От кого: Арина Несмотря на то, что тебе сегодня ко второму уроку, я уверена, что ты уже на месте. Сейчас приду.
Мои губы скривились в ухмылке. Иногда плохо, когда у тебя есть подруга, которая знает тебя буквально как свои пять пальцев. Арина относилась именно к таким заразам. Она училась со мной в одном университете, но на факультете русского языка и литературы. Да, надо сказать, что у неё ненормальная любовь к этим двум предметам. Иногда мне кажется, что она знает буквально всё! — Я бы выпила с тобой чашку чая, но у нас нет времени, — дверь в кабинет с размаху открылась, и на пороге появилась моя рыжеволосая подруга. — Попьем его на обеде, — ответила я, а Арина села за первую парту передо мной. — Меня сегодня всё бесит. Вот прям всё. — Соколовская, тебя бесит всё и всегда, — с умным видом ответила мне Ариша. — Помнишь, как ты чуть не убила меня за пятно на блузке? — Но оно было очень заметным… — На внутренней стороне воротника? — скептически изогнула бровь рыжеволосая учительница. Мои глаза стрельнули в Абрамову недовольными искрами, но ответить я ничего не успела, так как дверь класса вновь открылась. — Алина Александровна… Арина Андреевна? Вы тоже тут? Как хорошо, что вы вместе, — к нам энергичным шагом подошла женщина лет сорока с замысловатой прической (бесят эти ярко выкрашенные в черный цвет волосы) и в бирюзовом брючном костюме — Инесса Петровна. Инесса Петровна являлась завучем нашего благородного Лицея №103, а также по совместительству учителем математики. Все прекрасно знают, сколько ей лет, но она всячески пытается доказать, что ей меньше. Мне иногда кажется, что на ней косметики из «Л'Этуаль» больше, чем в самом «Л'Этуаль». — Сегодня собрание отменяется. Оно завтра после второго урока. — Спасибо, Инесса Петровна, — кивнула Арина, и математичка, набирая чей-то номер, покинула кабинет. — Решила уединиться с директором? — сегодня я слишком много ухмыляюсь. Ну, а что мне ещё оставалось делать? Все знали, что она спит с нашим многоуважаемым директором, Сергеем Альбертовичем, но они продолжают какую-то игру в шпионов, думая, что никто и ничего никогда не узнает. — Это их дело, — фыркнула Абрамова. — Всё-таки они взрослые люди… — Могли бы заниматься этим за пределами школы, — парировала я, закатывая глаза. — Ой… Сама бы закрутила роман с кем-нибудь из учителей, — ой, как зелёные глазки засветились-то. Арина уже очень давно пытается меня свести с кое-каким учителем, а точнее учителем физкультуры — Игорем Михайловичем. По её словам, он души во мне не чает. — Если ты про физрука, то не стоит забывать, что мы работаем с тобой здесь только две недели, — я показала рукой на настенный календарь, который показывал десятое февраля. С Аринкой мы могли бы начать работать и с начала учебного года, но решили ненадолго отложить эту авантюру. Я только недавно вернулась с учебы из Германии, и все никак не могла вновь привыкнуть к здешнему климату и образу жизни, а Аришка ждала, пока ее сыну Владу не стукнет три года, чтобы можно было отдать его в детский сад. Ученикам мы сразу же понравились, но вот Арину они полюбили больше. По их мнению я слишком критична к ним и вообще могла бы не задавать столько домашки! Какая же я всё-таки противная. Наблюдая за несчастными лицами учеников, на моём лице появлялась гаденькая улыбочка и хотелось спросить что-то про любого российского императора. — А ты бы присмотрелась к Игорьку, — прозвеневший звонок прервал нашу увлекательную беседу, и Арина упорхнула за дверь. Я лишь покачала головой, понимая, что мы ещё вернёмся к этому разговору. Арина Андреевна не успокоится… — Алина Александровна, можно войти? — в дверь постучал 6 Б, и я, утвердительно кивнув, позволила им войти.***
