Та песня… Будто о нас, так страстно и обреченно… В полушаге от Любви ли стоял я уже тогда?..
- Простите, можно пройти? – смущенная девушка, сжимая в руках огромную кипу документов, из которой все же выскальзывали несколько бланков, стояла на пороге кабинета, пытаясь рассмотреть парня за рабочим столом, но яркий свет, ослепительно льющийся из окна позади него, превращал его образ в тень. - Конечно, заходите, - ответил брюнет, не отрывая взгляда от какого-то договора и стуча пером по столу в размышлениях о том, ставить подпись в нужной графе или нет. Девушка, неаккуратно переступив высокий порог, споткнулась и, не в силах удержаться на ногах или зацепиться за что-то, чтобы предотвратить падение, обронила всю гору документации, которая с тихим шелестом разлетелась по всему кабинету. Она рухнула на колени, при этом загнув несколько листков, и испуганно уставилась в пол. Стук пера по столешнице вдруг прекратился, и девушка, хаотично и резко водя глазами по кабинету, пыталась собрать в какое-то подобие кучи упавшие близко к ней листки. - Джувия Локсар, - утвердительно констатировал мужской голос, от которого по телу синевласой девушки прокатилась волна непонятного спокойствия и эйфории одновременно. Несмотря на ожидания девушки-практикантки, голос руководителя финансового отдела такой крупной торговой корпорации, как «Fairytale», был очень мелодичным и принадлежал он парню не старше лет двадцати пяти. Девушка подняла на своего будущего босса потерянный взгляд и встретила его приветливую и ободряющую улыбку. Парень встал из-за стола, подошел к девушке, все еще стоявшей на коленках на зеленом жестком ковру, и, присев рядом с ней на одном уровне, улыбаясь, сказал: - Давайте я Вам помогу. Практикантка ошарашено посмотрела на парня. Действительно, он был молод. Слишком молод, чтобы занимать такую должность. Слишком молод и прекрасен. Черная, уложенная в легком хаосе копна коротко остриженных волос обрамляла его классическое картинное лицо. Каждая его черта дышала совершенством: широкий лоб, слегка прикрытый короткой и редкой челкой, обычно закидываемой им назад, ровный нос, тонкие губы, всегда вытянутые в каком-то подобии легкой, еле заметной улыбки, сильные руки, на которых тонкими полосками проступали вены и костяшки пальцев… Парень взглянул на остановившуюся отчего-то девушку, таращившуюся на него во все глаза. - Вы не ушиблись? – деликатно спросил он, глядя в темно-голубые глаза девушки, и улыбка на его лице немного померкла, уступив место внимательной заинтересованности. Некоторое время она, не в состоянии оторвать взгляда от дымчато-серых глаз парня, лишь смотрела на молодого человека, а затем вдруг, словно ужаленная, пришла в себя и протараторила: - Нет, простите, все в порядке. Простите, пожалуйста, я сейчас же все уберу сама. Извините за беспорядок, - и она снова начала водить руками по полу, подбирая бумаги. Парень сдавленно захихикал, наблюдая за девушкой и продолжая помогать ей. - Прекратите извиняться, мисс Локсар, - пробормотал он, и от его нежного и мягкого голоса внутри девушки что-то оборвалось. – Вы не первая, кто спотыкается об этот злосчастный порог, потерпевший также множество ругательств и проклятий в свой адрес. Здесь нет абсолютно ничего страшного. Синевласка, развернув несколько листов лицевой стороной к себе, пробежалась глазами по ним и начала раскладывать их в какие-то стопочки на полу. - Извините, - тихо ответила она, мысленно тая под почти прожигающим ее взглядом брюнета, затем, осознав сказанное им только что и запнувшись, добавила: - Я больше не буду, господин Фуллбастер. - О, нет-нет, - вдруг отрицательно замотал головой брюнет, на что девушка подняла на него испуганный взгляд. – Пока Вы моя ассистентка, зовите меня просто Грей. Пожалуйста, - улыбнулся он, обнажая верхний ряд белоснежных зубов. Девушка согласно кивнула ему и улыбнулась в ответ. И парень вдруг осознал для себя, что за то, что бы видеть ее улыбку как можно чаще, он готов говорить любые глупости, делать что угодно, рассыпаться и разбиваться об наступающие препятствия, даже, возможно, стоять на краю пропасти – только бы видеть, как улыбается эта девушка с волосами цвета неба… - Ты уже уходишь? – почти безразлично пробубнил брюнет, ложкой пытаясь утопить всплывающие на поверхности чая кусочки фруктов. Шаркая босыми ногами, по дому бегала стройная брюнетка в сине-фиолетовом