Сегодня и навсегда

Солнце тонуло, оставляя за собой огненно-алый след на небе. Сгущались сумерки, стремительно прогоняя тепло и последние крохи дневного света. Заиграл знаменами поднявшийся ветер, лизнув обнаженную кожу прохладой. Маэдрос накинул на голову капюшон и бесшумно выскользнул из своего лагеря. Растущая внутри тревога не желала оставлять эльфа в покое и он спешил, прекрасно понимая, что оставлять армию накануне сражения есть великая глупость. Но что делать, если сердце горит огнем и невысказанные слова рвутся с губ именно сейчас? Он чувствовал, что если не выскажет Фингону все, что жжет его, именно сейчас, то потом будет жалеть. Кончится все славной победой или ужасным поражением, Маэдросу было все равно. Потому что для эльфа важен был именно этот момент, именно эта ночь. Мальчишка-оруженосец уже ждал феаноринга, пытаясь успокоить гнедого жеребца своего лорда. Майтимо подошел к ним и провел широкой ладонью по шее своего коня, успокаивая взбудораженное животное лаской. - Ты молодец. - обратился он к юному эльфу. - Возвращайся в лагерь. Если спросят, скажи, что к рассвету буду на месте. Оруженосец кивнул и поклонившись, пошел в сторону лагеря, ничего не спрашивая. Маэдрос же, поколебавшись несколько мгновений, запрыгнул на коня и сразу пустил его в галоп. *** На темнеющем небе уже высыпали первые хрустальные цветы, когда Фингон, завершив все свои дела, добрался наконец до своего шатра. Задернув за собой полог, верховный король зажег светильник на небольшом походном столе, заваленном письмами и картами, но не стал ничего разбирать или смотреть, просто сложил все и убрал подальше. Все уже давно было решено и обговорено, поэтому лучшее, что можно было бы сделать, это отдохнуть хотя бы пару часов. Скинув с себя часть одежды и погасив светильник, Фингон улегся на узкую койку и прикрыл глаза. Вот только желанный сон не шел, а мысли накинулись, словно стая ворон на падаль. Почему ему так тревожно? Столько сражений позади, а он все еще чувствует гнилой привкус страха. Впрочем, отважен не тот, кто не ведает страха, а тот, кто этот страх поборол. И все же, Финдекано удалось забыться хрупким сном, когда он отогнал все неприятные мысли, заставив себя вспомнить о хорошем. Это хорошее имело упрямый взгляд серых глаз и роскошную огненно-рыжую гриву. *** Под покровом сгустившейся темноты Маэдрос ступил в лагерь брата. Он не хотел, чтобы его заметили, но даже если бы это и произошло, Фингона он бы все равно увидел. Отыскав большой синий шатер, рыжеволосый лорд направился к нему. "Может уйти, пока еще не поздно?" - с каким-то отчаяньем подумал Майтимо и тут же разозлился на себя за такие мысли. Эльф решительно откинул полог шатра и шагнул в теплый полумрак, сразу же находя того, кого так жаждал встретить. Не успел Высокий сделать и пару шагов к койке, на которой спал кузен, как тот открыл глаза и резко сел, глядя на того, кто посмел разрушить его сон. - Майтимо? - удивленно спросил Фингон, явно не веря своим глазам. - Что-то случилось? Маэдрос подошел к его постели и опустился на колени. - Ничего не случилось. Я пришел поговорить с тобой. Это очень важно для меня. - Он посмотрел в глаза брату. - Для нас. - Я слушаю тебя. - серьезно произнес Финдекано, чувствуя, что внутри брата бушует настоящая буря и причина явно не предстоящее сражение. Знал бы король изгнанников, как сложно сейчас почти бесстрашному Нельо признаться в том, что так давно его гложет. Но он пришел и говорит именно эти слова, иначе... может быть уже поздно. - Я люблю тебя. - тихо прошептал рыжий эльф. - Люблю давно и не как друга или брата. Понимаешь? - Понимаю. - спокойно сказал Фингон, глядя на кузена с невообразимой грустью и любовью. - Прости. Маэдрос закусил губу, чтобы не взвыть от досады. Как же все это оказалось просто... и как глупо! Зачем нужно было все это скрывать и мучиться обоим, когда чувство было одно на двоих. Как давно он это гнал, как тщательно прятал и скрывал эту любовь, чтобы вот сейчас сказать и понять, что это взаимно и никто не собирается его гнать. Понять, что возможно, это их последняя возможность побыть вместе. Высокий нашел руку брата, сжал, а потом притянул к себе, коснувшись губами и оставляя легкий поцелуй. - Хватит... - Фингон потянул его за руку к себе, и Майтимо опустился на узкую кровать. - Я хочу, чтобы мы были вместе. Понимаешь? - Понимаю. - кивнул огненноволосый воин и заключил возлюбленного кузена в крепкие объятия. Их губы встретились в нежном поцелуе, который расцветал, становясь жарче. Сердце Финдекано забилось пойманной птицей. Он отвечал, пусть не умело, но со всей любовной страстью, которая жгла его душу не меньше, чем фэа его брата. Они с трудом оборвали поцелуй, тяжело дыша и глядя друга на друга шальными глазами. - Люблю... - прошептал Майтимо, касаясь его щеки кончиками пальцев. - Люблю... - кивнул в ответ король и повторил жест брата, так же огладив пальцами его щеку. И снова поцелуй, легкий и короткий, потому что этого было уже не достаточно, а ступить дальше слишком волнительно и страшно. - Финьо... - срывается еле слышно с припухших