— Таким образом, план молниеносной войны, который надеялся осуществить Гитлер, провалился. Немецкие войска встретили достойное сопротивление и смогли… — мою речь прервал довольной резкий стук в дверь. Шёл пятый урок. Последний для меня сегодня. В классе сидел 11 Б класс, внимательно меня слушая. Они прекрасно понимали, что на контрольной я спрошу именно это. Вообще, этот класс был одним из немногих, к которым я имела хоть каплю симпатии. По ним было видно, что историю, возможно, не очень усердно, но они учили предыдущие годы. По крайней мере, они не сказали мне, что последний император нашей страны принадлежал к роду Рюриковичей. А вот 11 А не мог похвастаться такими знаниями… — Простите, Мария Васильевна, можно… — не дожидаясь моего ответа, дверь кабинета открылась, и вошёл парень, глаза которого при виде меня округлились: — Мария Васильевна, Вы выглядите лучше, чем когда-либо… Класс засмеялся, а я только прищурилась. Парня я ни разу не видела, но судя по реакции класса, он им неплохо знаком. Высокий светловолосый парень с причёской полубокс, а так же с неплохим бонусом в виде хорошего телосложения, стоял с абсолютно очаровательной улыбкой, которой он, видимо, пытался меня сразить. Оглядев его еще раз, я заметила, что на нем вместо лицейской школьной формы красная клетчатая рубашка (Господи ёб твою мать! Ненавижу этот цвет!) и потертые черные джинсы. — Дневник на стол и прошу занять своё место, — отчеканила я, отворачиваясь от него и возвращая своё внимание к классу. — Войска советского союза смогли отразить атаку неприятеля под Москвой. Немцам пришлось решать, в каком направлении они хотят идти дальше: Ленинград, Москва или Ростов-на-Дону. Как вам известно, в скором времени начнется блокада Ленинграда, а в тысяча девятьсот сорок втором году — битва за Сталинград. Осмотрев класс внимательным взглядом и убедившись, что все конспектируют мои слова, я бросила взгляд на последнюю парту. Именно туда присел опоздавший ученик, и сейчас он внимательно слушал, что говорит ему сосед — Юрий Петровский. Надеюсь, что Юра донесёт ему всю информацию, а то паренёк, видимо, прилетел с другой планеты и не знал, что предыдущая учительница ушла на пенсию. — Алина Александровна, извините меня, пожалуйста. Я просто только сегодня вернулся с Кубы, связи там не было совершено. Не знал о том, что у нас изменения в педагогическом составе, каюсь, — опоздавший театрально положил руку на сердце и покорно опустил голову в знак раскаяния. Богатенький мальчик, как я погляжу. А ещё гениальный актёр. Российский кинематограф потеряет многое, если не возьмет эту российскую интерпретацию принца Чарминга к себе в мелодрамы. — Такое ощущение, что ты был не на Кубе, а давал мастер-класс театрального искусства, — смерив его недовольным взглядом, я присела в кресло. — Извинения приняты. Дневник на стол. — Но, я же извинился… — Ты опоздал почти на двадцать минут, а так же явился в неподобающем для нашего лицея виде. Так что, дневник на стол, — спокойно возразила я, и ученик покорно залез в портфель, доставая оттуда дневник. — Пожалуйста, — кладя его на мой стол, парень внимательно посмотрел на меня. Зелёные глаза светились нешуточным любопытством, всем своим видом показывая свою заинтересованность. — Спасибо, садитесь, — я безразлично отвела взгляд, беря в руки красную ручку. Опоздавший вернулся на своё место. — Так, а теперь откройте сорок первый параграф и прочитайте его. Через десять минут спрошу, о чём он, — громко произнесла я, и класс погрузился в чтение. Я же открыла первую страничку дневника. Значит, Смолов Алексей Сергеевич. Хоть имя узнала, уже хорошо. Пролистав страницы дневника, я сделала вывод, что парень весьма неплохо учится, но уж больно часто дебоширит. Одно замечание о том, что курил в школьном туалете, чего стоит. Почти на каждой неделе срывы уроков. Возможно, это и к лучшему, что он был эти две недели, которые я работаю здесь, на Кубе. Иначе я бы точно кинула в него чем-то тяжёлым. Написав замечание, я прошла вдоль класса и вернула вещь её обладателю. Правда, я заметила, что Смолов ничего не читал. У него даже не было учебника. — Где учебник? — спросила я его. — Сжёг, — прыснул парень, а затем лениво перевёл голову и посмотрел на меня: — Ну, зачем мне эта история? — Действительно, — пожала я плечами, а затем наклонилась к нему, тихо говоря: — Если ты до конца урока не прочитаешь параграф, я поставлю тебе красивую двойку. Ну, зачем мне экономить плохие оценки? Смолов зло сверкнул глазами. Пожалуй, он не привык к такому отношению. Сразу видно избалованных мальчиков, которые думают, что им всё можно. Поняв, что я не собираюсь менять своего решения, Алексей отвернулся и пододвинул учебник Петровского на середину парты, начиная читать несчастный параграф. Я усмехнулась. Так-то лучше…***