платье. - Мне уже скоро надо выходить, да, - почти кричала девушка из противоположного конца дома так, чтобы парень на кухне ее услышал. Хотя она предполагала, что ему все равно. - А во сколько планируешь вернуться? – снова задал вопрос парень, внутри осознавая, что ему абсолютно наплевать, когда она вернется. Даже если бы она не вернулась совсем, он бы, скорее всего, не огорчился. - Ну, когда закончатся все обязательные части приема, я тут же поеду домой. Ты же не будешь скучать тут без меня, правда? - Конечно… буду, - неуверенно закончил брюнет, после чего брезгливо, будто от огромной ненависти, ударил по кусочку сухого апельсина ложкой, отчего тот, нырнув в насыщенно-коричневую жидкость, оттолкнулся от дна и всплыл вновь. Наблюдая за этим «упрямым» фруктом, парень мысленно крепко чертыхнулся. Девушка, все же почувствовав фальшь в его голосе, завесив уши сережками с маленькими, сверкающими, многогранными камушками, тихо подошла к двери в кухне и оперлась о дверной косяк боком. Парень, заметив эту позу, чуть не поперхнулся чаем. Может, хватит тебе пить кофе?.. «Жалкое подобие плагиата, - с неприкрытым отвращением парень взглянул на девушку в дверном проеме, отворачиваясь к окну на кухне. – И цвет платья противный…» - Грей, - тихо обратилась к нему брюнетка, выдержав паузу в надежде на его реакцию, которой не последовало, - ты не можешь убиваться из-за нее вечно. Парень сделал глоток чая, показушно громко потягивая сладкую жидкость. - Ты должен уже смириться и жить дальше! – не унималась девушка, увеличивая напор голоса. – Это она должна страдать из-за того, что бросила тебя! Парень громко выдохнул носом, а затем пробормотал, продолжая смотреть в окно: - Ты точно не опаздываешь на прием? Брюнетка, обиженно прикусив губу, сложила на груди руки и, развернувшись, зашагала прочь к выходу. В этот момент парень обернулся и посмотрел на кухонный стол. Посреди него лежал плотный глянцевый пригласительный на прием в мэрии на девятое июня, примятый стеклянной перечницей. Грей спешно пробежался взглядом по тексту: Уважаемая мисс Милкович! Доводим до Вашего сведения, что девятого июня, в семь часов вечера, в мэрии проводится прием по случаю завершения строительства системы железных дорог компанией «Счастливые люди». Вы, как финансовый директор торговой ассоциации «Fairytale», активно сотрудничавшей с компанией мистера Дж. Хартфелия, будете почетным гостем на этом празднике, о чем будет свидетельствовать выданная Вам серебряная маска по предоставлению этого пригласительного письма. Будем очень почтены Вашим присутствием на приеме.С глубочайшим уважением,
Заседатели комитета торговли Магнолии и учредители тематического бала «Фантасма».
P.S. Также всем было бы приятно увидеть бывшего фин. директора Вашей компании, Грея Фуллбастера, по слухам сожительствующего с Вами. Естественно, он, на данный момент являясь безработным, не смог бы претендовать на положение VIP-персоны на этом вечере, но многие из приглашенных гостей были с ним знакомы, поэтому его появление было бы весьма уместным. - Уртир, - негромко позвал брюнет девушку, подбирая со стола письмо и двигаясь по направлению к выходу из дома, все еще рассматривая свое имя на листке. - Да, дорогой? – отозвалась девушка, осознавая, что тон, с которым он ее позвал, предзнаменовал начало разборок. Парень, подойдя к обувающейся девушке, протянул ей письмо. Та, тихо поблагодарив парня, протянула руку к пригласительному в желании быстро взять его себе, но вдруг она осознала, что парень крепко сжимает в руке письмо, грозясь потянуть его на себя и разорвать. Она подняла удивленный взгляд на парня и натолкнулась на жесткость в его лице. - Ты ничего не говорила мне о том, что я тоже потенциально приглашен, - мягким и наигранно нежным голосом сказал парень, взглядом буравя в брюнетке дыру где-то в голове. Девушка, сжимая письмо с другой стороны, ослабила хватку. - Что-то помешало тебе об этом сказать, дорогая? Сегодня, вчера, даже позавчера… Что тебе помешало сообщить об этом мне, Уртир? – не унимался парень, в то время как его голос терял нотки нежности, перерастающие в упрек. Брюнетка потупила взгляд. - Я подумала, что ты все равно откажешься, - тихо оправдывалась она, глядя в пол. - Это не повод молчать об этом! Право отказаться остается за мной, если я знаю, что мне что-то предлагают! – сорвался почти на вопль ненависти парень, но вдруг