Танец

Ночью в отеле всегда было тихо и пусто, особенно в коридорах. Не считая, конечно, шумных лунатиков, которые залезают в чужой номер. Беззвучно тикают настенные часы, показывающие десять вечера. София уверенным шагом направлялась в номер Павла Аркадьевича, сжимая в руках его телефон. Удивительно, что он забыл его в её кабинете. Пожалуй, можно было отнести телефон и завтра, но не хотелось оставлять этот телефон у себя. Всякое может случиться, да и Элеонора Андреевна легко может позвонить, чтобы узнать о делах племянника. Не хотелось, чтоб она подумала о чем-то плохом, услышав в трубке не весёлый голос серба, а серьёзный тон Софии. Между ними были странные отношения. И всё началось с того самого тоста, а после — вечера в компании друг друга, а вместо алкоголя — донельзя сладкий пломбир. Они лишь изливали душу друг другу, обмениваясь краткими советами или комментариями. Иногда они молчали, думая о своём. Но так было гораздо легче переживать утрату, ведь сердце ныло не так больно, не так отчаянно вопила душа. Но она не ожидала того поцелуя в лифте, когда всё оборвалось так же неожиданно, как и началось. Это было до омерзения неправильно, неправильно, и ещё раз неправильно. Полностью нырнув в свои размышления, девушка и не заметила идущего на встречу Павла. — София, я как раз к Вам, — парень очаровательно улыбнулся, попридержав управляющую за плечо. — А, точно… — с задумчивым видом Толстая протянула ему телефон. — Вы забыли в моём кабинете. — Спасибо. Но я не по этому вопросу. — Паша на мгновение запнулся, но после продолжил уверенно говорить. — Как на счёт потанцевать? — Вы серьезно? — сложив руки на груди, девушка с подозрением взглянула на него. — Уже поздно для танцев. Да и я не люблю это. — возможно, будь это не Павел, а кто-нибудь другой, она бы легко согласилась. Но не сейчас, когда между ними то, что нельзя так просто объяснить. — Да ладно, один танец ничего не изменит! — парень взял Софию за руку, и не обращая внимание на её возмущение, он повёл её в свой номер. Пожалуй, можно легко сказать, что сейчас его душа плясала сальсу, ведь сейчас предстоял весьма важный момент — всё или ничего. Зайдя в небольшое помещение, София сразу же отметила несколько свеч, что стояли на столе. Уже играла тихая, ненавязчивая музыка, а в комнате царил полумрак. Только лишь свечи давали хоть какой-нибудь свет. Пройдя к центру комнаты, Павел подал руку девушке. — Да, знаю, что я выгляжу сейчас комично, — серб попытался пошутить, но София лишь вздохнула. И их танец начался. Каждый из них смотрел друг другу в лицу, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте. Они медленно кружились под музыку, совершенно отстранившись от всего мира. Их движения, на удивление, были гармоничны и изящны, словно они созданы Богом для этого танца. Павел наслаждался этими мгновениями, внимательно вслушиваясь в ритм сердца Софии. Каждый шаг, каждый вздох, каждое движение запомнилось ему, особенно тот смешок девушки, когда они случайно задели стул. Он сравнил его с журчанием водопада, пусть это было и преувеличением. Но только не для парня. Её еле заметная улыбка в темноте, в которой легко читались все чувства и эмоции, притягивала и не отпускала. София на время танца пыталась забыться. Пыталась забыть Михаила, бывшего мужа. Только лишь музыка и он. Ей нравилось это, пусть и где-то внутри управляющая понимала, что скоро музыка затихнет, а она уйдет обратно к себе, продолжая ощущать на своей талии его тёплые ладони. Но сейчас Толстая лишь наслаждалась всем этим, и не сразу заметила, как музыка уже замолкла, а они стояли на месте. Слишком близко были их лица, их губы. Горячее дыхание обжигало, и каждый мог слышать, как же у партнёра громко стучит сердце. Павел легко коснулся своими губами её, словно спрашивая разрешения. Он ожидал всего: пощечину, крики, истерику, но не ответный поцелуй. После продолжительного, сладкого поцелуя, они некоторое время молчали, прикасаясь носами и лбами. Никто не пытался нарушить тишину — они были не нужны. Сегодня они вновь разошлись по номерам, но София и Павел знали — что это только начало их совместного пути, пусть и Элеонора вновь позвонила, прервав общее молчание. А часы всё тикали и тикали, а сердца всё стучали и стучали в унисон.