— Я не хочу идти на этот фильм! — недовольно проговорила я, стараясь разрезать непокорное мясо школьной столовой. — Ой, и не надо. Я Ваню позову. Или Кирю, — показала мне язык Арина, а я скривила лицо в недовольной гримасе. Ваня и Кирилл — два моих брата. Так уж получилось, что родила нас мама в один день, таким образом, наградив меня двумя братьями и вечными проблемами. Нет, они у меня весьма умные ребята (врачи! Это вам не шутки), но иногда они слишком сильно меня опекают. А если им удаётся узнать что-то о моей личной жизни… Всё, туши свет и жди допроса с пристрастиями. Арина провела последний урок, так уж прекрасно совпавший с моим предыдущем, у 11 Б. Теперь мы решили пойти на фильм. Правда, не решили на какой… — На считалку тогда, — предложила решение проблемы Абрамова, а я удовлетворительно кивнула, продолжая пережёвывать макароны. Вдруг моя собеседница посмотрела куда-то за мою спину: — На наш столик очень подозрительно смотрит Смолов из 11 Б… — Глаза бы мои его не видели, — буркнула я, даже не повернувшись. — Ты что? Он такой весёлый и позитивный парень. На литературе так хорошо у меня отвечал. Я была полностью покорена, когда он стал рассказывать Есенина… — Меня сейчас стошнит. Он избалованный мальчик с Рублевки, — отчеканила я, отодвигая от себя тарелку с недоеденным блюдом. — Ещё и аппетит пропал! — Соколовская, ты чего? — искренне удивилась Ариша, улыбнувшись. — Ничего, — я встала со своего места и кинула взгляд на ученика. Он довольно улыбнулся и продолжил разговор с Петровским. — Арина, пошли. Хватит с нас школы и знаний. Пора отдохнуть! — И какая муха тебя укусила? — скорей, сама у себя спросила рыжеволосая девушка и покинула столовую вместе со мной.***
Лёша Иногда я просто обожал работу родителей, а точнее их вечные командировки. Именно благодаря им я смог свалить из дома вместе с сестрой на Кубу. На Кубу. В середине четверти. С любимой сестрой. Эта сказка, которая стала явью. Конечно, Яна очень долгое время не хотела меня брать, как раз из-за учёбы в выпускном классе, но показав ей свои оценки, я её убедил. Но две недели быстро закончились. Поэтому меня ждёт школа. Правда, я уже вдрызг опоздал на первые урока три… Можно было вообще не идти сегодня в школу, но Яна точно съест меня со всеми потрохами! — Зачем я тебя только взяла с собой? — сестра возвела глаза к небу и, сев напротив меня, простонала: — Ты ещё хоть на какие-то уроки успеваешь? — Алгебра, история и литература, — сегодня явно был мой день. Если наш багаж не придёт ближайшие десять минут, я не попаду ни на алгебру, ни на историю, а смысл идти на один урок? Мобильник благополучно разрядился, да и толку от него на острове свободы не было. Только и использовал его для того, чтобы послушать музыку. — Лёш, обещай, что будешь умницей, — обратилась ко мне Яна, а я скептически изогнул бровь. — Ну, я же не виновата, что родители сказали мне присматривать за тобой. — Они сказали присматривать за мной в Москве, а не на Кубе, — я поднял вверх указательный палец, довольно усмехаясь. — Не разговаривай так со старшими! — сестра с улыбкой ударила своей ногой по моей. — Чёрт, как больно! — я театрально схватился за лодыжку, теперь уже сестра скептически изогнула бровь. — Ладно, ладно, старуха. — Я старше на два года. — Я и говорю, старуха. Янчик недовольно нахмурилась, но через секунду рассмеялась вместе со мной. Именно за это я и люблю свою сестру. Она всегда была мне гораздо ближе родителей, с которыми я находился в весьма прохладных отношениях. На первом месте всегда в их жизненном списке стояла работа, а потом уже мы с Яной. Я просто считал это недопустимым. Сестра старалась держать нейтралитет в этом вопросе, стараясь не ругаться с родителями, но поддерживала мою точку зрения. Только из-за неё я ещё не сбежал из дома. — Лёшка, наш багаж! — радостно крикнула сестра, хватая меня за руку. — Ты успеешь в школу! — Какая радость, — с иронией произнес я, но сестра, абсолютно проигнорировав мой тон, побежала вперёд, и мне ничего не оставалось, как лениво пойти за ней.***