он, как ни в чем не бывало, продолжил с каким-то смешком в голосе: - Ну и ладно. Я уже все равно не успею прилично одеться для такого случая, можешь ехать одна. И он, отшвырнув пригласительный к двери, развернулся и, почесывая голову, сладко зевнул, направляясь в кухню допивать чай. Девушка, некоторое время подозрительно следя за его тенью, стояла возле двери, натягивая на лодыжку ремешок босоножек на каблуке, но затем, твердо поставив обе ноги, повернула дверную ручку, выходя из дома. - Я ушла, - бросила она в направлении дома. - Удачи, - послышался незамедлительный ответ парня из кухни. Сойдя с веранды по нескольким мелким ступенькам, Уртир быстро зашагала к ждущему ее у дверей экипажу с завешенными занавесками на дверях. Девушка незамедлительно прошла в экипаж, плотно захлопнув за собой дверь. На одном сидении уже восседал человек в капюшоне, немного повернувший голову в тот момент, когда Уртир вошла. Брюнетка, все еще стоя с согнутой спиной посреди небольшой кареты с атласными сидениями темно-голубого оттенка, удивленно таращилась на странного человека. - Присаживайтесь, мисс Милкович, - мягким, но каким-то юным и немного детским по интонации голосом пригласил странный человек, и девушка незамедлительно последовала его команде. – Я – тот, кто все это затеял, мисс Милкович. Я – изначальный Мясник. Глаза девушки испуганно расширились, а рот немного приоткрылся. - Не делайте такое лицо, будто совсем не замешаны в этом, дорогая! – усмехнулся мужчина в капюшоне. – Этот притворный пафос Вам совсем не идет, да и к тому же данный Вам Богом дар актерской игры у Вас хромает на обе ноги. Прекратите этот спектакль немедленно! Пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце, Уртир принялась глубоко и тихо дышать носом, не переставая во все глаза таращиться на ее странного попутчика, закинувшего ногу на ногу и спрятавшегося под капюшон. В этот момент парень, постучав рукояткой неизвестно откуда возникшего у него в руке кинжала, звучно сказал кучеру: «Трогай». Карета в этот момент медленно пришла в движение, и на секунду брюнетка испугалась того, что она по инерции наткнется на острие кинжала, но все обошлось – парень тут же спрятал кинжал за пазуху. - Я хотел кое-что обсудить с Вами, мисс, - сказал он, поворачиваясь к девушке вполоборота так, что она увидела сверкание глаз человека в капюшоне. – Что ж, если Вы не против, начнем сначала… - пробормотал он, доставая из-за пазухи уже показанный ей кинжал и покручивая его пальцами так, что на фигурной рукояти и гладком лезвии плясали редкие, железные искры металлического блеска, вселяющие в душу страх и смятение…~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- …У меня нет выбора, капитан. Объясните мне подробнее, что от меня требуется. - Итак, Ваша основная задача на приеме – следить за гостями в масках. Если увидите среди них кого-то знакомого – в контакт не вступать… - Проще говоря, просто не подходи к ним и ни в коем случае не разговаривай с ними. - Спасибо, Мест, но в следующий раз не перебивай меня. Так вот… Ах да, в контакт не вступать, в гущу событий не лезть. На предложения потанцевать категорически отказывайтесь… - Будет слишком подозрительно, если он просто, подперев стенку, будет стоять весь прием. - Ладно, ограничимся тем, чтобы Вы сами никого на танец не приглашали. Ты с таким вариантом согласен, Мест?.. Чудно, теперь не перебивай. И, мистер Коннелл, пожалуйста, не соблазняйтесь на бесплатную выпивку в неограниченном количестве, как это бывает на приемах. Не берите ничего с подносов официантов, в особенности если напиток передали Вам «от кого-то». Лучше идите прямиком к бару, в конце концов, шанс, что именно там будет хоть один человек в маске – девяносто два процента. Если появятся проблемы – тут же найдите меня или Места в главном холле. Надеюсь, Вы все уяснили. А теперь, господа, берите кофе. Обсудим жертв и концепцию убийств. Пока мистер Коннелл знакомится с материалами следствия, расскажи мне свое независимое мнение, Мест. - Лично я мало что могу сказать, кроме того, что в деле замешаны как минимум два человека. - Два Мясника?! - Нет. Исполнитель, сейчас названный Мясником, и заказчик. Это объясняется регулярностью и точностью убийств. Кто-то наводит исполнителя на цель, возможно, также задает ему способ убийства, а сам лишь наблюдает за процессом. - Это – лишь версия, Мест. Человек мог