно улыбнулся вновь. Но от его радостного лица с голубыми льдинками, блестевшими вместо глаз, хотелось поскорее скрыться, убежать не оборачиваясь. Именно это подручный и решил сделать, невнятно попрощавшись, словно уносил ноги из логова кровожадного зверя. По сути, так оно и было, ведь амбициозный молодой судья не гнушался ничем, когда шел к намеченной цели, переступая через друзей, врагов и родственников. Настоящее чудовище в белоснежном костюме, расшитом серебром. И, к сожалению, цель у него теперь одна — превратить жизнь Лиа в кромешнейший безумный ад и упиваться ее болью.