— И, Леш, не забудь про семейный ужин, — Яна остановила машину рядом со входом в школу и посмотрела на меня. — И улыбайся, пожалуйста. Я недовольно фыркнул на просьбу сестры, но кивнул. Она и так старается сохранить нормальные, а вернее, человеческие отношения в нашей семье. Покинув салон, я поплёлся в школу. На улице было весьма прохладно, и я поёжился. Да… Это мне не солнечная Куба. Пора Вам, Алексей, возвращаться в суровую реальность. Сейчас середина четверти, и я в одиннадцатом классе. Фуф, пора уже начать учить молитвы и иконки доставать. — Смолов, ты что ли? Ты бы ещё к седьмому уроку пришёл, — при входе в школу меня встретил один из наших охранников — дядя Боря. Невысокий, жилистый с шикарными усами. Вообще, человеком он был добрым, даже слишком добрым. Этим активно пользовались самые отпетые прогульщики, чтобы покинуть территорию школы. Правда, у дяди Бори была суровая супруга — Валентина Ивановна, школьная техничка. Если она окажется рядом… Ух, несдобровать никому. — Я только сегодня прилетел. Багаж долго ждали, — ответил я, а охранник понимающе улыбнулся и вернулся к разгадыванию своих любимых сканвордов. Ещё одной отличительной чертой этого человека была удивительная память на лица и имена. Дядя Боря знал если не всех, то большую половину школы в лицо, по фамилиями и даже именам. Ну, а меня, одного из хулиганов, он знал и подавно. Повесив пальто в раздевалку, я рванул на второй этаж, в кабинет истории. Конечно, я мог не идти, потому что моё опоздание приближалось к двадцати минутам. Но я очень надеялся, что Мария Васильевна помнит о всех стульях, которые я чинил в её кабинете, и не будет сильно кричать на меня. Дойдя до кабинета, я вздохнул и постучал в дверь. Правда, получилось весьма громко, и я не стал ждать ответа учительницы и просто вошёл. — Простите, Мария Васильевна, можно… — но к своему удивлению на месте учителя я заметил совсем не Марию Васильевну. На меня смотрела молодая, возможно, лет двадцати — двадцати четырех, девушка. Светлые волосы были заплетены в высокую косу, а глаза недовольно смотрели на меня. — Мария Васильевна, Вы выглядите лучше, чем когда-либо… Я улыбнулся самой очаровательной улыбкой. Класс довольно засмеялся. Здравствуйте, первый шутник класса вернулся. Вот только новой учительнице явно не пришлась по вкусу моя шутка. Она прищурилась, смотря на меня, а потом и вовсе безразлично ответила: — Дневник на стол и прошу занять своё место, — девушка отвернулась и продолжила рассказывать что-то классу, а я сел за последнюю парту, откуда мне помахал мой лучший друг — Юра Петровский. Стоит сказать, что мы лучшие друзья класса с восьмого, когда он только к нам перевелся. Этот парень никогда не переставал меня удивлять своими выходками, из-за которых у нас очень часто бывают проблемы. Но зато нам весело. Человек он весьма умный и прозорливый, поэтому, надеюсь, что он сейчас расскажет мне, что произошло за грёбанные две недели моего отсутствия. — Я звонил тебе миллион раз. Какого черта? — сразу накинулся на меня Юра. — Ты очень многое пропустил. — Это я уже заметил, — усмехнулся я и кивнул в сторону учительницы. — Как давно она здесь? И кто это? Где старушка? — Мария Васильевна ушла на пенсию. А её зовут Соколовская Алина Александровна. Ты улетел, и она пришла через пару дней. У нас ещё русичка новая, — тихо ответил мне Петровский. — Она такая же вредная? — фыркнул я, ловя взгляд исторички на нашу парту. — Они обе нормальные. Просто Алина Александровна помешана на порядке, который ты, мой милый друг, нарушил… — Ясно, — кивнул я и встал, привлекая внимание девушки к своей персоне, — Алина Александровна, извините меня, пожалуйста. Я просто только сегодня вернулся с Кубы, связи там не было совершено. Не знал, что у нас изменения в педагогическом составе, каюсь, — причём прекрасные изменения, надобно отметить. Девушка была невысокой, весьма милой на лицо, с абсолютно нормальным телосложением. Не толстая, но и не худая, как говорят в таких случаях. Я положил руку на сердце и склонил голову, ожидая своей участи. Я был уверен, что сейчас меня на первый раз пожалеют и так завершится эта история, но не тут-то было. — Такое ощущение, что ты был не на Кубе, а давал мастер-класс театрального искусства, — Алина Александровна смерила меня очередным недовольным взглядом и села в