долгое время планировать убийства, а затем просто привести их в действие. - Не думаю, что это – именно такой случай. Убийца почти наверняка находится под покровительством кого-то весьма влиятельного и богатого потому, что он убивает не самых малозначительных людей в Фиоре. Плюс ко всему, убийца вдруг затихает на неделю, когда интерес к его персоне в полиции возрастает, когда следствие может вот-вот наступить ему на хвост, да и к тому же последнее убийство оказалось неординарнее всех четырех предыдущих, полностью разрушив все наши версии о его психологическом портрете. Прости, Альзак, но это убийство оказалось совсем некстати. - Вот это уж точно… Ладно, мистер Коннелл, может, Вам есть что добавить? - Я не так долго в этой среде, так что я не у дел. Лучше Вы скажите что-нибудь, господин Лахар. - Что ж… Я не могу строить таких логических цепочек, как мистер Грейдер, но лично для меня единственной очевидностью стало чередование жертв. - Какое еще чередование? Если смотреть на пол убитых, то первой была девушка, затем три парня и снова девушка. Не хотите ли вы сказать, что сейчас Мясник возьмется убивать девушек? - Как версия. Но я не это хотел сказать. Я заметил чередование характеров. Если разделить их всех на психологические подгруппы в категориях интроверт/экстраверт, то чередование станет очевидным. Тихоня Олиэтта, не имевшая никакой связи с миром помимо своей арендодательницы, затем популярный в женском обществе Арлозе, интроверт Джастин, несмотря на его состоятельность почти не имевший никаких друзей кроме мистера Бикслоу; не побоюсь этого слова – бабник – Аказуки, и последней – покойная миссис Коннелл. Согласно показаниям ее мужа, она была очень тихой и малообщительной, верно? - Да. - Вот. Так что я не могу сказать наверняка про пол следующей жертвы, но то, что это будет активный общественный деятель, я могу сказать процентов на шестьдесят-семьдесят. Ну, вероятность провала нашей теории весьма велика. И, кстати, говоря об этом – на прием приезжают какие-то известные гости, которые весьма вероятно могут стать следующими жертвами. Так что за ними нужен будет особый контроль, но это сможем обеспечить мы с Местом. За Вами, мистер Коннелл, до сих пор остается слежка за VIP-персонами в масках… Чудесный денек выдался девятого июня. Весь день небо было ясным, в его лазурной глади не мелькали даже редкие обрывки облаков, и солнечные лучи, беспрепятственно падая на землю, дарили всем свое яркое тепло. Легкий, приятный ветер нежно ласкал кожу лица, обдавая волосы и затылок приятным холодком. Девушки на улицах уже щеголяли в легких, летящих платьицах, а парни, неуверенно сжимающие девушек за руки, уже перешли на светлые расклешенные штаны и светлые хлопковые рубашки, и каждый, словно по какому-то шаблону, расстегивал на них одну или несколько пуговиц, оголяя ключицы. Но по улице шагал парень, который был будто черное пятно чернил, пролитое на красочном, ярком полотне природы, старательно создающей картину счастливого для кого-то лета семьсот девяносто второго года. Счастливого для кого угодно, но точно не для него… - И снова здравствуйте, мистер Коннелл, - Лахар, казалось, был на обычном посту, а не «за главного» на организации охраны мэрии в день столь грандиозного приема. Все та же капитанская форма, выданная ему его начальством, все тот же бирюзовый плащ… Все, что, возможно, сменил капитан – это рубашка, гладко выглаженный и накрахмаленный ворот которой виднелся из-под «рабочего» одеяния. – Вы запоздали к оговоренному нами времени, гости уже начали понемногу собираться. - Я должен был кое-куда зайти, - пробормотал Альзак, оценивающим взглядом окидывая здание мэрии. «Всего три этажа… и, скорее всего, почти все оно будет для общего доступа. Эти люди в масках могут быть где угодно!.. Теперь задача «всего лишь следить за ними» не кажется такой уж легкой» - подумал Коннелл, мысленно уже жалея, что согласился помогать капитану и этому странному шпиону. Лахар недоверчиво поднял бровь и сверкнул глазами в сторону парня, поправляя очки. Данный жест не ускользнул от внимания вдовца. - Я просил у жены прощения за этот вечер, - беспристрастно и почти безразлично бросил он в ответ, старательно избегая смотреть в сторону капитана. Капитан, неожиданно сконфузившись, словно невзначай легонько прикусил губу и устремил свой взгляд в небо, резко переведя тему разговора: - Этот год выдался