саморазрушение на двоих.

Я шёл по залитой солнцем тропинке, ведущей из магазина к остановке. Ветер обдувал лица, волосы и одежду незнакомых и знакомых мне прохожих, тем самым вызывая у них поднятие настроения. Мной же ветер не брезговал и так же исправно обдувал, вот только настроение от этого никак не улучшалось. Не хочется идти до остановки. В моей руке болтается пакет со спиртосодержащими жидкостями, на которые я и спустил десять минут назад свои финансы. «Какая тебе разница, — приходит мне в голову мысль, — где напьёшься: у себя или в этом сквере?» Действительно, какая? Пью там, где хочу, никто мне за это слова и не скажет. Да и сквер кажется не таким грязным и заплёванным, как мой. Сажусь на давно не крашенную скамейку рядом с каким-то пацаном. Я собираюсь достать уже бутылку дешёвого виски, как тут в мой мозг подкрадывается дикое, сильнейшее желание закурить. Что ж, надо повиноваться. Лезу в карман за зажигалкой, а её нет. Опять посеял. Ладно, попрошу у этого парня. Вроде не стрёмный, примерно моего возраста. — Эй, — он оборачивается ко мне, — дашь прикурить? — Конечно, — боже, как у него расширены зрачки! Да и произнёс он свой ответ так медленно. Точно сейчас на чём-то торчит, — это для косяка или сиги? — Сиги, — в доказательство вынимаю пачку и достаю оттуда одну сигарету. Беру зажигалку из рук парня. Щёлк. Вкус дыма во рту. Блаженство. Теперь очередь вискаря. Тут проще: открываю бутылку и делаю небольшой глоток для начала. Затягиваюсь вместо закуски. Бывают моменты, когда сигареты доставляют нереальное просто удовольствие. Сейчас, например. — Тоже люблю курить. Во время прихода обычно делаю это, — прихода? Да, я прав, пацан точно на чём-то сидит. Нет, приход у него не сейчас, иначе бы он проявлял гораздо меньше активности, но в данный момент он точно под воздействием каких-то препаратов, редко люди залипают на пустоту с таким вот взглядом, будто видят там что-то ещё, не передаваемое никому другому. — Фрэнк, — представляется он и протягивает руку. — Джерард, — акт рукопожатия совершён. Теперь у меня есть знакомый со сквера рядом с магазином алкоголя, неплохо. Обращаю внимание на руки парня. На левой множество красных точек от заживших проколов и один воспалившийся, бросающийся в глаза сразу. На правой точек поменьше, наверное, его кто-то ширял, самому неудобно будет, примечательна его рука лишь тем, что, в отличие от нормальной человеческой, она с серо-фиолетовым трупным оттенком. Ну, это у всех наркоманов такое. — Фрэнк, а на чём сидишь? — а что, интересно мне стало. — Да так, винт, трава, иногда круглые, — отвечает он, небрежно поправляя упавшую на глаза чёрную чёлку, — а ты? Только синькой и заливаешься? Это, наверное, из-за моего вида заметно. Что тут поделать: три дня бухать — не на пляже загорать. А я и не хочу на пляж, мне и тут хорошо. — Не только, тоже круглыми закидываюсь порой. Это из-за работы. — Работы? Что за работа? — парень явно заинтригован. — Эскорт услуги, — отвечаю я, не придавая никакого оттенка словам, не забыв отхлебнуть жгучей жидкости из бутылки. — Неужели? — Ага, раньше занимался этим. Теперь выгнали, слишком стар, говорят, полно таких же помоложе. Тридцатник стукнул, а через неделю меня и выперли оттуда. Теперь вот пропиваю всё, что можно, что мне ещё остаётся делать, — отвратительное решение, жаль, что оно в данной ситуации самое оптимальное. А помню, как я мечтал раньше собрать музыкальную группу, я бы пел бы что-то для суицидальных подростков, ощущая себя внутри одним из них. Нет, не сбылось и не сбудется. — Зря ты эту гадость пьёшь. А вмазаться не хочешь? У меня с собой полтора куба есть, — Фрэнк достаёт из кармана… о боже, шприц с чуть желтоватой жидкостью. Жидкость на одном конце имеет красную полоску, видимо, до этого он сам и ширялся этим шприцом. Мерзость. — Твою мать, убери от меня это, — я представил, как игла войдёт в мою кожу, и этот вопль самопроизвольно вырвался из меня. — Как хочешь, — холодно отвечает парень. — Извини. Я просто до смерти боюсь иголок, не смог сдержаться. — А, тогда нормально, — Фрэнк снова уставился на небо, а, может, на существующую в данный момент только для него грань между небом и землёй. Куда-то пялится, короче, уже минут пять прошло, а он всё смотрит в эту точку, разговаривает, возможно, с какими-то образами путём телепатической связи. Кто его, наркомана, знает. А я пью виски. Уже почти треть выпил. — Смотри, какой ветер. Он свободный и счастливый, — говорю я, отклонившись на скамейку. — Да, — отвечает мне Фрэнк. Теперь что-то нас сближает. Мы на одной волне, — он к морю летит. Пусть и нет никакого моря в помине, только вышки небоскрёбов, я киваю в ответ. Наверное, галлюцинациями можно делиться и передавать их, всё-таки. Я поймал тот биоритм, что был у Фрэнка, поэтому мы и сблизились. Хочу, чтобы эта близость была ещё сильнее. Я прижимаю к себе Фрэнка и целую его в губы, он незамедлительно отвечает. И меня не ебёт, что я впервые его вижу, что кто-то сейчас пройдёт мимо и скажет: «Фу, как так можно?», я просто наслаждаюсь этим моментом, его мягкими губами, нашей гармонией нематериальной и материальной. У меня нет и не было контроля над ситуацией. Не знаю, может ли Фрэнк управлять своим биоритмом, чтобы тот был похож на мой, но рано или поздно контакт между нашими душами закончился. Я это почувствовал, и Фрэнк тоже. Я разорвал поцелуй. Думаю, гармонию не надо возвращать, судьба не планирует нас свести, а мне надоело противиться ей. Жду дальнейших действий от Фрэнка. — Точно ширнуться не хочешь? — говорит он. Скорее всего, он ищет кого-то на ночь, но я больше не хочу этим заниматься, хватит с меня. — Нет. Я встаю со скамейки, аналогично делает он, и мы расходимся в разные стороны, к разным путям разрушения наших жизней.