кресло. — Извинения приняты. Дневник на стол. — Но я же извинился… — Ты опоздал почти на двадцать минут, а так же явился в неподобающем для нашего лицея виде. Так что, дневник на стол, — она спокойно возразила мне. Она слишком спокойная. Нет, скорей, безразличная. Я полез за дневником, надеясь, что вообще взял его с собой. Откуда вообще взялась эта снежная королева?! На удивление быстро найдя дневник, я направился к учительскому столу. — Пожалуйста, — кладя документ на стол, я внимательно посмотрел на учительницу. Вы когда-нибудь видели холодный взгляд? Такой холодный, что в дрожь бросает? Я видел. Вот только всегда думал, что самые холодные глаза — голубые. Сегодня это моё убеждение разбилось вдрызг. У Алины Александровны холодные карие глаза. Самые холодные, которые я когда-либо видел. А есть ли способ их разморозить? — Спасибо, садитесь, — она снова отвела взгляд. Я, пока она не видела, усмехнулся и вернулся на своё место. — Так, а теперь откройте сорок первый параграф и прочитайте его. Через десять минут спрошу, о чём он, — громко произнесла учительница и погрузилась в мир моего дневника. Петровский рядом со мной начал с усердием читать названный параграф, а я лишь закатил глаза. Вот зубрила! У меня даже учебника с собой не было. Сам я не собирался даже узнавать название параграфа и стал лениво осматривать класс. Вдруг есть какие-то изменения? Впрочем, нет. Васька Харитонов всё также рубится в телефон, Катя и Наташа Зарецкие что-то обсуждают, не удивлюсь, если какого-то супер крутого актёра или новую тушь, все остальные либо Петровский, либо я. Поняв, что ничего интересного не увижу, я посмотрел на Алину Александровну. Она, усмехаясь, изучала мой дневник, явно не замечая всего того, что творится в классе. Наконец, домотав до нужной страницы, девушка написала что-то красной пастой и, встав, направилась к нам. Положив дневник на стол, она уже хотела развернуться и уйти на своё место, но тут заметила, что я, абсолютно беззастенчиво, занимаюсь тунеядством. — Где учебник? — прозвучал в мою сторону вопрос. — Сжёг, — прыснул я, а затем посмотрел на нее. — Ну, зачем мне эта история? — Действительно, — пожала учительница в ответ плечам, а затем наклонилась ко мне, совсем тихо говоря, — Если ты до конца урока не прочитаешь параграф, я поставлю тебе красивую двойку. Ну, зачем мне экономить плохие оценки? Я зло сверкнул глазами. Как она ещё не подавилась своим ядом? Не нужно думать, Алина Александровна, что вы тут самая остроумная. Война? Пожалуй, что пока подождём. Нетерпеливость погубила многих. Ну, а пока сыграем по вашим правилам. Я отвернулся от неё и пододвинул учебник Юры на середину парты, погружаясь в чтение параграфа. 1:0. Пока 1:0…***
— Алексей, очень приятно. Меня зовут Арина Андреевна. Надеюсь, что после отдыха ты быстро втянешься в работу, — рыжеволосая учительница литературы лучезарно мне улыбнулась и начала писать тему урока на доске. — Сергей Александрович Есенин. « Заметался пожар голубой…». Возможно, кто-то знает это стихотворение? — Лёшенька знает. Он часто употребляет в речи стихи Есенина, — как же я был рад, что Петровский сел в другой угол класса. Иначе я в него чем-нибудь точно кинул бы. Но что правда, то правда. Девушки очень любят Есенина, поэтому, чтобы их очаровать, я выучил парочку стихотворений. Всегда срабатывало. Арина Андреевна мгновенно улыбнулась ещё сильней (хотя я думал, что улыбаться ещё больше, просто невозможно) и попросила меня прочесть это стихотворение. — Хорошо расскажешь, получишь заслуженную пятерку, — добавила учительница, видимо, поняв, что я хочу отказаться. — Почему же не рассказать столь чудное стихотворение? — очаровательно улыбнулся я, радуясь тому, что хоть на кого-то сегодня действует эта улыбка. — Давай, Смолов, получи хоть одну пятерку за свою жизнь, — я точно его сегодня убью. Незаметно показав Петровскому средний палец, я прочистил горло и начал рассказывать:Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь — как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось петь и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, лёгкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил. Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.