жарким… - Действительно, - тяжело вздохнул Коннелл, - от количества убийств в этом городе в воздухе будто испарина. В этом году криминальная статистика покажет не лучшие результаты. Лахар опасливо покосился на парня, что немного смутило брюнета. - Вообще-то я имел в виду погоду, - снова растерянно поправил очки капитан. - А я… Вы и так поняли, что я имел в виду. Они немного помолчали, а затем Альзак продолжил: - Странно то, что Вы еще можете спокойно рассуждать о погоде. - Странно только то, - парировал капитан, тихо усмехнувшись, - что гражданский так много думает о криминальной статистике, не находите?.. - Жизнь зачастую ставит нас в ситуации, когда мы ведем себя не так, как должны бы, - пожал плечами брюнет во фраке, поправляя белую лилию в правом нагрудном кармане. – Как, к примеру, я сейчас. Во всех смыслах, взять хотя бы то, что я иду на прием в то время, когда я должен носить траур. Меня ждет ад после такого. Лахар иронично вздохнул: - Будучи посланником воли Совета, я, работая с самыми разными людьми, примерял на себя множество ролей, которые никогда не являлись частью меня, но были необходимы для достижения определенных целей, которые я на тот момент преследовал. Мест – шпион, вся его жизнь вообще сплошная игра. У него что ни день – то новый образ, иначе его раскроют множественные преступные группировки, охотящиеся за его головой. Вся его жизнь – обман, почти каждое его слово – ложь, но именно это и делает его лучшим агентом нашего поколения. - К чему Вы ведете, капитан? – запутался Альзак, внимая каждому слову своего собеседника. - Я это говорю, чтобы подвести Вас к тому, что иногда нужно играть роли, пускай самые грязные и мерзкие, двуличные или бесчестные, хотя бы ради выживания в этом мире, где человека, никогда не играющего какой-нибудь роли, Вы уже не найдете. - … Чем больше я слушаю подобную философию, - после некоторого молчания протянул Альзак, - тем яснее для меня становится то, что этот мир прогнил. До основания. А ценности настолько исказились, что люди готовы врать, чтобы жить. А раньше люди умирали за правду. Истина современности, как ни прискорбно. «Он снова меня не понял, - пронеслось в голове Лахара. – Возможно, когда-нибудь потом…» Вдруг он немного коварно ухмыльнулся и пробормотал, снимая с переносицы очки: - Мистер Коннелл, у Вас хорошее зрение? - Не жалуюсь… - неуверенно ответил вдовец, наблюдая за действиями капитана правоохранительных войск. - Тогда… не могли бы Вы надеть мои очки и проверить их на наличие пятен или царапин? В них я вижу все будто в дымке, - сказал он, протягивая очки брюнету в официальном костюме. Альзак, аккуратно взяв пальцами очки за ободки, поднес их к носу на уровне глаз. Ожидая почувствовать легкое головокружение от силы очков, он, как ни странно, ничего не ощутил, ибо зума не было вообще. Сплошная бутафория, лишь небольшое усиление резкости красок и затемнение света догорающего на горизонте солнца, бросающего свои последние лучи, медленно спускаясь за горы на западе. Лахар, осознав открытие напарника, довольно улыбнулся. - Ну, теперь типичным «интеллигентом в очках» в Ваших глазах себя больше не увижу, - с немного ироничным вздохом пробормотал он, взглядом бегая вдоль и поперек по толпе приближающихся гостей. Вдруг, заметив кого-то, капитан улыбнулся и немного кивнул головой, подзывая кого-то к себе. В этот момент, поклонившись вышедшим из дорогого на вид, экипажа девушкам и захлопнув за ними дверь кареты, направился к ним шатен. Его лицо намекало на примесь в его крови то ли аборигенов, заселивших несколько веков назад близлежащие Великому острову Фиора, то ли шаманов западных гор из-за небольшой, но весьма заметной узости его насыщенно-карих, почти черных, глаз, однако четко прорисованные скулы и ровный нос возвращали его истоки ближе к цивилизованному, интеллигентному обществу. Его губы будто всегда были растянуты в какой-то ехидной, противной, нарциссной ухмылке, что вызвало у Альзака сильное внутреннее отторжение. - Арлозе? – удивленно спросил Лахар, задумчиво подглаживая подбородок, на что шатен еще шире улыбнулся, немного оскалив зубы. – Должно сработать, - пробормотал он словно сам себе. – Ладно, иди следить за гостями. Шатен, послав Альзаку какой-то намекающий взгляд, будто они были давно знакомы, развернулся и ушел к новым экипажам. - У меня какое-то дежавю по отношению к этому человеку, хотя