Особенный день

А у Филиппа глаза сотканы из холодного льда, из прочного льда, и одним лишь взглядом своим принц может кого угодно поставить на место, заставить замолчать, почувствовать себя маленьким и никчемным. Но теплеет лед при виде де Лоррена, теплеет и тает, становясь полупрозрачной водой. А у Шевалье прищур лисий, золотым медом льется свет из его очей. Такими глазами можно захлебнуться – не откачают. А у принца кожа соткана из мрамора, из холодного белого мрамора. Но даже самый холодный камень рушится и тает под горячей кожей, гладкой бархатной кожей Шевалье. А его фаворит похож на беса, на самого Мефистофиля похож герцог – самоуверенный, дерзкий. Его фаворит не убоялся самого Бога в лице Солнца, он дерзит ему смело, говоря лишь правду в лицо, насмехается над ним. Солнце злится, и Бог злится вместе с ним, посылая на летний Версаль грозы, но фавориту прекрасного принца плевать. Плевать, потому что его сокровище выше Солнца. Выше Версаля, выше небес и всех богов. А губы у Филиппа мягкие и розовые, словно бутон только что сорванной юной розы из королевского сада. И вкус у них дорогого французского вина, это Шевалье узнал еще в начале весны. А у де Лоррена волосы льются жидким золотом, мягким кудрявым золотом, и принц готов отдать свою душу, всего себя готов отдать Филипп Орлеанский, предать собственного брата, Бога, да кого угодно, лишь бы иметь право зарываться тонкими пальцами в это жидкое золото. А в этот вечер они не могут налюбоваться друг на друга, не могут разнять рук и расплести пальцы. Не могут прервать это единение. Но скоро наступит время ужина, и вот в коридорах уже слышатся торопливые шаги многочисленных слуг. А в Версале сегодня особенный день, суета, ужасный шум и беготня. В Версале сегодня лучшие кондитеры, флористы и портные. Во дворце даже притихло само Солнце, гоня из своего кабинета всех министров, герцегов и полководцев. Все прочь, прочь! Ему сегодня совсем не до них. Солнце хмуро смотрит на огромный циферблат, убирает все бумаги в стол и быстрым широким шагом покидает помещение. А де Лоррен зол, очень зол на всех этих идиотов, потому что цветочное сердце из роз должно быть нежно-розовым, а не алым; потому что пятиярусный торт должен быть покрыт сверху небесной глазурью, а не синей, и вообще, как они смели опоздать на целых три минуты?! Герцог отправляет всех обратно, посылает ко всем чертям, гонит всех из своих покоев, забирая с собой лишь скромный букет белых роз. Он отправляет всех обратно, а сам спешит наверх. Спешит, буквально взлетает по мраморным ступеням. Ах, лишь бы успеть!.. А любовь принца и Шевалье неземная, она поднимается над садами и дворцами Версаля, поднимается и летит мимо короля-солнца, мимо всех придворных и герцогов, мимо всех Генриетт и Гертруд, мимо границ Парижа, обходя все его дворцы и соборы. Эта любовь улетает даже за границы Франции, но возвращается к своему источнику, делая круг, и взрывается огромным праздничным салютом над Версалем. Бах, бах, и еще тысячи раз – бах. Огненные брызги опускаются на аккуратно подстриженные кустарники и многочисленные клумбы королевского сада. Мефистофель, все-таки подоспевший вовремя, лишь ухмыляется на немой вопрос принца, кивая на яркие взрывы огней за окном. Смотри же! Смотри, mon amour, это все для тебя! Король придет к своему брату, конечно, обязательно придет, но позже: Шевалье помнит – Солнце не любит огонь, ведь он затмевает его свечение. Но де Лоррену снова плевать. Ведь у его Филиппа сегодня День рождения, и этот праздник не смеет портить даже само Солнце. Тихое "спасибо" словно витает в комнате, освещенной лишь светом фейерверков. Лицо его любимого покрывается легким румянцем, он смущается, совсем как ребенок. И в ответ принц слышит мягкий шепот, обволакивающий его, как туман. Мягкий и тихий шепот, произносимый любимым человеком. В бледных руках Филиппа оказывается букет из нежных белых роз. С Днем Рождения, mon chér