— Прекрасно! Твердая пятёрка, — Арина Андреевна поставила мне оценку в журнал и жестом попросила сесть, а затем обратилась к классу: — Это стихотворение открывает целый цикл стихов Сергея Александровича. Ключевым мотивом становится отказ от прошлой жизни. Лирический герой фактически обещает возлюбленной начать всё сначала. Он намерен навсегда отречься от скандалов, алкоголя. Сильнейшее чувство, испытываемое по отношению к женщине, заставляет его полностью измениться. Его цель — доказать, «как умеет любить хулиган, как умеет он быть покорным». Интересно, что лирический герой готов отказаться и от творчества: «…и стихи бы писать забросил». Вашим домашним заданием будет поразмыслить: истинное ли это чувство или же временное помешательство? Что значит любовь в этом стихотворении и вообще в лирике Есенина? Я довольно улыбнулся. В девятом классе я уже делал подобный доклад. Надо полистать тетрадочку и считай, домашка готова. — Лёш, а что ты вечером делаешь? — моя соседка, Катя Зарецкая, пододвинулась ко мне и похлопала глазками. — Весь вечер, Катюша, я принадлежу своей семье, — ответил я ей. Вообще, даже если бы у меня не было никаких планов, я не посвятил бы вечер Кате. Девушки, которые думают только о своей внешности, никогда не пользовались у меня спросом. Я думаю, что многим более важен хоть какой-то проблеск ума у девушек. — Алексей, а может Вы ещё знаете какие-то стихи Есенина? — обратилась ко мне Арина Андреевна, а я улыбнулся, кивнув. — Прочтите.***
— Теперь ты явно в любимчиках у Арины Андреевны. Она с таким лицом тебя слушала, — весь путь до столовой Юра то и дело вспоминал урок литературы. — Кажется, кто-то завидует, — ответил на его шутки я, а друг толкнул меня в плечо. Взяв еду и сев на любимое место, я начал во всех подробностях рассказывать про свой отдых. Я не забыл даже упомянуть, как сестра закрыла меня в туалете! — Я же не выжил бы, не узнай эту подробность, — прыснул Юра. — Я привык, балда, тебе всё рассказывать, — я потрепал его по темной шевелюре. — В целом, я могу назвать этот отдых лучшим. — Теперь втягивайся в учебный процесс, — Петровский засунул себе в рот кусок мяса, теперь его речь была слегка неразборчива. — Мовно к тепе с ночёфкой? — Сегодня меня ждёт семейный ужас, — закатил глаза я, а собеседник оживился. — Да, предки приезжают с какой-то очень важной новостью. Телефон на столе завибрировал, и я с интересом открыл сообщение.От кого: Мама Алексей, ужин отменяется. Нас с папой задерживают ещё на пару дней в Леоне.
— Уже не ждёт, — я заблокировал телефон, решив оставить это сообщение без ответа. Сомневаюсь, что мама найдёт время прочитать его. — Сегодня мы ночуем вместе. — Какие подробности вашей личной жизни, — произнесла проходящая Юля Климова, староста нашего класса. — Для тебя, Юлёк, моя личная жизнь всегда открыта, — обворожительно улыбнулся ей Петровский, видимо, пытаясь использовать мою схему. — Не дождешься, Юрчик… — А вот посмотрим? Я не стал дальше вслушиваться в их перепалку. Эти двое — вечная «парочка» нашего класса, которая то сходится, то расходится. Все уже давно перестали интересоваться «Сантой-Барбарой». Зачем она нам, если есть Петровский и Климова? Я перевёл взгляд на стол учителей и, к своему удивлению, заметил за ним Алину Александровну и Арину Андреевну. Они о чём-то оживленно спорили. Лица исторички я не видел, но вот учительница русского и литературы явно наслаждалась этой ситуацией. Заметив мой взгляд, она с интересом посмотрела на меня, а затем обратилась к подруге. Та даже не повернулась в мою сторону. Неужели не интересно, Алина Александровна? В конечном итоге, «холодная» девушка вскочила со своего места и кинула на меня быстрый взгляд. Не такая уж ты и железная… Я улыбнулся своим мыслям и посмотрел на друга, который в свою очередь смотрел на меня. — Пиццу заказываем? — повторил свой вопрос Петровский. — Куда же без неё?