я уверен, что вижу его впервые, - поделился ощущениями Коннелл, буравя взглядом спину уходящего парня. Лахар, незаметно проглотив смешок, поправил очки на переносице. - Имя Макса Арлозе Вам ничего не говорит? – с еле ощутимой иронией спросил он. Вдовец, задумчиво нахмурившись, пробормотал себе пол нос: - Я уверен, что слышал это имя прежде, но когда и где?.. Не могу вспомнить… В этот момент капитан, резко выпрямив спину и сведя руки по швам, встал в стойку военного построения. - Большинство гостей уже прибыло. Вам стоит уже пойти в здание, мистер Коннелл. Наслаждайтесь приемом и не забывайте про Ваше задание. Альзак, на секунду прикрыв глаза, глубоко выдохнул и со взглядом, полным уверенности в себе, предварительно дернув себя на полы фрака, возвращая его в приличную форму, сделал несколько шагов вперед, но в этот момент капитан, намного снизив голос, добавил: - Поговаривают, что на прием были приглашены Эрза Скарлетт и Мираджейн Штраус с их труппой. Если это так, то желаю Вам также насладиться их выступлением. Что может быть лучше для такого вечера, чем выступление двух столь очаровательных девушек, к тому же обладающих такими замечательными голосами, не правда ли? Остановившись, Альзак бросил через плечо: - Верно. Спасибо. Я же Вам желаю незагруженного дежурства сегодня, господин Лахар. Затем он мерным шагом направился в здание мэрии по красному ковру, выстланному от дороги, где останавливались экипажи, до самого входа в здание с мраморными колоннами, поднимаясь по некрупной, пологой лестнице…~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- Почти прибыли, мистер Рокко, - тихо известил кучер. Ничем неприметный экипаж припарковался вдали от красной дорожки и подъезжающих гостей. Остановившись неподалеку от въезда в сады мэрии, кучер слез с козлов и, подойдя к дверям экипажа, спустил встроенную лестничку для спуска дам и детей и открыл дверь. Из кареты вышел брюнет с гладко уложенной назад прической в парадном костюме, под которым находилась алая рубашка, ворот которой сжимал черный в диагональную полоску галстук. Лицо парня было усеяно пирсингом, что совсем не сочеталось с его костюмом. Бегло окинув тревожным взглядом каре-алых глаз зеленеющее пространство сада и не обнаружив никаких признаков жизни в этом узорчатом лесу, заполненном фигурными кустами и фонтанами, он небрежно подал руку девушке, сидевшей все еще в экипаже. В этот момент на первую ступеньку подставной лестницы встала элегантная женская ножка, на которой красовались черные босоножки на среднем каблуке. Затем из экипажа показалась рука в длинной белой перчатке, которая почти не касалась подставленной руки парня, однако служившей как перевес для того, чтобы, в случае чего, не упасть с шаткой лестницы старого экипажа. Через несколько мгновений, будто выскользнув из кареты, под руку с напирсингованным молодым человеком к зданию мэрии шла синевласая девушка в темно-синем платье с внушительным декольте и удлиненными рукавами, прикрывавшими синяки у нее на плечах. Некоторое время они шли молча, но затем девушка первая нарушила тишину: - Кем был этот Рокко? Парень, удивленный тем, что синевласка сама начала с ним разговор, предпочел не опускать на нее удивленный взгляд, а притвориться рассматривающим толпу людей, идущих по основному ходу в здание. - Он – мой хороший друг. И он, вообще-то, до сих пор жив… я надеюсь, - пожал плечами брюнет. - Ясно, - пробормотала она, и все надежды парня развести ее на разговор с треском провалились. И снова между ними повисло то удушающее молчание, которое было постоянным состоянием отношений между этими двумя людьми… Казалось, если бы можно было охарактеризовать тип их взаимоотношений, то это почти наверняка называлось бы «молчание». Именно так и было: пока другие люди дружили, любили, ненавидели других, между этими двумя было молчание, исчерпывающее все… Но, несмотря на это, она продолжала держаться за его руку…~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- Люси, ну пошли уже к сцене! Ее выступление скоро начнется! – Леви, нервно дергая подругу за плечо, пыталась забрать у блондинки из рук бокал с голубоватым напитком, в котором, нанизанная на зубочистку, плавала оливка. Девушка пьяно усмехнулась в голос. - Ле-е-еви! – будто только узнав подругу, блондинка обняла синевласку, все еще одной рукой вцепившись в бокал, и, положив голову подруге на плечо, она