губ Высокого. Он понял его. Скинул свою рубашку и принялся помогать Майтимо раздеваться. Впрочем, тот справлялся и сам, скинул одежду, прижал одной рукой к себе самого дорого сердцу мужчину и мягко уложил на узкую койку. Хотелось торопиться, липкая тревога трепыхалась где-то рядом, но феаноринг отодвинул её. Спешить нельзя, это их первая и, если повезёт, не последняя ночь. И отбросив прочь всю эту липкую дрянь из головы, Маэдрос стал с упоением целовать своего возлюбленного короля и брата, стараясь коснуться губами каждого участка светлой кожи. Оглаживал сильной рукой гибкое, крепкое тело, дразнил, разжигая внутри черноволосого эльфа настоящую огненную бурю. Майтимо сдвинулся ниже, удобнее устраиваясь между ног Фингона. Облизав свои пальцы и мысленно обругав себя за то, что не взял с собой никакой смазки, Высокий осторожно ввел один палец в узкий проход возлюбленного и стал плавно двигаться. Финдекано чувствовал себя инструментом в умелых руках мастера, не подчинялся, но дарил себя, разрешая и уступая брату совершенно добровольно и радостно. Отвечал и гладил руками в ответ, сильными пальцами мягко очерчивал каждый изгиб и шрам, заново изучая такое знакомое тело. И свое тоже заново познал. От прикосновений, что дарил любимый брат, все внутри кипело. Маэдрос наклонился, целуя его лицо, отвлекая от первых неприятных ощущений, лаская его уже тремя пальцами и чувствуя, что больше не может вытерпеть. Огонь нерастраченного желания и любви требовал выхода. Слиться воедино, сделать своим ещё больше. Убрав пальцы, феаноринг легко коснулся губ Финьо своими и приставил уже каменно твердую плоть к его входу. Неотрывно глядя в глаза возлюбленному, Майтимо толкнулся вглубь, погружаясь до конца. Фингон не дернулся, не застонал, лишь пальцы его до боли сжали плечи Нельо, который утонул в неистовом блаженстве, в чистом пламени любви, и в этот момент в его душе будто что-то заново зажглось. Как прежде, когда не было еще изведано горько-соленого вкуса горя и боли. Финдекано расслабился и плавно подался на встречу Маэдросу, задыхаясь от переполняющей роа и фэа радости. После стольких лет одиночества они, наконец, слились воедино на пороге очередной войны. Которая сейчас казалась такой далекой, иллюзорной, как и все вокруг, кроме их дыхания, горячих прикосновений и уже резких, смелых движений, от которых с губ срывались непристойно хриплые стоны, полные любви. Никаких лишних мыслей, лишь тепло и пламенная радость, обжигающая так сладко, что в глазах темнело и вспыхивали яркие искры. Нельо скользнул рукой между их разгоряченных тел, и обхватил пальцами твердую плоть кузена. Стоны Фингона стали еще слаще, а сам владыка забился под возлюбленным, совершенно теряя контроль. Высокий, тоже чувствовал, что скоро неистовый ураган накроет и его. Пламя и ветер, что стали едины, сошедшиеся в танце столь тесном и сильном, на мгновение замершие, вознеслись, взрываясь тысячей ярких искр чистого удовольствия и настоящего восторга, что полностью поглотила двух возлюбленных. Яркое, искреннее счастье затопило их и оставило греться в объятиях друг друга. Маэдрос так и замер, прижимая к себе Финьо, глубоко и шумно дыша. Хотелось так навсегда и остаться в этой мягкой темноте, но время было нещадно. Все закончилось и начинало меркнуть, как наполняться светом начинали небеса, прогоняя ночь и выметая звезды. - Я останусь. До рассвета. - хрипловато и твердо сказал Нельяфинвэ, а в ответ Финдекано лишь сжал его ладонь, безмолвно с ним соглашаясь. Больше они друг другу не сказали ни единого слова. Сладость таяла как туман, прорастая колючими кустами реальности, страшной и кровавой. Мысли, как назло, рисовали страшные картины, как оно обернется. Все предугадать не дано и Маэдрос даже немного позавидовал беспечно заснувшему Фингону. Впрочем, тот всегда верил в хорошее, больше чем он, поэтому пусть Финьо верит и будет им победа, да новая встреча. Майтимо погладил своего храброго возлюбленного по тёмным волосам, коснулся губами щеки и с неимоверным трудом заставил себя подняться, осторожно, чтобы не потревожить его. Оделся и на пороге, не в силах превозмочь себя, замер, взглянув на Финдекано. И словно кинжалом полоснуло такой болью, которую он не испытывал даже в проклятом плену у Врага. Эта боль подстегнула, Высокий почти что вылетел из шатра, тяжело дыша от навалившегося страха. Как же хотелось в этот момент вернуться и, заключив Финьо в крепкие объятия, более не отпускать никогда. Потому что за себя нет страха, но потерять самое дорогое, значит погаснуть уже навсегда. Звезды меркли, вокруг стало серо и посветлело небо, а феаноринг уже гнал гнедого в сторону своего лагеря. Солнце вновь раскрывало крылья, тянулось, лениво и неспешно выкатывалось из своего логова. *** Фингон поднялся почти сразу, как только Майтимо покинул его. Лежать в остывающей койке было неприятно, а сказать "прощай" рыжему не смог бы, да и Маэдросу так было проще уйти. Король изгнанников привел себя в порядок, оделся и вышел. Ему нужно было еще столько сделать, ведь он непременно победит, чтобы встретится с ним снова.