сделала еще один глоток напитка. - Люси, ты что творишь?! – раскраснелась синевласка, замечая уставившихся на них гостей. – Эрза убьет меня, если узнает, что я позволила тебе идти в бар, а тем более, если ты после этого не увидишь ее выступления… - Леви… знаешь что? – прошептала уже на самое ухо подруге блондинка, сделав еще один глоток. – Если бы кто-нибудь сказал мне: «Мартини или смерть?», то я ответила бы им знаешь что? Леви обреченно вздохнула, продолжая отталкивать от себя прилипшую подругу, и в этот момент блондинка отпрянула от нее и звучно продолжила, обращаясь то ли к ней, то ли к бармену за ее спиной: - Немного мартини, пожалуйста! – и залилась звучным смехом, эхом разлетевшимся по бальному залу, вызвав негодование интеллигентов, нарочно избегающих бар и людей, которые не могли контролировать себя при виде бесплатной выпивки, и считая подобное отношение к физическому наслаждению «слишком приземленным для их бытия». Люси не то что бы не могла контролировать себя. Нет, она никогда не пила много, почти никогда не напивалась… но все дело было в том, что уже после нескольких глотков даже минимально алкогольного напитка ей становилось, как в простонародье говорят, «хорошо»: ей хотелось смеяться, танцевать на столе, прыгать с парашютом, играть в покер на деньги… в общем, что в голову взбредет. Проще говоря, у нее была непереносимость алкоголя. Леви тоже страдала такой проблемой, но она, осознавая эту особенность своего организма, специально избегала всяческого употребления подобного, чем никогда не брезговала Люси. В этот момент в соседнем зале, дверь в которую была широко распахнута, резко погас свет. Лишь какой-то луч от потолка тускло освещал сцену, на которой, сидя на деревянном стуле, уже расположилась девушка. Ее алые волосы, которые в нормальном состоянии были ей чуть ниже плеч, сейчас были плотно надвинуты ей на лицо. Девушка, заложив ногу на ногу, взгромоздила на колени гитару и, установив пальцы в какой-то изогнутой, но очень элегантной и даже грациозной позиции на жестких струнах, сверкающий в мрачном освещении, принялась звенеть струнами, а ее голос, казалось, издавался откуда-то из-под потолка: - Сохнет трава, задохнулись глухие трубы, Клятвы слова против воли прошепчут губы. Мне не дано знать, что сказала мне «Прими», Злое, как кровь, вино любит играть с людьми. Но как же мог я поступить иначе? Хоть, впрочем, ясно мне действительно одно – Вы ненавидите меня до плача, И мне от этого смешно… Вдруг, одним небрежным кивком головы сбросив мешавшие волосы, она обнажила лицо. Бледное, еще более обычного отбеленное пудрой лицо, на котором двумя темными пятнами выделялись сверкающие глаза. Кто бы мог подумать, что исполнительница могла заплакать в самом начале композиции?.. - Ваши глаза так сверкают желаньем мести, “Против” и “за”, Ваша честь и мое бесчестье… Как же давно размотали Боги эту нить?.. Только вино одно это велит забыть. Когда б на то случилась Ваша воля, Гореть вы, верно, мне на медленном огне; Вы ненавидите меня до боли И это весело вдвойне!.. Голос срывался, тонкая мокрая дорожка скатилась из глаза по щеке, а рука непослушно жестко била по многострадальным струнам. А в голове – столько мыслей, столько боли, сколько она могла вложить. А что ей оставалось? Ей оставалось только петь… - Стынет окно, а в закате играет солнце, Пейте вино, пойте песни, пока поется! Просто в камин бросьте еще немного дров, Вы, как и я, один. В общем, сюжет не нов… Вы столь близки, и это так… опасно. Но разум, верно, утонул в дурной крови. Вы ненавидите меня так страстно В полшаге стоя от любви… Песня закончилась. Голос девушки, в песне изливавшийся неиссякающим потоком экспрессии, будто сорвавшись, резко умолк, и все люди, с замиранием сердца, некоторые с непониманием, взглянули на исполнительницу, бессильно распластавшуюся на стуле, сложив руки на гитаре. Но в этот момент, словно из ниоткуда, на сцене возникла пепельная блондинка с черном платье с откровенным декольте, отвлекшим внимание всех присутствующих в зале мужчин. В это же время в зал зашли Леви под руку с немного невменяемой Люси, успевшей где-то потерять свою серебряную маску, что не ускользнуло от внимания обессиленной певицы на стуле. - Дамы и господа, - звонким и нежным голосом, напоминавшим чистейший перезвон колокольчиков, воззвала в птицу-микрофон блондинка, - в главном зале уже подан шведский стол, на который администрация приглашает всех гостей! Толпа, мигом рассосавшись, в большинстве своем направилась к бесплатному источнику еды. В зале остались лишь четверо: две новоприбывшие на выступление девушки-гостьи, исполнительница, и, по всему, ведущая. - Эрза, ты как? – подскочила к аловолосой ведущая. – А знала, что не стоит тебе петь эту песню!.. Ты словно выжатый лимон… Несмотря на общую усталость, Скарлетт немного раздраженно сверкнула глазами на подскочившую к ней. - Я в порядке. Оставь меня, - повелительно отрезала она, и блондинка, резко встав на ноги и бросив на певицу последний взгляд, широким шагом пошла за кулисы. - Эрза! – звучно позвала Леви, на что девушка, немного ухмыльнувшись, посмотрела на пьяную Люси, разговаривающую сама с собой. – Прости, мы припозднились… Люси… - Все в порядке, - Скарлетт встала со стула и, шагнув по направлению кулис, кивнула Леви. – Пошли со мной в гримерную, там мы приведем Люси в чувства. Не хочу, чтобы она из-за ее слабости к алкоголю пропустила этот вечер мимо себя. Леви, согласно кивнув, ногой подтолкнула Люси к сцене, продолжая служить ей вместо опоры, как тут она за своей спиной услышала еле уловимый шепот: - Мелкая? Синевласка резко остановилась и обернулась к двери, откуда она, как ей показалось, слышала шепот, чуть не уронив Люси…~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Девушка в темно-синем платье с приспущенными рукавами, закрывающими ее синяки на плечах, стояла возле подносов с шампанским, томно и безучастно потягивая игристый напиток из бокала. Изредка она бросала взгляды на людей вокруг, но не находила ничего интересного для себя: здесь были лишь пузатые миллионеры со своими пассиями, ушлые репортеры «Хроник Фиора» и «Сияние Магнолии», богатые дамочки, вокруг которых вились подхалимы-альфонсы и охрана, представленная людьми в черных фраках, стоявших ровно вдоль стен через каждые десять метров друг от друга. Абсолютно ничего интересного для нее. Все, что немного занимало ее – это стремительный полет пузырьков в бокале от самого донышка, на котором они образовывались, до поверхности напитка, где они, теряя свои очертания, лопались. Ей отчего-то казалось, что эти глупые пузырьки, стремясь наверх, с поверхности, пытались тем самым поскорее достичь смерти. Глядя на их соперничество в попытке достигнуть вершины, девушка горько усмехнулась; они словно совсем не ожидали того, что их ждет потом, и все новые и новые пузыри стремились «на смерть». «Какие глупые пузырьки», - словила себя на мысли девушка. Отставив в сторону опротивевший нелепостью бокал, девушка сложила на талии руки. Бегая взглядом по толпе, она словно искала кого-то. «Он сказал, что ему куда-то надо отлучиться… Надеюсь, он не наделает глупостей прямо здесь», - подумала она. В этот момент кто-то повелительно схватил ее за руку, потащив куда-то далеко от стола. Синевласка, дернув руку на себя, никакого эффекта на схватившего ее не произвела. Сильная мужская рука, крепко удерживая ее, все же как-то нежно обхватила ее за запястье. Девушка окинула взглядом «захватчика». Это был человек в холщовом плаще с капюшоном, больше напоминавший разорванный мешок. Широкие плечи, высокий рост и сильные руки – она не могла противопоставить ему свою физическую силу, а магия ее не работала уже давно. Кто-то ей однажды сказал, что магия идет от сердца, а ее сердце уже давно было размозжено на части. В этом она находила оправдание своему бессилию… И вдруг ей больше не захотелось сопротивляться. «Будь что будет, - подумала она. – Если он хочет похитить меня, а еще лучше убить, то это только к лучшему». Но шли они не долго: человек, завернув в одну из ближних дверей и, развернув девушку лицом к себе, сам развернулся, поворачивая за собой дверную ручку и закрывая дверь. Девушка опасливо отступила вглубь подсобки, как она поняла по многочисленным ящикам и полкам, которые она нашла на ощупь в кромешной темноте. В этот момент человек-похититель зажег прихваченную заранее керосиновую лампу, и в тусклом свете его силуэт приобрел определенные очертания. Снимая с головы капюшон, человек посмотрел на девушку, поставив на пол лампу, и позвал ее как-то горько: - Джувия. Оцепеневшая и ошарашенная девушка, судорожно двигая губами, словно пыталась что-то сказать, но не могла. Слова застряли в горле, а на глаза просились слезы, которые девушка силила сдержать в себе…